Опасные странствия Хомы и Суслика
— Знаешь ту поляну в роще, где мыши по ночам табунятся? — спросил как-то Суслик.
— А ты что, по ночам в рощу ходишь? — усмехнулся Хома.
— Не в рощу, а через рощу. На Дальнее поле, за горохом.
— Ну и что на той поляне?..
— А на той поляне, — таинственно ответил Суслик, — длинная сухая палка лежит.
— И пусть себе лежит.
— Крепкая палка. Даже не палка, а шест, — глаза у Суслика хитро поблёскивали.
— Шест? — Хома начал что-то понимать. Забрезжило.
— Шест! — весело вскричал Суслик. — Хороший, надёжный, длинный. Давно мы с тобой в плавание не ходили!
— Давно! — азартно подхватил Хома, бывалый рулевой. — Всё собирались по новой, да некогда. А помнишь, как мы вниз по ручью плавали? На плоту, во второй раз?
— Помню. И к бобрам приплыли!
— Погоди. Там, по пути, мы другой, неизвестный ручей встретили.
— Точно, — с готовностью подтвердил Суслик. — Он в наш ручей впадает. Тихий, красивый. Весь в белых кувшинках… И, по-моему, весь в комарах! — спохватился он. — Нет, туда мы не поплывём.
— А я говорю — поплывём! — зажёгся Хома. — Новый ручей откроем! Запомни, это кругозор расширяет.
— А что такое — кругозор?..
— Кругом взор! Всё кругом видишь, новенькое, и умнее становишься.
— Мне это не помешает, — понравилось Суслику. — Мне кругом взор развивать надо.
— Надо-надо, — поспешно поддакнул Хома, боясь, что тот передумает. — Завтра и отправимся. Наш тростниковый плот пока ещё цел. Я его видел недавно. На нём чирки птенцов вывели. И увели.
— Вывели? — заинтересовался Суслик. — И куда увели?
— На воду. Он им больше не нужен.
Сбегали они в рощу. Взяли тут палку-шест. И — по домам. Готовиться к дальнейшему плаванию.
Запасливо подготовились. Хома на три дня гороха взял. Из богатых запасов Суслика. И из своей кладовочки, конечно. На целый день!
Затем он посоветовал другу прихватить четыре заветные бутыли. С берёзовым соком.
— У меня только три, — извинился Суслик.
— Свою добавлю, — вздохнул Хома. — Ив путь.
И в путь! Утром они отчалили.
Хома, как и прежде, рулил. Старой дощечкой. А Суслик отталкивался. Новым шестом. И спорить тут нечего! Кто палку нашёл? Суслик. Ему и толкать, и грести. А Хоме — рулить.
Друзей они, понятно, заранее предупредили. Ежа и Зайца. Пусть не волнуются. И не провожают.
— Долгие проводы — лишние слёзы, — сказал рулевой капитан. Так себя Хома давно определил. Ещё в прошлых путешествиях.
— А разве они плакали раньше, когда нас провожали? — удивился Суслик. Загребной матрос, по прежнему званию.
— Не помню, — смахнул слезу Хома.
Сорвал он по пути листок рогоза. Смочил в воде. И заботливо налепил на затылок Суслику.
— А не то головку напечёт!
— Спасибо, — растрогался лучший друг. — А себе?
— Я не лысею, как ты.
Суслик настолько озадачился, что и спорить не стал. А мог!.. Он резко оттолкнулся. И плотик вынесло на стремнину.
До чего же приятно плыть по течению! Легко и свободно. Милое дело.
Хома невольно позавидовал другу. Сиди себе теперь и отдыхай. А ему, Хоме, рулить надо. А не то к берегу прибьёт.
И всё-таки ничего не могло испортить его радужного настроя. Даже запоздалая трепотня Суслика, обиженного на своё облысение.
Замечательно было вокруг!
В воздухе трещали синие стрекозы. По воде, будто по льду, скользили веслоножки. А под водой шныряли жуки-плавунцы — округлые, как жёлуди.
А ещё глубже — застыли, шевеля плавниками, желтоглазые плотвички. Нет-нет да и выбегал кто-то из стаи, отвлекаясь на промелькнувшие мимо соринки. И быстро возвращался на место, словно боясь нарушить строй.
А совсем внизу, на дне, копошились усатенькие пескари, взвивая дымком песчинки.
