Второе Основание. Айзек Азимов

Страница 1
Страница 2

Часть первая.
Конец власти Мула

1. Двое и Мул

Мул… только с падением Первого Основания стали проясняться причины, способствовавшие появлению Мула на исторической арене. После распада Первой Галактической Империи именно он впервые в истории стал властелином всего космического пространства Галактики. Вопреки предсказаниям психоистории, торговое правление павшего Основания никогда не достигало таких высот и не шло ни в какое сравнение с жестокой властью Мула над «Объединенным Миром», включавшим в себя одну десятую галактического пространства и одну пятнадцатую его населения. Это в особенности относится к той эре, которая вошла в историю под названием «Эры Поиска»…

Галактическая Энциклопедия.

О Муле и его Империи можно рассказать значительно больше, чем дано в Энциклопедии, но на сегодняшний день все это до такой степени устарело, что не представляет особого интереса.

Поэтому мы отложим в сторону Энциклопедию и продолжим наш рассказ, освещая период завершения Великого Промежутка, то есть период бездействия между Первой и Второй Галактическими Империями.

Политическая обстановка в Союзе Миров казалась спокойной. Экономика его процветала; Миры, еще пять лет назад чтившие Основание, может быть, и испытывали некоторое сожаление и ностальгию, но не более того. Бесполезные лидеры Основания были уничтожены, а те, кто еще мог пригодиться, обращены. И самым полезным из обращенных был Ган Притчер, ныне уже генерал-лейтенант.

Во времена Основания Ган Притчер, будучи еще в чине капитана, состоял членом подпольной демократической оппозиции. Когда Основание сдалось Мулу без сопротивления, Притчер продолжал бороться против него до тех пор, пока не стал обращенным. Это обращение заключалось не в том, что непокорного просто переубедили, доказав неправильность его суждений, и Ган Притчер достаточно хорошо это понимал. Его изменили потому, что Мул-мутант обладал умственными способностями, позволявшими из обычных человеческих созданий лепить все, что ему заблагорассудится. Однако Гана Притчера это вполне устраивало, что, разумеется, также было следствием обращения, но над этим он уже не задумывался.

А сейчас Притчер возвращался из своей пятой по счету дальней Галактической экспедиции, из необозримых глубин, не принадлежащих Союзу. Космический ветеран, агент разведки, генерал-лейтенант, как мальчик, радовался тому, что скоро встретится с «Первым Гражданином Союза».

Притчер оставил свой аэролет в старом ангаре наместника и отправился на территорию дворца пешком, как того требовал этикет. Он знал, что на протяжении многих миль вокруг дворца нет ни одного охранника, ни одного вооруженного человека. Мул не нуждался в охране: он охранял себя лучше кого бы то ни было.

Шаги Притчера мягко отдавались в его ушах, а дворец перед ним сверкал и переливался матовым светом, поражая невиданными металлическими стенами, изогнутыми арками, характерными для поздней архитектуры бывшей Империи. В темноте это сооружение казалось исполином, нависающим над перенаселенным городом на горизонте.

Во всем дворце жил лишь один человек, интеллекту которого были подчинены новая аристократия и вся система Союза.

Чанис был молод. И был он необращенным. То есть, говоря более простым языком, его эмоции не находились под контролем Мула, а оставались нетронутыми. И это Билла вполне удовлетворяло. Ему не исполнилось еще и тридцати лет, но он был на прекрасном счету в Столице. Обладая красотой и настойчивостью, Билл, естественно, имел успех в обществе. Был он также умен и уверен в себе и, следовательно, пользовался доверием Мула. И еще Чанис испытывал удовольствие от своих постоянных успехов во всем. А теперь сам Мул впервые пригласил его на личную встречу.

Чанис не сомневался в причине этого приглашения. Конечно же, Второе Основание. Это вселенское пугало, из-за которого Мул отказался от политики бесконечной экспансии и выжидал, проявляя осторожность.

Повсюду ходили слухи, остановить которые представлялось невозможным. Мул скоро возобновит военные действия. Мул обнаружил Второе Основание и начнет военные действия против него. Мул пришел к соглашению со Вторым Основанием и поделил с ним всю Галактику. Мул решил, что Второго Основания не существует и он завоюет всю Галактику сам.

Подобные слухи распространялись не в первый раз, и прислушиваться ко всем домыслам, наполнявшим гостиные, не имело никакого смысла. Но сейчас они стали более осторожными, и все искатели приключений, вояки и прожженные политики радовались, сами не зная чему.

Билл Чанис оказался одним из них. Он не боялся загадочного Второго Основания. Но если уж на то пошло, Чанис не боялся даже самого Мула, причем не скрывал этого. Возможно, многие, в ком его молодость и богатство не вызывали добрых чувств, угрюмо ждали, когда же наконец расправятся с этим ловеласом, столь открыто говорящим о физическом уродстве Мула и его одинокой жизни. Никто не осмеливался поддержать Билла, и редко кто смеялся вместе с ним. Но время шло, а с Чанисом ничего не происходило, более того — репутация его значительно возросла.

Чанис напевал мелодию и на ходу придумывал к ней ничего не значащие слова с постоянным рефреном:

— Второе Основание угрожает знанию, любому созиданию…

Он был уже во дворце.

Человек, не имевший иного имени, кроме как Мул, и иного титула, кроме как Первый Гражданин, смотрел сквозь прозрачную с одной стороны стену на светящийся вдалеке город. В сгущающихся сумерках стали появляться звезды. И все это было в его власти.

Мул с горечью улыбнулся при этой мысли. Он господствовал над ними, но редкие из них видели своего владыку.

Он, Мул, был человеком, на которого невозможно смотреть без отвращения. При росте в пять футов восемь дюймов Мул весил всего сто двадцать фунтов. Его костлявые конечности, подобные палкам, сгибались под любым углом, а худое лицо оставалось почти незаметным за огромным носом, напоминавшим птичий клюв.

Одни лишь глаза не соответствовали тому фарсу, который являла собой внешность Мула. В теплом взгляде Первого Гражданина — странно теплом для победителя и завоевателя Галактики — всегда светилась грусть.

Все подчинялись ему, боялись и даже уважали его — издалека. Но кто мог взглянуть на мутанта без презрения? Только те, кого он обратил. А какова цена их искусственной преданности? В ней не хватало души.

Внезапно Мул почувствовал сильное и жестокое желание: ни одной пяди Галактики не должно остаться вне его власти! Пять лет бездействовал он, похоронив себя здесь, на Калгане, из-за вечной смутной угрозы невидимого, неслышимого и неизвестного Второго Основания. Мулу было тридцать два года. Не так уж и много, но он чувствовал себя стариком. Тело мутанта, каким бы интеллектом он ни обладал, оставалось слабым.

Каждая звезда! Каждая звезда, которую он видит и которую не видит, должна принадлежать ему.

Месть всем! Человечеству, частью которого он не был, Галактике, в которую не вписывался, — всем!

Мул следил за перемещением человека, вошедшего во дворец с такой легкостью, как будто его способности усилились в этих загадочных сумерках, и вдруг почувствовал, как эмоциональная волна гостя захлестнула его мозг.

Он распознал его без труда: это был Ган Притчер.

Капитан Притчер из бывшего Основания. Притчер, на которого не обращали никакого внимания и которого обходили по службе бюрократы загнивающего правительства. Капитан Притчер, который шпионил за ними и в котором он угадал в свое время большой талант. Капитан Ган Притчер, которого он сделал полковником, а затем и генералом, предоставив ему свободу действий во всей Галактике.

Генерал Притчер, который сначала восстал против него, а сейчас был безоговорочно предан. И все же предан не потому, что выиграл от этого что-то, не из признательности, не в ответ на что-либо, а только потому, что был обращен.

Дверь позади Мула открылась, и он повернулся.

Ган Притчер занял указанное ему место. Во время личных встреч с Мулом не требовалось ни поклонов, ни вычурных обращений. Мул был просто Первым Гражданином. К нему обращались, прибавляя слово «сэр». В присутствии Мула можно было сидеть и поворачиваться к нему спиной, если уж так получалось.

Для Гана Притчера все это являлось признаком силы и уверенности человека в себе, и генерал был приятно этим поражен.

— Ваш последний отчет я получил вчера, — начал Мул. — Не стану скрывать, что меня он не очень порадовал, Притчер.

Генерал нахмурил брови.

— Да, я понимаю. Но я не мог сделать иных выводов. Второго Основания просто нет, сэр.

Мул основательно обдумал эти слова и покачал головой.

— У нас есть данные Эблинга Миса. Какие бы доказательства обратного мы ни получали, данные Миса исключают их.

Подобный разговор был не нов, и Притчер ответил не задумываясь:

— Мис, вероятно, и являлся величайшим психологом Основания, но он был ребенком по сравнению с Хари Сэлдоном. Он изучал работы Сэлдона под искусственной стимуляцией со стороны вашего мозга. Вы могли слишком сильно надавить на него, поэтому возможна ошибка.

Мул вздохнул, и его уродливая голова закачалась на тонкой шее.

— Если бы он прожил хотя бы еще минуту. Он уже хотел сказать, где находится Второе Основание. Он знал, я вам повторяю. Я не должен был потворствовать, не должен был ждать, ждать и ждать. Столько времени потеряно! Пять лет впустую!

Притчер мог отнестись презрительно к той слабости, которую проявлял перед ним начальник, если бы не эмоциональный контроль.

— Но возможно ли другое объяснение, сэр? — сказал он. — Пять раз я вылетал на поиски, и вы сами составляли мне маршруты. Я обыскал все, вплоть до астероидов. Прошло триста лет с тех пор, как Хари Сэлдон из старого мира якобы создал два Основания, чтобы они служили ядром нового мира, который придет на смену Первой Империи. Через сто лет после смерти Хари Сэлдона слава о небезызвестном Первом Основании гремела по всей периферии. Через сто пятьдесят лет после смерти Сэлдона, во времена последней битвы со Старой Империей, это имя гремело уже по всей Галактике. А теперь Прошло уже триста лет — и где же это таинственное Второе Основание? Ни в одном закоулке космоса о нем и не слыхали.

— Эблинг сказал мне, что место его расположения держали в строжайшей тайне. Только секретность могла обернуть в силу его слабость.

— Сохранить такую тайну практически невозможно. Легче предположить, что Второго Основания просто не существует.

Мул поднял голову.

— Нет, оно существует, — костлявый палец владыки покачался в воздухе. — Нам придется несколько изменить тактику.

Притчер нахмурился.

— Вы хотите лететь на поиски сами? Я бы этого не советовал.

— Нет, конечно же, нет. Вам придется полететь еще один раз, последний. Но с другим командиром.

Наступило молчание, затем Притчер осведомился:

— С кем же, сэр?

— Здесь, на Калгане, есть один молодой человек — Билл Чанис.

— Я никогда не слышал о нем, сэр.

— Знаю. Но у него живой ум, он тщеславен. И он необращенный.

На мгновение челюсть Притчера задрожала.

— Я не вижу в этом особых преимуществ.

— Но они есть, Притчер. Вы обязательный и исполнительный человек. Вы хорошо мне служите. Но вы — обращенный, и все мотивы вашего поведения — это вынужденная и безнадежная преданность мне. С утратой своих естественных эмоций вы лишились чего-то очень тонкого, что я не в состоянии возместить.

— Я этого не чувствую, сэр, — хмуро ответил Притчер. — Я прекрасно помню те дни, когда был вашим врагом, но не чувствую, что теперь что-то потерял.

— Разумеется, нет, — рот Мула скривился в улыбке. — Вряд ли ваши суждения по этому вопросу могут быть объективными. А этот Чанис тщеславен и ищет выгоду только для себя, поэтому ему можно полностью доверять. Он знает, что целиком зависит от меня, и сделает все, чтобы продлить мою власть, а заодно и самому урвать клочок славы. Полет с вами будет для Чаниса дополнительным толчком к его стремлению взобраться по социальной лестнице еще выше.

— Но тогда, — продолжал настаивать Притчер, — почему бы не снять с меня контроль, раз уж вы считаете, что от этого я стану лучше? Вряд ли мне теперь можно не доверять.

— А вот этого я пока не сделаю, Притчер. Пока вы находитесь на расстоянии вытянутой руки или выстрела от меня, вы навсегда останетесь обращенным. Если бы я вас освободил, то в следующий же миг был бы мертв.

Ноздри генерала раздулись.

— Мне больно слышать такое от вас.

— Я не хотел причинить вам боли, но вы даже представить себе не можете ваши чувства, будь они освобождены от контроля. Человеческий мозг отвергает всякое насилие, и именно по этой причине невозможно загипнотизировать человека против его воли. Я могу это сделать, но не потому, что я гипнотизер. И поверьте мне, Притчер, то негодование, которое вы не можете продемонстрировать и о котором даже не догадываетесь, проявилось бы в таком виде, что я не хотел бы оказаться с вами лицом к лицу в тот момент.

Притчер склонил голову. В тщетной попытке разобраться во всем сказанном он почувствовал себя старым и измученным.

— Но как вы можете доверять этому человеку? — произнес он с трудом. — Я имею в виду: как доверяете обращенному?

— Что ж, полностью доверять, конечно, не могу. Вот поэтому вы и должны отправиться с ним. Видите ли, Притчер, — тут Мул поудобнее уселся в огромном кресле, на темном фоне которого он выглядел сломанной зубочисткой, — если Билл наткнется на Второе Основание и если ему в голову придет мысль, что выгоднее заключить соглашение с ним, чем со мной… Вы понимаете?

Глаза Притчера засветились от удовольствия.

— Вот это уже лучше, сэр.

— Прекрасно. Но помните, что ему должна быть предоставлена полная свобода действий во всех направлениях.

— Естественно.

— И… э-э-э… Притчер. Молодой человек чертовски красив, приятен — просто очарователен. Не дайте ему надуть себя. Это опасная и сильная личность. Не становитесь ему поперек дороги, пока не будете уверены в своей правоте. Это все.

Мул снова остался один.

Для чего ему все это нужно? Если он станет властелином всего, то что же дальше? Разве это помешает людям, подобным Притчеру, оставаться такими же высокими и сильными? Разве Билл Чанис станет от этого уродливей?

Мул проклял свои сомнения. Чего он вообще хотел?

