Однажды в обыкновенный день, не в субботу и не в воскресенье, а в простую пятницу вдруг в доме с самого утра стали начищать-намывать, половики трясти, до блеска натирать самовар. И даже скатерть другую постлали. Белую, которую для больших праздников берегли.
Вернувшись из школы, Гриша удивился ещё больше. В сенцах он учуял чудесные запахи. Стало быть, не просто обед готовился, щи там или суп да котлеты, а пироги.
– Что за праздник сегодня, бабушка?
– Да никакого праздника и нет как будто. Обыкновенный день. Пятница как пятница…
«Какой же обыкновенный день, – подумал Гриша, – когда на столе праздничная посуда. Нет, не похожа эта пятница на другие. Не зря же бабушка надела блестящее платье, а дед вырядился в чесучовую вышитую рубаху».
– Потерпи, – шепнул он Грише, – увидишь.
Коли так, Гриша не стал допытываться. Любопытничать, выспрашивать, приставать – не мужское дело. Так не раз говорил ему старший брат: часом раньше, часом позже, всё равно узнается.
А пирогов было даже два. Один рыбный, другой узорчатый, сладкий. Такие пироги в простые дни не пекут. Наверно, бабушка с дедушкой опять какую-нибудь годовщину справляют. Им теперь что. Получили оба по хорошей пенсии, вот и выдумывают, как лучше время провести.
Хоть и гнал Гриша от себя любопытство, а оно не оставляло его. Не дядя ли в гости приезжает? А вдруг отца наградили? А может, какая другая причина? Так ли, не так – надо ждать.
Первой вернулась с работы мать. Вернулась и принялась наряжаться. Потом пришёл отец. Пришёл, но не стал, как всегда, торопить бабушку с обедом.
– А где же Володя? – спросил Гриша отца. – Почему вы не вместе вернулись с завода?
– Он позднее придёт, просил подождать.
– Как нехорошо заставлять других ждать, – пробурчал Гриша. – Меня учит не опаздывать, а сам…
– Такой уж у него сегодня день.
– А что это за такой за день? – спросил не столько Гриша, сколько Гришино любопытство.
– Узнаешь.
Минуты шли медленно. Бабушка то и дело откидывала занавеску и смотрела в окно. Мать прислушивалась к каждому стуку. Володю ждали так, будто всё теперь зависело от него. Даже самую яркую лампочку ввернули. А он не шёл. Даже кот, проголодавшись, стал подмяукивать. Кота всегда кормили за обедом под столом.
А Гриша, чтобы побороть нетерпение, стал думать о кроликах, которых ему хотелось завести, и о том, как будет ухаживать за ними. Когда надоело думать о кроликах, занялся резиновыми сапогами. Они ему были, пожалуй, нужнее, чем кролики, потому что в обыкновенных ботинках нельзя ходить с отцом на охоту. А в резиновых сапогах шагай хоть через всё болото. Вообще резиновые сапоги Гриша считал самой лучшей обувью, но только один Володя соглашался с ним. Остальные же находили резиновые сапоги «блажью». Какая же это блажь, когда для человека в резиновых сапогах не существует осени. Это сапоги-вездеходы.
Да, Гриша любил и отца, и мать, и дедушку, и бабушку, но никто из них не понимал его так, как Володя. Потому что Володя ещё недавно был точно таким же, как Гриша, и не успел разлюбить всё то, что кажется «блажью» взрослым.
Резиновые сапоги – это великая вещь, особенно если их носить с бабушкиными шерстяными носками. И ухаживать за ними просто: обмыл в луже или на речке – и они как новенькие.
Пока Гриша размышлял о своём житье-бытье, щёлкнула щеколда ворот и послышались быстрые Володины шаги. Все бросились навстречу. Володя принёс с собой целую гору свёртков, положил на скамью и начал раздеваться. Все выстроились перед ним, как перед ёлочным Дедом Морозом.
– Не томи, – сказала бабушка. – Развёртывай.
– Сейчас, бабушка, сейчас, – заторопился Володя. – Это тебе, мама, – сказал он, подходя к матери, и подал ей коробку.
В коробке был высокий гребень. Мать громко ахнула и сказала:
– Какая прелесть!
Она подбежала к зеркалу, заколола гребнем причёску, а потом обняла Володю:
– Ну, как ты мог знать, что я именно такой хотела…
Потом Володя подошёл к отцу:
– А тебе отвёртки разных размеров для разных целей. Напильники плоские и трёхгранные, круглые, разные…
– … кусачки и клещи – хорошие вещи, – смеясь, подхватил отец, рассматривая инструменты.
Бабушке Володя подарил клетчатые домашние туфли с высокими боками, почти как ботинки. И бабушка тотчас надела их.
Дед получил трубку для курения и пачку табаку. И он тоже благодарил Володю, называя его Владимиром Ивановичем:
– Ну, скажи, какой ты у нас зоркий, Владимир Иванович, всем подарочки в самую точку подглядел. Брата не забыл ли?
– Нет, нет, дедушка, – ответил, краснея, Володя и принялся развёртывать самый большой свёрток.
Гриша всячески старался казаться спокойным, а сердце его билось всё сильнее и сильнее. В свёртке что-то скрипело и пахло резиной.
Да, это были настоящие резиновые сапоги! Блестящие и высокие! Протягивая их Грише, Володя тихо сказал:
– Осторожнее. Они с начинкой!
Гриша заглянул внутрь сапога и закричал на весь дом:
– Володечка! Володечка!..
Пока Гриша вынимал из одного сапога белого крольчонка, из другого выскочил серый, и в доме началась суматоха. Бабушка схватила кота, боясь, как бы тот не обидел испуганное, забившееся под стол животное. Дед кинулся в сарай подыскивать квартиру для новых жильцов. А мама принесла капустных листьев с грядки, и осмелевшие Дымок и Снежок ели прямо из Гришиных рук.
До чего же весёлый ужин получился в эту пятницу…
Резиновые сапоги стояли подле Гришиной кровати. Кролики спали в новой клетке, спрятавшись в сено.
Гриша видел во сне радостный день своей первой получки…