Русь удельно-вечевая *XII–XIII века*

Олеговичи и Мономаховичи от 1125 до 1147 года

Олеговичами называют в нашей истории потомков Олега, Мономаховичами — потомков Мономаха, двух знаменитых князей, ссоры которых причинили столько несчастий Русской земле. Несчастия еще более увеличились, когда начались ссоры между этими Олеговичами и Мономаховичами.

Вы, конечно, не забыли, что Владимир Мономах стал великим князем не потому, что имел право на престол, а потому, что народ любил его и желал иметь своим государем; настоящим же наследником Всеволода I был Олег, сын его старшего брата Святослава. Любовь и уважение к Мономаху были так велики, что даже после его смерти никто и не думал спорить, когда великими князьями стали его дети, а не Олеговы.

Однако же эта тишина была ненадолго: только на время княжения первого сына его Мстислава, который, будучи во всех отношениях достойным наследником своего отца, управлял с такою славою государством, что заслужил название Великого; при наследнике же и его брате Ярополке Владимировиче дети Олега заговорили о том, что они законные наследники Киевского престола, и с этого-то времени начались их беспрестанные ссоры и разногласия с Мономаховичами. Эти ссоры раздирали наше бедное Отечество более ста лет и были причиною всех бедствий, которые потом, наверное, опечалят вас, мои милые читатели.

Сначала намерение Олеговичей возвратить наследственный престол исполнилось довольно удачно, потому что Ярополк Владимирович был слабым князем, и в его княжение было много беспорядков в России. Новгородцы беспрестанно бунтовали, сменяли сами своих посадников, изгоняли своих князей и уже считали себя не подданными Киевских государей, а вольными людьми. Сыновья Мономаха, которых кроме великого князя было еще трое: Вячеслав, Георгий и Андрей, часто ссорились со своими племянниками, детьми умершего Мстислава Владимировича. Эти молодые князья, по примеру своего дедушки, почитали себя, а не своих дядей, законными наследниками. Великий князь должен был беспрестанно усмирять то Новгородцев, то братьев, то своих племянников. Это уменьшало его силы и было так выгодно для его главных врагов, Олеговичей, что после смерти великого князя Ярополка Владимировича Всеволод Олегович без всякого труда отнял у Мономаховичей Киевский престол. Семь лет он владел им, старался быть в мире со всеми князьями и особенно с молодыми Мстиславичами. Его сильнейшими врагами были: беспокойные Новгородцы, Георгий Владимирович, князь Суздальский, или Владимирский, желавший непременно быть великим князем, и князь Галицкий.

До сих пор вы еще не слышали о Галицком княжестве. Это потому, что оно было еще новое и основано незадолго до этого времени Владимирком — сыном Володаря, князя Перемышльского, племянником бедного слепца Василька. Владимирко был смелый, храбрый, но также и жадный князь: он несправедливо завладел уделом своего племянника, Иоанна Берладника, перенес свою столицу в Галич, лежавший на берегах Днестра, и это новое княжество было потом очень знаменито. Берладник вынужден был бежать от дяди в Киев и просить защиты у великого князя, который принял его ласково. Владимирко так рассердился за это, что объявил войну великому князю, и во время этой войны Всеволод II скончался. Перед смертью он объявил наследником своего родного брата Игоря Олеговича и заставил многих князей присягнуть ему еще при своей жизни.

Несчастный Игорь, несмотря на присягу, был государем только 12 дней. Никто не любил его, и почти все князья, давшие клятву быть ему верными, изменили. Киевские жители также тайно звали к себе Изяслава Мстиславича, который тотчас собрал войско и пришел к Киеву. У Игоря был только один защитник — его брат Святослав Олегович, но и тот вынужден был бежать, когда показалось войско Изяслава, встреченное с радостью Киевским народом. Игоря нашли завязшим в болоте с несколькими воинами и отправили в Переяславский монастырь. С тех пор Олеговы потомки уже не были больше великими князьями, и Мономаховичи остались победителями, но ссоры их еще не скоро окончатся.