Холодный свет над его головой предупредительно замигал. Владыка следил за человеком, вошедшим во дворец, и почти против своей воли почувствовал, как эмоциональная волна визитера захлестнула его мозг. Это был Чанис.

Мул представил, как он может остановить этот поток, уничтожить мягкое спокойствие и направить течение в другое русло. Но что это даст? Если он заставит склониться в величайшем восхищении перед собой курчавую голову Чаниса, разве это изменит его собственное уродство, из-за которого владыка прячется днем и не спит ночами, из-за которого он стал пленником своей собственной империи?

Дверь позади Мула отворилась, и он повернулся.

Билл Чанис уселся в кресло поудобнее и сказал:

— Это не совсем неожиданная честь для меня, сэр.

Мул потер кончиками пальцев щеки и ответил не без некоторого раздражения:

— Отчего же, молодой человек?

— Интуиция. Но если честно, то я просто поверил слухам.

— Слухам? Каким же именно из тех, что сотнями передаются из уст в уста уже столько времени?

— Тем, которые предвещают скорое начало войны за всю Галактику. И я надеюсь, что это так, и я смогу сыграть отведенную мне роль.

— Значит, вы думаете, что Второе Основание все же существует?

— А почему бы и нет? Это сделало бы жизнь только интереснее.

— Ах, вам даже и это интересно?

— Конечно. Одна таинственность чего стоит! Разве есть сейчас более интересный предмет для обсуждения? Все газеты последнее время ни о чем другом и не пишут, а это что-то да значит. Журнал «Космос» напечатал чуть ли не целую повесть о планете, населенной людьми с «чистым разумом», — речь идет, конечно, о Втором Основании, жители которого развили в себе способность сдвигать горы одной лишь силой мысли. Они могут уничтожать звездолеты на расстоянии, смещать планеты с орбит.

— Да, очень интересно. Но вы-то сами имеете представление о предмете слухов? Или тоже верите в «силу мысли»?

— Ну уж нет! Великая Галактика, да неужели такие люди остались бы жить на одной планете! Нет, сэр, я думаю, что Второе Основание скрывается только потому, что оно слабее, чем вы думаете.

— В таком случае мне будет легко объясниться. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить экспедицию, которая отправится на поиски Второго Основания?

На мгновение Чанису показалось, что его застигли врасплох: события развернулись скорее, чем он ожидал. Билл долго молчал, словно не зная, что ответить.

— Ну? — сухо спросил Мул.

— Согласен. Но куда лететь? Вы дадите мне направление?

— С вами полетит генерал Притчер.

— Значит, возглавляю ее не я?

— Я все скажу, а вы судите сами. Вы ведь не с Основания, не так ли? Вы уроженец Калгана?

— Да.

— Ну что же, тогда вы имеете довольно смутное представление о Хари Сэлдоне. Когда Первая Галактическая Империя развалилась, Хари Сэлдон, анализируя с группой психоисториков ход будущей истории при помощи математических уравнений, никому уже не понятных в наши дни всеобщей дегенерации, создал два Основания — по одному в разных концах Галактики — таким образом, чтобы социальные и экономические силы, медленно развиваясь, не привели к созданию новой Империи. Хари Сэлдон рассчитал, что на это уйдет не менее тысячи лет, а без Основания ушло бы в тридцать раз больше. Но он не мог вычислить меня. Я — мутант и непредсказуем психоисторией, которая оперирует лишь реакциями масс. Вы понимаете?

— Прекрасно понимаю, сэр. Но при чем здесь я?

— Скоро поймете. Я хочу объединить Галактику сейчас и закончить сэлдоновский План через триста лет. Одно Основание — мир ученых-физиков — процветает до сих пор, но уже под моей властью. Наш Союз может выстоять против чего угодно в Галактике, кроме, возможно, Второго Основания. Поэтому я и должен знать о нем как можно больше. Генерал Притчер уверен, что его вообще не существует, но я знаю, что это не так.

— А откуда вы это знаете, сэр? — осторожно и вежливо спросил Чанис и внезапно услышал страстный ответ Мула:

— Потому что в умы, находящиеся под моим контролем, вмешиваются! Аккуратно! Тонко! Но не настолько тонко, чтобы я этого не заметил. И это вмешательство, все усиливаясь, затрагивает нужных мне людей и в нужное время. Теперь вас не удивляет, что все эти годы я чего-то выжидал? Вот почему вы так важны. Генерал Притчер — лучший из всех, кто у меня остался, но и он больше не в безопасности. Он этого, естественно, не знает. Но вы — необращенный и, следовательно, менее заметны как человек Мула. Вы можете водить Второе Основание за нос дольше, чем мои люди. Возможно, достаточно долго, чтобы найти его. Теперь понимаете?

— М-м-м-да. Но простите меня, сэр, если я задам вам нетактичный вопрос. Как меняются эти ваши люди при вмешательстве Второго Основания? Я спрашиваю, чтобы быть в курсе на тот случай, если такое произойдет с генералом Притчером. Он снова станет необращенным? Перестанет быть преданным вам?

— Нет. Я уже сказал, что вмешательство идет на очень высоком уровне. И это вредит мне даже больше, потому что часто я не могу разобраться, ведет ли человек себя нормально или с ним поработали люди Второго Основания. Они остаются такими же преданными, но их полностью лишают инициативы и способностей. За последний год такое произошло с шестью моими людьми, — он усмехнулся половиной рта. — Сейчас они командуют моими тренировочными базами, и больше всего мне хочется, чтобы перед ними никогда не встала необходимость принимать быстрые решения.

— Предположим, сэр… Предположим, что это не Второе Основание. Что, если такой же, как вы… мутант?

— Слишком тщательно все продумано и слишком дальний прицел. Один человек постарался бы сделать все как можно скорее. Нет, это целый мир, и вы будете моим оружием против него.

Глаза Чаниса засияли, и он ответил:

— Я рад, что мне предоставляется такая возможность.

Но Мул уловил внезапный эмоциональный подъем.

— Да, очевидно, вам пришло в голову, что вы оказываете мне неоценимую услугу, достойную невообразимой награды, — сказал он. — Может быть, вы даже хотите стать моим преемником? Но не забывайте, что существуют и наказания, которые трудно себе вообразить. Мои возможности не ограничиваются тем, что я могу внушать людям преданность себе.

Тонкая улыбка на его губах стала угрюмой, и Чанис подпрыгнул в своем кресле. На какое-то едва уловимое мгновение он почувствовал, как все его существо переполнила печаль. Она ударила с почти физической силой, невыносимо затуманив мозг, затем прошла. Все кончилось, но Чанис не ощущал теперь ничего, кроме естественной сильной злобы.

— Злость не поможет, — сказал Мул. — Да, да, вы пытаетесь сейчас скрыть ее от меня, верно? Но я вижу. И помните: то, что я с вами сейчас проделал, — пустяк. Подобные ощущения можно усиливать многократно и без искажения. Эмоциональным воздействием я убивал людей, а хуже этой смерти нет.

Чанис промолчал.

— Это все.

Мул остался один.

Все пространство вокруг было заполнено скоплением звезд, таким огромным, что они растворялись одна в другой, сливаясь в сплошное облако света. Все это будет принадлежать ему. А теперь оставалось лишь одно приготовление — и можно идти спать.

Первый антракт
Заседал исполнительный комитет Второго Основания. Для нас это просто голоса. Ни место встречи, ни личности присутствующих не имеют в данный момент никакого значения.

Мы имеем дело с психологами и даже не с психологами, а учеными с психологической ориентацией. То есть с людьми, чьи фундаментальные концепции научной философии коренным образом отличаются от любых концепций, которые только можно себе представить. Психология ученых, основанная на аксиомах обычной физической науки, имеет самое далекое отношение к ПСИХОЛОГИИ. Так что лучше мне не описывать цвета слепому, будучи таким же слепцом.

Отметим лишь, что собравшиеся ученые мужи прекрасно понимали ход мыслей друг друга благодаря наличию общей теории, проверенной многолетней практикой. Как нам известно, в длинных речах не было особой необходимости: их мог заменить обрывок одной фразы. Жест, восклицание, мимика, даже пауза в нужный момент заключали в себе достаточный объем информации.

Таким образом, мы взяли на себя смелость сделать перевод небольшой части этой конференции на язык, привычный для людей, с детства ориентированных на простейшие категории научной философии, хотя и рискуем упустить некоторые тонкости.

Из всех голосов выделялся один, принадлежавший личности, известной просто как Первый Оратор.

— Теперь уже нет сомнений, — произнес он, — что первый бешеный натиск Мула остановлен. Не могу сказать, что наша организация сыграла в этом эпизоде достойную роль. По-видимому, он уже практически обнаружил нас с помощью энергии мозга того человека с Первого Основания, которого звали «психологом» и который был убит за минуту до того, как сообщить Мулу свое открытие. События, завершением которых явилось это убийство, полностью совпали с расчетами в Третьей Фазе. Кто продолжит?

Судя по тембру голоса, продолжил Пятый Оратор. Речь его была довольно мрачной:

— Теперь уже очевидно, что ситуация была неуправляемой. Мы слишком уязвимы для массового нападения, особенно если им руководит такой ментальный феномен, как Мул. Вскоре он завоевал Первое Основание и стал знаменитостью, а если быть точным, то ровно через полгода он был на Транторе. Еще через полгода он был бы здесь, и тогда его шансы против нас невероятно возросли бы — до 96,3 ± 0,05 %. Мы потратили массу времени на анализ факторов, остановивших его, и, конечно, небезуспешно. Следствия его физических отклонений и умственной уникальности очевидны. Однако, только просчитав Третью Фазу, мы смогли установить аномальность его действий в присутствии человека, чувствующего к нему привязанность. И коль скоро присутствие такого человека в нужный момент изменило его поведение, то можно считать, что именно это было нам на руку. Наши агенты уверены, что психолога Мула убила девушка, которой Мул доверял из сентиментальных побуждений. Он не контролировал ее просто потому, что нравился ей.

С того самого дня, получив предупреждение, мы сдерживаем Мула неортодоксальными методами, рискуя всем историческим Планом Сэлдона.

Первый Оратор немного помолчал, давая всем возможность хорошо уяснить то, что сказал Пятый Оратор, затем подвел итоги:

— Таким образом, положение крайне нестабильно. Первоначальный План Сэлдона находится на грани краха, и я должен подчеркнуть, что мы проявили себя отнюдь не с лучшей стороны в этом деле. Я имею в виду отсутствие всякого предвидения. Так что перед нами теперь стоит опасность окончательного срыва Плана Сэлдона. Время работает не на нас. Я считаю, что существует только одно решение проблемы, хотя и оно рискованно: мы должны позволить Мулу в определенном смысле найти нас.

Первый Оратор снова помолчал, прислушиваясь к реакции окружающих.

— Я повторяю: в определенном смысле.

2. Двое без Мула

Звездолет был почти готов, но никто не знал, куда лететь. Мул предложил вернуться на Трантор, планету, бывшую некогда галактической метрополией самой великой Империи из всех, что когда-либо знал мир.

Притчер возразил. Это был старый след, уже тысячу раз проверенный.

Он обнаружил Билла Чаниса в навигационной рубке звездолета. Вьющиеся волосы модно одетого молодого человека были причесаны довольно небрежно, и один локон падал на лоб, будто его поместили туда намеренно. Даже обнаженные в улыбке зубы соответствовали его внешнему виду. Дежурный офицер застыл, вытянувшись перед своим командиром.

Чанис был явно возбужден.

— Притчер, такого совпадения просто не может быть.

Генерал холодно ответил:

— Я не осведомлен о содержании вашей беседы.

— М-да… Ну, да ладно, старина, несите сюда стул, и я вам кое-что покажу. Я просмотрел ваши записи и считаю, что они превосходны.

— Как это мило с вашей стороны.

— Но мне интересно, вы пришли к тем же выводам, что и я? Пытались ли вы анализировать эту проблему с помощью дедуктивного метода? Я хочу сказать, что очень хорошо, конечно, проверять все звезды подряд, но за эти пять лет вы не узнали ничего. Вы рассчитывали, сколько времени у вас уйдет на все звезды в Галактике?

— Да. Несколько раз.

Притчеру не понравилась эта беседа, и ему захотелось прощупать молодого человека, обладающего неконтролируемым, а следовательно, живым умом.

— Тогда проанализируем эти расчеты и попытаемся понять, что же мы ищем, — продолжал Чанис.

— Второе Основание, — угрюмо ответил Притчер.

— Основание Психологов, — поправил его Чанис, — которое настолько же слабо в физической науке, насколько Первое Основание — в психологии. Впрочем, вы сами уроженец Первого Основания, в отличие от меня, и выводы должны быть очевидными для вас. Мы должны найти мир, управляемый интеллектом и крайне отсталый в области техники.

— Разве это обязательно? — спокойно произнес Притчер. — Наш собственный Союз отнюдь не отстает в науке и технике, хотя наш вождь обладает мощным интеллектом.

— Потому что опирается на ресурсы Первого Основания, — последовал нетерпеливый ответ, — что позволяет говорить о единственном источнике знаний во всей Галактике.

Второе Основание должно было существовать в недрах разваливающейся Первой Империи, об этом нечего и спорить.

— Значит, вы полагаете, что одной лишь силой интеллекта можно управлять несколькими мирами, невзирая на беспомощность в другом отношении?

— Относительную беспомощность. Разумеется, они в состоянии защититься от соседних миров, но против объединенных сил Мула с его интеллектом и атомной техникой Первого Основания им не устоять. Иначе с какой стати стали бы они скрывать свое местонахождение и во времена Сэлдона, и сейчас.

Гладкое загорелое лицо Притчера скривилось в иронической усмешке:

— А теперь, если вы закончили свой глубокий анализ, не хотите ли получить список всех королевств, республик, однопланетных государств и диктаторских режимов любого края Галактики, где царит полная анархия в политике, но которые вполне подходят под представленную вами характеристику да еще включают и множество других факторов?

— Значит, все уже обсуждалось? — голос Чаниса вдруг потерял свою оживленность.

— Разумеется, вы не найдете этого в записях, но мы составили для себя политический указатель планет на другой стороне периферии. Неужели вы считаете, что Мул будет вести поиск вслепую?

— Ну ладно, — тут голос молодого человека стал бодрее. — А как насчет олигархии Тазенды?

Притчер задумчиво пощипал себя за ухо.