Всё было как в прежних путешествиях. Вот только раков не было видно. Рано ещё для них. Июль. Из нор не вылезли.
— А почему рыбы стоят носом против течения? — высмотрел Суслик.
— Оттуда всякий корм плывёт.
— Здорово! Стой себе и жди, рот наготове. Никаких забот.
— Ну, не знаю, — засомневался Хома. — Столько чужих ртов впереди! Всё время перехватывают: мошек, мух, личинок…
— Глупые, — посочувствовал рыбам Суслик. — Я бы впереди всех встал.
— На берегу, — усмехнулся Хома.
— Зачем на берегу? Вспомни, откуда ручей выливается. Из кувшина — на далёком истоке. Я бы перед самым кувшином встал. У родника.
— Умён! — потешался Хома.
А плот плыл и плыл. По облакам на воде, по-над рыбами. По ручью.
И остановки были. И ночёвка. А другого ручья всё не было.
Хома стал беспокоиться:
— Прошлым летом мы до бобровой плотины добрались — за два дня. А ведь до нового ручья гораздо ближе. Как бы нам его устье не пропустить!
— Я зоркий. Устье не пропущу! — заверил Суслик. — А что такое — устье? — насупился он.
— Ну, исток — начало ручья. А устье — в конце. Где он куда-то впадает.
— Ах, это? — повеселел Суслик. — Я просто насовсем забыл. Мы же сами, после бобров, прямо в реку Оку приплыли. Она себе наш ручей забирает. Там тоже устье, — щегольнул он новым словечком. — Всё понятно. Маленький ручей впадает в большой, большой — в реку. Река, я слышал, в море вливается. А море?..
— В океан.
— От бобров узнал?
— От перелётных птиц. Они всюду бывали.
— Ладно. А теперь скажи, куда океан впадает?
Хома сделал вид, что не услышал. Он рулевой капитан. У него своих забот много.
— Знаешь? — настаивал Суслик.
— Нет! — обиделся Хома. — А ты?..
— И я не знаю, — успокоил лучший друг. — Нам-то какая разница?
— Никакои, — приободрился Хома. — Да только я думаю: никуда океан не вливается. Дальше некуда. Он на месте стоит.
Теперь Суслик обиделся:
— Я бы и сам сообразил. Вечно спешишь. Подумать не даёшь! — И неожиданно подмигнул: — А кто мне говорил, что вода в ручье испаряется и в небо уходит?
— Ну, уходит.
— Вот! Значит, океан ещё сильней испаряется, — заважничал Суслик. — Я считаю, что он — в небо впадает!
Сразил он Хому. Наповал. И себя — тоже. Плот наскочил на берег, и они повалились. Благо, не в воду.
— Никогда со мной не спорь, — невозмутимо продолжил Суслик. — Торопыга!.. Рулевой!
— Ты давай за шест берись, пустомеля!
Оттолкнулся Суслик от берега. И довольно погладил себя по макушке. По листку рогоза.
— Много у меня мыслей!
Плот понесло дальше…
Блестящая краснопёрка крутнулась поблизости. И оставила круглую водяную ямку.
— А рыбу ловить будем? — встрепенулся Суслик.
— Твоими усами?
— Вот оно! — внезапно вскричал Суслик.
Правый берег резко прервался. И возникла спокойная заводь с белыми кувшинками по краям.
— Устье! — приподнято сказал лучший друг.
Новый ручей выходил сюда ровно и мягко.
Даже чудилось, что он неподвижный. И лишь тихо плывущие соломинки показывали его течение.
— Поворот! — сам себе скомандовал Хома. И круто свернул вправо.
Они миновали заводь и вошли в русло. Новый ручей был поуже первого. Но вполне полноводный для их плотика.
Теперь им пришлось плыть против течения. Но очень слабого. И всё равно Суслик разворчался.
— Я думал, мы опять по течению поплывём, — он мрачно двигал шестом. — Ну и ручей!
— Забыл? Он впадает в наш, а не выпадает из него, — сказал Хома.
— Сам вижу — не выпадает. Тебе бы мой тяжёлый шест!
Хома понял намёк. Хочешь не хочешь, а нужно отдохнуть. Суслику, конечно.
Остановились они у какого-то островка. С одиноко торчащей берёзой.
