В некотором царстве, в некотором государстве, может быть, в том, в котором мы живем, жил себе старик со старухой тридцать три года, и не было у них детей. Потом родился у них сын.
Рос ребенок не по дням, а по часам, не по часам — по минутам. Не сравнялось ему еще и семи лет, как стал он проситься у отца в ученье в школу. Не смог старик противиться, дал ему волю, и стал он ходить в школу. Проучился он в школе три года.
Исполнилось ему десять лет. Просит он отца съездить в город к кузнецам, чтобы те сделали булаву из проволоки, которую он, играя у печки, в пепле нашел. Да чтоб была та булава ему по руке.
Поехал старик к кузнецам. А прежде люди были догадливы, сразу смекнули кузнецы, что дело тут не просто, и выковали булаву в двенадцать пудов из самой лучшей стали, из его проволоки делать не стали.
Поехал старик с булавой домой, сын сидит уж у окна, отца дожидается — что ему из города привезет? Как увидал, что отец подъезжает к дому, он влез на лавку у стола, отрезал себе краюху хлеба, посыпал солью, откусил три раза и вышел во двор. Взял он булаву, взвесил на руке да как запустит под облака, ее и не видно. Она как полетела за облака, много времени летала — он уходил в избу да прохаживался. Потом вышел, свистнул молодецким посвистом, кликнул богатырским голосом — булава слетела. Подставил он колено, булава и рассыпалась на мелкие кусочки.
Тогда поклонился Василий отцу: прошу, мол, покорно, батюшка, чтобы сделали мне булаву из моего железа.
Вот отец снова поехал к кузнецам. Что угодно, говорит, с меня возьмите, а сделайте булаву из железа моего сына! А кузнец еще не выбросил эту проволоку, сунул в щелку. Собрались класть это железо на огонь. А оно прибавилось на пять пудов. И оттого, что двенадцать молодцов двенадцать суток били в двенадцать молотов, это железо все прирастало да прирастало в весе.
А когда кончили работу, насилу двенадцать человек положили булаву на воз.
Приезжает отец домой. Вышел сын ему навстречу, глянул и обрадовался такой работе. Потом вернулся в дом, влез на лавку, отрезал ломтик хлеба, посыпал солью, откусил три раза —и снова во двор. Взял он булаву за конец, прикинул на руке и запустил под небеса.
Сам вернулся в избу и кланяется отцу с матерью:
— Благодарю матушку за рождение, батюшку за ученье, да не могу я с вами жить. Благословите меня, пойду я себе ровни искать!
Благословил его отец и спрашивает:
— Когда, сын мой милый, увидимся?
А тот в ответ:
— Батюшка мой любезный, матушка родимая! Коли найду я себе ровню, то не увидите вы меня никогда!
Горько заплакали отец с матерью от этих слов, жалко им стало своей кровинки. А сын утешает их:
— Ничего, родимые, и без меня вас бог не оставит!
Взял свою булаву и пустился в путь-дорогу. Заходит в Херсон-город и прямо к кузнецу. Тот сделал ему проволочную плеть, и пошел Василий своей дорогой. Идет он идет и видит крутые горы. А там Горынь-богатырь берет горы на вилы и раскидывает по сторонам, ровняет поля и долины. И этим потешается.
Подходит к нему Василий Пепелышка и кланяется.
— Здравствуй,— говорит,— Горынь-богатырь!
— Здорово!
— Хотел я твоей силе подивиться.
— Что,— говорит,— моей силе дивиться. Вот есть где-то на свете Васька Пепелышка, у того вся сила!
— А это я самый и есть!
— Ну, так будем,— говорит Горынь,— товарищами, пойдем вместе.
Пошли они вдвоем. Входят в темную-претемную пущу. Видят они там: Дубовик-богатырь дубы выворачивает, возьмет дуб за макушку, выдернете корнями и размахивает. И этим потешается.
Подошли двое богатырей к третьему. Поклонился ему Василь Пепелышка.
— Здравствуй,— говорит,— Дубовик-богатырь!
— Здорово!
— Хотел я твоей силе подивиться.
— Что моей силе дивиться. Вот живет где-то на свете Васька Пепелышка, у него вся сила!
Василий ему открылся: я мол, Васька Пепелышка.
— Ну, так будем товарищами, пойдем вместе!
Собралось их три богатыря: Васька Пепелышка, Горынь-богатырь и Дубовик-богатырь, и пошли они дальше. Шли, шли, видят лежат перед ними высокие горы и глубокие овраги. А там Валун-богатырь тысячепудовыми камнями поигрывает: возьмет в каждую руку по камню и разбивает их друг об дружку. Этим и потешается.
Поклонились ему все трое.
— Здравствуй,— говорят,— Валун-богатырь!
— Здорово!
— Хотели мы твоей силе подивиться.