— Тазенда? О, я, кажется, знаю, где это. Но ведь это не на периферии, не так ли? По-моему, они на расстоянии двух третей от центра Галактики.

— Да. Ну и что?

— Во всех отчетах, которыми мы располагаем, говорится, что Второе Основание расположено на противоположном конце Галактики. И это единственное, чем мы можем руководствоваться. Да и при чем тут вообще Тазенда? Ее угловое отклонение от радиуса Первого Основания составляет от ста десяти до ста двадцати градусов, а отнюдь не сто восемьдесят.

— В отчетах существует еще одна подсказка. Второе Основание было создано там, где кончаются звезды.

— Такой области в Галактике не зарегистрировано.

— Потому что она имела местное название, позднее выведенное из употребления в целях сохранения полной тайны. И, может быть, придуманное Сэлдоном и его группой с определенной целью. Скажите, вы были там когда-нибудь?

— Нет.

— И, тем не менее, это место упоминается в вашем бортовом журнале.

— Где? Ах, да! Но мы просто пополняли там запас продовольствия и воды. Могу лишь сказать, что в этом мире не было ничего примечательного.

— Вы опускались на центральную планету? Правительственный центр?

— Право, не знаю.

Притчер задумался под испытующим взглядом Чаниса. Затем он произнес:

— Не глянете ли вы вместе со мной в Линзу?

— Конечно!

Линзы, возможно, были самым новым приспособлением, которым в те дни оснащались звездолеты. Это приспособление являло собой сложную вычислительную машину, способную вычертить на экране изображение звездного неба с любой заданной точки Галактики.

Чанис ввел координаты — и свет в рубке пилота погас. В тусклом красном луче контрольной панели Линз лицо Чаниса казалось налитым кровью. Притчер сидел в пилотском кресле, скрестив руки на груди и заложив ногу за ногу.

Экран стал постепенно светлеть и наконец засверкал многочисленными звездными скоплениями центра Галактики.

— Это, — объяснил Чанис, — зимнее ночное небо, каким его можно видеть с Трантора. Это очень важный пункт, который, насколько я знаю, не учтен в ваших изысканиях. Любой сознательный поиск должен начинаться с некой отправной точки, в данном случае — с Трантора. Он был столицей Галактической Империи, скорее научной и культурной, нежели политической. А следовательно, в девяти случаях из десяти значение каждого названия следует рассматривать с транторкой точки зрения. В этой связи можно вспомнить, что хотя Сэлдон был с Геликона, планеты галактической периферии, его группа работала на самом Транторе.

— Что вы пытаетесь мне показать?

Ледяной тон Притчера сильно контрастировал с воодушевленной речью молодого человека.

— Карта все объяснит. Видите это темное скопление? — Тень от его руки упала на экран, закрыв значительную часть Галактики. Указательный палец уперся в небольшое черное пространство, казавшееся дырой в необъятном море света. — В стенографических отчетах оно упоминается под названием «Скопление Пелот». А теперь смотрите — я увеличу изображение.

Притчер и раньше видел, как Линзы увеличивают изображение, но все же у него перехватило дыхание. Создавалось впечатление, словно летишь быстрее мысли по ослепительной Галактике, не входя в гиперпространство. Звезды неслись навстречу из центра экрана, уходили в стороны и пропадали за его краем. Простые звезды становились двойными, затем превращались в слепящие шары; туманности рассыпались миллиардами отдельных звезд. И все время создавалась иллюзия движения. А Чанис тем временем продолжал:

— Заметьте, что мы движемся по прямой к Скоплению Пелот, так что можно считать, что наблюдение ведется с самого Трантора. Возможно, имеет место небольшая ошибка из-за гравитационного отклонения света, которую я мог допустить при расчетах, но уверен, что это не так важно.

Весь экран заполнила темнота. С замедлением скорости увеличения звезды стали лететь медленнее и расположились по краям, словно не желая уходить из поля зрения. Чанис снова вытянул руку.

— Обитатели этого района космоса называют участок, который вы видите, «ртом». И это очень важная деталь, так как только со стороны Трантора он имеет такой вид. — Теперь он указывал на щель в скоплении, выглядевшую, как рот, очерченный звездным небом в обрамлении экрана. — А теперь следите за «ртом», — сказал Чанис. — Вот за этой сужающейся световой полосой.

И вновь изображение слегка увеличилось, скопление ушло в стороны, и осталась только узкая полоска «рта», по которой бесшумно скользил палец Чаниса все ниже и ниже, туда, где сверкали последние звезды.

— Здесь звезды кончаются, — сказал молодой человек. — Скопление в данном месте имеет невысокую плотность, и свет этой одинокой звезды достигает Трантора.

— Вы хотите сказать этим…

Подозрительный голос генерала вдруг оборвался.

— И не пытаюсь. Это Тазенда, место, где кончаются звезды.

Зажегся свет, и Линзы выключились. Тремя большими шагами Притчер подошел к Чанису.

— Почему это пришло вам в голову?

Чанис откинулся в кресле со странным выражением удивления на лице.

— Это произошло случайно. Мне хотелось бы сослаться на свой ум и находчивость, но, к сожалению, это произошло, судя по всему, случайно. В любом случае все совпадает. Согласно вашему списку Тазенда — это олигархия. Она правит двадцатью семью населенными планетами. Кроме того, этот странный мир всегда выдерживает нейтралитет в политических махинациях данного звездного региона и не пытается расширить свои владения. Я считаю, что нам следует навестить его.

— Вы доложили об этом Мулу?

— Нет. И не будем докладывать. Мы сейчас в космосе перед первым звездным прыжком.

Рука Притчера легла на удобную рукоятку бластера.

— По чьему приказанию?

— По моему, генерал, — впервые Чанис обратился к нему по званию. — Пока я выкладывал вам свои соображения, вы, возможно, не почувствовали ускорения, потому что я одновременно дал ускорение и на Линзы, а если и почувствовали, то решили, что это такая же иллюзия.

— Зачем? Что вы, в конце концов, задумали? К чему тогда было выдумывать все это насчет Тазенды?

— А вот тут я как раз ничего не выдумывал. Все было совершенно серьезно. Мы отправились именно туда и сегодня, хотя должны были лететь только дня через два. Генерал, вы не верите, что Второе Основание существует, а я верю. Вы просто следуете приказаниям Мула без веры, а я верю. Я признаю серьезную опасность. Второе Основание имело пять лет на подготовку. Как они подготовились, я не знаю, знаю только, что у них есть агенты на Калгане. Если в моем мозгу будет информация об их местонахождении, они смогут прочитать это с легкостью. Тогда моя жизнь не будет более в безопасности, а я, как ни странно, ценю свою жизнь. Даже если такая вероятность ничтожно мала и даже практически невозможна, я предпочел бы перестраховаться. Поэтому никто не знает о Тазенде, кроме вас, а вы узнали об этом только в космосе. Остается еще команда звездолета.

Чанис снова иронически улыбнулся, понимая, что владеет ситуацией. Рука Притчера упала с рукоятки бластера, и на мгновение на его лице промелькнуло что-то похожее на неудовольствие. Что не дало сделать это открытие ему? Что ему закрывало глаза? Было время, когда упрямый, не продвигающийся по службе капитан Первого Основания мог действовать так же смело и решительно, как сейчас Чанис. Значит, Мул был прав. Неужели его контролируемый мозг так привык к послушанию, что потерял всякую инициативу?

— Ловко проделано, — сказал он. — Ну да ладно, все в порядке. Но в будущем, прежде чем принимать подобные решения, консультируйтесь со мной.

Внимание генерала привлекла вспыхнувшая сигнальная лампочка.

— Это машинное отделение, — небрежно сказал Чанис. — Им пришлось разогревать двигатели с пятиминутным упреждением, и я попросил доложить мне о возможных отклонениях от нормы. Останетесь в рубке?

Притчер рассеянно кивнул головой и внезапно почувствовал себя одиноким человеком, приближающимся к пятидесятилетнему рубежу.

В иллюминаторе сияли звезды. Центр Галактики с одной стороны затуманился. Что, если он освободится когда-нибудь от влияния Мула?.. Но при одной только мысли он вздрогнул от смертельного ужаса.

Главный инженер Хукслани проницательно посмотрел на молодого человека без формы, который вел себя уверенно и, похоже, пользовался всей полнотой власти на звездолете.

Не говоря ни слова, он протянул Чанису маленький овальный предмет. Тот взвесил его на руке и улыбнулся.

— Вы ведь с Первого Основания, шеф?

— Да, сэр. Я прослужил во флоте Основания восемнадцать дет, пока Первый Гражданин не стал править Союзом.

— И образование получили тоже на Основании?

— Квалифицированный техник первого класса — Центральная Школа на Анакреоне.

— Прекрасно. И вы нашли это в коммуникационном блоке, там, где я велел вам посмотреть?

— Да, сэр.

— Эта штука вообще оттуда?

— Нет, сэр.

— Что же это такое?

— Гипертрейсер, сэр.

— Мне это ни о чем не говорит — я же не с Основания.

— Это прибор, с помощью которого можно следить за курсом звездолета в гиперпространстве.

— Другими словами, за нами могут последовать куда угодно?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Это ведь недавнее изобретение? Оно было разработано одним из исследовательских институтов, учрежденных Первым Гражданином, не так ли?

— По-моему, да, сэр.

— И все же он оказался здесь. Странно.

Некоторое время Чанис перебрасывал гипертрейсер из одной руки в другую, затем резко, протянул его технику.

— Тогда возьмите его и положите на место точно там, где нашли. Понятно? А потом забудьте об этом случае напрочь!

Звездолет летел сквозь Галактику, и путь его отмечался точками и линиями.

Билл Чанис, сидя перед панелью управления Линзами, снова почувствовал, что перед таким изобретением можно только преклониться. Он был не с Основания и не привык к тому, что простым поворотом переключателя можно приводить в движение колоссальные силы. Что и говорить, Линзы могли поразить воображение и человека с Основания. Этот невероятно компактный аппарат вмещал в свою память информацию о сотнях миллионов звезд и их взаимосвязях. Мало того, он мог вычислить любой отрезок галактического поля по всем трем осям и вращать любую часть поля вокруг центра.

Согласно расчетам ближайшей звездой в тот момент была Винсетори, и в центре экрана Линз горела яркая точка.

Чанис аккуратно набрал координаты Винсетори, нажал кнопку — и на экране вспыхнуло звездное поле. В центре тоже была яркая звезда, но сходства между изображениями не было: Чанис включил Линзы и по осям расширил поле до тех пор, пока фотометр не показал одинаковую яркость обеих звезд, затем стал медленно приводить изображение на экране в нужное угловое положение. Посмотрев на результат, он недовольно скривил губы и снова стал вращать экран, пока не появилась еще одна звезда, а за ней третья. Наконец он улыбнулся. Все совпадало.

Чанис нашел генерала Притчера в его каюте. Тот явно собирался спать и недовольно поднял голову.

— Какие-нибудь новости?

— Не совсем. Мы будем на Тазенде через один прыжок.

— Знаю.

— Я не побеспокоил бы вас, зная, что вы ложитесь спать, но я хотел лишь спросить, смотрели ли вы фильм, который мы захватили с собой на Киле.

Ган Притчер бросил взгляд на свернутую трубку фильмокниги, лежавшую на низкой полке.

— Да.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Я думаю, если история и была когда-то наукой, то об ом уже давно позабыли в данном районе Галактики.

Чанис широко улыбнулся.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Довольно скучно, не так ли?

— Если не просматривать персональные хроники правителей. Но это может не соответствовать действительности. Во многих случаях, если история касается личностей, все рисуется либо в черном, либо в белом цвете, в зависимости от интересов писателя. Я нахожу все это практически бесполезным.

— Но там речь идет о Тазенде. Именно об этом я и хотел с вами поговорить, предлагая посмотреть этот фильм. Единственный, который мне удалось найти, — в остальных Тазенда просто не упоминается.

— Ну хорошо. У них были и хорошие, и плохие правители. Они подчинили себе несколько планет, выиграли несколько битв, проиграв одну-две. Ничего определенного о них здесь не сообщается. Я не слишком полагаюсь на вашу теорию.

— Но вы не обратили внимания на некоторые пункты. Вы заметили, что они никогда не вступали в коалицию? Они всегда оставались в стороне от политической жизни этого уголка Галактики. Как вы сказали, они завоевали несколько планет и на этом остановились. Создается впечатление, что они расширили свои границы до пределов, достаточных для того, чтобы суметь себя защитить, но не настолько больших, чтобы привлечь к себе внимание.

— Ну хорошо, — последовал бесстрастный ответ. — Я не возражаю против приземления. В худшем случае потеряем немного времени.

— О нет, в худшем случае — полное поражение. Если это Второе Основание. Не забывайте, что это будет мир черт знает скольких Мулов!

— Что вы собираетесь делать?

— Высадиться на какой-нибудь небольшой, подчиненной центру, планете и узнать о Тазенде все, что возможно, а там уж придется импровизировать.

— Ну хорошо, я не возражаю. А теперь с вашего позволения я хотел бы выключить в каюте свет.

Чанис вышел, махнув на прощание рукой.

А генерал Ган Притчер так и не заснул в темноте своей небольшой каюты, обдумывая с самого начала то, что привело его к окончательному решению.

Если все, что он так тщательно анализировал, было верно — а факты совпадали, — значит, Тазенда была действительно Вторым Основанием. Но все-таки… Неужели Тазенда? Обычный мир! Трущобы, затерянные среди обломков Империи. Осколок среди осколков. Перед Притчером словно в тумане всплыло вытянутое лицо Мула во время разговора о психологе старого Основания Эблинге Мисе — единственном человеке, может быть, который открыл секрет Второго Основания.

Притчер вспомнил тонкий, напряженный голос Мула: «Было такое впечатление, что Мис страшно удивлен. Словно то, что он узнал о Втором Основании, превзошло все его ожидания, указало ему совершенно отличное от предполагаемого направления. Если бы только я мог читать не эмоции, а мысли! Но эмоции его были понятны, и среди них — огромное удивление совершенному открытию. Это был ключ. Нечто абсолютно невероятное!» А теперь пришел этот мальчишка, этот самодовольный выскочка, весело разглагольствующий о Тазенде и ее аномальности. И он должен быть прав. Должен! В противном случае все теряет смысл.

