Жил-был царь Светозар. Велико было царство Светозарово. Города в его царстве богатые, нивы тучные. Кораблям Светозаровым счету нет, а серебру и золоту — меры.
Было у Светозара два сына-богатыря.
Но более всего дорожил царь Светозар дочкой-красавицей. А звали ее Василиса-Краса, золотая коса.
Двадцать лет минуло Василисе-Красе, а никто из богатырей ее лица не видал, никто ее косой золотой не любовался. Но как ни прятал, ни таил от людей свою дочь Светозар, узнали о ее красоте в разных концах земли. И когда разослал царь гонцов с вестью, что Василиса-Краса, золотая коса, дочь Светозарова будет себе жениха выбирать, наехали все короли молодые да королевичи, цари неженатые да царевичи.
Вышла однажды из терема Василиса-Краса, золотая коса на женихов взглянуть издали. И только она по двору пошла, откуда ни возьмись прилетел на огненном коне рыцарь со змеиной головой. Подхватил он Василису-Красу и умчал неведомо куда.
Во дворце Светозаровом не пир, не свадьба, плач и стон стоят: унес Василису-Красу, золотую косу, русскую царевну лютый змей.
А умчал он ее далеко-далеко — за горы высокие, за реки широкие, за моря глубокие, в свое Лютозмеево царство.
Опечалились цари и царевичи, короли и королевичи — незадачливые женихи, разъехались по своим землям. А братья-богатыри стали батюшку просить:
— Отпустите нас, батюшка с матушкой, нашу сестру Василису-Красу отыскать, лютого змея наказать.
— Куда же вы, дети, поедете, где сестру свою, дочь нашу ненаглядную, искать будете? — спросил сыновей Светозар.
А братья ему отвечают:
— Не пойдем мы, куда дороги ведут, не поплывем, куда реки текут, а поедем туда, откуда ветры дуют студеные, откуда тучи бегут черные. Там, наверное, и лютый змей живет.
Выехали со двора царевичи молодые на конях могучих, в богатырских доспехах. У каждого меч острый, копье долгомерное и щит надежный.
Едут братья-царевичи, дней не считают, верст не меряют. Едут они туда, откуда ветры дуют студеные, откуда бегут тучи черные.
Вот миновали они три царства, перед ними четвертое лежит. Здесь горы снеговые высятся, под ними ходят тучи черные. А вдалеке город стоит.
Едут братья-царевичи и диву даются: нету ни встречных, ни поперечных. Чья земля — и спросить некого. Вот стали к городу подъезжать. Начали попадаться люди. Да только с ними не поговоришь: у всех рты смоляной печатью запечатаны.
Наконец, царевичи подъехали к городу. За глубоким рвом — стены каменные с башнями стоят. А мост через ров глубокий на железных цепях висит.
Видят братья-царевичи: возле моста нищий калека, кривой, хромой, с клюкой и с сумой, просит милостыню.
Бросили царевичи ему в шапку две монеты серебряные и спрашивают:
— Чей это город?
Нищий выплюнул печать смоляную, которой у него рот запечатан был, и говорит:
— Это город лютого змея.
Обрадовались братья-царевичи, что нашли обидчика, бросили нищему в шапку по золотой монете и спрашивают:
— А отчего у здешних людей уста смоляной печатью запечатаны?
— Рыцарь-Змей велел всем уста запечатать, чтоб народ на бунт не сговаривался и чтоб его лютым змеем никто не называл. Только поесть да попить, можно рот открыть.
— А ты, видать безбоязненный! — сказали братья-царевичи и спросили у нищего, не видал ли он где, не слыхал ли чего о русской царевне, Василисе-Красе, золотой косе.
— Здесь она, в городе, во дворце лютого змея слезы льет, — ответил безбоязненный человек.
Братья-царевичи пустили своих коней вскачь по железному мосту, через ров, прямо в город. Напали на стражу, оставили ее неживу.
Вот прискакали они к дворцу Рыцаря-Змея и дивятся: стоит золотой дворец на серебряной спице; крыша самоцветными камнями выложена, как жар горит, чудным светом переливается; а наверх ведут костяные точеные лестницы.
В это время как раз Василиса-Краса из окошечка выглянула. Увидала она братьев своих, обрадовалась, давай кричать, к себе звать!
Братья-царевичи с коней — и бегом к сестре! То-то было радости! То-то слез да разговоров!
Только вдруг повернулся дворец на серебряной спице, крыльями замахали, засверкали самоцветные кровли.