— Э, что моей силе дивиться. Вот живет где-то на свете Васька Пепелышка у него вся сила!
— А это ведь я! А со мной Горынь и Дубовик.
— Возьмите меня в товарищи!
— Ладно. Пойдем все вместе!
Пошли они вчетвером по пуще. Набрели на хатку. Против хатки — банька. Подходят они к хатке, а Васька Пепелышка и говорит:
— Вот, братцы, в этой хатке вам и жить. Ты, Горынь, оставайся печь топить, а мы пойдем поохотимся.
Истопил Горынь-богатырь печь, окошко распахнул, посиживает да товарищей поджидает.
Вдруг откуда ни возьмись прилетают четыре голубки, садятся у бани и оборачиваются красными девицами. Потом затапливают они баню и начинают париться.
Увидел богатырь красавиц и думает: «Вот бы запереть их!»
Подобрался он к бане, да и подпер дверь плечом, ждет, чтобы товарищи пришли.
Ну, попарились девицы, и хочет старшая из сестер дверь отворить, а та не подается.
— Ой,— говорит,— сестрицы, у двери-то словно горку грязи нанесло, нельзя открыть!
Тут она вальком ударила, дверь отскочила и богатырь с нею. А девица ему поклонилась, да и говорит:
— Здравствуй, Горынь-богатырь. По неволе или по охоте ты сюда пришел?
А он отвечает:
— Не столько по неволе, сколько по своей охоте!
Она вальком убила его и под угол положила. Потом все снова обернулись голубками и улетели.
Ну, приходят те трое с охоты. Двое пошли в хату, а Васька Пепелышка к бане. Приподнял он угол, вытащил Горынь-богатыря, дунул ему в одно ухо, дунул в другое и оживил его. Потом велел Дубовику-богатырю печку затопить и изготовить к обеду охотничью добычу. А сами втроем снова охотиться пошли. Дубовик-богатырь наломал дубового хвороста, печку истопил и что было сготовил. Управившись, окошко отворил, сидит себе в креслице, товарищей поджидает. А голубки уж тут как тут. Обернулись девицами, затопили баню и давай париться.
Увидев красавиц, и этот тоже подумал: запру-ка я их, пока товарищи не придут. Взял да и подпер дверь плечом.
Пошла другая сестра, толкнулась плечом в дверь и говорит:
— Ой, сестрицы, под дверь-то словно гнилое, полено подкатилось, не открывается! — Вальком ударила, дверь отскочила и богатырь с нею. А девица тоже ему поклонилась, да и говорит:
— Стой, Дубовик-богатырь, как ты сюда пришел — по неволе или по охоте?
— Нет, не по неволе, по своей охоте!
Она его вальком убила да под другой угол и подложила. Потом все снова обернулись голубками и улетели восвояси.
Приходят богатыри с охоты. Двое пошли в хату, а Васька Пепельника к бане. Снова приподнял он угол, вытащил Дубовика-богатыря, дунул ему в одно ухо, дунул в другое, тот и ожил.
Пошли в хату, пообедали чем бог послал и опять отправились в пущу, а дома хозяйствовать оставили Валуна-богатыря.
Тот, управившись, тоже окошко отворил и сел товарищей поджидать.
И снова прилетели четыре голубки. Затопили баню и стали париться. Увидел их Валун-богатырь и подумал: «Дай-ка я запру их потехи ради!» Пошел и подпер дверь плечом.
Вот хочет третья сестра дверь отворить, толкнулась, та опять же не подается.
— Ах,— говорит,—сестрицы, под дверь-то словно камень подкатился, не могу открыть.— Вальком ударила, дверь отскочила и богатырь с нею.
А девица поклонилась ему и говорит:
— Здравствуй, Валун-богатырь, Как ты сюда пришел, по неволе или по своей охоте?
— Нет, — отвечает тот, — больше по охоте, чем по неволе!
Тут она его тоже вальком убила и подложила под угол. Сами обернулись голубками и улетели.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Вот пришли богатыри с охоты. Двое зашли в хату, а Васька Пепельника пошел к бане, поднял угол, вытащил Валуна-богатыря, дунул ему в одно ухо и в другое, оживил и повел в хату. Там закусили они чем бог посла л. А потом Васька и говорит:
— Ну, ребята, отправляйтесь вы теперь на охоту, моя очередь печку топить.
Топил ли он, не топил, а только сел у окошка, чтобы на диковинку поглядеть. А те голубки снова прилетели, обернулись девицами и давай топить баню. Истопили, парятся, а только Васька Пепельника не согласен идти запирать их. Приготовил он свою булаву, плетку проволочную положил поближе и стал поджидать их к себе в гости.
Видят сестры, что не идет к ним Васька, и меньшая из них говорит:
— А что, сестрицы, пойдемте-ка к Ваське Пепельнике сами!