Начало Москвы от 1146 до 1155 года

В то время, когда Киевский народ с радостью встречал своего нового великого князя Изяслава II Мстиславича, в отдаленной Суздальской области собирались его враги рассуждать о том, как бы скорее выгнать его из Киева. Главным из этих врагов, кроме его дяди, Суздальского князя Георгия, или Юрия Владимировича Долгорукого, почитавшего себя законным наследником киевского престола, был Святослав Олегович, брат несчастного Игоря, заключенного в Переяславский монастырь.

Этот нежный брат был готов пожертвовать всем своим счастьем и даже жизнью, чтобы только освободить бедного Игоря из рук Изяславовых. Он думал, что Юрий — отец семи храбрых князей — раньше всех сможет помочь ему в войне с Киевом, поскольку ненавидит великого князя. Святослав Олегович приехал к Юрию вместе со своим сыном, Олегом.

Юрий ласково принял их и угощал в своем новом городе Москве. Эта маленькая, бедная Москва вовсе не походила тогда на нашу нынешнюю белокаменную Москву. Еще не прошло и года с начала ее построения. Многие называли ее тогда не Москвою, а Кучковым. Это название произошло оттого, что прежде на месте, где она построена, было несколько сел и деревень богатого боярина Степана Ивановича Кучки. Юрий был раздосадован каким-то дерзким поступком этого боярина и приказал казнить его, а село взять в казну.

Через некоторое время он приехал вместе со своим любимым сыном, храбрым Андреем, посмотреть имение убитого боярина. В одной из деревень жили сироты Кучки: два сына и дочь. Необыкновенная красота этой молодой девушки удивила обоих князей: отец упрекал себя, что причинил несчастье такому милому созданию; сын говорил с восхищением, что на всем свете нет девушки лучше прелестной сироты Кучковой, и умолял отца позволить ему жениться на ней. «Родитель! — говорил Андрей. — Ты облегчишь этим горестную судьбу бедных детей, у которых отнял отца». Юрий, нежно любивший сына, не мог отказать его неотступным просьбам: он велел готовиться к свадьбе и позволил сыну взять к себе на службу братьев невесты. Между тем красивые места по берегам реки Москвы так понравились ему, что он вздумал основать тут городок и назвал его по названию реки — Москвой. Андрей был очень доволен этим: ему казалось, что не было места лучше того, где он узнал свою милую невесту. Здесь праздновали свадьбу, и здесь-то через некоторое время Юрий Владимирович угощал Святослава Олеговича и его бояр, собираясь вместе с ними идти к Киеву.

Но прежде, нежели успели собраться защитники Игоря, этот несчастный князь уже был взят силою из монастыря и убит народом.

Такое злодейство еще больше ожесточило Святослава Олеговича: он мог подозревать, что великий князь сам позволил народу совершить это убийство, и еще сильнее начал просить Юрия поспешить с походом.

Но Юрий, соглашаясь ему помогать, думал больше о собственных выгодах, нежели о нем: хотел мстить Изяславу II не за Игоря, а за Киевский престол, и потому не удивительно, что он обращал мало внимания на просьбы Святослава и, наверное, еще долго медлил бы, если бы великий князь не нанес ему новой жестокой обиды: он напал с Новгородцами на его Суздальские города, жег и разорял их и, наконец, выгнал из Киева сына Юрия, Ростислава, своего прежнего друга. Все это заставило Юрия решиться. Он выступил со Святославом и наемными Половцами. Пять лет продолжалась эта война почти беспрестанно. В небольшие промежутки мира Киевляне имели своими государями то Юрия Владимировича, то Изяслава Мстиславича, то третьего князя — Вячеслава, старшего сына Владимира Мономаха. Этот последний князь имел больше всех прав быть Киевским государем, но он был тихого, нечестолюбивого нрава, никогда сам не искал престола, но принимал его всякий раз, когда Изяслав II предлагал ему. Изяслав же делал это для того, чтобы от его имени управлять государством.

Вячеслав был уже так стар, что не мог заниматься делами и отдал все во власть Изяслава Мстиславича, которому был обязан именем великого князя. Однако несмотря на свою старость, Вячеслав пережил этого своего племянника. Война с Юрием еще не была окончена, как умер Изяслав II. Вскоре после него скончался и старый Вячеслав Владимирович, и тогда-то честолюбивый князь Суздальский достиг своего желания. Никто уже не спорил с ним: как старший из всех князей, он был законным наследником великого княжества, и Киевляне должны были покориться ему, хотя и не любили его.