Последним осознанным ощущением Притчера была угрюмая уверенность. Гипертрейсер все еще находился в коммуникационной коробке. Генерал проверил это час назад, когда Чанис куда-то вышел.

Второй антракт
Это была обычная встреча в приемной зала Совета — всего несколько минут беседы перед тем, как отправиться в зал и заняться повседневными делами.

— Итак, Мул отправился в путь.

— Слышал. Рискованно! Очень рискованно!

— Риска никакого, если верны производные функции.

— Мул — не обычный человек, и его избранниками трудно манипулировать так, чтобы он этого не заметил. Подконтрольное сознание очень трудно изменить. Говорят, Мул уже обнаружил несколько случаев.

— Да, но я не представляю, как без этого обойтись.

— Неконтролируемые умы гораздо проще в обращении. Но таких людей, находящихся подле мутанта, чрезвычайно мало.

3. Двое и крестьянин

Россем был одним из тех пограничных миров, на которые обычно не обращает внимания галактическая история и которые сами не обращают на себя внимание людей на миллиардах счастливых планет.

В последние дни Галактической Империи его населяли несколько политических заключенных, а обсерватория и небольшой гарнизон уже едва спасали его от окончательного запустения. Позже, в дни голода, еще до появления Хари Сэлдона, уставшие от постоянного чувства опасности, перенаселенности и вечной смены императоров люди предпочли жертвовать комфортом и жить спокойно на отдаленных планетах, нежели с сомнением смотреть в будущий день. В холодных пустынях Россема стали появляться деревеньки.

Торговые звездолеты изредка приносили новости, иногда прилетали новые поселенцы, как правило, сообщавшие все последние новости. А однажды прилетела и осталась большая группа людей.

Именно тогда крестьяне Россема узнали о бесконечных битвах и борьбе за власть тиранов и императоров с восставшими наместниками. И они вздыхали и кивали головами, сидя под слабым солнышком на деревенской площади и философствуя о людской злобе.

Спустя некоторое время торговые звездолеты перестали прилетать вообще, и жить стало тяжелее. Поставки менее грубой пищи, табака и сельскохозяйственных машин прекратились, а туманные новости по телевидению стали еще туманнее. И, наконец, стало известно, что Трантор не устоял. Великий Трантор — галактическая столица, блистательный и непостижимый мир императоров — был разрушен и забыт.

Для многих крестьян Россема это представлялось чем-то невероятным, равносильным концу Галактики.

А еще позже, в обычный день, прилетел один звездолет. На его бортах не было видно сверкающей эмблемы с изображением звездолета и солнца. Это был неуклюжий корабль, собранный из деталей различных звездолетов, а команда его называла себя солдатами Тазенды.

Крестьяне были смущены. Они ничего не слышали о Тазенде, но тем не менее встретили солдат радушно.

Затем прилетели другие звездолеты, и было провозглашено, что Тазенда столичная планета этой области, что налоговые станции расположатся в зоне экватора, что согласно каким-то выкладкам и цифрам будет собираться определенный процент зерна и мехов.

Со временем сборщиками налогов стали сами россемиты, поступившие на службу Тазенды и являвшиеся теперь представителями законной власти, а крестьяне научились прятать запасы и уводить скот в леса, стараясь жить в своих избушках как можно скромнее.

Налогов собиралось все меньше и меньше, словно сама Тазенда устала выколачивать гроши из этого непрактичного мира.

Зато стала развиваться торговля, и, вероятно, Тазенде это показалось более выгодным делом.

Нарови вышел из дома, насвистывая себе в бороду. Первый снег покрывал землю, а небо над головой светилось тусклым розовым светом. Нарови всмотрелся в высь и решил, что сильного снегопада не предвидится, значит, он без особого труда доберется до Гентри и поменяет зерно на консервы, чтобы продержаться эту зиму.

Прикрыв дверь позади себя, Нарови крикнул в щель:

— Ты заправил машину, Юнкер?

Ему что-то ответили изнутри, и старший сын, заметно выше отца, с небольшой рыжей бородой, появился в дверях.

— Давно заправлена, — угрюмо ответил он. — Можно ехать. Только вот оси никуда не годятся, но я тут ни при чем. Я давно тебе говорил, что нужен хороший мастер.

Старик отступил на шаг и, нахмурив брови, осмотрел сына с головы до пят.

— Так что, я виноват, что ли?’ Где это я достану хорошего механика? Уже пять лет урожай никудышный, и мы еле сводим концы с концами.

— Нарови!

Голос из дома заставил замолчать старика на полуслове. Он проворчал себе под нос:

— Ну вот, твоя мать должна обязательно сунуться в дела отца и сына. Подгони сюда автомобиль и проследи, чтобы контейнеры были хорошо закреплены.

Нарови похлопал руками в перчатках и снова взглянул на небо. Там, наверху, собирались красные облака, и солнца не было видно. Старик хотел было отвести глаза, но его зоркий взгляд выхватил нечто такое, отчего челюсть его отвисла, а из горла вырвался крик, несмотря на морозный воздух.

— Жена! — закричал он в смятении. — Старуха, выйди сюда!

В окно выглянула женщина с самоуверенным выражением лица. Посмотрев в направлении вытянутого пальца мужа, она вскрикнула, и глаза ее засверкали. Быстро сбежав вниз по деревянным ступеням, Женщина сорвала с вешалки тулуп, платок и выбежала на улицу, так ничего и не надев.

— Это корабль из космоса! — воскликнула она.

— А что ж еще, по-твоему? — нетерпеливо отметил Нарови. — У нас будут гости, старуха.

Звездолет медленно опускался на голое мерзлое поле в северной части фермы Нарови.

— Что ж нам делать? — испуганно выдохнула женщина. — Сможем ли мы принять их как следует? Неужели им придется спать на грязном полу нашей лачуги и есть засохший позавчерашний пирог?

— Может, ты считаешь, что им лучше пойти к нашим соседям?

Нарови схватил женщину за плечи.

— Жена моя, душенька, — вкрадчиво произнес он, — ты возьмешь два кресла из комнаты внизу, ты проследишь, чтобы был заколот жирный козленочек и зажарен в сухарях, ты испечешь свежий пирог. Я же пойду приветствовать этих могущественных людей из космоса. И… и…

Он замолчал и неуклюже сдвинул шапку на затылок.

— Да, я принесу кувшин своего хлебного вина. Всегда кстати согревающий сердце напиток.

Все время, пока он говорил, рот женщины то открывался, то закрывался, но она не могла произнести ни слова. Когда же ее оцепенение прошло, она тонко взвизгнула. Нарови поднял палец.

— Ну-ка вспомни, старуха, что сказали старшины. А? Шевели мозгами! Старшины ходили из деревни в деревню. Представляешь, что это значит? И говорили, что если хоть один космический корабль приземлится, следует немедленно сообщить об этом губернатору. А ты сейчас хочешь, чтобы я потерял единственную возможность выдвинуться и завоевать доверие власть имущих. Посмотри на этот корабль. Ты когда-нибудь такие видела? Эти инопланетяне богаты и могущественны.

Нарови даже подпрыгнул от волнения.

— Только бы хорошо их принять, а потом упомянуть мое имя губернатору — и тогда мы сможем просить все, чего только пожелаем.

Жене его вдруг стало холодно под наброшенным на плечи тулупом, и она бросилась к двери, крикнув через плечо:

— Тогда иди скорее!

Но старик уже бежал в направлении приземлившегося звездолета.

Генерала Притчера не беспокоили ни холод пустынной планеты, ни нищета окружения, ни даже взволнованно хлопочущий крестьянин. Беспокоила его мысль о разумности принятого ими решения. Они с Чанисом были здесь одни. Оставленный в космосе звездолет мог в обычной ситуации обойтись и без них, но все-таки он чувствовал некоторую неуверенность. В том, что попали в такое положение, виноват, конечно же, Чанис. Притчер посмотрел на молодого человека и увидел, как тот подмигивает ему, кивая на отодвинутую меховую штору, в щель которой высовывалась голова любопытной старухи.

Чанис, во всяком случае, чувствовал себя как дома. При этой мысли Притчер удовлетворенно хмыкнул про себя. Недолго оставалось ему играть в игры этого красавца.

Наконец хозяин дома улыбнулся и заговорил масляным от почтения голосом:

— Благородные господа, я осмелюсь доложить, что старшины скоро прибудут. Надеюсь, отдых ваш был приятен, я постарался сделать все, что могли позволить мои скудные средства.

— Старшины? — весело переспросил Чанис. — Это вожди нашего района?

— Истинно так, благородный господин. Может быть, вы хоть словечком обмолвитесь старшинам о моем уважении и всех почестях, которые я вам оказал.

Сказав все, на что едва осмелился, крестьянин облегченно вздохнул, и Ган Притчер, следуя навязанной ему роли благородного господина, важно кивнул головой и ответил:

— Отчет о твоей гостеприимности дойдет до ушей старшин.

Затем на несколько минут гостей оставили одних, и Притчер, пользуясь возможностью, обратился к полусонному Чанису:

— Я вовсе не в восторге от идеи встречаться со старшинами. У вас есть хоть какие-нибудь соображения по этому поводу?

Чанис, казалось, удивился:

— Нет, а что вас беспокоит?

— По-моему, у нас достаточно своих забот, а мы еще и вызываем к себе подозрение.

Чанис быстро заговорил низким монотонным голосом:

— Возможно, нам это и необходимо, чтобы провести расследование. Мы никогда не сможем обнаружить этих людей, если они представляют из себя совсем не то, что мы думаем. Те, кто обладает силой мысли, необязательно должны стоять у власти. Во-первых, количество психологов весьма невелико по отношению к общей массе населения. Как и на нашем Основании, техники и инженеры составляли подавляющее меньшинство. Обычные жители скорее всего просто… просто обычны. Психологи могут быть прекрасно замаскированы, а люди, стоящие у власти, с совершенно чистой совестью полагают, что правят именно они. Решение нашей проблемы вполне может быть найдено на этой замерзшей планете.

— Что-то я вас не совсем понимаю.

— А что здесь непонятного? Тазенда, вероятно, — мир с населением в миллионы или даже сотни миллионов человек. Как сможем мы различить среди них психологов? Нельзя же без всяких аргументов докладывать Мулу, что мы нашли Второе Основание! А здесь, на крохотной аграрной планете, подданной Тазенде, все правители, как нам любезно сообщил хозяин, живут в деревне Гентри. Там, вероятно, не больше сотни человек, Притчер, и среди них должны быть психологи. Рано или поздно мы отправимся туда, но сначала давайте повидаем старшин — это будет логичным шагом.

Когда чернобородый хозяин вошел в комнату, гости тут же замолчали. Старик был явно чем-то возбужден.

— Благородные господа, сейчас прибудут старшины. Я удаляюсь и прошу вас еще раз замолвить за меня словечко.

Кланяясь, Нарови почти согнулся пополам.

— Мы о тебе не забудем, — пообещал Чанис. — Это ваши старшины?

Их было трое. Один из них, приблизившись, с достоинством поклонился и произнес:

— Вы оказываете нам большую честь, господа. Машины поданы, и мы надеемся увидеть вас в нашем Зале Приемов.

Третий антракт
Первый Оратор задумчиво смотрел на ночное небо, где сквозь легкие, быстро плывущие облака пробивался слабый звездный свет. Космос казался враждебным. Он всегда был холодным и страшным, но сейчас в нем обитало это странное создание — Мул, и от этою космос представлялся еще более зловещим.

Заседание длилось недолго. Много было, конечно, сомнений и проблем, вызванных трудной математической задачей борьбы с ментальным мутантом и его неустойчивой психикой. Нужно было просчитать все возможные варианты, свести их к одной-единственной функции и решить ее.

Но насколько могли они быть уверены в правильности своих действий даже сейчас? Где-то в этом районе космоса, совсем близко по галактическим масштабам, был Мул.

Что он предпримет? Безусловно, с людьми мутанта легко иметь дело — они вели и ведут себя по плану. Но сам Мул?..

4. Двое и старшины

Старшины этого района были не такими, какими их ожидали увидеть гости. Это не были простые выходцы из крестьян. Их отличало достоинство, с которым они держали себя на первой же встрече с пришельцами. Старшины сидели вокруг овального стола с видом людей, которые долго думают, прежде чем принять какое-либо решение. Большинство были среднего возраста или постарше и если носили бороды, то коротко подстриженные. Многим было меньше сорока лет, так что слово «старшины» отражало скорее уважительное к ним отношение, нежели возраст.

Оба гостя из космоса сидели во главе стола и в торжественном молчании ели. Обед был скромным и скорее церемониальным, чем предназначенным для утоления голода.

После обеда те из старшин, которые, очевидно, пользовались наибольшим уважением, произнесли несколько почтительных фраз, слишком коротких, чтобы считаться речами, и с формальностями было покончено. Атмосфера сразу же изменилась, и почтительная вежливость уступила место дружелюбию и обычному любопытству. Старшины столпились вокруг пришельцев и засыпали их вопросами. Они интересовались, трудно ли управлять звездолетом, много ли требуется для этого народа, нельзя ли усовершенствовать моторы их автомобилей, правда ли, что на других планетах недавно шел снег, как это было на Тазенде, далеко ли находится мир пришельцев, как изготовлены их одежды и что придает им металлический блеск, почему гости не носят меха, бреются ли они каждый день, какой камень в кольце Притчера…

Вопросы текли непрерывным потоком и адресовались в основном Притчеру, словно он был автоматически признан старшим. Притчер вынужден был отвечать и чувствовал, что вопросам этим не видно конца.

После каждого ответа среди старшин поднимался шепот, но было трудно понять, о чем они говорили, так как в этом случае они переходили на свой вариант галактического языка, ставший давно архаичным.

Наконец вмешался Чанис:

— Господа, а теперь и вы должны ответить на некоторые вопросы, так как мы чужеземцы и нас очень интересует Тазенда.

Тут же наступила мертвая тишина. Руки старшин, которые только что жестикулировали, моментально опустились. Они уставились один на другого исподлобья, явно желая уступить роль рассказчика кому-нибудь, но только не себе.

Притчер быстро добавил:

— Мой спутник задал этот вопрос из чисто дружеских побуждений, так как слава о Тазенде гремит по всей Галактике. Мы, конечно, доложим губернатору о преданности и любви к нему старшин Россема.