— Лютый змей домой летит! — закричала царевна. — Скройтесь, скройтесь, мои братья милые!
Рыцарь-Змей прилетел на огненном коне, да как свистнет молодецким посвистом, да как загремит громовым голосом:
— Кто тут жив человек?!
— Это мы, русские царевичи! — вскрикнули братья и за мечи взялись. — Отдай нашу сестру!
— Вон вы кто! — загремел Рыцарь-Змей и крылом о крыло хлопнул. — Вы богатыри, да против меня не большие!
Подхватил он на крыло одного и ударил им другого. Свистнул, гаркнул — прибежали слуги. Подхватили мертвых царевичей, бросили их в ров.
А царевну, что упала в беспамятстве, Рыцарь-Змей в дальние покои унес, запер ее на семь замков, затворил на семь затворов.
Как опамятовалась Василиса-Краса, залилась слезами горючими. И еды не принимала, и от питья отказывалась — не хотела больше на свете жить.
Прошел день, прошло два. Царевне-красе не умирать стать, жаль своей красоты, жаль и отца с матерью. На третий день разума послушалась, на четвертый день покушала. А там стала думать, как ей змея лютого извести, за братьев отомстить.
Хоть и лют был Рыцарь-Змей, но куда его лютости до девичьей хитрости!
Вот однажды заговорила Василиса-царевна с лютым змеем ласково:
— Рыцарь-Змей, — сказала она, — как ни страшен ты ни могуч, но разве нет тебе равного?
— Еще не пора, — ответил лютый змей. — На <…> моем написано, будет мне по силе равный Иван-Горох русский богатырь. А родится он от горошины.
Рыцарь-Змей сущую правду сказал. Только он не знал, что Иван-Горох давно на свет народился. А было это вот как.
Собирала крестьянка горох, глядит — а в грядке мальчонка ворочается. Гладкий, круглый, смотрит весело, смеется звонко.
Отнесла его крестьянка домой и сделала своим сыном.
Рос Иван-Горох не по дням, а по часам. В десять лет стал могучим богатырем. В одиннадцать не было ему во всем государстве равного.
Вот он палицей в пятьдесят пудов помахивает, копье мечет выше облака. А силушка его все растет, все прибавляется. Стал Иван-Горох у матери проситься по белому свету погулять, себе равных поискать. Силой помериться. А мать все его отговаривала: мал-де еще, не удал пока, и разумом слаб, и силой невелик.
Тогда Иван-Горох отправился к царю Светозару.
— Пусти меня, государь, по свету погулять, равного поискать, силой помериться, а то матушка меня не пускает, — сказал он царю.
— А велика ли твоя сила? — спросил Светозар.
— Дай мне коня самого могучего, какой только у тебя есть — сам увидишь, — сказал Иван-Горох.
Приказал царь Светозар привести из его конюшен коня самого могучего. Привели коня могучего — грива до земли, спина широкая, хоть верхом садись, хоть поперек ложись. А Иван-Горох на коня руку положил — по самые бабки коня в землю вмял.
— Велика твоя сила, — сказал царь Светозар. — Возьми себе этого коня, возьми мои доспехи богатырские. Поезжай по белому свету, отыщи царевну, дочь мою ненаглядную. Унес ее лютый змей неведомо куда.
Взял Иван-Горох доспехи Светозаровы, попрощался с матерью, сел на коня и поехал по белому свету.
Вот едет он и день, и два. Въехал в темный лес. В том лесу избушка на курьих ножках стояла.
— Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом, — сказал Иван-Горох.
Повернулась избушка. Глядит из окна старушка и молвит:
— Кого бог несет?
— Еду я лютого змея искать, силой с ним помериться. Не знаешь ли ты к нему дороги?
— Что ты, что ты! — стала старушка его отговаривать. — Лютый змей тебя до смерти забьет. Вот кабы ты был Иван-Горох.
— Да это я, бабушка, — сказал Иван-Горох.
— Ну, тогда я тебя научу, где лютого змея найти. Триста лет назад он унес меня молодую — отпустил старухою. Только давай уговор: если одолеешь змея лютого, принеси мне воды из его колодца.
Иван-Горох обещал, а старушка его научила:
— Держи путь туда, откуда ветры дуют студеные, откуда бегут тучи черные. А как три царства минуешь, в четвертом город Рыцаря-Змея увидишь.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Миновал Иван-Горох три царства, приехал в четвертое. Там с гор снеговых дуют ветры студеные, впереди себя гонят тучи черные.
Увидал Иван-Горох вдалеке город и к нему поехал.
