Жил на свете Король, и была у него единственная дочь, гордость и отрада отцовского сердца. Принцесса отличалась и красотой, и добрым нравом, и возвышенной душой; Король по праву мог бы назвать дочь совершенством во всех отношениях, кабы не один недостаток. Принцесса никогда не смеялась. Ничто не забавляло Принцессу.
Короля, ее отца, позабавить было нетрудно. Придворному Шуту стоило только открыть рот, и Его Величество откидывался на троне, хохоча во все горло. В том, чтобы с лету схватить соль анекдота или смешной загадки, Его Величеству воистину не было равных. Принцесса же со всей серьезностью выслушивала анекдот или загадку до конца, и когда дело доходило до соли, говорила: «Да неужели?», или «В самом деле?», или «А что же произошло дальше?» — «Милочка моя, — разъяснял Король, вытирая глаза, ибо Его Величество обычно смеялся до слез, — разве ты не понимаешь? Это же шутка!» — И Принцесса отвечала: «Понимаю, конечно: это шутка. Но, отец мой, к чему производить столько шума?»
Ибо Ее Королевское Высочество уверяла, что способна понять шутку не хуже всякого другого. Только в одном отличалась она от Короля: услышав шутку, Его Величеству непременно нужно было издать набор оглушительных рокочущих звуков, в то время как она, услышав шутку, никаких звуков издавать не желала. Ну и велика важность!
— Милочка моя, — терпеливо пояснял Король, — дело не в том, хочешь ты или не хочешь. Если у тебя есть чувство юмора, ты не можешь не рассмеяться.
— Значит, чувства юмора у меня нет, — замечала Принцесса.
— Сам знаю, что нет, — вздыхал Король.
И весьма при этом огорчался. Ибо что может быть приятнее, чем рассказать забавную историю той, кого ты любишь, и следить, как милое лицо озаряется улыбкой, и слышать, как ее смех эхом вторит твоему смеху, так что сам ты начинаешь смеяться с новой силой; что может быть приятнее, чем разделить радость от хорошей шутки с дорогим существом! И подобного-то удовольствия Король был лишен!
Король старался, как мог. Он читал дочери вслух, от начала и до конца, весьма развлекательную книгу под названием «Тысяча Препотешных Шуток, Заимствованных из Разнообразных Источников», в конце каждой истории делая паузу, чтобы дочь его успела отсмеяться, прежде чем он перейдет к следующему рассказу. Но Принцесса не смеялась. Его Величество терпеливо перечитывал историю вторично; Принцесса не смеялась. Король давал дочери прочесть самой «Увеселительные Рассказы Различных Земель» и напряженно следил за выражением ее лица. Принцесса так и не улыбнулась.
Что бы не говорил и не делал Король, что бы не говорил и не делал Придворный Шут, выражение лица Ее Высочества оставалось неизменно серьезным. Принцесса отличалась красотой, добрым нравом, возвышенной душой — но вот смеяться она не умела.
И вот Король понял, что долее этого не вынесет, и решил, что нужно во что бы то ни стало рассмешить юную Принцессу. Его Величество посоветовался о своем затруднении с Лордом-Канцлером, каковой почитался первым мудрецом королевства. А у Лорда-Канцлера был сын, юный граф Хоппо, юноша невеликих достоинств (по чести говоря, ни осведомленностью в разного рода науках, ни красотою, ни храбростью сей отрок не отличался), что в кругу собственной семьи снискал немалое уважение в качестве шутника. Засим Лорд-Канцлер изрек следующее:
— Я бы рекомендовал Вашему Величеству, чтобы Ваше Величество объявили всем своим верным подданным следующее: кто первым сумеет рассмешить Ее Королевское Высочество, тот получит в награду руку Ее Королевского Высочества и половину королевства Вашего Величества.
— Что скажешь, милочка? — спросил Король у дочери.
— Как вам будет угодно, — отозвалась Принцесса. — Смеяться я все равно не стану, ибо похоже на то, что нет у меня к тому склонности, да и к замужеству я особо не стремлюсь, но — как вам будет угодно.
Король повернулся к Лорду-Канцлеру:
— Да будет о том объявлено во всеуслышание, — повелел монарх. Отныне и впредь те, у кого есть в запасе смешные загадки или веселые шутки, всякий день в полдень могут явиться ко Двору на получасовую ауедиенцию и будут с превеликим вниманием выслушаны. Тот, кто первым рассмешит Ее Королевское Высочество, получит в награду ее руку.
— И половину королевства? — с надеждой уточнил Лорд-Канцлер.
— Разве так принято? — спросил Король.
— Еще как принято, Ваше Величество.
