Кто-то был, кого-то не было. Когда-то давно жил один бедняк-сапожник по имени Мамед. Как Мамед на бился, как ни старался, больше одного гроша в день заработать не мог. Детей у него не было: жена да сам. Вечером, когда он возвращался с базара, он покупал на заработанный грош хлеба и луку и приносил домой. Так и жили они с женой.
В этом же городе проживал один гуляка. Как-то раз приносит гуляка к Мамеду пару башмаков и говорит:
— Сколько возьмешь, чтобы поставить заплаты?
— Сколько бы я ни работал, мой дневной заработок один грош, — ответил Мамед.
— Я заплачу тебе два, — сказал гуляка. — Но расскажи, как ты живешь на один грош?
— Да как сказать?! — смущенно ответил Мамед. — Вечером, когда возвращаюсь с работы, на этот грош я покупаю хлеба и луку и приношу домой. Так и живем. Гуляка подумал: «Надо пойти посмотреть, какая у него жена!».
Он уплатил деньги, получил заплатанные башмаки и с базара пошел прямо в дом к Мамеду. Увидел гуляка, что жена Мамеда — красивая, стройная женщина, и завел с ней беседу.
— Где Мамед?
— На базаре башмаки чинит, — ответила жена.
— Я его названый брат, — сказал гуляка. — Как вы живете?
— Да как живем? — вздохнула жена Мамеда. — За день муж зарабатывает один грош и на эти деньги покупает хлеба и луку и приносит домой. Так и живем.
— Я должен с ним повидаться, да тороплюсь, мне некогда, — сказал гуляка. — Меня караван с товарами ждет. — Потом с деланным сочувствием поглядел на жену Мамеда и продолжал. — Разве можно жить одним луком да хлебом? Когда придет Мамед, скажи ему, что если он не принесет тебе фунт масла, фунт меду и разные сласти, то ты с ним больше жить не будешь.
В этот день Мамед получил два гроша. Он купил побольше хлеба и луку и принес домой. Обычно жена каждый день выбегала ему навстречу. Но на этот раз видит Мамед, что она даже не поглядела на него. Молча положил он перед ней хлеб и лук.
— Вот тебе мое слово, вот тебе моя клятва, — сурово заговорила жена, — если завтра вечером ты не принесешь мне фунт масла, фунт меду и сласти, я с тобой больше жить не буду!
— Кушай, жена, может, я когда-нибудь и заработаю столько денег, что все для тебя смогу купить.
Утром Мамед встал, оделся, умылся и пошел на базар. Он залатал три пары башмаков, потом собрал иглу, шило, дратву, нож, отнес их к знакомому бакалейщику и разложил перед ним.
— Оцени эту мелочь, — сказал Мамед, — а взамен отпусти мне фунт меду и фунт масла.
— На что тебе это? — спросил лавочник.
— Да жена сказала: «Ты должен принести мне масла и меду».
— Мамед, забери-ка все свои инструменты обратно. Мне тебя жаль, ступай работать. Вечером зайдешь, я все приготовлю, а деньги отдашь, когда будут.
Вечером лавочник взвесил масло и мед, вручил Мамеду и сказал:
— Твою жену кто-то подучил. Ведь она и есть толком не умеет, не знает, что к чему. Давай-ка смешаем ей мед с маслом.
— Что ж, давай, — согласился Мамед.
Он пришел домой, поставил горшочек перед женой. Жена увидела, что масло и мед перемешаны, и стала на него кричать:
— Ах, собачий сын! Говорила я тебе: принеси все отдельно, а ты перемешал!
С этими словами она выкинула содержимое горшочка.
— Эх, жена! — укоризненно сказал Мамед. — Незачем было добро выбрасывать. Дала бы лучше мне, я бы поел.
Всю ночь Мамед не мог уснуть, все думал. Утром он поднялся, собрал свои инструменты, снова отнес их к бакалейщику и сказал:
— Возьми их себе, а мне отпусти опять вчерашний товар.
— Что случилось? — спросил бакалейщик.
— Жена не приняла твою смесь меда с маслом, — со вздохом ответил Мамед, — выкинула все за дверь. «Я, — говорит, — велела принести все отдельно, а ты взял да смешал».
Как бакалейщик ни увещевал Мамеда, как ни уговаривал его, все напрасно. Мамед настаивал на своем.
Тогда бакалейщик подсчитал и говорит Мамеду:
— Сын мой, кроме масла и меду, тебе причитается еще хлеб.
