Теперь-то уж Серёжа большой человек. Сергеем Ивановичем его зовут.
А я его знал совсем мальчишкой. Лет четырнадцать ему было, когда мы с ним познакомились в лесной сторожке, где мне пришлось заночевать у старика Ивана Макаровича.
Вечер стоял тёплый, светлый. Недаром июнь на Урале считается белым месяцем. Сидим мы на бережке, разговариваем. Для попугу комаров костёр развели. Тишина. Речонка еле-еле журчит. Будто тоже дремлет, как и лес, как и травы. И вдруг слышим: буль, буль, буль… Не то кто-то идёт, не то плывёт по речке…
– Уж не выдра ли? – насторожился Иван Макарович. – Не похоже. А если корова, так откуда ей здесь быть… Да и зачем ей речкой идти понадобилось?…
Бульканье ближе. Вскоре появился мальчуган. Довольно высокого роста. Белокурый. С синими весёлыми глазами.
– Здравствуйте! – сказал он.
– Здравствуйте, – ответили мы.
Разговорились. Пригласили его к костру.
Спросили, кто и откуда, как звать. Куда он по речке путь держит.
Мальчик назвался Серёжей и рассказал прелюбопытную историю.
История состояла в том, что Сергея ещё в прошлом году заинтересовал необыкновенный состав воды речки Людянки.
– Ненормальная какая-то вода, – сказал он. – Не то жёсткая, не то мылкая… Странная вода.
– Ну и что из этого? – спросил я.
Он повернулся ко мне и ответил:
– Пока ничего. Но меня и моего друга, Володю-химика, это заинтересовало. Он очень хороший химик. Мы с ним в одном классе учимся. А потом стали исследовать воду Людянки. Нам помог преподаватель химии. И мы обнаружили в составе воды мельчайшие частицы слюды.
– Ну и что же? – ещё раз спросил я.
– На этом основании, – неторопливо и солидно продолжал Серёжа, – я и сделал предположение, что речка Людянка или один из её притоков проходят через залежи или хотя бы через слои слюдяного месторождения и вымывают из слоя мельчайшие частицы.
Мы незаметно переглянулись с Иваном Макаровичем, слушая рассуждения и доводы Сергея.
– К тому же, – продолжал он, – в одной из старых книг нам удалось обнаружить, что эта речка называлась не Людянкой, а Слюдянкой. Буква «С», может быть, потерялась со временем, или какой-нибудь землепроходец или даже писарь неправильно записал её название. И речка, названная от слова «слюда», стала называться более знакомым именем от слова «люди».
– Смотри ты, как оно дело-то поворачивается! – любуясь парнем, сказал Иван Макарович. – И я это же самое слыхал. От бабки… – Затем, обратившись к Серёже, он спросил: – И что же ты теперь хочешь?
– Ничего особенного, – ответил Серёжа. – Найти слюду. Она очень необходима. Неподалёку от нас артель высекает изоляционные шайбы, прокладки. Им привозят слюду издалека. И если мы найдём свою слюду, разве это плохо?
Мы опять переглянулись. Сергей, не замечая этого, продолжал:
– Ведь когда-то, в петровские и в допетровские времена, вывозили слюду с Урала. Не могли же её всю вывезти! Не правда ли?
– Вы правы, молодой человек. – Мне захотелось поверить этому хотя бы для того, чтобы поддержать Серёжу в его догадках.
– И давно ты идёшь по реке? – спросил Иван Макарович.
– Четвёртый день, – мягко ответил Серёжа и, как бы оправдываясь, сказал: – Приходится останавливаться. Делать анализы чуть ли не у каждого ручейка, впадающего в Людянку-Слюдянку, чтобы не потерять путь к месторождению.
– Как же это ты один отважился? – задал сочувственный отеческий вопрос Иван Макарович.
И Серёжа сказал:
– Мы вышли вдвоём. С моим товарищем. С Володей. С химиком. Он, хороший химик, оказался плохим путешественником. Он побоялся идти по реке в глубь леса. К тому же встретилась змея…
– Так-так-так, – снова отозвался Иван Макарович. – А ты, значит, не боишься…
– Нет, я тоже боюсь, – сознался Серёжа. – И ещё как!.. Но ходить по лесам, речкам, горам – моя будущая профессия. К ней надо привыкать уже теперь…
Снова послышалось «так-так», и Серёже было предложено отужинать с нами. Он не отказался. И, слегка покраснев, сознался, что его продуктовые запасы, рассчитанные на десять дней, иссякают.
Мальчуган, появившийся здесь десять – пятнадцать минут тому назад, вдруг стал милым сыном и любимым внуком для двух чужих и неизвестных ему людей.
Его уложили спать в сторожку. Дали ему подушку и покрыли марлевым пологом от комаров. Мы же прокоротали ночь у костра, надеясь отоспаться днём.
Когда Серёжа уснул, Иван Макарович объявил мне:
– Далеко пойдёт парень. Такой не только слюду найдёт – всю землю наизнанку вывернет, всё золото выпотрошит! И там, где о нём не слыхивали.
И я верил в это. И мне так хотелось, чтобы Серёжа нашёл слюду! Пусть тоненький пласт. Пусть крохотное месторождение, не имеющее большого значения. Это подымет его в своих собственных глазах. Это будет его настоящим началом трудной профессии.
Серёжа проснулся поздно. Уха, сваренная Иваном Макаровичем, уже остыла. Подогрели. Старик приготовил ему пополнение продуктовых запасов. Я подарил Серёже свой «вечный» электрический фонарик.
Он сказал:
– Ой, что вы! – А увидев, что фонарик дарится ему от всего сердца, сказал: – Я давно мечтал о нём…
Затем, проверив, как работает фонарик, он ещё раз поблагодарил меня и положил его в нагрудный карман…
Серёжа не торопясь надел свои резиновые сапоги, взвалил потяжелевший вещевой мешок, затем вооружился своим посохом с железным наконечником, напоминающим копьё, и стал прощаться.
Мы обменялись адресами. Вскоре послышалось удаляющееся «буль-буль». Серёжа уходил вверх по реке…
– Найдёт, думаешь? – спросил Иван Макарович и, не дожидаясь ответа, сказал: – Обязательно найдёт. Такие всегда находят.