— Очень хорошо. Да будет так. Мы ждем соискателей завтра в полдень.
Засим в полдень следующего дня все, у кого в запасе нашлась потешная история или лукавая загадка, явились во Дворец, а первым среди них был юный граф Хоппо. Один за другим соискатели загадывали загадки, острили, пересказывали забавные анекдоты, а Ее Королевское Высочество внимательно слушала.
— Как вы думаете, Ваше Королевское Высочество, — начал граф Хоппо, зачем дракон переползает через дорогу?
Король эту шутку знал, и захихикал про себя в предвкушении ответа.
— Я полагаю, — предположила Принцесса, — дракон переползает через дорогу для того, чтобы оказаться на другой стороне.
— Д-да, — отозвался Хоппо, несколько раздосадованный. — Да, именно так.
— И что же? — спросила Принцесса.
— Это все, — проворчал Хоппо.
— Чего же тут смешного? — осведомилась Принцесса, поворачиваясь к отцу.
— Милочка моя, — разъяснил король. — ты не поняла шутки. Суть шутки в том, что если бы ты сказала… я имею в виду, сказала бы то, чего он от тебя ожидал… тогда он бы ответил… но того, что он ожидал, ты не сказала.
— Но для чего еще дракону переползать через дорогу?
— Абсолютно незачем, — вздохнул Король. — Следующий соискатель, пожалуйста.
Вперед выступил еще один кандидат и осведомился у Ее Королевского Величества, почему серебряный кубок похож на осиное гнездо.
— Ничуть не похож, — заметила Принцесса, и обернулась к Королю. Правда, папа?
— Это загадка, милочка, — пояснил Его Величество, и забурчал себе под нос, — «Почему серебряный кубок похож на осиное гнездо? — на осиное гнездо?»
— А мне все-таки кажется, что не похож, — настаивала Принцесса.
— Ну? — воззвал Король к вопрошающему. — Так почему серебряный кубок похож на осиное гнездо?
— Потому что они оба наделены буквой «Б», Ваше Величество.
Его Величество расхохотался.
— В словах «осиное гнездо» буквы «Б» нет, — заметила Принцесса.
Король объяснил, что буква «Б» есть в слове «оба».
— Так при чем же здесь осиное гнездо?
Король сказал, что в этом-то и заключается шутка. — Понимаю, отозвалась Принцесса, но так и не засмеялась.
Вперед выступил третий соискатель, граф Ролло. Он был высок и строен, с миловидным лицом и не лишенной приятности улыбкой, так что Принцесса подумала про себя: «Ах, если бы победил он, а не этот кошмарный граф Хоппо!»
Граф Ролло, как явствовало из его слов, желал узнать разницу между слоном и крокодилом.
— Слон и крокодил, — забормотал про себя Король, — слон и крокодил, слон и крокодил, слон и крокодил…
Принцесса поспешила просветить графа.
— Крокодил, — сообщила она, — живет в воде, а слон — на суше. У крокодила есть зубы… впрочем, нет, у слона тоже есть, только они называются бивни. Но у крокодила нет хобота. А еще он питается рыбой. О, и еще он куда меньше слона.
— Все это вполне отвечает истине, — улыбнулся Ролло, — но есть еще одно отличие, Ваше Королевское Высочество.
— Ну? — спросил Король.
— К крокодилу нетрудно прислониться, Ваше Величество, но к слону нельзя прикрокодилиться.
— Ха-ха-ха, — расхохотался Король. — Ха-ха-ха-ха-ха. Ха-ха.
— Чего нельзя? — переспросила Принцесса.
— Нельзя прикрокодилиться, Ваше Королевское Высочество.
— Но что такое «крокодилиться»?
— Вот этого бедный слон не знает, Ваше Королевское Высочество, хотя часто о том задумывается. Ведь несправедливо, что к крокодилу может прислониться кто угодно, в то время как к слону никто не сможет прикрокодилиться, как бы бедняге того не хотелось.
— И впрямь несправедливо, — согласилась Принцесса, приветливо кивнув графу.
Но не рассмеялась.
Так все молодые люди королевства по очереди загадывали свои загадки и рассказывали свои анекдоты — не только в этот день, но еще много дней подряд. Один за другим, они теряли надежду рассмешить Принцессу, которая смеяться явно не умела, и более не являлись ко Двору в полдень. Но граф Хоппо и граф Ролло не пропускали ни одного дня, потому что Хоппо зарился на половину королевства Его Величества, а Ролло полюбил Принцессу, и Принцесса полюбила его.
Засим в конце концов эти двое остались в одиночестве.