Попадались ему навстречу люди добрые. Хотел их Иван-Горох расспросить, да у всех на устах были печати железные. Не могли люди ничего сказать.
Вот подъехал Иван-Горох к городу. За рвом глубоким стены каменные с башнями. Возле моста нищий, хромой, кривой, с клюкой и сумой, просит милостыню.
Глядит Иван-Горох — на устах калеки нет печати железной, и его спрашивает:
— Чей это город?
— Змея лютого, — отвечает нищий.
Обрадовался Иван-Горох, что нашел своего врага. А нищего пожалел:
— Кто тебя, бедный человек, изувечил?
— Рыцарь-Змей на меня прогневался, перышком голубиным в меня кинул.
— А за что он на тебя прогневался? — спрашивает Иван-Горох.
— Я кузнец, сковал ему, змею лютому, посох в пятьсот пудов. Пятьдесят силачей лютому змею посох тащили, а я провинился тем, что впереди посоха шел.
Иван-Горох кузнеца спрашивает:
— Не видал ли где, не слыхал ли чего о царевне Василисе-Красе, золотой косе и двух ее братьях-царевичах?
— У лютого змея взаперти царевна Василиса-Краса, золотая коса томится, а братья ее, царевичи, во рву гниют.
Иван-Горох духом воспрянул. Нашел он Василису-Красу! Нашел лютого змея, злого обидчика. Но взяло его раздумье: «Почему у всех уста железной печатью запечатаны, а у нищего нет?»
На это кузнец ему сказал:
— Бедные люди безбоязненны, а я самый бедный из всех.
Въехал Иван-Горох в город лютого змея, оставил позади себя стражу неживу.
Василиса-Краса, золотая коса в окошко его увидела и слуг послала узнать, кто таков богатырь на коне. Не из русской ли стороны прибыл?
Когда же слуги сказали ей, что прибыл русский богатырь, а назвать себя не хочет, стала она ему в окошечко кричать:
— Беги, богатырь, прочь! Беги! Никто на свете лютого змея не одолеет! Никто змея лютого не победит!
— Не пугай, царевна. Есть на свете люди безбоязненные, — отвечал Иван-Горох. — А вели лучше меня усадить, накормить, напоить.
Приказала Василиса-Краса вынести богатырю барана жареного, целого, и бочку меду выкатить.
Иван-Горох ведерко меду единым духом выпил да, не будь плох, еще ведро в себя влил. Сел было он на скамью — скамья в щепы разлетелась.
Подивилась Василиса-Краса. Велела внести скамью железную. Сел на нее Иван-Горох — железная скамья согнулась.
— Ах, богатырь! — воскликнула царевна Василиса. — Ведь скамья эта змея лютого, и под ним она не гнулась!
— Ну, видно, я его потяжелее, — усмехнулся Иван-Горох.
Подошел он к дворцу. Видит: поперек костяной лестницы железный посох в пятьсот пудов лежит. Взял Иван-Горох посох одной рукой, вверх подкинул. Посох полетел, грозой загремел, выше облака взвился, из глаз скрылся.
Горожане было прочь из города побежали. Думают, когда посох упадет, все дома развалит. Но Иван-Горох не велел убегать, велел сказать ему, когда посох назад полетит. А сам по костяной точеной лестнице наверх поднялся, семь замков сорвал, семь затворов отворил и на волю царевну Василису вывел.
А между тем горожане, кто из окон, кто из подворотен, глядят в страхе на небо, ждут, когда посох назад полетит. И как появился он в поднебесье, стали Ивану-Гороху руками махать, устами запечатанными мычать.
Иван-Горох шагнул, руку подставил, на лету посох подхватил. Железный посох в пятьсот пудов у него на ладони согнулся.
Иван-Горох его о колено распрямил и на место поставил.
Вдруг послышался страшный свист. Завертелся дворец на серебряной спице. Замахали крыльями самоцветные кровли.
Рыцарь-Змей на огненном коне прилетел домой.
Иван-Горох взял железный посох в пятьсот пудов и встал, стоит.
— Ого-го! — взревел Рыцарь-Змей. — Не Иван ли Горох ко мне пожаловал?
Иван-Горох стоит, ничего не говорит. Только посохом помахивает.
Рыцарь-Змей взревел страшнее прежнего:
— Берегись, Иван-Горох, я тебя на ладонь посажу одной рукой, прихлопну другой — костей не останется!
Послал Рыцарь-Змей огненного коня на Ивана-Гороха и рычит:
— Р-р-расходись, горох, не катайся!