Своевольство новгородцев от 1155 до 1167 года

Прежде, чем мы будем говорить о том, какими были Новгородцы при великом князе Юрии Владимировиче Долгоруком, надо рассказать читателям их историю.

Вы помните, что Новгородцы почти еще в самом начале Русского государства были уже непокорны своим князьям, жившим в Киеве. В то время мудрая княгиня Ольга усмирила их. Они потом боялись храбрых князей: Святослава I, Ярослава I, их благодетеля, и Владимира Мономаха; но несогласные дети Ярослава и Мономаха, беспрестанно ссорясь между собой и стараясь вредить друг другу всеми возможными средствами, часто были так слабы, что и смирные подданные осмеливались не слушаться их! А о Новгородцах и говорить нечего! Они выгоднее всех других Русских вели свои торговые дела не только с соседними народами, но даже с Данией и с Немецкими городами. Торговля доставляла им богатство, а богатство делало их гордыми.

Они сочинили себе девиз: «Кто против Бога и Великого Новгорода?» — и делали в этом Великом Новгороде все, что хотели. Чтобы поднять тревогу в городе и собрать Новгородских граждан на совет, стоило только ударить в большой колокол, висевший на Дворе Ярослава, и граждане тотчас сходились обсуждать свои дела. Такое собрание Новгородцев называлось Вече, а большой колокол — Вечевым колоколом.

После смерти Мономаха этот колокол звонил часто, потому что Новгородцы начали с тех пор очень своевольничать. Так, при великом князе Ярополке Владимировиче они, досадуя на своего князя Всеволода Мстиславича, внука Мономаха, несколько раз сменяли посадников; бросили с моста и утопили в реке одного из главных чиновников; наконец, посадили под стражу самого князя со всем его семейством и только тогда выпустили, когда приехал в Новгород новый князь, выбранный народом. Этим князем был Святослав Олегович. С этого времени Новгородцы уже не считали себя подвластными Киевскому государю, а называли себя вольными людьми.

Через два года они изгнали и Святослава и призвали к себе княжить Ростислава Юрьевича, сына Суздальского князя. И он пробыл не более двух лет.

При великом князе Изяславе II Новгородцы выпросили себе князем его сына Ярослава Изяславича. Этот князь был дольше других их государем, потому что они любили его отца, который приезжал к ним из Киева. Народ, давно не видавший у себя великих князей, был в восхищении от приезда Изяслава, особенно когда он на другой день дал пир всем гражданам и сам обедал вместе с ними. Городище — то место, где был этот праздник, — и теперь еще известно в Новгороде.

Не прошло и пяти лет, а ветреные Новгородцы уже забыли и Изяслава Мстиславича, и его сына. Третий внук Мономаха, Ростислав Мстиславич, приехал по их желанию княжить в Новгород. Но этот князь после смерти Изяслава II был призван Киевлянами заступить на его место при старом Вячеславе.

Радуясь великому княжеству, Ростислав спешил в Киев и оставил Новгородским князем своего сына Давида.

Гордые Новгородцы не любили князей, которые оставляли их, хотя бы и ради великокняжеского престола: они тотчас же изгнали Давида и выбрали князем Мстислава, другого сына Юрия.

В это самое время исполнилось самое приятное желание Юрия Владимировича. Мы говорили уже об этом: он вступил с победой в Киев после смерти Вячеслава. Ростислав же Мстиславич, едва успев приехать в Киев, должен был уже выехать и уступить силе Юрия. С досадой поехал он назад в Новгород, но там ему стоило больших трудов примириться с народом, который разделился на две стороны: одна, Торговая, защищала своего нового князя — Мстислава Георгиевича; другая, Софийская, хотела прежнего — Ростислава. Добрый Мстислав Юрьевич, не желая, чтобы за него проливали кровь невинных, уступил свой престол Ростиславу и уехал ночью из Новгорода.

Вот какие беспорядки творились у дерзких Новгородцев, а они были так безрассудны, что не винили себя в этом, а еще хвалились своим гибельным своеволием! Дерзость их была так велика, что они сами выбирали себе епископа.