Сколько уже привалов раньше было — не счесть! А всё Суслик. Он настойчиво требовал отдыха. Хотя их раныне-то сам ручей нёс. Без труда.
Хома, понятно, знал, как отбить охоту к остановкам. Достаточно сказать: «На берегу опасней, чем на воде. Мало ли кто нападёт!» Суслик бы с плота не вылезал — от дома и до дома. Но…
Но ведь и Хоме не раз хотелось размяться. Да и рулить уставал. Хорошо было Суслику сложа лапы сидеть!..
Хома, видно, задремал на бережку. Разморило. Очнулся он от голоса друга.
— Мы ведь с тобой на разведке, да?
Хома привстал.
Суслик глотнул соку из бутыли. Еле оторвался. И снова спросил:
— А что мы хотим узнать? Что именно?
— Всё, — лениво ответил Хома. — Все места вокруг нас.
— Вокруг норы, — принялся за стручки гороха Суслик, — мы и так всё знаем.
— Узко берёшь! — отнял у него стручок Хома.
— Стало быть, нужен круг пошире? — бесстрастно выпытывал Суслик.
— Ну! Потому мы и здесь, — рассердился Хома.
— Не злись. Думаешь, я забыл о кругозоре? Надо же, кругом взор!
И Суслик внимательно поглядел по сторонам. Вращаясь на месте.
— Ничего особенного. Кусты и камыши обзор закрывают.
— Хватит посиживать!
И они опять поплыли вперёд.
Ручей протекал удивительно прихотливо. И выдавал невероятные петли, уводя назад. Дважды они увидели напротив, за дебрями зарослей, знакомую берёзу. На прошлой стоянке.
Извилистое русло проходило меж плотных стен тростника. В зелёном тенистом сумраке.
А порой эта чаща отступала. Рассеивалась… Ручей протекал светло и привольно.
И тогда среди кустов осоки встречались затерянные, необычайно знойные островки. На них припекало, как в пустыне.
— Здесь не ступала нога человека! — торжественно говорил Хома.
— Докажи, — сомневался Суслик.
— Ни одной консервной банки!
— И правда дикие места, — соглашался Суслик.
А дорога была всё трудней. Иногда их плот утыкался в тупик. Ни просвета впереди. Конец!
Но встречное течение, сотнями струек, бойко пробивалось к ним — сквозь кугу. Значит, не отступай. И перетаскивай плот волоком. На свободную воду.
— Зарастает ручей, — бубнил Суслик. — Особенно на мелях.
И опасливо поглядывал на крупных язей в бочагах. Они внушительно висели в прозрачной глубине.
— Язя есть нельзя, — вспомнил он.
— А сома ешь сама! — засмеялся Хома. — Это поговорки такие.
— Сюда бы нашу Выдру. Вмиг навела бы порядок.
— Тут ондатры водятся, — показал Хома на груду ракушечной скорлупы на берегу.
— А знаешь, я никак не пойму. Ондатра — это он. А она? Онадатра, да?
— Спроси что полегче.
— И долго мы будем плыть? — уныло оттолкнулся Суслик.
— Тебе что, надоело?
— Не надоело. Устал.
— Всего второй день плывём. А он устал! поразился рулевой капитан.
— Довольно, — взмолился загребной матрос. — Большой привал!
Большой привал устроили на ближнем островке, уже по привычке. Стоял он подле тёмного омутка, в окружении водяных растений. И на нём тоже высилось одинокое дерево. На этот раз осокорь — серебристый тополь.
Вода здесь казалась чёрной. А зачерпни ладошкой, она прозрачная. Вероятно, дно илистое.
И тут — друзья замерли. Они увидели у края берега странный домик. Вернее, хатку. Из прутьев и травы. Величиной с большой муравейник.
— Что это? — насторожился Суслик.
— По-моему, хатка Ондатры, — раздумчиво сказал Хома. — Сам впервые вижу. Слышал только. Они обычно в норах живут. В обрывистых берегах. А здесь, видишь, берега низкие. Поэтому, наверно, и хатка построена.
— А она… он… Ондатра нас не съест?
— Скажи, ты нашу Выдру боишься? — строго спросил Хома.
— Нет…
— Она ведь и мелкими грызунами питается. Чуешь, мелкими! Вроде нас с тобой. Хоть ты и повыше меня.
— А чего же нас не трогает?
— Рыбы хватает.