Вздохов облегчения не последовало, но лица старшин посветлели. Один из них стал теребить свою бороду, поправляя большим пальцем и мизинцем ее завитки.

— Мы — преданные слуги лордов Тазенды, — сказал он.

Раздражение Притчера от вопроса Чаниса улеглось. Было, по крайней мере, очевидно, что возраст пока еще не мешал ему исправлять ошибки других, ориентируясь в ситуации на ходу. Он продолжал:

— В нашем далеком уголке Галактики ничего не известно о славном прошлом лордов Тазенды. Мы лишь предполагаем, что они правят здесь благородно уже долгое время.

— Правление лордов можно назвать справедливым?

— Да… — Старшина заколебался. — Губернатор — сильный и могущественный лорд. Он убивает предателей не колеблясь. Но среди нас таких нет, конечно.

— А в прошлом все наказания были заслуженными, я надеюсь?

— Никто из нас не был предателем: ни наши отцы, ни деды — никто. Но в других мирах они были, и смерть настигала их мгновенно. Об этом мы не любим думать, потому что мы простые люди и не интересуемся политикой.

Отвечавший явно волновался, и глаза его выдавали озабоченность чем-то. Притчер деликатно продолжал:

— Не могли бы вы сказать, как нам попасть на аудиенцию к губернатору? — и тут же почувствовал, что старшины изумлены.

— Как, разве вы не знаете, что губернатор будет здесь завтра? Он вас ждал. Это большая честь для нас. Мы… мы надеемся, что вы доложите о нашей преданности.

Улыбка Притчера оставалась все такой же широкой, разве только слегка искривились уголки губ.

— Ожидал нас?

Старшины удивленно переглянулись:

— Но разве… Прошла уже неделя, как нас предупредили о вашем прибытии…

Помещение, в котором их разместили, было, конечно, фешенебельным для этого мира. Притчеру приходилось жить и в худших условиях. Что касается Чаниса, то по его лицу невозможно было что-либо прочесть.

Между спутниками постоянно ощущалась некоторая напряженность, но совсем иного рода, нежели раньше. Притчер чувствовал, что приближается время решительных действий, но, с другой стороны, осознавал необходимость немного подождать. Встречаться с губернатором сразу было очень рискованно, но это могло иметь и огромный плюс. Бесполезная игра, притворство Чаниса бесили генерала, и он ждал скорейшей развязки.

— Кажется, нас ожидают, — сказал он.

— Да, — просто ответил Чанис.

— И это все, что вы можете сказать? Мы прилетаем сюда и узнаем, что губернатор ожидает нас… Может быть, от губернатора мы услышим, что нас ожидают и на самой Тазенде! Каков тогда смысл всей нашей странной миссии?

Чанис поднял голову и, даже не пытаясь скрыть нотки усталости в голосе, заявил:

— Ожидать нас — значит понимать, кто мы такие. А это меняет дело.

— Вы что, надеетесь скрыть нашу цель от людей Второго Основания?

— Возможно. А почему бы и нет? Предположим, наш звездолет засекли еще в космосе. Разве это не нормально для любой области — иметь свои внешние космические посты? Даже если мы обычные космические гости, то представляем для них большой интерес.

— Достаточный для того, чтобы именно губернатор пришел к нам, не наоборот?

Чанис пожал плечами.

— Об этом нам придется подумать позже, когда увидим, что представляет собой губернатор.

Притчер осклабился в недоброй усмешке.

Чанис продолжал все с тем же искусственным оживлением:

— По крайней мере одно мы знаем. Тазенда — Второе Основание. Миллионы мелких фактов указывают на это. Как еще можно объяснить страх местных жителей перед Тазендой! Я не вижу никаких признаков политического управления. Группы старшин, очевидно, распоряжаются всем свободно, в их дела никто не вмешивается. Налоги, о которых они упоминали, взимаются неаккуратно или вообще не взимаются. Местные жители много рассказывают о бедности, но на самом деле выглядят обеспеченными и сытыми. Дома их примитивны, но в них можно жить. Честно говоря, этот мир меня восхищает. Я еще никогда не видел мира более неустроенного и поначалу думал, что население его страдает, но теперь вижу, что ошибался.

— Вы что, поклонник деревенского образа жизни?

— Упаси меня Галактика!

Чанис задумался над этими словами с некоторым удивлением.

— Я просто хочу подчеркнуть важность именно этого момента. По-видимому, Тазенда — гениальный администратор, в корне отличный от старой Империи, Первого Основания и даже нашего Союза, потому что дает им то, что не может дать никто другой, — счастье. Неужели вы не видите, что природа их власти совершенно иная? Не физическая, а психологическая.

— Правда? — Притчер позволил себе иронию. — А ужас, с которым старшины говорили о наказании? Как это укладывается в вашу теорию?

— Но разве кто-либо из них был наказан? Они говорят только о наказании других. Создается впечатление, что в их мозги глубоко заложена мысль о возможной каре, так что никакой надобности в ней просто не возникает. Они наверняка контролируются настолько хорошо, что, я уверен, на планете нет ни одного солдата с Тазенды. Неужели вы этого не понимаете?

— Может быть, пойму, — холодно ответил Притчер, — когда увижу губернатора. А что, между прочим, если и наши умы сейчас контролируются?

Чанис ответил с жестоким презрением в голосе:

— Вам к этому не привыкать!

Притчер побледнел, как полотно, и с усилием отвернулся. В этот день они больше не разговаривали.

Ночь была тихой, холодной и безветренной. Прислушиваясь к сонному посапыванию компаньона, Притчер спокойно настроил свой передатчик на волну, которой не было в передатчике Чаниса, и, нажав кнопку, связался со звездолетом. Последовал тихий, на пределе слышимости ответ. Дважды Притчер запрашивал:

— Никаких сообщений?

И дважды приходил ответ:

— Никаких. Мы постоянно настроены на волну.

Притчер встал с кровати. В комнате было холодно, и он, завернувшись в меховое одеяло, сел в кресло и посмотрел на звездное небо, так не похожее своей яркостью на его родное.

На мгновение Притчер снова задумался, был ли прав Мул в том, что обращение отняло у него ту находчивость, которой он всегда гордился. Или просто давала себя знать усталость от всех лет, проведенных в космосе?

В конце концов, какая разница. Он устал.

Губернатор Россема прибыл без свиты. Единственным его спутником был человек в форме, который вел машину, по стандартам Россема, новейшей конструкции, но Притчер нашел ее устаревшей. Машина неуклюже повернулась и несколько раз подпрыгнула на ухабах. Ясно было, что работала она не на атомной энергии, а на химическом горючем.

Губернатор вышел из машины и чинно проследовал между рядами почтительно выстроившихся старшин, на которых даже не взглянул. Он быстро открыл дверь, и свита поспешила за ним.

За всей этой церемонией наблюдали из окна предоставленного им помещения два человека из Союза Мула.

— Губернатор невысок и не производит особого впечатления.

— Ну и что?

Притчер почувствовал, что нервничает, и выругался про себя. Однако лицо его выражало ледяное спокойствие. Генерал не намеревался выдавать свои чувства Чанису, но давление его подскочило, а в горле пересохло. Это был не физический страх: Притчер не принадлежал к тому пушечному мясу, которое настолько тупо, что неспособно бояться, но физический страх он мог контролировать. Это было нечто другое, страх иного рода.

Генерал быстро взглянул на Чаниса. Тот лениво рассматривал ногти на руках и даже что-то ковырял. Притчер ощутил, как в нем поднимается волна негодования. Что Чанису бояться ментального контроля?! Он вздохнул про себя и попытался вспомнить прошлое, когда он был твердолобым демократом, пока Мул не обратил его. Но генералу трудно было вспомнить свои ощущения в те времена и обнаружить нити, привязывающие его эмоционально к Мулу. Умом он понимал, что было время, когда он стремился убить Мула, но как ни напрягался, не мог воскресить в памяти и тени прежних эмоций. Возможно, срабатывала рефлекторная защита его мозга, потому что от одной мысли об этом Притчер покрывался холодным потом.

А что, если он вспомнит все до деталей? Что, если губернатор тоже вмешается в его мозг?

Когда это произошло в первый раз, Притчер не почувствовал ничего. Не было ни боли, ни даже ощущения неудобства.

Неужели при встрече с губернатором повторится то же самое?! Неужели все, что произошло с ним раньше, на службе у Мула, сгинет, как сон? И Мул станет сном, и только Тазенде он будет предан…

У Притчера возникли позывы к рвоте, и он резко отвернулся от окна. Внезапно голос Чаниса резанул по уху.

— Я думаю, пора, генерал.

Притчер снова повернулся. Дверь бесшумно открылась, и на пороге появился старшина.

— Его превосходительство губернатор Россема, — объявил он. — Лорд Тазенды дает разрешение на аудиенцию и просит вас предстать перед ним.

— Конечно. — Одним рывком Чанис натянул на голову капюшон и поправил пояс.

Челюсти Притчера непроизвольно сжались. Это было началом настоящей игры.

Губернатор Россема не производил особого впечатления своим внешним видом. Он был невысокого роста. Глаза, окруженные сеткой морщин, казались приветливыми, а свежевыбритый мягкий и маленький подбородок свидетельствовал о некоторой слабости этого человека.

Притчер избегал его взгляда и смотрел исключительно на подбородок. Он не знал, окажется ли подобная тактика эффективной и вообще поможет ли что-нибудь, если вновь захотят вмешаться в его сознание.

Высокий голос губернатора звучал бесстрастно:

— Мы приветствуем вас на Тазенде. Приветствуем с миром! Вы уже обедали?

Рука его с длинными пальцами и выступающими венами почти по-королевски пригласила гостей к столу, имевшему подковообразную форму. Гости поклонились и сели с внутренней стороны, губернатор же устроился напротив. По бокам от них, с внешней стороны стола, расположились молчаливые старшины.

Губернатор восхвалял пищу, импортированную с Тазенды, выказывал недовольство погодой на Россеме, пытался завести разговор о трудностях космических путешествий.

Чанис изредка вставлял слово. Притчер вообще молчал.

Наконец обед закончился. Губернатор откинулся в кресле. Глаза его блестели.

— Хочу спросить о вашем звездолете. Разумеется, необходимо обеспечить надлежащий присмотр за ним, но мне сказа ли, что его местонахождение неизвестно.

— Верно, — весело подтвердил Чанис. — Честно говоря, мы оставили его в космосе. Это большой звездолет, предназначенный для длительных космических путешествий, иногда во враждебно настроенные районы, и мы решили, что если приземлимся на нем здесь, то вы можете неправильно истолковать наши намерения, а они совершенно мирные. Так что мы предпочли опуститься на вашу планету вдвоем и невооруженными.

— Дружеский акт, — неуверенно прокомментировал губернатор. — Так, говорите, большой звездолет?

— Не совсем военный корабль, ваше превосходительство.

— Хм, гм… Откуда, говорите, вы прилетели?

— С небольшой планеты сектора Сантани, ваше превосходительство. Возможно, вы и не слышали о ее существовании так как она совсем незначительна. Мы заинтересованы в развитии торговых отношений с вами.

— Вот как? Торговля? А что вы можете предложить?

— Машины любого рода, ваше превосходительство. В обмен — дерево, пищу, руду.

— Да, гм… — Губернатор с сомнением покосился на пришельцев. — Я мало в этом понимаю. Может быть, нам удастся наладить взаимовыгодную торговлю, после того как я просмотрю ваши документы, — ведь наше правительство затребует определенные сведения, прежде чем мы сможем прийти к какому-либо соглашению. Вы понимаете? Я осмотрю ваш звездолет, затем придется проследовать на Тазенду.

Ответить на это было нечего, и тон губернатора стал прохладнее.

— Мне просто необходимо осмотреть ваш звездолет.

Чанис уклончиво заявил:

— К сожалению, на звездолете в данный момент производится ремонт. Он будет к вашим услугам через сорок восемь часов, если ваше превосходительство согласится подождать.

— Я не привык ждать.

Впервые Притчер перехватил взгляд губернатора, и дыхание его сперло. На мгновение у генерала возникло чувство, что он тонет, но затем ему удалось отвести взгляд в сторону.

Чанис не уступал.

— Звездолет не может приземлиться раньше, чем через сорок восемь часов. Мы здесь, у вас, и мы совсем не вооружены. Неужели вы сомневаетесь в наших мирных намерениях?

Наступило долгое молчание, затем губернатор сурово сказал:

— Расскажите мне о вашем мире.

На этом неприятности кончились. Выполнив, по-видимому, свою миссию, губернатор потерял всякий интерес к беседе, и она быстро сошла на нет.

По окончании приема Притчер начал обследовать себя в комнате. Сдерживая дыхание, он внимательно прислушивался к своим эмоциям. Нет, он не чувствовал себя другим, но должен ли был он чувствовать какую-нибудь разницу? Разве ощутил он что-либо после обращения Мула?

Притчер стал экспериментировать. С холодной уверенностью он прокричал про себя:

«Второе Основание должно быть уничтожено!» — И мысль эту сопровождала ненависть. Он не испытывал ни малейшего колебания. Затем генерал попытался мысленно заменить «Второе Основание» словом «Мул» — и дыхание его перехватило от одной только попытки представить это, а язык присох к гортани.

Пока все шло хорошо. Но, может быть, в его мозг вмешивались по-иному, на более тонком уровне?

Ответа на свой вопрос Притчер не нашел, но все еще чувствовал абсолютную преданность Мулу! И если в нем что-то изменили, то это, в принципе, не имело значения.

И генерал перешел к мыслям о насущных проблемах.

Чанис был занят своими делами в другом конце комнаты. Притчер нажал кнопку на своем наручном передатчике. Последовал ответ, и волна облегчения прокатилась через все его существо. Генерала обуяла мгновенная радость. Притчер подумал, что всему этому фарсу почти пришел конец.

Четвертый антракт
Два Оратора шли навстречу друг другу, и один из них, поравнявшись, сообщил:

— Я получил вести с Первого Основания.

Свет понимания блеснул в глазах другого.

— Пересечение путей?

— Да. Доживем до светлой зари!

5. Один и Мул

В поведении Чаниса не было и намека на то, что он осознал перемену своего отношения к Притчеру.

Он спокойно откинулся на спинку деревянного стула, скрестил ноги и посмотрел на Притчера.