Ростислав Мстиславич был Новгородским князем до тех пор, пока Киевляне после смерти Юрия Владимировича во второй раз не призвали его на свой престол. Уезжая, он оставил у них сына, Святослава. Беспокойные Новгородцы изгнали бы и этого молодого князя, но через некоторое время помирились с ним.

Ростислав Мстиславич, беспокоясь об участи этого сына, незадолго до своей кончины поехал в Новгород и взял клятву с его подданных в том, что они никогда не будут искать другого князя и разлучатся со Святославом только в результате его смерти. После этой клятвы Новгородцы, казалось, успокоились. Увидим, надолго ли?

Андрей Боголюбский от 1157 ДО 1174 года

Когда почти все князья южной России ссорились за Киевский престол, в северо-восточной ее части жил князь, еще в молодые годы удивлявший всех своей храбростью и умом. Этим князем был мужественный Андрей, сын Юрия Владимировича Долгорукого. Вы уже слышали о нем, милые читатели, — вспомните рассказ о начале Москвы.

Князь Андрей, родившийся и выросший в Суздальской области, не любил Киев, поскольку он вечно был причиной княжеских споров, и редко ездил туда, даже тогда, когда великим Киевским князем был его отец Юрий. Он отказался и от новых уделов, которые отец давал ему на юге, и, уезжая в последний раз из Киева, взял с собой только образ⁵² Божьей Матери, привезенный из Греции одним греческим купцом по имени Пирогощи. Говорят, образ этот был писан евангелистом Лукой. Андрей ехал из Киева на свою родину в город Владимир-Залесский, основанный его знаменитым дедом, Мономахом. Огорчаясь из-за ссор князей и видя, что все несчастья Русской земли происходят от разделения ее на многие уделы, умный Андрей ехал во Владимир с тем намерением, чтобы поселиться там и всеми силами стараться изменить обычай князей делить свои владения между братьями и сыновьями и по крайней мере для своих детей оставить сильное и счастливое княжество под властью одного государя.

С такими благодетельными для нашего Отечества мыслями князь Андрей подъезжал к Владимиру с драгоценным образом Божьей Матери. За одиннадцать верст⁵³ от этого города лошадь, на которой везли образ, вдруг остановилась и никак не хотела идти далее. Князь, который, как и все наши предки, был очень набожен и богобоязнен, посчитал это происшествие не простым случаем, а определением Божьим: он велел построить на том месте, где остановилась лошадь, церковь во имя Рождества Богоматери и поставил в ней образ Ее. Потом построил тут для себя дворец и монастырь для монахов. Бояре и Владимирские жители также строили дома на любимом государевом месте, так что скоро целый город появился около церкви. Андрей назвал его Боголюбовым. Он очень любил этот город.

Андрей, желая видеть всю Россию под властью одного государя и, может быть, желая сам быть этим самовластным государем, не давал уделов ни сыновьям, ни своим младшим братьям, Михаилу и Всеволоду. Оттого Владимирское княжество не ослабевало, а, напротив, укреплялось, и было уже очень сильно, когда умер наследник Юрия Долгорукого на Киевском престоле Ростислав Мстиславич. Он назначил великим князем своего племянника Мстислава II Изяславича, князя, уже прославившегося военными делами.

В то же время ветреные и бессовестные Новгородцы, узнав о смерти Ростислава, забыли клятву, которую они дали, изгнали его сына Святослава и просили великого князя прислать к ним государем его сына Романа. Мстислав II знал, что несправедливо было бы исполнить требование своевольного народа; знал, что Андрей, сильный, всеми уважаемый князь Суздальский, принял под свое покровительство изгнанного Новгородского князя, и поэтому сначала не хотел отпустить Романа в Новгород, чтобы тем не рассердить Андрея, но потом решил сделать это. Еще хуже отца поступил молодой Роман. Как только он приехал в Новгород, тотчас объявил своим новым подданным, что будет мстить за них всем князьям, защищавшим их прежнего государя, и пошел разорять Полоцкие, Смоленские и Суздальские города.

