Я розу увидел в саду во время прогулки ранней,
Но не острым шипом, — ее родинкой был я ранен.
Все безумцы любви достигают своих желаний,
Но любовь от меня убегает быстрее лани.
Мой удел — от любви бежать в пустыню изгнанья…
Рождается сказка из были,
Гора вырастает из пыли.
Дыра на дыре в проломе.
Решето затерто в соломе.
Журчит ветер в кране,
Верблюд цирюльничает в бане.
Верблюда муравей лягнул, —
Три ребра ему в горб вогнул.
Мы муху ковром оседлали,
Высоко над Курой, летали.
Похлебку в подол собирали
И вилами ее хлебали.
Много в жизни гороху едал,
А небылиц таких не слыхал.
Кто-то был, кого-то не было.
Когда-то давно в Ширване царствовал один падишах. Жизнь проводил он в праздности и лени. Однажды решил падишах построить себе дворец. Но какой бы мастер ни брался строить этот дворец, падишаху не нравилась его работа, и он казнил мастера, а дворец оставался недостроенным.
Теперь я вам расскажу о мастере Абдулле.
B Тавризе проживал искусный мастер по имени Абдулла. У него была красивая жена — первая красавица в городе. Прослышал Абдулла о падишахе и его недостроенном дворце, собрал свои инструменты и пустился в путь.
Долго ли он шел, коротко ли, добрался, наконец, до города Ширвана.
Привели его к падишаху, а тот спрашивает:
— Как зовут тебя, мастер?
— Зовут меня Абдулла из Тавриза.
— Мастер Абдулла, — говорит падишах, — видишь этот дворец? Ты его можешь достроить?
— Да будет долговечна жизнь падишаха? — ответил Абдулла. — Дворец я дострою, но должен заключить с тобой условие: ты дашь рабочих, а сам не будешь приходить ко мне, пока я не кончу работу.
Падишах согласился, нанял рабочих и передал их мастеру Абдулле.
— Ну, — обратился Абдулла к рабочим, — вы должны исполнять каждое мое слово.
Лишь только Абдулла начал работу, как видит — к постройке подходит падишах. Тогда Абдулла сказал рабочим:
— Работайте молча. Подавайте мне лишь кирпич и глину.
Падишах в сопровождении везира, казначея и свиты остановился у постройки.
— Да не уставай! — сказал он мастеру и бросил ему кошелек с золотом.
Мастер Абдулла поднял кошелек, положил его меж камней, замуровал и, не обращая внимания на падишаха и его свиту, продолжать работать. Он то и дело обращался к рабочим:
— Подать глину! Подать кирпич! Глину!
Везир посмотрел на падишаха, падишах на везира. К тому времени везир проведал о том, что у мастера Абдуллы очень красивая жена.
— Раз он так искусно работает, — сказал хитрый везир падишаху, — у него должна быть и жена красавица. Потом он спросил Абдуллу:
— Мастер, где у тебя в Тавризе дом?
— Мой дом там известен каждому, — ответил Абдулла.
Везир задумал поехать в Тавриз, чтобы «проверить» правильность слухов о красоте жены мастера и доложить падишаху. Он пустился в путь и через несколько дней, на закате, подъехал к Тавризу. Везир въехал в город и спросил у первой попавшейся ему навстречу старухи:
— Бабушка, где дом мастера Абдуллы?
— А вот, сынок, — ответила старуха и показала искусно построенный белый дом.
Жена мастера Абдуллы стояла у окна и видела, как подъехал на лошади везир. Она вышла и пригласила его в дом. Затем отвела его лошадь на конюшню, вернулась и попросила везира подняться по лестнице в комнату для гостей.
Как только везир поднялся до пятой ступени, лестница внезапно сбросила его вниз, и он очутился в подвале. Вдруг дверь отворилась, в подвал вошли две дубинки и спросили:
— Ну, везир, что умеешь делать?
И с этими словами они повалили его и принялись колотить.
— Не убивайте меня! — завопил везир. — Я умею шить папахи!
Долго ждали возвращения везира падишах и казначей. Но не дождались и падишах сказал казначею:
— Видно, он влюбился в жену мастера Абдуллы. Придется тебе поехать за ним.
Казначей накупил шелков, разных тканей, сел на лошадь и поехал. Долго ли ехал, коротко ли, наконец приехал в Тавриз.
Ему навстречу попалась та же старуха, что и везиру. Он спросил ее, где дом Абдуллы, и легко нашел его.
И опять навстречу вышла жена мастера Абдуллы, указала на лестницу и пригласила казначея подняться в комнату для гостей. Казначей поднялся до пятой ступени и тотчас же свалился в подвал.
Видит казначей — сидит в подвале везир и усердно шьет папахи, а возле него разложены барашковые шкурки, иголки и нитки.
Снова появились две дубинки и стали колотить казначея, приговаривая:
— Ну, казначей, что умеешь делать?
— Пощадите! Не убивайте! — завопил казначей. — Я умею шить крестьянские башмаки!
Ждал падишах везира и казначея, но не дождался, и сам поехал за ними в Тавриз.
Ему навстречу попалась та же старуха, что везиру и казначею. Он спросил ее, где дом Абдуллы, и легко нашел его.
Жена Абдуллы увидела, что приехал сам падишах, поспешно вышла навстречу и отвела его лошадь в конюшню. Потом указала на лестницу и сказала: «Добро пожаловать». Падишах поднялся до пятой ступеньки и тоже провалился в подвал. Здесь он увидел, что везир усердно шьет папахи, а казначей — крестьянские башмаки.
— Что это значит? — спросил он у них.
— Тише, не разговаривай! Дело наше плохо, — прошептали те ему в ответ.
Тут снова отворилась дверь в подвал, вошли две дубинки и стали беспощадно колотить падишаха по спине, приговаривая: «Ну, падишах, что умеешь делать?».
— Когда я еще не был падишахом, я был шерстобитом! — завопил падишах, извиваясь под ударами дубинок.
Тотчас же появились шерсть, палки, станок, и падишах, подобно везиру и казначею, принялся за работу.
Закончил мастер Абдулла постройку дворца и возвратился в Тавриз. Приехал домой и спрашивает жену:
— Ну, жена, что делала без меня?
— Спустись в подвал, — ответила она, — и увидишь что.
Спустился мастер Абдулла в подвал и видит: везир папахи шьет, казначей — башмаки, а сам падишах треплет шерсть.
— Ну, падишах, — сказал мастер Абдулла, — я выстроил дворец, но платы мне твоей за это не нужно. Я вознагражден тем, что приучил вас к работе. Теперь ступайте и приносите пользу людям.
С неба упало три яблока: одно — мое, другое — мне, третье — тому, кто сказку рассказал.