— А этой… этому… Ондатре рыбы тоже хватает? — выспрашивал лучший друг.
— Она растения ест, — и Хома широко повёл лапой. — Гляди, сколько всякой зелени.
— Другое дело, — успокоился Суслик. — За сто лет не съест. Зачем мы ей?
И сразу к хатке направился.
— Давай посмотрим, как навечно обеспеченные звери живут.
— А у меня спросились?!
Друзья вздрогнули и обернулись.
Из воды, возле их плота, торчала большая меховая голова. Большая — по сравнению с ними. И уж несравненно грозная. Усы вразлёт. Зубы.
— Здравствуйте! — жизнерадостно заорал Суслик.
— Чего орёшь? — стрельнула Ондатра глазами. — Первый раз видишь?
— Первый… — промямлил Суслик.
— Красивая у вас хатка, — похвалил Хома жилище Ондатры.
Хозяйка вмиг смягчилась:
— Вы её внутри не видели!
И поспешно вылезла на берег. Крупная, упитанная. Почти чёрная. И блестящая. С длинным хвостом, покрытым роговыми чешуйками. А между ними выступали редкие волоски.
— Изумительной красоты хвост! — восхитился Суслик. На всякий случай.
Это ей ещё больше польстило.
— Да я и вся неплохо выгляжу, — напыжилась Ондатра. — Один мех чего стоит!
— Небось, и ныряете отлично? — почтительно заметил Суслик.
— Двенадцать минут под водой — без дыхания, — небрежно сообщила она.
— По часам? — забывшись, не поверил Суслик.
— По часам. Один рыболов, растяпа, часы свои упустил. Водонепроницаемые. Я по ним сверялась.
— А где эти часы?
— Протекли всё-таки. Через месяц. Ну чего мы стоим? Прошу в хатку. А впрочем, — остановилась она, — вы в неё не войдёте. Вход ко мне — под водой. Другого нет.
— Замечательно! — воскликнул Суслик. — Полная безопасность!
— Стараемся.
— А что, все ондатры — чёрные? — осмелел Суслик.
— В основном коричневые. Бывают и с рыжеватым оттенком. А…
Но Суслик бурно прервал:
— А почти чёрные — совсем замечательные. Редкие!
— У тебя тоже редкий окрас, — сразу похвалила она.
— И ум редкий, — буркнул Хома.
— Весьма! — охотно поддержала Ондатра.
Гости ей чрезвычайно понравились. И она угостила их особым лакомством. Белым и сладким корнем какого-то растения. Наверно, осоки.
— Это чакан! — причмокнула губами она. И довольно огляделась.
Чакана вокруг, безусловно, было полным-полно.
— А почему у вас на задних лапах перепонки, а на передних — нету? — углядел Суслик.
— Удобно. Плавать и хватать.
— Кого — хватать: — заморгал Суслик.
— Растения, — рассмеялась она.
— Нам пора! — сказал Хома. — Вы уж извините.
— Вы чего-то ищете?
— Честно — ничего, — помялся он. — Мы путешествуем.
— Подумать только! — ахнула Ондатра. — Такие маленькие и такие отважные!
Она проводила их плот, ловко следуя за ним под водой. И, кстати, помогла протащить его сквозь камыш, когда они опять в тупик попали.
— Счастливо! — и скрылась, махнув своим изумительным хвостом.
Снова друзья оказались на свободной воде. Для них — широкой, просторной. Ручей тут был в ширину, пожалуй, с Медведя в длину, вытянувшего лапы. Если его, конечно, перекинуть как мост. С берега на берег. Вот какого размаха ручей!
Толстые ивы склоняли ветки к воде. И юркие, казалось, зелёные уклейки, сверкая боком, крутились у мокрых листьев.
— Надо же! — внезапно сказал Суслик. —
Большая она, Ондатра, а добрая.
— Потому и добрая, что ты был добрый, — хмыкнул Хома, — с перепугу.
— Ну и что? Я без перепуга ещё добрее. Выходит, я и вправду добрый.
— А то какой же? — улыбнулся Хома.
Обогнули они песчаную отмель. Всюду суетилась привычная жизнь.
У кромки воды кулички-песчаники бегали. На длинных ногах. Вперёд и назад. Влево и вправо. Туда и сюда. И кормились всякими козявками. Интересно, а что козявки ели?..