И вот назначено было последнее, решающее состязание между двумя соискателями. Накануне оба провели беспокойную ночь, готовясь к завтрашнему дню. Ролло гадал, какие из еще нерассказанных историй скорее всего позабавят принцессу, а Хоппо измышлял коварный план, как бы одновременно завоевать Принцессу и досадить сопернику.
Засим на следующий день перед всем Двором граф Хоппо и граф Ролло приступили к заключительному состязанию за руку Принцессы. А Принцесса переводила взгляд с одного поклонника на другого, и всем сердцем желала победы графу Ролло. И вот граф Ролло выступил вперед и повел свой рассказ.
— Однажды, — сообщил граф, — некоему чужестранцу, оказавшемуся волею случая в незнакомой стране, понадобилось попасть в Королевский Дворец, ибо он привез Королю ценный подарок. Засим чужестранец остановил прохожего и спросил его: «Сэр, не знаете ли вы, как пройти к Королевскому Дворцу?» На что прохожий, желая сострить, ответил: «Знаю», — и прошел мимо. Но спустя минуту, опасаясь, что шутку его сочтут грубостью, он догнал чужестранца и осведомился: «Простите, сэр, вы хотели узнать, как пройти во Дворец?» «Нет, не хотел», — отозвался чужестранец, и тоже прошел мимо.
Королю сей анекдот показался настолько восхитительно-глупым, что прошло несколько минут, прежде чем Его Величество успокоился и снова посерьезнел, но Принцесса только обратила на графа Ролло скорбный и печальный взгляд.
— Ну-ну, не огорчайтесь, — сказал Король, — очередь до вас еще дойдет.
А граф Хоппо задумал испытать один трюк, при помощи которого он частенько забавлял членов своего семейства. Ибо когда к дверям его отца являлся нежеланный гость, отрок сей имел обыкновение устраивать в прихожей «маслокаток», или, проще говоря, мазать пол маслом, чтобы гость подскользнулся, и потерял равновесие, и взбрыкнул ногами в воздухе, и с грохотом приземлился на пол, к вящему удовольствию тех родичей, что случатся поблизости. Засим и на этот случай юный Хоппо приготовил весьма многообещающий маслокаток в нескольких шагах от того места, где стояли он и граф Ролло, причем заранее упредил отца, Лорда-Канцлера, чтобы тот принял меры и никто из придворных не ступил бы на опасное место до начала состязания. И вот граф Хоппо шагнул вперед, нимало не сомневаясь в том, что в одно и то же мгновение завоюет руку Принцессы и выставит ненавистного графа Ролло на всеобщее посмешище.
— Я намерен — объявил Хоппо, — продемонстрировать Вашему Королевскому Высочеству одну презабавную шутку или, я бы даже сказал, дружеский розыгрыш, что непременно склонит Ваше Королевское Высочество к громкому и здоровому смеху. Может быть, прежде, чем я начну, граф Ролло соизволит отойти чуть подальше, освободив мне место, потребное для розыгрыша? — Он обернулся к Ролло. — Не будете ли вы так любезны отступить на несколько шагов к окну?…
Небрежным жестом Хоппо указал в требуемом направлении и согнулся перед графом Ролло в поклоне. В ответ Ролло поклонился ему, грациозно поклонился Королю и еще более грациозно — Принцессе. Затем, продолжая раскланиваться с исключительным изяществом, он отошел на несколько шагов и грациозно ступил на маслокаток.
Раздался громкий плюх.
— Ох! — воскликнула Принцесса. — Ох-хо-хо-хо-хо-хо! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Хи-хи-хи-хи-хи-хи! — Внутри нее словно бы сработала спусковая пружина. Принцесса хохотала так, что стены дрожали, а под сводами откликалось эхо. Звенели потолки, звенели каменные плиты. Она смеялась до упаду, до умору и до колик, а потом снова до колик, до умору и до упаду.
Хохотал Король. Хохотал Лорд-Канцлер. Хохотал граф Хоппо. Хохотал весь Двор, за исключением одного-единственного человека.
Не смеялся граф Ролло. Униженный, рассерженный и несчастный, он поднялся на ноги и укоризненно поглядел на Принцессу.
— Прошу прощения, — задохнулась Принцесса. — Я не хотела смеяться. Я сама не знаю, с какой стати я рассмеялась, я не желаю смеяться, я… — И она снова залилась серебристым смехом, и хохотала до упаду, до умору и до колик, а потом снова до колик, до умору и до упаду. Как только удалось восстановить тишину, Лорд-Канцлер выступил вперед.
— Ваше Величество, — объявил он, — от лица юного графа Хоппо я требую обещанную награду.
— От лица графа Хоппо? — удивился Король. — Но ведь это простая случайность, разве нет?