— Что вы можете сказать о губернаторе?

Притчер пожал плечами.

— Ничего. Мне он не показался ментальным гением, это явно. Довольно слабый образчик человека со Второго Основания, если считать, что он оттуда.

— Честно говоря, я так не думаю, — ответил Чанис. — Я сам не знаю, к каким выводам сейчас можно прийти. Допустим, вы со Второго Основания, — лицо его приняло задумчивое выражение. — Что бы вы сделали? Допустим, вы бы знали о цели нашего прилета сюда. Как бы вы поступили с нами?

— Несомненно, обратил бы.

— Как Мул? — Чанис бросил на него проницательный взгляд. — Интересно, а мы бы знали, что это произошло? Или… А что, если они просто психологи, обладающие огромными знаниями, но не ментальными способностями?

— В таком случае я просто убил бы обоих на месте.

— А наш звездолет? Нет, — Чанис помахал в воздухе пальцем. — Мы крупно блефуем, старина Притчер. И они тоже. Это может быть только блеф. Если бы они даже взяли нас под эмоциональный контроль, это не решило бы ровным счетом ничего, так как мы, — разведчики. Они имеют дело с Мулом, поэтому относятся к нам осторожно, как и мы к ним. Я допускаю, что они не знают, кто мы на самом деле.

Притчер холодно посмотрел на него.

— И что же вы собираетесь делать?

— Ждать, — быстро ответил Чанис. — Пусть они первыми раскроют карты. Их, возможно, беспокоит наш звездолет, но, скорей всего, в большей степени Мул. Сцена с губернатором — самый настоящий блеф, и им понятно, что она не сработала. Мы удачно выкрутились. Вот теперь человек, которого они подошлют, будет человеком Второго Основания, и он предложит нам какую-нибудь сделку.

— А затем?

— А затем мы пойдем на эту сделку.

— Я не думаю.

— Потому что считаете это обманом Мула? Не волнуйтесь, это не обман.

— Нет, конечно, Мул и сам в состоянии справиться со всеми этими обманами, чтобы вы ни придумали. И все же — нет.

Чанис бросил взгляд на предмет, который его компаньон держал в руке, и угрюмо спросил:

— Вы хотите сказать, по этой причине?

Притчер сильнее сжал рукоятку своего бластера.

— Именно. Вы арестованы.

— За что?

— За предательство Первого Гражданина Союза.

Губы Чаниса плотно сжались.

— Что все это значит?

— Я уже сказал: ваше предательство. И поправка, внесенная мной в ситуацию.

— Ваши доказательства? Какие-нибудь улики, предположения? Или вам это просто приснилось? Или вы сошли с ума?

— Я — нет. А вы? Неужели вы решили, что Мул пошлет такого молокососа, как вы, на серьезное и ответственное дело не имея на то веских оснований? Еще тогда это показалось мне странным. Почему он выбрал именно вас? Потому что вы всегда улыбаетесь и хорошо одеты?

— Может быть, потому, что мне можно было доверять. Или вы уже не признаете логику? А может быть, потому, что нам больше доверять нельзя. Как оказывается, это тоже достаточно логично.

— Мы что, состязаемся в умении наплести побольше слов о самом незначительном? — И бластер придвинулся к Чанису вместе с Притчером. Генерал стоял перед молодым человеком, выпрямившись во весь рост.

— Встать!

Чанис неторопливо встал, и мускулы его живота даже не напряглись, когда в него уткнулся ствол бластера.

— Мул хотел только одного — обнаружить Второе Основание, — сказал Притчер. — Ему это не удалось, как и мне, и тайна, которую мы не смогли открыть, охраняется строго. Поэтому у нас оставалась лишь одна фантастическая возможность — открыть человека, знающего это место.

— И этот человек — я?!

— По-видимому, да. Тогда я этого еще не понимал, но, хотя и реакция моя уже не та, мозг работает в нужном направлении. Как легко вы нашли это место, где кончаются звезды! Глупец! Неужели вы так недооценили меня, что решили представить все ваши домыслы как простые совпадения, и думали, будто я проглочу все это, как рыба наживку?

— Вы хотите сказать, что мне слишком везло?

— Вам везло значительно больше, чем полагается верноподданному.

— Потому что, на ваш взгляд, лично мне так везти не может?

Бластер вдавился глубже в ткань одежды, но растущий гнев Притчера выдавал лишь холодный блеск глаз.

— Потому что вы подкуплены Вторым Основанием!

— Подкуплен! — в голосе Чаниса прозвучало бесконечное презрение. — Докажите!

— Или под их ментальным контролем.

— И Мул этого не заметил?! Смешно!

— Мул это заметил, что я и пытаюсь вам втолковать, мой юный друг. Неужели вы считаете, что в противном случае могли бы играть, как вам заблагорассудится? Вы привели нас ко Второму Основанию, что и требовалось от вас.

— Ничего не понимаю из этого набора слов. Могу я спросить, с какой стати мне заниматься всем этим? Если бы я оказался предателем, то какой резон мне приводить вас ко Второму Основанию? Почему бы не мотаться по всей Галактике безо всякого успеха, как это делали вы?

— Дело в звездолете. Ведь людям Второго Основания, несомненно, пригодится боевой корабль такого класса.

— Вам придется поискать объяснения получше. Один звездолет ничего для них не значит, и если они считают, что, изучив его, смогут построить атомные заводы и через год получат готовую продукцию, то они весьма наивны, эти люди со Второго Основания. Так же наивны, как и вы.

— Вам предоставляется великолепная возможность объяснить все это самому Мулу.

— Мы улетаем на Калган?

— Напротив, мы остаемся здесь. А Мул присоединится к нам через пятнадцать минут, минутой раньше или позже. Неужели вы, прозорливый самовлюбленный ягненочек, думаете, что он не следовал за нами? Вы были хорошей приманкой, но в несколько ином смысле. Вы не привлекли наших жертв, но, без сомнения, сами привели нас к ним.

— Могу я сесть, — спросил Чанис, — и объяснить вам все как дважды два? Пожалуйста.

— Вы будете стоять.

— Ну что ж, в таком случае я могу говорить и стоя. Вы полагаете, что Мул следовал за нами потому, что в коммуникационной системе был спрятан гипертрейсер?

Возможно, рука, державшая бластер, и дрогнула — Чанис не мог бы поклясться в этом. Он продолжал:

— Вы как будто не удивлены, и я не стану тратить времени на доказательство обратного. Да, я знал об этом. И, показав свою осведомленность кое в чем, о которой вы и предположить не могли, скажу вам то, чего не знаете вы.

— Вы слишком многословны, Чанис. Думаю, у вас было достаточно времени на выдумки, так что не стоит обдумывать очередную ложь снова.

— Мне нечего выдумывать. Предатели — если угодно, называйте их вражескими агентами — были. Но Мул узнал об этом довольно странным образом. Видите ли, оказалось, что в умы нескольких обращенных, несомненно, вмешивались.

На сей раз рука с бластером явно дрогнула.

— Подчеркиваю это еще раз, Притчер. Вот почему нужен был я. Разве Мул не дал вам ясно понять, что ему нужен именно необращенный человек? А сказал ли он, в чем причина такого решения?

— Попробуйте что-нибудь другое, Чанис. Если бы Я был настроен против Мула, то знал бы это.

Быстро и нервно Притчер проверил свой ум: чувства оставались прежними. Этот человек явно лгал.

— Вы имеете в виду, что чувствуете преданность Мулу? Но в эту область и не вмешивались. Мул говорил, что это было бы слишком легко обнаружить. Но как вы себя чувствуете? Неуверенно? И чувствуете себя так постоянно с того момента, как начался полет? Или у вас иногда возникает чувство что вы — не вы, а кто-то другой? Послушайте, вы что, намерены провертеть во мне дырку бластером, не нажимая на триггер?

Притчер немного ослабил давление.

— Что вы пытаетесь мне доказать?

— Я пытаюсь доказать, что в ваш мозг тоже вмешивались. Вы не видели, как Мул поместил гипертрейсер в коммуникационный блок. Вы вообще не видели, чтобы кто-то это делал, — вы просто нашли его там и пришли к своему выводу. Вы решили, что это затея Мула, и с тех пор полагали, будто он следует за нами. Я знаю — ваш передатчик поддерживает связь с кораблем на частоте, не предусмотренной в моем передатчике. А вы думали, это для меня открытие?

Чанис говорил уже быстро и сердито. Маска безразличия упала с его лица, уступив место горячей настойчивости.

— Но за нами следует не Мул — отнюдь.

— Кто же, если не он?

— А как вы полагаете? Я обнаружил гипертрейсер в день нашего отлета, но тогда не подумал, что его поставили по приказу Мула. В то время у него не было никаких оснований не доверять мне. Неужели вы сами не осознаете эту чудовищную нелепость?! Если бы я был предателем и Мул это знал, я мог бы так же запросто стать обращенным, как и вы, и Мул проник бы в тайну Второго Основания через меня, не прибегая к полету через всю Галактику. Вы способны держать что-нибудь в тайне от Мула? Но если я не знал, то как же я могу указать ему дорогу? В любом случае зачем посылать меня в подобную экспедицию?

Понятно, что гипертрейсер поместили на звездолете агенты Второго Основания. Вот кто может быть здесь через пятнадцать минут! Да и вы обмануты, если в ваш мозг вмешивались. Разве нормальный человек примет величайшую глупость за мудрость? Я привел на Второе Основание звездолет! Да к чему им ваш звездолет! Нет, Притчер, это вы им нужны. У вас сведений о Союзе больше, чем у кого бы то ни было, за исключением, может быть, самого Мула. Вот почему они вложили в мой мозг направление, в котором нужно вести поиск. Я и сам, конечно, понимаю, что не смог бы обнаружить Тазенду, просто взглянув в Линзы. Я знал, что за этим стоит Второе Основание. Так почему бы не сыграть в их игру? Это была битва блефов. Им нужны были мы, а мне нужно было знать их местоположение в космосе — и погибнет тот, кому не удастся переблефовать другого.

Но проиграем именно мы, так как вы держите меня сейчас под прицелом своего бластера, и это явно не ваша мысль — она вложена в ваш мозг ими. Отдайте мне бластер, Притер. Я знаю, что вам это кажется неправильным, но сейчас вами руководит не ваш ум, а повеление Второго Основания. Отдайте мне бластер, и мы вместе встретим то, что нас ждет.

Притчер с ужасом почувствовал, что его одолевают сомнения. Неужели он мог так ошибаться? Откуда эта постоянная неуверенность в себе? Почему слова Чаниса звучат так убедительно?

Убедительно? Может быть, его мозг, его измученный мозг борется со вторжением другого мозга? Не расколется ли он надвое?

Как сквозь туман Притчер видел стоящего перед ним Чаниса а с протянутой рукой и внезапно понял, что вот-вот отдаст ему бластер. И когда рука генерала разжалась, чтобы сделать это, дверь сзади медленно открылась, и он непроизвольно обернулся.

Несмотря на агонию ума, Притчер в ту же секунду почувствовал прилив холодной бодрости, окатившей его с головы до ног.

Внешний вид Мула никогда не позволял ему выглядеть хозяином положения. Так было и на сей раз. Мул имел нелепый вид в своих многочисленных одеждах, создававших иллюзию полноты. Лицо его побелело от холода, а огромный нос был иссиня-красным.

Нельзя даже представить себе ничего более нелепого, чем то, что такой человек может оказать какую-либо помощь.

— Держите бластер при себе, Притчер, — сказал он, затем повернулся к Чанису, который, пожав плечами, уселся на стул. — Я с трудом пока читаю ваше эмоциональное состояние, но здесь пахнет конфликтом. Интересно, кто, кроме меня, мог следовать за вами?

Притчер быстро вмешался, перебив его:

— Гипертрейсер был помещен в звездолет по вашему приказу, сэр?

Мул холодно посмотрел на него.

— Конечно. Разве кто-нибудь, кроме Союза Миров, имеет такие приборы?

— Он сказал…

— Зачем цитировать, генерал, если он сам здесь. Так что вы говорили, Чанис?

— Да, но, очевидно, я ошибался. Я считал, что трейсер был подложен агентами Второго Основания, что нас вели сюда с какой-то целью, и намерен был против всего этого бороться. Более того, у меня сложилось впечатление, что генерал находится в определенной степени под их контролем.

— Вы говорите, словно уже так не думаете.

— Боюсь, нет. В противном случае в дверь вошли бы не вы.

— Ну что же, тогда давайте разбираться.

Мул сбросил с себя верхнюю одежду, подогреваемую электричеством.

— Вы не возражаете, если я тоже сяду? Мы в полной безопасности, и нам не грозит никакое вторжение. Ни один житель этой ледяной глыбы не испытывает даже малейшего желания приблизиться к данному месту, смею вас уверить.

В глазах Мула мелькнула угрюмая злоба.

Чанис, выказывая свое неудовольствие, съязвил:

— К чему такое уединение? Может, нас будут обслуживать танцовщицы?

— Вряд ли. Так что за версия у вас, молодой человек? Житель Второго Основания следил за вами с помощью прибора которого нет ни у кого, кроме меня, и… Как вам удалось обнаружить это место?

— Мне показалось, сэр, что в мой мозг вложили определенные соображения.

— Люди со Второго Основания?

— Я подумал, что никто другой на это не способен.

— А вы не задавались вопросом: если человек со Второго Основания способен вложить такую мысль в вашу голову, то с какой стати ему понадобилось следить за вами с помощью гипертрейсера?

Чанис быстро поднял голову и, встретившись взглядом с огромными глазами своего монарха, неожиданно вздрогнул.

Притчер пробормотал что-то себе под нос, и тело его расслабилось.

— Нет, — ответил Чанис, — это мне в голову не пришло.

— Или, раз они решили следовать за вами, значит, поняли, что их контроль ослаблен. Да и у вас не было практически никаких шансов найти дорогу сюда с такой легкостью. Это приходило вам в голову?

— Тоже нет.

— Почему? Неужели ваш интеллектуальный уровень настолько снизился?

— Я могу лишь ответить вопросом на вопрос, сэр. Вы присоединяетесь к обвинениям генерала Притчера в моем предательстве?

— А вы сможете защититься, если да?