Суслик успешно работал шестом. Они свернули за поворот, спугнув крохотных лягушат. Малявки так и брызнули с листов кувшинок.
И вдруг, совсем вблизи…
Мама Утка привела череду пищавших малышей к ручью. А последний пискун отстал. Тут-то и схватила коварная Ворона утёнка. Проворонила Утка Ворону!
Ан нет! Суслик так огрел злодейку шестом, что она с криком выронила добычу. Мигом очутился утёнок среди своих. Под защитой мамаши.
Шумно взлетела Ворона на засохшее дерево. Злобно раскаркалась:
— По горрбу огррели! Некррасиво!
— А красиво утят воровать? — крикнул Суслик.
— Так её! — похвалил его Хома.
— Это я так, — смутился тот, — случайно вышло.
— Ещё встретимся! — пригрозила Ворона.
И улетела. Не захотела связываться с такими задирами. Сами — коротышки, да палка — длинная.
Ох, как благодарила Утка друзей! Особенно Суслика!..
— Управы на эту лиходейку нету, — жаловалась она. — Так и следует за нами. Так и следит! Я уж охрипла «кря-кря» малышам кричать.
— А вы её крякните палкой по шее! — воинственно предложил Суслик.
— Рук не хватает, — вздохнула Утка.
— Тогда прячьтесь получше, — посочувствовал Хома.
— Только и остаётся.
И она поспешно увела свой выводок. В заросли куги.
А друзья отправились дальше.
— Ловкач! — поглядывал Хома на друга. — Я бы так не сумел Ворону оттянуть.
— Да сумел бы, сумел, — великодушно уверял Суслик.
— Нет, не смог бы, — сокрушался Хома. — Дощечка моя коротка.
— Давай поменяемся, — мгновенно заявил лентяй Суслик. — Я тебе — шест, а ты мне — рулевую дощечку. Я не гордый.
— Нет уж, — отказался Хома, тоже лентяй.
Путешествие продолжалось…
В тот самый день и Хоме довелось отличиться. Не одному же Суслику нос задирать!
Наткнулись они к вечеру на рыбацкую сеть. Поперёк ручья стояла. А среди поплавков неистово билась Чайка. Растяпа. Лапой в ячейках запуталась. Хоть пропадай!
— Клеваться не будешь? — строго спросил её Хома.
Подрулил вплотную. И освободил её запутанную лапу из сетки.
И что же? Чайка драпанула отсюда — во всю мочь! И спасибо не сказала.
— Жить будет, — проводил её взглядом Хома, — и ладно.
— А ты говорил, не ступала нога человека! — напомнил Суслик, показав на сеть.
— Ошибся. Теперь таких мест, наверно, и не найдёшь.
— Во-во! Где он ступает, там всё отступает! — складно изрёк Суслик. — Давай лучше отдохнём.
Они подплыли к ершистому берегу. Привязали плот за корягу. И сошли.
— Глянь! — ужаснулся Суслик.
Он часто ужасался. По любому поводу. Но в этот раз он был действительно прав. Как никогда.
Вся поляна была усеяна жестянками, битыми бутылками, обрывками бумаг…
Молча вернулся Хома на плот, Суслик — за ним.
— Что-то и мне расхотелось дальше плыть, — угадал лучший друг. — И всё-таки… Как же кругозор, кругом взор, расширять? А?
— Хватит. Расширили. Отдай мне шест!
Хома с силой оттолкнулся от берега.
Грустно было им. Хуже того, тоскливо.
Но теперь течение помогало им плыть. И тоска постепенно рассеялась. И вообще, когда в родные края путь лежит, всегда легче. И сладкое нетерпение охватывает. Откуда только силы берутся?!
Вновь попали они к Ондатре. Всласть чакана поели. Переночевали на пригретом за день бережку. Напротив хатки.
А утром… Красиво было здесь, спокойно. Рыбы плескались, плавили круги. Стрекозы шелестели. Лягушки пели — ирра-ирра. Славные звуки ручья…
Нет, есть ещё места, где жить хочется.
Раз-два, взяли!..
И они незаметно вернулись домой.
А дома всегда отрадно, даже если и неважно. Дома и стены помогают. Своей норы.
Любо-дорого дома. С друзьями.
Лишний раз проверили.
Если вам понравилось, не забудьте поделиться ссылкой с друзьями.