Забрал Мамед разложенные по разным горшочкам масло и мед, завернул в платок хлеб и пошел домой.
Не говоря ни слова, он поставил перед женой горшочки, вышел из дома, повернулся лицом к пустынной равнине и пустился в дорогу.
Долго ли он шел, коротко ли, но дошел до древесных зарослей и остановился у родника. Здесь он умылся, подкрепился хлебом и уснул.
Оставим его пока спать у родника, а я вам расскажу о Самеде-купце.
Самед-купец был старшиной каравана сорока купцов. Он был добрый и умный человек. Как-то раз поехал он с караваном по торговым делам. Караван остановился у того самого родника, где спал Мамед. Купцы раскинули шатры, и старшина решил немного пройтись; вдруг видит — у родника спит человек, и ему показалось, что человек этот удручен заботой и горем. Самед-купец опустился возле него и поднял полу своего халата так, чтобы солнце не падало на лицо спящего. Когда потянуло вечерней прохладой, Мамед проснулся, открыл глаза и видит, что у его изголовья сидит незнакомый человек и держит над ним полу халата.
— Как тебя зовут? — спросил Самед-купец.
— Зовут меня Мамедом.
Самед-купец вскочил с места, обнял, прижал Мамеда к груди и говорит:
— О брат мой! Ведь я тебя-то и ищу. Да обернусь я трижды вокруг твоей головы искупительной жертвой!
Купцы видят, что Самед-купец обнял кого-то и ведет к ним.
Они удивились, пошли ему навстречу и спросили:
— Самед-купец, кого это ты ведешь?
— Это мой брат. Из края в край, из страны в страну я ездил и искал его. И вот теперь только нашел его здесь.
Купцы были изумлены, и каждый подумал про себя:
«Столько лет мы ездим с ним в одном караване, а он ни разу и словом не обмолвился, что у него есть брат».
Самед-купец дал одному из своих слуг денег и приказал:
— Поезжай скорей вперед, купи на ближайшем базаре дорогую купеческую одежду и скачи обратно.
Слуга выполнил поручение и вскоре привез все, что было приказано. Мамеда нарядили в новую одежду и дали ему коня. Самед-купец послал второго слугу с письмом к своей жене.
В письме говорилось:
«Устели дорогу коврами, расшитыми шелком, убери комнаты, приготовь парчовые подушки, поставь на огонь сорок котлов для плова, привяжи у ворот жертвенных баранов. Я разыскал, наконец, брата своего Мамеда и возвращаюсь с ним домой».
Жена его получила письмо и подумала: «Значит, у мужа есть брат, а мы сколько лет живем вместе и ом ни разу мне и словом о нем не обмолвился».
Самед-купец привез Мамеда к себе домой. И каждый, кто узнавал о приезде его «найденного брата», спешил к Самеду в дом, чтобы поздравить его. По приказу Самеда-купца у ног Мамеда зарезали жертвенных баранов, сварили сорок котлов плова, и всех, кто бы ни заходил в этот день — богатый или бедный — Самед-купец принимал с одинаковым почетом.
— Брат мой, — сказал Самед-купец Мамеду, — я дам тебе сорок мешочков золота. Ко мне придут богатые купцы, и мы будем говорить о делах. После них войдут сорок нищих. Каждому из них мы подадим по золотому, и ты тоже вынимай из каждого мешочка по золотому и оделяй нищих.
— Хорошо, — сказал Мамед.
Вскоре пришли купцы, уселись на подушки и начали делить прибыль. Когда они покончили с расчетом, двери отворились и в комнату вошли сорок нищих. Каждый купец дал им по золотому, а когда очередь дошла до Мамеда, он дал каждому нищему по целому мешочку с золотом.
«Что это значит? — подумал Самед-купец. — Либо у него полная кладовая золота, либо он не понял меня… Ведь я ему приказывал дать только по одному золотому. Ну раз он уже дал, — что поделаешь?!»
Весть о том, что брат Самеда-купца подарил каждому нищему по мешочку с золотом, дошла до падишаха.
Пригласил падишах всех купцов, в том числе и Мамеда, к себе в гости. Самед-купец опять вручил ему сорок мешочков с золотом и сказал:
— Брат мой, во дворце падишаха после ужина точно так же войдут в комнату сорок нищих, и теперь тебе уже неудобно будет подать каждому меньше, чем по мешочку золота.
