Опасные странствия Хомы и Суслика
Не только старики вспоминать любят. В любом возрасте есть что вспомнить. Весёлое и страшное. Хорошее и плохое. Странное и привычное. Всякое.
Зашли вечером к Зайцу друзья. Хома, Суслик и Ёж. Слово за слово, и давай всё перебирать: что было и чего не было.
Так и сыпалось:
— Помнишь?..
— А ты помнишь?..
— Ты забыл!..
— Сам забыл!..
Память у всех, конечно, разная. У кого-то — отличная, долгая. А у кого-то — слабая, короткая.
Но примечательно, что каждый о себе меньше помнит, чем о другом. Особенно если что-то смешное случилось.
Хома хорошо помнил, как Суслик с дерева свалился. До чего же смешно! А Суслик, странно, не помнит. Видать, ему уже не больно.
Зато Суслик не забыл, как Хома когда-то споткнулся и в лужу упал. Обхохочешься! А Хома забыл. Начисто. Понятно, давно уже высох.
Заяц-толстун тоже похвастался своей памятью. Изумительной. Сильно он изумился, когда Хома и Суслик на днях лбами столкнулись! Здесь же, у Зайца. Кинулись с двух сторон за последней морковкой на блюде.
А Хома и Суслик никак это вспомнить не могут. И вместе. И по одному.
Хома затем им другое поведал. Все они в сад чужой недавно лазили. Лунной ночью. Тряхнул Заяц яблоню. И задрал голову. А здоровенное яблоко ему прямо в лоб угодило. С треском!
— Было-было! — воскликнул Суслик. — Заяц тогда вскричал: «Хорошо, не арбуз!»
Но это так, семечки, как говорит старина Ёж.
Вот он-то помнил всё, что никто не знал. Да и знать не мог.
Старина Ёж помнил их совсем маленькими. Хому, Суслика, Зайца. Когда они под стол пешком ходили. И под его столом свободно могли пройти. Если бы вдруг случайно к нему зашли. В гости.
И не возразишь. Возраст у них не тот. У Ежа преимущество. Всё, что ни скажет, — правда. Поди проверь!
Старина Ёж рассказал, что Заяц в далёком детстве был отчаянным и нахрапистым. Так отчаянно храпел по ночам, что все вокруг жаловались. Даже ночной сторож в деревне возмущался — не даёт спать по ночам!
— И думаете, почему он так храпел? — солидно произнёс Ёж. — Щёки у него были — во! Как у Хомы. И храпел он не носом, а животом. А в щеках отдавалось гулко!
— А Хома? — с интересом спросил Суслик.
— Ещё громче храпел, — охотно продолжил Ёж. — Приходилось, говорят, набивать ему щёки чем-нибудь вкусным, чтобы умолк.
— Горохом набивали? — не отставал Суслик. С глупыми, по мнению Хомы, вопросами.
— Горохом нельзя. Горох гремит! Как гром в двух больших погремушках!
Старина Ёж умолк… Наверное, услышал тот самый гром, тихо долетевший из далёкого прошлого.
— Расскажи ещё. Старенькое, весёленькое, — попросил Суслик.
— А может, новенькое, страшненькое? — очнулся Ёж.
— Нет, — испугался Суслик. — Старенькое — веселее.
— Ты лучше — про Суслика, — быстро посоветовал Хома. — А потом и я кое-что добавлю. Я на полгода старше. Есть что припомнить.
Вновь задумался старина Ёж.
— Как обо мне, так сразу… — начал обиженно Хома.
— Вспомнил! — оживился Ёж. — Подвела меня память. Суслик не храпел по ночам.
— У-у-у, — разочарованно протянули Хома и Заяц. А Суслик гордо напыжился.
— Не «у-у-у», но «а-а-а», — передразнил старина Ёж. — Суслик по ночам плакал. Не всё время, конечно. А лишь иногда. И это было куда хуже. Как заорёт среди ночи: «А-а-а!» — тётка его с перепугу из норы выскакивала. Жуткое дело!
— И часто? — заинтересовался Хома.
— Тётка выскакивала?
— Нет. Орал он часто?
— Не очень. Ну, раз двадцать за ночь. Заорёт: «А-а-а», — хоть плачь. Многие по соседству плакали.
— Выспаться не могли? — не отставал Хома.
— Жалко было сироту.
Суслик неожиданно всхлипнул. Все смутились и начали утешать:
— Да ладно… Ты чего?.. Столько времени прошло…
— Смотри, не вздумай снова «а-а-а!» заорать, — шутливо предупредил Хома.
— Тебе легко говорить.
— Да я тоже один остался. Жизнь наша такая. Ты с тёткой, а я со своим дядькой.
— Тётка — далеко. В школьном «Живом уголке», за лесом, живёт, — поуспокоился лучший друг.
— А дядька мой — ещё дальше. Где-то бродит. Не унывай, я — с тобой! — развернул плечи Хома.
Заяц-толстун поспешно перевёл разговор на другое.
— А себя ты помнишь? В детстве? — спросил он Ежа.
— Ничего не помню, — строго ответил тот. — Что я, хуже всех? Вы вон о других всё помните. А о себе — ничего.
Стыдно им стало. Всем. Зря затеяли, нехорошо вышло. Мало того что сами друг дружку высмеивали. Ещё и Ежа завели.
Так что лучше — про себя самого смешное рассказывать. Никому обидно не будет. Проверено.
Если вам понравилось, не забудьте поделиться ссылкой с друзьями.