Иван-Горох в ответ:
— Лютый змей, разъезжайся!
Разлетелся Рыцарь-Змей на огненном коне, ударил копьем. Иван-Горох увернулся. Змей метнул копье железное в сто пудов — промахнулся.
— Теперь я тебя огорошу! — крикнул Иван-Горох.
И железным посохом в пятьсот пудов ударил. Перебил змея лютого надвое, а посох на сто верст в землю вогнал.
Потом Иван-Горох положил руку на коня огненного, по самые бабки его в землю вмял.
— Будешь мне правдой служить, конь огненный? — сказал Иван-Горох. — Или раскидать тебя напрочь угольками да головешками?
— Бу-уду слу-ужить тебе пра-авдой, Иван-Горо-ох! — прогудел конь огненный и дымом пошел.
А тут горожане сбежалися, все смерти лютого змея радуются, печати с уст железных посрывали, обнимаются, во весь дух разговаривают. О разговоре соскучились.
Приметил Иван-Горох среди них калеку-нищего, кузнеца-мастера. Подозвал его и горожанам сказал:
— Вот человек безбоязненный. Слушайтесь его во всем по вашей воле, как Рыцаря-Змея слушались поневоле.
А Василиса-Краса, золотая коса плачет, приговаривает:
— Я живая к отцу-матери вернусь, а братья мои во рву сгниют.
Тут Иван-Горох и вспомнил про старушку в лесной избушке. Велел позвать кузнеца-мастера. Тот ему рассказал.
— Колодец с живой водой был. Рыцарь-Змей из него пил. Оттого и силы у него никогда не убавлялось. А рыли ему колодец земельные мастера, со всего света званные. Только лютый змей никого домой не отпустил, всех убил. И на колодец положил плиту железную в семьсот пудов, чтоб никто из него воду не брал.
Стали колодец искать. Нашли в саду плиту железную в семьсот пудов. Иван-Горох откинул ее прочь, набрал большой кувшин живой воды и пошел ко рву, где братья-царевичи лежали.
Вот плеснул Иван-Горох на царевичей живой водой — вскочили они на ноги живые-здоровые. Тогда отвел их Иван-Горох к Василисе-Красе, золотой косе и говорит:
— Радуйся, царевна, ожили твои братья любимые!
Василиса-Краса, золотая коса как увидела своих братьев живыми-здоровыми, от радости слова не вымолвила, повисла на них, измочила слезами.
Потом рассказала, как Иван-Горох из родной стороны явился, как он с лютым змеем бился и как ее освободил.
Иван-Горох и братья-царевичи с Василисой-Красой на огненного коня сели и помчались домой, в свое царство, русское государство.
Только один-единственный раз придержал в пути Иван-Горох огненного коня. Опустил конь копыта в глухом лесу, возле избушки на курьих ножках. Подошел Иван-Горох к избушке и молвил:
— Стань, избушка, к лесу задом, ко мне передом.
Повернулась избушка. Видит Иван-Горох: у окошка сидит старушка, голову на руки уронила.
— Ты никак спишь, бабушка? — спросил старушку Иван-Горох.
— Ни сплю ни бодрюсь, ни жива ни мертва. Старая я совсем, — отвечает старушка.
— Я, Иван-Горох, свое слово богатырское сдержал, — сказал Иван-Горох и достал из-за пазухи кувшин с живой водой.
— А не помню я ничего. Какой Иван? Почто принес горох? Ступай, сынок, не мешай мне смерти дожидаться.
Тогда Иван-Горох взял да и плеснул на старушку живой водой. Встрепенулась старушка и вскочила на ноги красной девицей. Пустилась она на радостях в пляс, избушка на курьих ножках — в перепляс.
Иван-Горох не стал ждать, пока девица-красавица про него вспомнит, сел на огненного коня и пустил его во всю мочь.
Летит огненный конь над лесами, над горами, над морями и долами. Крыльями машет — люди внизу думают: в небе пожар. Стучит копытами по облакам — люди думают: гром. От его гривы ветры буйные завиваются.
Как увидели царь Светозар с царицей своих сыновей-царевичей и дочь любимую живыми, от радости чуть не померли. Было тут обниманье, ликованье великое.
А потом сразу три свадьбы справили. Василиса-Краса, золотая коса вышла замуж за дальнего королевича, на соседних царевнах женились братья-царевичи.
А Иван-Горох остался жить со своей матерью-крестьянкой, которая его в грядке гороховой нашла. О женитьбе не помышлял — рано ему.