И вот во дворце собрались гости, поели, попили, а после ужина отворились двери и вошли сорок нищих. Тут купцы стали дарить каждому нищему по золоту, а когда очередь дошла до Мамеда, он снова подарил каждому из них по полному мешочку золота.
Изумился падишах и подумал:
«Если этот купец так щедр, значит у него в подвалах припрятаны несметные сокровища. Отдам-ка я за него замуж свою дочь».
И он тут же объявил Самеду-купцу:
— Ну, Самед-купец, созывай певцов, музыкантов и готовься к свадьбе: отдаю дочь свою за твоего брата Мамеда.
Сорок дней и сорок ночей длился свадебный пир. Так Мамед женился на единственной дочери падишаха.
Мало ли, много ли прошло времени, говорит однажды Мамед падишаху:
— Скоро из Шеки, Гянджи и других городов должны придти мои товары. Вышли навстречу им всадников для охраны караванов.
Выслал падишах во все стороны всадников. Проходит месяц, другой, а о караванах ни слуху, ни духу.
Однажды, когда Мамед сидел с молодой женой за обедом, она сказала ему:
— Прощелыга, ты только и делаешь, что все время обманываешь моего отца!
— Эх, жена — ответил Мамед, — нечего мне от тебя таиться. Я так беден, что не могу даже заплатить за бритье бороды.
— Кушай, Мамед, — успокоила его жена, — я что-нибудь придумаю.
Они поели, попили и легли спать. Наутро жена вручила Мамеду пригоршню рубинов и сказала:
— Ступай к отцу и попроси его вернуть всадников обратно. Да скажи: «Я сам поеду встречать караваны». И поезжай немедленно, накупи на эти рубины товаров, а потом возвращайся.
Согласился Мамед, пришел к падишаху, поклонился ему:
— О светоч мира, прикажи всадникам вернуться. Я сам поеду разыскивать свои караваны, потому что человек чужое добро ищет с песней и припевом.
Мамед сел на коня и поскакал.
Скакал он без устали и к вечеру подъехал к полю, на котором работал пахарь.
— Да не уставать тебе никогда! — приветствовал он пахаря.
— Добро пожаловать! — ответил тот.
— Эй, пахарь, накорми меня, я голоден! — сказал Мамед.
— Подожди немного тут, я живу неподалеку, схожу домой и принесу тебе поесть. А ты посмотри пока за моими быками, но не трогай их: они у меня норовистые.
Сказал это пахарь и пошел за едой.
А Мамед постоял на поле да и говорит сам себе:
— Э, сапожник Мамед, разбогател ты, что ли? Или, может, стал благородным?
Он схватился за рукоять сохи и начал было пахать, но ретивые быки рванули и понеслись по полю с сохой. Для того, чтобы удержать их, Мамед со всей силой навалился на соху вдруг почувствовал, что сошник зацепился за какую-то цепь, и быки остановились. Он поднял конец цепи и когда стал искать другой, увидел, что другим концом цепь была прикреплена к камню. Мамед перевернул камень, и перед ним обнажилась дверь. Он дернул дверь, та легко открылась, и Мамед увидел сверкающие из глубины подземелья драгоценные сокровища.
Мамед притворил дверь, задвинул ее камнем, отвел быков на прежнее место и стал поджидать пахаря.
Пахарь принес хлеб и простоквашу. Мамед поел, поблагодарил пахаря, сел на коня и отъехал далеко, чтобы скрыться с глаз пахаря. Он дождался темноты и вернулся к тому месту, где хранились сокровища. Ни пахаря, ни быков на поле уже не было. Он осторожно отодвинул камень, открыл дверь и спустился в подземелье. Первое, что он увидел, был золотой кувшин, а в кувшине — завернутый в вату перстень. Мамед надел этот перстень на палец, и словно из-под земли, перед ним появился старец.
— Эй, Мамед! — заговорил старец. — Будь осторожней с перстнем, в нем заключена моя душа!
— Ладно, — сказал Мамед. — В таком случае приготовь мне сейчас же шатер!
Мгновенно появился шатер.
— Теперь приготовь двадцать мулов, верблюдов и лошадей!
Тотчас у шатра появились верблюды, мулы и лошади.
Мамед вынес сокровища, навьючил их на животных и, как говорил падишаху, часть каравана направил по Батумской дороге, другую часть — по Шекинской, а третью — по Гянджинской. Затем послал с гонцом письмо падишаху.