А тому только этого и надо, он с радостью зазывает их в хату. Те входят, ни на что не глядя, а он сгреб их всех четверых левой рукой, правой взял свою проволочную плетку и давай их по-свойски охаживать! А. сам приговаривает:
— Присягайте: пойдете за нас замуж или нет?
Тут они взмолились:
— Вася, мы бы со всей радостью, да отец наш не таков! Он вас всех повоюет и нас назад заберет. И не будет нам житья! Хоть вы с товарищами и больно сильны, но все же от человека рождены и смертны, а отец наш рожден от поганого Цмока,— бессмертный он! Не победить вам его!
А Васька Пепельника одним ухом слушает да знай нахлестывает.
До тех пор хлестал, покуда они клятвы не дали да по горсти земли не съели, что, мол, согласны идти за них.
Тут как раз и товарищи его подоспели. Стали они все на радостях пировать. Вышла из-за стола старшая сестра на крылечко проветриться,— видит: валит к хате сила несметная. Вернулась она живехонько в хату и кричит:
— Ой, сестрицы, ой, братушки, наша смерть пришла! Отец вас убьет, а нас заберет! Такая силища сюда валит, что мать-земля под ней стонет…
А Васька Пепелышка говорит:
— Вот что, ребята, пейте, гуляйте, да делайте то, что я велю.
Подошла вражья сила, стала хату рушить. Хата трясется, а ничего ее не берет. Васька ничего не говорит. А потом высылает Горынь-богатыря:
— Выходи на эту силу!
Вышел Горынь-богатырь да как подцепит на вилы ближнюю гору, так ею все войско и придавил. И запировали они опять, ни на что не глядя.
Вышла другая сестра на крылечко проветриться. Глянула: валит к хате войска видимо-невидимо. Вскочила она в хату и кричит:
— Ой, сестрицы и братушки! То была не сила! Сейчас идет сила! Не видать ни земли, ни воды, ни леса дремучего! Вот когда наша смерть пришла!
А Васька Пепелышка отвечает:
— Слушайте, ребята: пейте, гуляйте, да делайте, что я велю!
Подошла вражья сила и стала хату ломать, а та только колышется, и ничего ей не делается. Высылает Василий Пепелышка Валуна-богатыря:
— Выходи,— говорит,— ты побороть эту силу!
Выскочил тут Валун-богатырь да как стал кидать камни, так всю силу и поразметал. И опять стали они пить и гулять.
Вышла тут третья сестра на крылечко проветриться и сразу вскочила обратно в хату:
— Ой,— кричит,—сестрицы мои и братушки! То была не сила, сейчас — вот сила идет. Собрал наш отец войско, даже бабий полк прихватил, и сам следом едет!
А Васька Пепелышка говорит:
— Не робейте, ребята, пейте, гуляйте, да делайте то, что я велю.
И как только вражья сила начала избушку рушить, Василий Пепелышка высылает Дубовика-богатыря.
— А ну-ка, выходи,— велит он,— да вражью силу побей, чтобы ничего от нее не осталось!
Вышел Дубовик-богатырь, схватил два дуба за макушки, вырвал из земли да как начал вокруг себя помахивать, так всю силу и погубил. И опять стали они пить да гулять как ни в чем не бывало.
Вышла тут меньшая сестра проветриться на крылечко и видит, едет сам поганый Цмок да с пушкой! Вбежала она поспешно в хату.
— Ой, сестрицы и братушки,— кричит,— сам отец сюда идет! Беда!
Собирается тогда Васька Пепелышка самолично сразиться с поганым Цмоком. Снял он с шеи платок, воткнул в дубовый стол нож, повесил на него платок, а под платок винный стакан поставил и наказывает:
— Вот, братцы мои, пейте, гуляйте, а этот стакан берегите! Коли он нальется кровью через край, так выбегайте ко мне на подмогу!
Гуляли они гуляли, да все и позаснули. А как были они богатыри, то по двенадцать суток спали. А Васька Пепелышка бился-бился с поганым Цмоком, рассекал его на мелкие кусочки, а тому хоть бы что: кусочек с кусочком срастается и опять ползет к нему.
В избушке кровищи уж по колено нашло, а помощи оттуда Ваське Пепельнике нет как нет. Уморился он, из сил выбился, и одолел его поганый Цмок, насмерть убил. Потом влез в хату, по-отрубал сонным богатырям головы, а дочек своих в цепи заковал и повез домой.
Вдруг (это скоро говорится, да не скоро делается) откуда ни возьмись кобылица, шерсть сверху золотая, снизу серебряная. Пала она на колени перед Васькой Пепелышкой и стала ржать, копытами бить, а ноздрями пепел собирать, который с него сыпался. Ну, и оживила его. Он в хату. Поднял с полу головы своих товарищей, приложил к туловищам, по три раза дунул и тоже оживил всех. А потом просит их отпустить его:
— Пили вы, братцы, гуляли, а моего наказа не выполнили. Так вот, хотите идите себе вместе, хотите врозь, а я один пойду добивать поганого Цмока!