Князь Андрей вступился за обиженных и хотел наказать не молодого, безрассудного Романа, а того, кто несправедливо послал его к Новгородцам: великого князя Мстислава. Многие из князей уже были недовольны им. Андрей видел, что ему представился случай навсегда унизить важность великого Киевского князя и стать старшим над всеми Русскими князьями. Он спешил воспользоваться этим случаем и уговорить недовольных князей идти на Киев. Их было одиннадцать. Каждый привел с собою свое войско; главным начальником над всеми был Андрей. Они окружили Киев. Бедный Мстислав с нанятыми Черными Клобуками защищался храбро два дня; на третий древняя столица Олега, мать городов Русских, была взята приступом! Воины союзных князей силой ворвались в Золотые Ворота и, к своему стыду, забыли, что побежденные жители Киева были такими же, как и они, Русскими. Великому князю Мстиславу пришлось уйти со своим братом на Волынь.

С тех пор великим князем Руси был Андрей Боголюбский. Столицей был уже не Киев, ставший простым удельным городом, а Владимир-Залесский, город новый, бедный, но счастливый, потому что государь любил его.

Убиение Андрея Боголюбского 1174 год

Понимая, что все несчастья России происходили от ее разделения на многие удельные княжества, и желая видеть ее под властью одного государя, Андрей Боголюбский доказал нам, что был умным князем. Храбрость его была также известна с самых молодых лет, когда еще происходили частые войны за Киевский престол между его отцом Юрием и Изяславом II.

Но эти способности Андрея Боголюбского к старости очень ослабели. Совесть упрекала его за разграбление Киева: всякое несчастье, случавшееся в его государстве, он считал Божьим наказанием за свои грехи, и потому проводил большую часть времени в молитве, а государственные дела поручал боярам, которые грабили и притесняли народ. Бедный князь Андрей не подумал, что таким поведением он еще больше увеличивает свою вину перед Богом: теряет любовь народа и предоставляет дурным людям повод не бояться справедливости законов. Дерзость таких людей дошла, наконец, до того, что они устроили заговор против великого князя.

Вы знаете, что Андрей Боголюбский был женат на дочери боярина Кучки. Нежно любя свою прекрасную супругу, великий князь любил всей душой и ее братьев. Оба они занимали важные места при дворе и жили очень счастливо. Но однажды один из них совершил какое-то тяжкое преступление, за которое по законам следовало наказать его смертью. Он думал, что, поскольку он брат великой княгини, то будет избавлен от этого наказания, или лучше сказать, он надеялся на слабость великого князя; но на этот раз Андрей Боголюбский поступил иначе, и через несколько дней голова Кучковича была отрублена. Его брат Яким возненавидел за это Андрея и подговорил двадцать своих друзей и товарищей отомстить великому князю смертью за смерть убитого преступника. Злодеи, в числе которых были Петр, зять Якима, и Анбал Ясин, казначей князя, договорились собраться в Боголюбове 29 июня, в день Петра и Павла.

Когда князь уже помолился Богу и лег в постель в своей ложнице⁵⁴, заговорщики тихонько вошли во дворец и прежде всего в княжеский погреб к Анбалу, который напоил их допьяна.

В таком состоянии злодеи потеряли последний страх, а потому с неслыханной дерзостью и злобой перерезали всю стражу и подошли к дверям ложницы. Князь проснулся от шума и спросил: «Кто там?» — «Прокопий!» — отвечал один из злодеев, называя по имени княжеского любимца, Прокопия. — «Отвори, государь!» Но Андрей узнал, что это голос не Прокопия, и не велел отроку⁵⁵, бывшему при нем, отворять двери. Тогда убийцы одним ударом вышибли их и ворвались в ложницу. Несчастный князь вскочил с постели и долго защищался.

Но он был без всякого оружия, один с молодым отроком; злодеи же имели все, что только можно было иметь в то время: сабли, мечи и копья, и их было двадцать человек. Они рубили и кололи его до тех пор, пока он, сказав: «Господи! В руце Твои предаю дух мой!», скончался. Убийцы вышли из ложницы и отправились заканчивать грабежом свое ужасное преступление.