— Отнюдь, Ваше Величество, — гордо откликнулся Хоппо. И разъяснил, как, с великой изобретательностью подготовил маслокаток, и как, с великой предусмотрительностью, устроил так, чтобы на маслокаток ступил именно граф Ролло. И весь Двор хором воскликнул: «Ну-ну-ну!» и «Вообразите себе!» А Король нахмурился, обдумывая дело со всех сторон.
— Ну что же, ежели так, — изрек, наконец, Король, — вы и в самом деле вправе утверждать, что рассмешили Ее Королевское Высочество.
Его Величество повернулся к графу Ролло. — Граф Ролло, вы согласны?
Ролло поглядел на Принцессу, Принцесса поглядела на графа; глаза их встретились. Взор девушки молил красноречивее слов: «Спаси меня от графа Хоппо!» И Ролло улыбнулся ей, и кивнул, словно уверяя: «Все будет хорошо», ибо в голову ему пришла отличная идея.
Засим граф Ролло повернулся и с убитым видом направился было к выходу. Но вдруг он остановился, и, снова оборотившись к Королю, молвил:
— Ваше Величество, за эти дни, что я имел счастье лицезреть Ее Королевское Высочество, я осмелился полюбить ее великой любовью. Ежели Ваше Величество желает выдать ее за графа Хоппо, я думаю, мне лучше отныне не видеться с нею. Но я дерзну обратиться к Ее Высочеству с последней просьбой. Я молю ее сойти с трона и сказать мне последнее «прости» вот здесь, на этом самом месте, не так, как Принцессе пристало прощаться с подданным, но как прощаются дева с юношей.
И Ролло опустился на одно колено в ожидании ответа.
— Я приду, — тихо отозвалась Принцесса.
Ее Высочество сошла с трона и направилась к графу, и, сделав несколько шагов, неожиданно ступила на маслокаток. Ножки Принцессы мелькнули в воздухе и она с грохотом приземлилась на пол.
Принцесса негодующе вскрикнула; над толпою придворных поднялся вопль ужаса. Десятки рук потянулись к Принцессе, помогли ей подняться и подвели к отцу, что обратился к Ее Высочеству с Королевскими Словами Утешения.
— Не странно ли это? — объявил Ролло во всеуслышание. — Отчего Ее Королевское Высочество не смеется? Разве это не презабавная шутка?
Король подозрительно воззрился на графа.
— Что это значит? — строго вопросил Король. — Стало быть, все эти разглагольствования о последнем «прости» велись с целью устроить падение Ее Королевского Высочества?
— Разумеется, Ваше Величество, — любезно ответствовал Ролло. — Я надеялся, что очаровательная шутка графа Хоппо снова нас всех позабавит. Он повернулся к Принцессе. — Разве Вашему Королевскому Высочеству не смешно?
— Нам не смешно, — холодно отозвалась Ее Королевское Высочество.
— Разумеется, нет, — с достоинством изрек Король.
— Но в первый раз Ваше Королевское Высочество изволили рассмеяться, кротко напомнил Ролло.
— Это же совсем другое дело, — возразил Король.
Граф Ролло просиял улыбкой. — В таком случае, Ваше Величество, Ее Королевское Высочество насмешил вовсе не маслокаток графа Хоппо, а только мне присущая забавная манера падать на пол и дрыгать ногами в воздухе.
Теперь пришел черед улыбнуться Принцессе, ибо она уже поняла, куда клонит Ролло.
— А ведь и в самом деле так, — изумился Король. — Мне это сразу не пришло в голову, но похоже на то, что граф Ролло прав. Что скажешь, милочка моя?
— Разумеется, прав, папа, — тут же откликнулась Принцесса. — Меня рассмешил граф Ролло, а вовсе не граф Хоппо.
Но тут граф Хоппо, видя, что дело принимает неприятный для него оборот, закричал: «Нет я, Ваше Величество, нет я! Если бы подскользнулся и упал я, Принцесса расхохоталась бы не менее громко, чем при виде графа Ролло! Сейчас я ее рассмешу! Смотрите все!» И с этими словами он выбежал на середину маслокатка, да так стремительно, что ноги его мелькнули в воздухе, он пулей вылетел из окна, и, пролетев двадцать футов, упал — плюх! — прямо в Королевский Рыбный Садок!
— Как вульгарно! — фыркнула Принцесса, вздернув носик. Засим юный граф Ролло женился на Принцессе, и прожили они, любя друг друга, и подшучивая друг над другом, и смеясь счастливым смехом, гораздо дольше, чем мне удалось бы подсчитать. Но что случилось с графом Хоппо после того, как его выловили из рыбного садка, я понятия не имею; да, впрочем, это и неважно.