А они ему отвечают:
— Братец наш, Васька Пепелышка! Если ты тут не смог его осилить, так уж в его царстве ничего ему не сделаешь!
Не послушался их Васька, сел на кобылицу и пустился в путь. Расспрашивал он всех встречных, выведывал, где царство Цмока, и долго ли, коротко ли, а добрался до него. Видит — в саду палаты стоят. Спрыгнул он наземь и пошел в сад. Сидит там под виноградом и раскидывает умом: есть ли смерть на Цмока поганого и как его со света сжить?
Вышла на крыльцо та царевна, которая обещала пойти за него замуж, стала плакать и пенять на отца: какой он не свой да не милостивый, дескать, царства его нам не надобно, жили бы за богатырями и горя бы не ведали!
Как услыхал Васька Пепелышка эти слова, окликнул царевну и говорит:
— Люба моя! Прошу тебя об одном: оденься почище, да подступись к своему отцу с горючими слезами, и спроси, где его смерть. Ну, три раза он пошутит, а на четвертый скажет правду!
Так она и сделала. Скинула эту одежду, надела другую, подошла к своему отцу и залилась перед ним горючими слезами:
— Батюшка мой милый, батюшка мой любезный, скажи мне, старшей своей дочери, где твоя смерть, откуда нам ее ждать?
А он в ответ:
Дочь моя милая! Ходит в моем стаде вся обгаженная корова, так вот у той коровы- в хвосте смерть моя!
Велела она эту корову обмыть и обчесать и подвела к отцу. А тот смеется:
— Эх,— говорит,— дочь моя любимая! У бабы волос долог, да ум короток! Ну, как бы я считался бессмертным? Ведь если эта корова сейчас издохнет, так и мне, значит, конец?
Поспешила царевна к Ваське Пепельнике, передала эти слова. А он приказывает одеться еще почище и еще умильнее просить отца открыть ей, где смерть его.
Она пошла к отцу и говорит:
— Отец мой родимый, отец мой любимый, полно вам шутить! Скажите мне, старшей своей дочери, откуда вашей смерти ждать? Не верится мне, чтобы ее не было, где-нибудь да есть она!
А тот опять шутит:
— Вот,— говорит,— дочь моя милая, дочь моя любезная, ходит в моем стаде криворогая коза. Так у нее в рогах спрятана моя смерть!
Велела она отыскать эту козу в стаде, вымыла, вычистила ее и привела к отцу. А тот опять смеется.
— Сказал я тебе, что у бабы волос долог, а ум короток. Ну, какой же был бы я бессмертный? Видишь ведь, коза-то едва ходит. Она падет, так и мне конец?
Ничего царевна на это не ответила, поспешила к Ваське Пепельнике в виноградник.. И научил он ее достать одежду еще лучше и, не жалея сил, слезно просить отца открыться ей.
Убралась она еще лучше, пошла к отцу, заплакала, заломила руки.
— Батюшка мой милый, батюшка мой родимый! Скажи ты мне, старшей своей дочери, где твоя смерть? Откуда мне ее ждать?
А тот снова насмехается над ней:
— Ходит в моем стаде шелудивая свинья. Так вот у нее под хвостом.
В третий раз пошла царевна к Ваське Пепельнике. Тот ей и велит:
— Достань ты одежу, как звезды на небе, уберись и подойду к отцу поближе, поклонись пониже, думаю я, что он скажет правду.
Достала она одежду такую, как сказал Васька Пепельника, нарядилась и пошла к отцу. Подошла поближе, поклонилась пониже и залилась слезами:
— Батюшка мой любезный, расскажите мне, где смерть ваша.
Думал он, думал, вздохнул и говорит:
— Вот,— говорит,— дочь моя любезная, хочется тебе дознаться, где смерть моя. Так слушай: там-то и там-то стоит крутая гора. В той горе ступа. Под ступой заяц, под зайцем утка, под уткой яйцо, а в яйце смерть моя!
Поспешила царевна к Ваське Пепелышке, все ему рассказала. Тот, не теряя времени, смастерил себе заступ, отыскал гору и давай ее копать. Поганый змей захворал. Докопался до ступы. Давай дальше копать, глядит — выскочил заяц, он еще дальше — вылетела утка, а под уткой, на самом дне, видит — лежит яйцо. Взял он скорей яйцо, перевернул ступу, положил яйцо на дно ступы да как хватит по нему заступом — оно и разлетелось на мелкие кусочки. И на столько же кусков этого царя, поганого Цмока, разорвало.
Васька Пепелышка вернулся в его палаты, женился на той царевне и остался там жить да поживать.