Бог, приняв на небо душу набожного князя, так прогневался на Русскую землю за это злодеяние, что, казалось, совсем оставил ее. Это говорили все благочестивые люди того времени. Они видели Божий гнев в тех ужасах, которые происходили после кончины государя. Его убийцы разграбили погреба и княжескую казну, разбежались по городку Боголюбову, созывали к себе всех жителей, чтобы вместе идти грабить дворец и боярские дома. Не нужно говорить вам, что все дурные люди тотчас послушались их. Ворвавшись во дворец, они вытащили тело князя и бросили его в огород без всякой одежды. Верный его слуга, Козьма Киевлянин, едва мог выпросить у злого Анбала ковер, чтобы накрыть его и отнести в церковь. И даже туда безумный народ не пустил своего князя. Все причетники⁵⁶ были пьяны, и сторож велел положить тело на паперть⁵⁷. Жалко было смотреть и слушать, как добрый и чувствительный Козьма, горько рыдая над телом и целуя покрытые кровью руки государя, говорил о своем горе: «О добрый князь мой! Никто из твоих слуг не узнает тебя, который так ласково принимал и угощал в своем дворце всякого, и Грека, и Латина, и Болгара, и Еврея! А тебя и в храм Божий не пускают!»

Никто не пришел утешать его: он плакал один. Да и некому было разделить его горе: весь народ был в ужасе и смятении. Одни убивали и грабили, другие прятались от убийц и грабителей, третьи плакали об убитых. Одним словом, нельзя пересказать вам всего, что происходило в это время в великом Владимирском княжестве и особенно в Боголюбове! Наконец, священники решились молить Бога о прощении великого злодеяния, сделанного в Русской земле. Помолясь усердно в церквах, они пошли в ризах⁵⁸, с образами, молитвами и пением по улицам. Бунтовщики испугались, вспомнили о Боге, Которого они так прогневали, и усмирились. Тогда граждане и Владимирские священники пришли за телом несчастного государя и повезли его во Владимир. Толпы Владимирцев вышли из города и как только увидели вдали княжеские знамена и услышали печальное пение, все заплакали и упали на колени. Грустно было им видеть в гробу того, кого они раньше встречали с радостью в своих Золотых воротах: Андрей Боголюбский почти всегда возвращался из своих походов с победой над неприятелями. Он построил у въезда такие же Золотые ворота, какие были в Киеве. Сюда въезжал он живой с весельем и славой; сюда везли его и мертвого и похоронили в прекрасной золотоверхней церкви святой Богоматери, им же построенной.

Великий князь Михаил I от 1174 до 1176 года

После несчастной смерти Андрея Боголюбского четыре князя имели право быть его наследниками: два его брата — Михаил и Всеволод и еще два сына его старшего брата — Ярополк и Мстислав Ростиславичи.

Подданные покойного государя разделились в своих желаниях: одним хотелось иметь своими государями Ярополка и Мстислава, другим — Михаила и Всеволода. Глеб Святославич, князь Рязанский, один из Олеговичей, женатый на сестре Ярополка и Мстислава, старался всеми силами, чтобы были выбраны молодые князья, братья его жены; они всегда жили в его доме, и потому он надеялся, что по их молодости будет иметь много власти в великом княжестве. Старания его, хотя и ненадолго, имели успех: Ярополк и Мстислав были выбраны, но в этом случае княжество разделилось на два: Владимирское и Ростовское. В первом государем был Ярополк, во втором — Мстислав.

Их княжение было непродолжительно. Владимирцы скоро увидели, что не новый государь, а Глеб Рязанский управляет ими, и по согласию с Ростовцами отправили послов к Михаилу, жившему тогда в Чернигове, и велели послам сказать ему так:

«Ты внук Мономаха и старший из князей его рода. Иди на престол Боголюбского».

Михаил был в это время болен, однако согласился на просьбы Владимирских бояр и велел нести себя на носилках в город Владимир. Вместе с ним был и его младший брат, Всеволод. Ярополк, услышав о такой неожиданной новости, пошел навстречу своим врагам; но ни он, ни пришедший на помощь ему его брат Мстислав Суздальский не могли остановить Михаила. Хотя он и был болен, но зато его брат Всеволод храбро сражался и прогнал обоих племянников.

Михаила внесли в город как победителя; народ встретил его с радостью и веселился несколько дней с новым великим князем, который старался исправить все ошибки Ярополка: отдал назад все деньги, взятые из церквей, и выгнал из Владимира чужих бояр, обижавших бедных жителей.