— Могу лишь повторить то, что уже сказал генералу. Если бы я был предателем и знал местонахождение Второго Основания, вы могли бы обратить меня и получить все необходимые сведения. Если же вы решили следить за мной, значит, я не обладал такими знаниями и, следовательно, не мог быть предателем.

— И каково же ваше заключение?

— Я не предатель.

— С чем я не могу не согласиться, так как ваша логика безупречна.

— Тогда могу ли я знать, почему вы следили за нами?

— Потому что всем имеющимся фактам существует третье объяснение. Если вы уделите мне немного времени, я все расставлю на свои места, быстро, так что не успеете соскучиться. Садитесь, Притчер, и отдайте мне ваш бластер. Опасности нападения на нас больше не существует. Ниоткуда, благодаря вам, Чанис.

Освещение в комнате было таким же, как и во всех домах Россема, — тусклая лампочка на потолке горела электрическим светом, и каждая из трех фигур отбрасывала тень.

— Поскольку я счел необходимым следить за Чанисом, — начал Мул, — понятно, что я ожидал от этого каких-то результатов. И поскольку он удивительно быстро направился ко Второму Основанию, нигде не блуждая, то нетрудно догадаться, что именно на это я и рассчитывал. Если я не получил нужных мне сведений непосредственно от Чаниса, значит, что-то меня удерживало от этого. Перед вами голые факты. Чанис, конечно же, знает ответы на все вопросы. А вы что-нибудь понимаете, Притчер?

— Нет, сэр.

— В таком случае я объясню. Только один тип человека может знать месторасположение Второго Основания и вместе с тем не позволить узнать об этом мне. Боюсь, Чанис, что вы — человек со Второго Основания.

Чанис напряженно подался вперед, упершись руками в колени, и сердито спросил:

— У вас есть прямые доказательства?

— Есть и прямые доказательства, Чанис. Я ведь говорил вам, что в умы моих людей вмешиваются. Человек, занимающийся этим, должен, вне всяких сомнений, а) быть необращенным; б) находиться в гуще событий. Довольно обширное поле для поиска, но не безнадежное. Вы имели слишком большой успех, Чанис. Вы слишком нравились людям и слишком хорошо со всеми ладили. Я думал над этим.

А затем я предложил вам возглавить экспедицию, и это вас не удивило. Я наблюдал за вашими эмоциями. Вы приняли предложение как должное, и оно вас даже не насторожило.

Тут вы переиграли. Ни один человек, даже весьма компетентный, не мог не почувствовать хотя бы малейшую неуверенность, получив предложение подобного рода. Поскольку вы избежали этого чувства, то вы либо глупы, либо способны контролировать себя. Выбрать из этих предположений одно не составило труда. В момент, когда вы расслабились, я захватил ваш мозг, наполнил его печалью, а затем ликвидировал эту эмоцию. Вы обозлились, причем так искусно, что я мог поклясться, что это была естественная реакция, если бы не одно обстоятельство. Когда я овладел вашими эмоциями, мозг ваш какую-то сотую долю секунды сопротивлялся, прежде чем вы спохватились. Больше мне ничего не было нужно. Никто не может мне сопротивляться даже в течение такого небольшого промежутка времени, если не умеет контролировать свой мозг, как я.

В низком голосе Чаниса прозвучала горечь:

— Ну хорошо, и что же дальше?

— А дальше вы умрете. Как агент Второго Основания. И, я надеюсь, вы сами понимаете, что это просто необходимо.

Вновь Чанис смотрел в дуло бластера. Бластера, находящегося в руках человека, способного противостоять любым ментальным бурям лучше, чем он, Чанис.

Времени для внесения нужной поправки оставалось очень мало.

События, которые последовали далее, трудно описать человеку, обладающему обычными чувствами. Важно лишь то, что Чанис предпринял за невероятно короткий промежуток времени, когда палец Мула уже стал давить на триггер. Эмоции Мула были совершенно определенны — без каких-либо примесей. Если бы впоследствии Чанису пришло в голову вычислить время, прошедшее с того момента, как у Мула возникало желание стрелять, до мгновения, когда были возбуждены другие эмоции, он понял бы, что смог предотвратить смерть лишь за одну пятую секунды.

Чанис сделал резкий рывок в сторону, и одновременно на Мула обрушился совершенно неожиданный, мощный поток неслыханной ненависти, и именно это не позволило ему согнуть палец до конца.

Мул понял, что ситуация изменилась. Это был треугольник, причем гораздо более драматичный, нежели могло показаться постороннему наблюдателю.

Вот стоял Мул с пальцем на триггере, напряженно глядя на Чаниса. Вот застыл Чанис, не веря еще, что можно вздохнуть свободно. И вот Притчер, конвульсивно дергающийся в кресле и испытывающий одно-единственное желание — броситься вперед с перекошенным лицом, которое сбросило наконец свое деревянное выражение и превратилось в воплощение дикой ненависти. Притчер не отрывал своего бешеного взгляда от Мула. Чанис перебросился несколькими словами со своим противником, но эти несколько слов заключили в себе целый поток эмоций, мгновенная передача которых является способом общения подобных им людей.

Нам же необходимо перевести значение этих слов на более понятный язык.

Чанис сказал:

— Вы между двумя огнями, Первый Гражданин, и не можете контролировать два мозга одновременно, если один из них — мой, поэтому находитесь перед выбором. Я снял зажимы, и Притчер в данный момент свободен от вашего влияния. Перед вами — старый Притчер, который стремился когда-то убить вас и, кроме того, понимает сейчас, на что его обрекли и последние пять лет. Пока я сдерживаю этого человека, подавляя его волю, но, если вы меня убьете, связь нарушится, и вы не успеете сделать второй выстрел или возобновить свой контроль — он вас настигнет.

Мул явно оценил ситуацию правильно, но не пошевелился. Чанис продолжал:

— Если же вы попытаетесь взять его под контроль, или убить, или еще что-нибудь в этом роде, вам уже не удастся остановить меня.

Мул не двинулся с места, лишь слабый вздох сорвался с его губ в подтверждение слов Чаниса.

— Итак, — сказал Чанис, — бросьте бластер и, когда мы с вами будем на равных, можете забирать обратно своего Притчера.

— Я допустил ошибку, — заговорил наконец Мул. — Нельзя было присутствовать третьему при нашем разборе. Я приобрел себе нового врага. Ну что же, за ошибки нужно платить, я полагаю.

Он небрежно бросил бластер на пол и подтолкнул его ногой. В тот же момент Притчер обмяк в кресле, словно погрузившись в глубокий сон.

Он будет в порядке, когда проснется, — безразлично заметил Первый Гражданин.

С момента, когда Мул начал нажимать на триггер, до момента, когда он отбросил бластер, прошло всего полторы секунды. Но где-то в подсознании Чанис уловил эмоциональный всплеск в мозгу Мула. Это были все те же неукротимое торжество и уверенность в победе.

6. Один, Мул и еще один

Два непохожих друг на друга человека, внешне расслабленные и спокойные, напрягали каждый нерв своего тела, служившего дополнительным эмоциональным детектором. Впервые за долгие годы Мул столкнулся с сопротивлением и был озадачен: какую тактику избрать? Чанис понимал, что долго защищаться не сможет, и если противник атакует серьезно, ему не выдержать. Но даже думать об этом было смертельно опасно. Выдать Мулу свою слабость значило вложить в его руку оружие.

Выиграть время… Почему задерживаются остальные? Может быть, в этом и кроется причина уверенности Мула? Что знал его противник такое, чего не знал он, Чанис? Наблюдения за эмоциями не помогли. Если бы только он умел читать мысли! И все же…

Чанис резко прервал свои размышления. Сейчас ему оставалось только одно — выиграть время. Он сказал:

— Раз уж сложилась такая ситуация — да и после нашей маленькой дуэли было бы смешно это скрывать, — признаю, что я человек Второго Основания. Может быть, и вы теперь скажете, зачем вам понадобилось отправляться на Тазенду?

— О нет! — Мул самоуверенно рассмеялся своим высоким голосом. — Я не Притчер и не обязан ничего вам объяснять. Вы поступили так, как сочли нужным, и я не собираюсь больше задавать никаких вопросов.

— Однако вы, наверное, не все понимаете. Является ли Тазенда Вторым Основанием, которое вы рассчитывали найти? Притчер много рассказывал мне о вашей первой попытке и об этом психологе — Эблинге Мисе. Он все выболтал мне под моим… гм… видя мою заинтересованность. Подумайте об Эблинге Мисе, Первый Гражданин.

— С какой стати?

Чанис почувствовал, что Мул уже не скрывает самоуверенности, словно все заботы, которые могли его тревожить, с течением времени быстро исчезали. Он продолжал говорить, прогоняя из своих мыслей отчаяние.

— Значит, вы совсем не проявляете любопытства? Притчер рассказал мне, что Мис чему-то внезапно удивился. Так ведь он ужасно торопился предупредить Второе Основание. Почему? А почему он умер? Второе Основание так и не было предупреждено, но все же оно существует.

Первый Гражданин улыбнулся с неподдельным удовольствием, и вдруг Чанис почувствовал, как Мул ощупал его поле, и быстро отступил.

— Но Второе Основание, очевидно, было предупреждено. Иначе как удалось бы Биллу Чанису прибыть на Калган и поработать с моими людьми, а кроме того, взять на себя неблагодарный труд обмануть меня самого? Но все дело в том, что предупреждение пришло слишком поздно.

— В таком случае, — Чанис вызвал в себе чувство жалости, распространяя его во все стороны, — вы даже не знаете, чем занимается Второе Основание и что сейчас вообще происходит.

Выиграть время!

Мул почувствовал жалость, и глаза его тут же враждебно сузились. Привычным движением он потер свой нос четырьмя пальцами и отрезал:

— Ну что ж, развлекайтесь. Что вы можете рассказать о Втором Основании?

Чанис намеренно говорил, стараясь не вступать в эмоциональный контакт.

— Из всего, что я слышал, — начал он, — я понял, что Эблинга Миса больше всего удивила таинственность, которой окутано Второе Основание. Хари Сэлдон создал два весьма различных союза. Первое Основание за два столетия ослепило всю Галактику, Второе же оказалось скрытым во тьме за семью печатями.

Вы не поймете, почему все так произошло, если не почувствуете интеллектуальную атмосферу умирающей Империи тex дней. Это было время полнейшего прекращения развития всякой мысли. И Сэлдона сделало знаменитым именно то, что он восстал против этой деградации. На самом закате Империи он зажег искру молодого созидания, предвещавшую появление Второй Империи.

— Захватывающе. Ну и что?

— А то, что Сэлдон создал два Основания в соответствии с законами психоистории, прекрасно понимая относительность этих законов. Он не признавал ничего завершенного. Завершенность удовлетворяет лишь ограниченные умы. Сэлдон же создал эволюционный механизм, Второе Основание было двигателем ожидаемой эволюции. Мы, Первый Гражданин Союза Миров, мы являемся хранителями Плана Сэлдона и никто иной. Только мы!

— Вы что, пытаетесь взвинтить себя? — презрительно спросил Мул. — Или напугать меня? Все эти Вторые Основания, План Сэлдона, Вторые Империи мне абсолютно безразличны и не вызывают у меня ни чувства симпатии, ни чувства уважения. Да и никакого другого чувства, если вы пытаетесь вызвать его во мне. И вообще, бедный дурачок, говорите о Втором Основании в прошедшем времени, потому что оно уже уничтожено.

Мул встал с кресла, и Чанис почувствовал, что эмоциональное давление на его мозг возросло, когда тот стал приближаться. Чанис отчаянно боролся, ощущая, что внутри у него что-то происходит и его защита все слабеет и слабеет.

Вот он уже почувствовал спиной стену, и Мул стоит перед ним, раскинув костлявые руки, страшно улыбаясь кривым ртом из-под огромного носа, похожего на клюв.

— Игра ваша окончена, Чанис, — сказал Мул. — И игра всех тех, кто называл себя Вторым Основанием. Называл!

Мои звездолеты были брошены против Тазенды двенадцать часов назад и вполне справились со своей задачей. От Тазенды остались одни руины, и ее населенных центров практически больше не существует. Никакого сопротивления не было. Второго Основания больше нет, и я — повелитель всей Галактики.

Чанис, зажатый, как в тисках, не мог ничего сделать и только слабо покачал головой:

— Нет… нет…

— Да, да, — передразнил его Мул. — И если вы — последний, оставшийся в живых, то это ненадолго.

Последовала короткая пауза, и Чанис чуть не завыл от мгновенной резкой боли, которая, казалось, разрывала самые глубокие слои его мозга.

Мул ослабил давление и прошептал:

— Недостаточно. Все же что-то не так. Ваше отчаяние притворно. Ваш страх — это не страх человека, все идеалы которого рушатся, а лишь жалкая боязнь за свою жизнь. — Слабая рука Мула схватила Чаниса за горло, и тот не смог даже сопротивляться.

— Вы — моя страховка, Чанис. Используя вас, я буду судить обо всех ошибках и просчетах, которые мог допустить.

Глаза Мула надвигались на Билла, настойчивые, требующие.

— Правильно ли я рассчитал, Чанис? Перехитрил ли я ваших людей? Тазенда разрушена, Чанис, разрушена до основания, но вы горюете притворно. Где правда? Я должен знать правду! Неужели я не до конца все понял? Неужели опасность все еще существует? Говорите, Чанис, где ошибка?

Чанис почувствовал, как помимо воли с его губ слетают слова. Он пытался бороться с этим, сжимая зубы, напрягая каждый мускул своего тела, но ничего не мог поделать, и слова рвались наружу, раздирая на своем пути горло, язык, губы…

— Правду, — выдавил он из себя, — хорошо!

— Ну конечно! Что еще остается?!

— Сэлдон создал Второе Основание здесь. Психологи прибыли сюда и взяли под контроль местное население.

— На Тазенде?

Мул проник еще глубже в эмоциональные центры Чаниса и усилил давление, подвергая его страшной пытке.

— Я уничтожил Тазенду. Вы знаете, что мне нужно. Говорите.

— Не Тазенда. Я уже сказал, что люди Второго Основания необязательно должны стоять у власти. Тазенда — лишь административный центр, — слова вылетали помимо воли.

— Россем… Россем… Россем… этот мир…

Мул ослабил давление, и Чанис обмяк, измученный пыткой.

— И вы думали обмануть меня? — мягко спросил Мул.