«О владыка вселенной! Мои товары прибыли, прими и сохрани их».
По приказу Мамеда шатер под утро исчез. После этого Мамед дождался прихода на поле пахаря, дал ему мешок рубинов, жемчугов и золота, сел на коня и поскакал в обратную сторону.
Падишаху вручили письмо от Мамеда. Читает падишах, что по таким-то и таким-то дорогам идут товары его зятя. Спустя немного времени и вправду стали приходить товары. Как говорил Мамед, так и вышло. Тут все убедились, что Мамед очень богат.
Следом за караваном приехал и сам Мамед. Слез он с коня и пошел к жене.
Вечером, когда они сели ужинать, жена сказала ему:
— Мамед! Столько товаров невозможно накупить на те рубины, которые я тебе дала.
— Все товары я купил с помощью этого перстня, — ответил Мамед.
— Ну, смотри, береги его, — предупредила жена.
Как-то везир и Мамед сидели в гостях и падишаха. Везир был умным и всезнающим человеком. Он увидел перстень на пальце Мамеда и сразу смекнул, что это не простой перстень и что в нем скрыты тайные чары, везир решил во что бы то ни стало завладеть им.
— О владыка вселенной! — сказал он падишаху. — А ведь я ни разу еще не приглашал к себе твоего зятя.
— Дело твое, — ответил падишах, — можешь позвать.
— Ты мой гость на завтра, — пригласил везир Мамеда.
На другой день Мамед пошел в гости к везиру. Постлали на ковре скатерть и подали обед. Гость и хозяин поели досыта, а когда с едой покончили, везир приказал подать чай и незаметно всыпал в чашку Мамеда снотворный порошок. Мамед отпил два-три глотка и тут же потерял сознание. Везир поспешно снял перстень с его пальца и надел на свой. Тотчас перед ним предстал старец:
— Эй, везир, будь осторожней с перстнем, в нем заключена моя душа!
— Тогда сейчас же забирай Мамеда, — приказал везир, — и запрячь его в такое место, чтобы от него и следа не осталось.
Старец унес Мамеда и упрятал его так далеко, что найти его было невозможно.
Подумал везир и решил таким же путем покончить с падишахом. «Тогда я женюсь на его дочери, — рассуждал он сам с собой, — стану падишахом, и все сокровища его перейдут ко мне».
И он пошел к дочери падишаха. Как только везир переступил порог, дочь падишаха заметила перстень Мамеда на его пальце и начала стонать:
— Ой, умираю! Ой голова болит!
— Что случилось? — спросил везир.
— Ах! — воскликнула дочь падишаха. — На руке Мамеда был перстень. Когда он входил ко мне, то снимал его и клал на полку, и только после этого мы начинали беседовать. Иначе у меня болела голова, и я лишалась чувств. А у тебя на пальце такой же перстень, поэтому у меня разболелась голова.
— Что ж, я сниму его, — согласился везир.
Он снял перстень и положил его на полку, а дочь падишаха начала суетиться и делать вид, будто собирается подать угощение. Незаметно она взяла с полки перстень и надела его на палец. Тотчас перед ней предстал старец.
— Эй, госпожа, будь осторожней с перстнем, в нем заключена моя душа! — закричал он.
— Старик, — приказала дочь падишаха, — сейчас же возьми этого везира и прибей его гвоздями за уши!
Старик схватил везира и тут же пригвоздил его к стене за уши.
Затем дочь падишаха приказала:
— Старик, немедленно принеси сюда Мамеда!
Старик мгновенно доставил Мамеда. Как только Мамед увидел везира, он обнажил кинжал и убил его.
Прошло некоторое время. Падишах умер. Собрались знатные старики и стали решать между собой, кого бы выбрать падишахом. И выбрали они зятя падишаха, Мамеда.
Между тем Самед-купец вернулся с караваном в родной город и пошел проведать своего нареченного брата.
Мамед радостно встретил Самеда-купца и сказал ему:
— Брат мой, богатство и славу я получил благодаря тебе, и до конца жизни я твой слуга. Садись на мое место и будь падишахом!
— Нет, брат, — возразил Самед-купец, — я могу быть только купцом, а не падишахом.
— Раз так, — ответил Мамед, — будем торговать и жить вместе. И они зажили счастливо.
С неба упали три яблока: одно тебе, другое мне, а третье тому, кто сказку рассказал.