Ростовцы и Суздальцы просили его также быть и их государем. Михаил ездил к ним, принял присягу и приказал войску приготовиться к войне, чтобы наказать Глеба Рязанского за временное овладение Владимиром до приезда великого князя. Но Глеб прислал просить у него прощения и отдал назад все, что вывез из Владимира. В числе прочих вещей был и образ Богоматери Пирогощей. Михаил, видя радость, с которой народ встречал свою святую Заступницу, согласился простить Рязанского князя.

Кончив дело с этим хитрым врагом, Михаил посчитал своим первым долгом наказать убийц брата, Андрея Боголюбского: он приказал всех их утопить в озере, которое с тех пор называлось поганым.

Великий князь Михаил, наверное, отличился бы многими славными делами, но, к несчастью, его болезнь продолжалась, и через год Русский народ лишился доброго государя.

Вступление на престол великого князя Всеволода III от 1176 до 1178 года

Владимирцы тотчас после смерти Михаила Юрьевича собрались перед своими Золотыми Воротами и присягнули брату Михаила, Всеволоду III. Но не так было в Ростове. Там Рязанский князь Глеб Святославич принялся опять за свое прежнее, любимое ремесло: ссорить князей и народ, чтобы пользоваться их ссорами; и Ростовцы, по его совету, объявили, что желают иметь государем не Всеволода, а Мстислава Ростиславича.

Опять началась война, опять полилась кровь Русских! Глеб, защитник Мстислава, доказал во время этой войны, что не имел никакой привязанности к Отечеству, никакой жалости к народу; он нанял злых Половцев и первый привел их в наши северные области, где они до тех пор никогда не были. Под начальством этого жестокого князя они ворвались туда, как голодные волки в овчарню, взяли Боголюбов, грабили церкви, жгли боярские деревни, уводили жен и детей в плен. Но Бог наказал за это Глеба Святославича: он, его сын Роман и Мстислав Ростиславич были побеждены великим князем и посажены в темницу.

В этой темнице объявили беспокойному князю Глебу, что он будет освобожден только в том случае, если навсегда откажется от своего княжества и уедет жить в южную Россию. Он гордо отвечал, что лучше умереть в неволе, нежели согласиться на такое условие, и в самом деле вскоре скончался.

Рязанцы, услышав о несчастье своего князя, испугались сильного Всеволода и сами привезли к нему брата Мстислава, Ярополка Ростиславича. Владимирский народ, увидев опять этого князя, причинившего вместе со своим братом столько бед великому княжеству, пришел в ужасную ярость, ворвался в темницу и ослепил обоих братьев. Не хотел или не мог великий князь сдержать дерзость народа, совершившего это преступление, нам точно не известно; мы знаем только то, что он не наказал злодеев, и оттого нельзя считать его совершенно невиновным в этом деле.

Но Ярополк и Мстислав были меньше всех виноваты в тех беспорядках, за которые их наказали: они были молоды, никогда сами не начинали ссор, а только исполняли приказания Глеба, которого привыкли слушаться, потому что выросли в его доме. Богу было угодно доказать всем их невиновность, и вы очень удивитесь, милые читатели, услышав, что случилось с ними.

Когда их выпустили из темницы, уже слепых, они отправились в южную Россию и, проезжая мимо Смоленска, зашли помолиться в Смядынскую⁵⁹ церковь святых Бориса и Глеба. Оба князя всегда были очень набожны, но в этот раз они с особенным усердием молились и, помня слова Иисуса Христа, не только не проклинали своих врагов, но даже простили их. Бог не оставляет никогда без награды такие добрые сердца, и вообразите же радость и счастье обоих князей, как вдруг в то время, когда они уже заканчивали свою молитву, темнота, покрывавшая их глаза, начала исчезать и вместо нее показалось что-то похожее на прежний, прекрасный свет дня. Бедные князья думали сначала, что они видят это во сне. Но вот они уже различают образа, горящие перед ними свечи, видят всю церковь, наконец, узнают друг друга! Со слезами восхищения и благодарности, громко прославляя святое имя Господа, они упали на колени и обещали всегда быть добрыми и не слушать советов злых людей.

Это чудо разнеслось по всей Руси: все полюбили князей, любимых Богом, и Новгородцы призвали их быть государями в их областях; Мстислав начал княжить в самом Новгороде, Ярополк — в Торжке.

Таким образом, все успокоились, и Всеволод III уже без всякого спора, как старший из Мономаховичей, стал великим Владимирским князем. Старший же из Олеговичей, Святослав Всеволодович, сын Всеволода II, был в это время Черниговским и Киевским князем.