— Однако вы были обмануты! — Это говорили остатки умирающего сопротивления Чаниса.

— Совсем не долго. У меня прямая связь с флотом, и после Тазенды придет очередь Россема. Но сначала…

Чанис почувствовал, как на него начала медленно надвигаться темнота, и невольно поднял руку к измученным глазам, но это не помогло.

Все звуки пропали, и темнота обволокла Чаниса с похотливой любовью.

Закончилось все странным ощущением, быстрым, как вспышка молнии. Чанис вернулся на землю, его измученные болью и слезящиеся глаза начали смутно различать окружающее. Голова болела невыносимо, и каждое движение причиняло страдания. Наверное, он остался в живых. Он почувствовал, как откуда-то извне подступает целебный покой. С трудом повернув измученную голову, Чанис испытал облегчение: дверь была открыта, и на пороге стоял Первый Оратор.

Чанис попытался заговорить, закричать, предупредить, но язык не слушался его, и он понял, что какая-то часть могущественного мозга Мула все еще держала его под контролем, не давая произнести ни слова. Чанис снова медленно повернул голову. Мул все еще был в комнате. Он злился, рот его оскалился в зловещей гримасе.

Чанис чувствовал влияние Первого Оратора, мягко касающегося целебными потоками его израненного мозга. Спаситель дошел до участка, контролируемого Мулом, и после короткой борьбы контроль был снят.

С яркостью, выглядевшей гротескно на фоне его телосложения, Мул презрительно проговорил:

— Еще один пришел поприветствовать меня. — Его мозг стал быстро прощупывать пространство за хижиной, все дальше и дальше.

— Вы пришли один? — спросил он.

Первый Оратор кивнул головой.

— Я совершенно один. В этом есть необходимость, так как именно я неправильно рассчитал ваше будущее пять лет назад. И мне доставит определенного рода удовлетворение ликвидация этой ошибки без посторонней помощи. К сожалению, я не рассчитал силу Поля Эмоционального Сопротивления, которое окружало это место. Пришлось повозиться. Поздравляю вас: оно было сооружено искусно.

— Спасибо за комплимент, — враждебно ответил Мул. — Но вы зря тратите время. Вы пришли, чтобы присоединиться к обломкам своих владений?

Первый Оратор улыбнулся.

— Ну что вы! Человек, которого зовут Билл Чанис, выполнил свою миссию превосходно и даже более того, если учесть тот факт, что он вам далеко не ровня в ментальном отношении. Я, конечно, вижу, как вы повлияли на него, но нам, быть может, еще удастся сделать его точно таким, каким он был прежде. Чанис. храбрый человек, сэр. Он добровольно вызвался на это задание, хотя мы довольно точно рассчитали процент вероятного разрушения его мозга. Это куда более страшно, нежели любое физическое уродство.

Чанис старался изо всех сил вырваться из сдерживающих его оков, чтобы предупредить как можно скорее, но не мог. Он был способен лишь передавать этот бесконечный поток страха.

Мул быстро успокоился.

— Вы, конечно, знаете, что Тазенда уничтожена?

— Конечно. Жаль, но это было предвидено заранее.

Мул хмуро ответил:

— Да, я понимаю. Но вы ведь этого не предотвратили?

— Не предотвратили.

Эмоциональное состояние Первого Оратора было понятно: тут присутствовали и ужас перед тем, что произошло, и недовольство самим собой.

— Моей вины здесь значительно больше, чем вашей. Кто мог правильно оценить ваши силы пять лет назад? Мы с самого начала заподозрили, что вы владеете способностью контролировать эмоции. Но мы не учли два фактора.

Первый — ваша слишком высокая чувствительность. Мы можем входить в эмоциональный контакт, только будучи в поле зрения друг друга, поэтому мы так беспомощны перед физическим оружием, что вы не могли себе представить. О вас же было совершенно достоверно известно, что вы держите людей под контролем и, более того, входите в контакт с ними даже тогда, когда они значительно удалены от вас, то есть находятся вне пределов видимости и слышимости. Но это было обнаружено слишком поздно.

Второй фактор — ваши физические данные, о которых мы ничего не знали и которые оказались настолько важными, что вы стали называть себя Мулом. Мы не предполагали, что вы не просто мутант, а стерильный мутант, и дополнительная психическая переменная в вашем комплексе неполноценности нами не была учтена. Мы рассчитывали только мегаломанию, а не психопатическую паранойю.

И ответственность за эти промахи падает только на меня, потому что когда вы захватили Калган, Второе Основание возглавил я. Мы слишком поздно обнаружили, что вы захватили Первое Основание, и в результате на Тазенде погибли миллионы людей.

— А сейчас вы все исправите? — тонкие губы Мула скривились, мозг его учащенно пульсировал от ненависти. — Что же вы предпримете? Поправите мое здоровье? Вернете мне мужское достоинство? Уберете из моего прошлого долгое детство, в котором надо мной все смеялись и издевались? Сочувствуете ли вы моим страданиям? Лично я не сожалею о том, что сделал по необходимости. Пусть Галактика защищает себя, как умеет, раз отказалась защищать в свое время меня.

— Ваши эмоции, конечно, дети вашего прошлого, — сказал Первый Оратор, — и их нельзя проклинать, а нужно только изменить. Уничтожение Тазенды стало неизбежным. Альтернативой было бы разрушение планет во всей Галактике на протяжении столетий. Так или иначе, мы сделали все, что было в наших слабых силах. Мы увезли с Тазенды столько людей, сколько смогли, все остальное население было максимально децентрализовано. К сожалению, наши усилия оказались не совсем эффективными, и миллионы людей все-таки погибли. Неужели вам не жаль их?

— Ничуть не больше, чем сотни тысяч, которые через шесть часов должны погибнуть на Россеме.

— На Россеме? — быстро переспросил Первый Оратор.

Он повернулся к Чанису, который с огромным трудом принял полусидячее положение, и излучение его мозга усилилось. Чанис почувствовал дуэль умов, сражающихся за его мозг. Вдруг путы, сковывающие его, разорвались, и он с трудом проговорил:

— Сэр, мне ничего не удалось сделать. Он заставил меня во всем сознаться за десять минут до вашего прибытия. Я не мог сопротивляться, и мне нет прощения. Он знает, что Второе Основание — не Тазенда. Он знает, что это Россем, — и путы снова сомкнулись вокруг измученного мозга Чаниса.

Первый Оратор нахмурился.

— Понимаю. И что вы собираетесь делать теперь?

— Вы в самом деле не знаете? Неужели это так трудно предсказать? Я связался со своим флотом и отдал приказания. Через шесть часов, если я не отменю их, бомбардировке подвергнется весь Россем, за исключением этой одинокой деревни и сотни миль в окружности.

Мул раскинул руки и снова рассмеялся, в то время как Первый Оратор, казалось, задумался над создавшейся обстановкой.

— Какая есть альтернатива? — спросил он.

— А какая может быть альтернатива? Разве я могу получить больше того, что уже имею? Какое оружие вы изберете против моего мозга, который по меньшей мере настолько же силен, насколько и ваш, и против моих звездолетов, которые сильнее всего, что вы можете себе представить?

— Какое оружие? — медленно произнес Первый Оратор. — Да никакого, разве что обыкновенное зернышко знания, которым даже вы не обладаете.

— Говорите быстрее, — засмеялся Мул, — говорите изобретательнее. Но как бы вы ни были умны, вам не выкрутиться из этого положения.

— Бедный мутант, — ответил Первый Оратор. — Мне ведь не надо выкручиваться. Спросите себя, почему в качестве приманки на Калган был послан Билл Чанис, молодой и храбрый, но в ментальном отношении такой же младенец по сравнению с вами, как и этот спящий офицер Ган Притчер. Почему не отправился я или кто-нибудь другой из нашего руководства, равный вам?

— Возможно, — самоуверенно заявил Мул, — вы не настолько глупы, чтобы не понимать, что мне нет ровни.

— В истине куда больше логики. Вы знали, что Чанис со Второго Основания. У него не было достаточной силы ума, чтобы скрыть это от вас. И вы понимали также, что гораздо сильнее Чаниса, поэтому не побоялись предоставить ему свободу действий, с тем чтобы потом последовать за ним и раскрыть свои карты. Если бы на Калган отправился я, вы убили бы меня на месте, так как я опасен, а если бы мне удалось остаться в живых и скрыть свою истинную сущность, я не смог бы вытянуть вас в космос. Только слабость Чаниса подтолкнула вас на дальнейшие действия. Останьтесь вы на Калгане — никакие усилия Второго Основания не смогли бы причинить вам вреда со всей вашей техникой, ментальными силами и вашими людьми.

— Мои ментальные силы все еще при мне, — сказал Мул. — Что касается техники и людей, то они тоже недалеко.

— Это верно, но вы больше не на Калгане. Вы на королевстве Тазенда, представленном вам как Второе Основание. Очень логично представленном. Так сделать было необходимо, потому что вы мудрый человек, Первый Гражданин, и подчиняетесь только логике.

— Согласен, но победа ваша оказалась недолгой. Я вырвал правду из вашего Чаниса, когда понял, что истина лежит глубже.

— А мы, со своей стороны, подготовились к тому, что вы сделаете такой шаг, и подготовили к нему Чаниса.

— А вот это уже неверно, потому что я обнажил его мозг, который был у меня как на ладони, и когда Чанис сказал, что Второе Основание — это Россем, он сказал истинную правду, ибо в его мозгу не осталось и тени других мыслей, так что обмана не могло таиться даже в микроскопической его извилине.

— Вы правы. Следует отдать должное такому предвидению. Но ведь я говорил уже, что Билл Чанис был добровольцем. А знаете ли вы, какого рода добровольцем? Прежде чем лететь на Калган, ему пришлось пройти через процедуру эмоциональной хирургии, процедуру довольно суровую по природе. Неужели вы думаете, что неизменный Билл Чанис смог бы обмануть вас? Нет, он сам был обманут. Причем пошел на это добровольно. Всем своим существом Билл Чанис верит, что Россем — это Второе Основание. И вот уже три года, как мы поддерживаем эту иллюзию в королевстве Тазенда, ожидая вас. И ведь добились успеха, вы не находите? Сначала вы решили, что Второе Основание — это Тазенда, затем — Россем, но дальше вы пойти не смогли.

Мул вскочил на ноги.

— Вы осмеливаетесь заявить мне, что Россем тоже не Второе Основание?

Лежавший на полу Чанис почувствовал, как сковывавшие его путы окончательно порвались под влиянием ментального потока Первого Оратора, и поднялся во весь рост.

— Значит, Россем — не Второе Основание?! — закричал он в полнейшем изумлении.

Первый Оратор улыбнулся.

— Вот видите, Первый Гражданин удивлен так же, как и вы. Разумеется, Россем — не Второе Основание. Неужели мы настолько безумны, чтобы привести прямо на нашу Родину самого могущественного и опасного врага?

Пусть ваш флот бомбардирует Россем, Первый Гражданин, от этого ваше положение не изменится ни на йоту.

Почему? Потому что экспедиция Второго Основания, пробывшая здесь три года и функционировавшая под видом старшин, выполнила свою задачу и направляется в данный момент на Калган. Разумеется, они не попадут на глаза вашему флоту и прибудут в ваши владения по меньшей мере за день до того, как вы сможете туда домчаться. Поэтому я и говорю об этом спокойно. И если я не отменю своих приказов, то по возвращении вы будете иметь дело с восставшей, революционной империей — всем вашим Союзом Миров.

Мул медленно опустил голову. Его мозг источал злобу и отчаяние.

— Да. Слишком поздно… Слишком поздно, теперь я понимаю.

— Теперь вы понимаете, — согласился Первый Оратор. — А теперь уже нет. — И в тот момент, когда мозг Мула открылся в своем отчаянии, Первый Оратор, готовый к этому и понимающий природу вещей, быстро проник в него. Ему понадобилась лишь доля секунды, чтобы совершить превращение.

Мул поднял голову и сказал:

— Значит, мне нужно вернуться на Калган?

— Конечно. Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно. — Он нахмурился. — А вы кто такой?

— Разве это имеет значение?

— Нет, конечно. — Он пожал плечами и тронул за руку генерала.

— Проснитесь, Притчер, мы летим домой.

Прошло два часа, прежде чем Билл Чанис почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы передвигаться самостоятельно.

— И он никогда не вспомнит? — спросил Билл.

— Никогда. У него остались ментальные силы и империя, но помыслы его совершенно изменились. Теперь Мулу безразлично Второе Основание, он стал мирным человеком, а значит, те несколько лет жизни, которые мутант еще сможет протянуть со своим здоровьем, будут для него гораздо более счастливыми. А после его смерти План Сэлдона будет осуществляться дальше.

— А это правда, — настаивал Чанис, — что Россем — не Второе Основание? Я ведь был уверен в обратном, но я же не сумасшедший!

— Вы не сумасшедший, Чанис. Как я уже говорил, просто измененный. Пойдем. Надо возвращаться домой.

Последний антракт
Билл Чанис находился в большой комнате с белым кафельным полом. Он ни о чем не думал. Его устраивало то, что он живет.

На первых порах Билл пытался собрать обрывки воспоминаний и осмыслить подслушанные разговоры, как, например, этот:

— Сейчас у него абсолютная афазия. Произведена полная очистка, и я думаю, без малейшего вреда. Теперь необходимо восстановить первоначальную запись.

А затем кто-то вошел и что-то долго думал с ним, после чего Билл спал еще дольше.

Пришло время, и кровать стала кроватью, окно — окном, и Чанис неожиданно понял, что находится в больнице, и слова, которые он воскресил в памяти, уже имели смысл.

Билл сел на постель. Первый Оратор приблизился.

— Вы на Втором Основании, и ваша память, ваша прежняя память вернулась к вам.

— Да, да. Да! — Чанис внезапно ощутил себя самим собой, и это доставляло невыносимую радость и наслаждение.

— А теперь скажите мне, — продолжал Первый Оратор, — вы знаете, где Второе Основание?

Осознание истины переполнило все существо Чаниса, нахлынув на него огромной волной, и он не мог ответить, как и Эблинг Мис когда-то, — его охватило чувство огромного, ни с чем не сравнимою удивления.

И только когда все улеглось, Чанис ответил:

— Клянусь всеми звездами Галактики, теперь я знаю!