Слово о полку Игореве от 1178 ДО 1185 года

Наверное, многие из вас, дети, с восхищением слушают, когда ваши старшие братья или сестры читают прелестные сказки в стихах Жуковского⁶⁰ и Пушкина. Может быть, вы даже знаете наизусть некоторые из них? Припомнив несколько приятных строчек, прочитайте потом следующие:

Ярославна рано плачет в Путивле на забрале аркучи:

«О ветер ветрило! Чему, Господине, насильно вееши!

Чему мычеши Хиновские стрелкы

на своею нетрудною крилцю, на моея лады воев!

Мало ли ти бяшет горе под облакы

веяти, лелеючи корабли на сине море!

Чему, Господине, мое веселие по ковылию развея!

О Днепре Словутицю!

Ты пробил еси каменный горы сквозь землю Половецкую.

Ты лелеял еси на себе Святославли посады до полку Кобякова!

Возлелей, Господине, мою ладу ко мне, а бых не слала к нему слез на море рано!»

Как вам это понравилось, друзья мои? Это небольшой отрывок из поэтического произведения, сочиненного при великом князе Всеволоде Георгиевиче в XII веке, которое называется «Слово о полку Игореве». Мы называем его первым поэтическим произведением, потому что оно самое раннее из дошедших до нас; но надо думать, что и до того времени на Руси были поэты: сочинитель «Слова о полку Игореве» говорит о Соловье старого времени, стихотворце Бояне, который сладко пел о славе наших князей. Сочинения их, вероятно, исчезли во время постоянных войн, пожаров и грабежей, разорявших в старину наше Отечество.

«Слово о полку Игореве» — это повесть или рассказ о походе Игоря. Игорь был внуком знаменитого Олега Черниговского и князем Новгорода-Северского. Этот город находился в земле Северской, там, где теперь Черниговская и Полтавская области. Игорь в молодости был чрезвычайно храбр, любил войну и ради славы был готов с радостью умереть. В 1184 году князья южной России, главным из которых был Святослав Всеволодович Киевский, не сказав ни слова Игорю Северскому, пошли против злых врагов Отечества — Половцев и 30 июля одержали над ними славную победу, взяли в плен 7000 человек, 417 князьков, в том числе знаменитого Кобяка, множество прекрасных Азиатских лошадей и разного оружия. Даже самый храбрый из их ханов, Кончак, был разбит ими несмотря на то, что у него было огнестрельное оружие, которое наши предки называли живым огнем.

Слава о такой победе разнеслась по всей Русской земле. И большие, и малые говорили о храбрых князьях; певцы пели песни об их делах; сказочники рассказывали сказки. Многие завидовали такой славе, и больше всех князь Игорь Северский. Он совершенно потерял прежнее спокойствие и свою веселость, сердился на князей за то, что они не пригласили его идти вместе с ними; думал только о том, как бы прославиться больше их, и для этого начал вместе со своим младшим братом Всеволодом Курским тайно готовиться к походу. Не прошло и года, как уже оба смелых князя со своими боярами, дружиной и нанятыми Черными Клобуками⁶¹ пошли к Дону. Около этой реки были раскинуты Половецкие шатры. Кончак, совсем еще недавно разбитый Русскими, и пять других ханов удивились, увидев их опять перед собою. С ужасной злобой, с сильным желанием отомстить бросились они на наших, однако храбрые князья победили и принудили Половцев бежать и оставить им в добычу весь стан и даже свои семейства.

Весело пировали Русские князья в завоеванной земле и в неприятельских шатрах; гордо говорили: «Что скажут теперь князья и наши братья? Они победили Половцев у себя, дома, и не смели идти в их землю; а мы уже в ней, скоро будем и за Доном, где никогда еще не были наши отцы; истребим всех поганых⁶² и достанем себе вечную славу».

Такая гордость, такое ненасытное желание прославиться истреблением невинных людей никогда не остаются без наказания. Это случилось и с Игорем. Он хотел истребить всех Половцев, а между тем они собрали свои силы и на берегах реки Каялы истребили почти все Русское войско! Некому было даже принести в Отечество известие об их несчастье: все оставшиеся в живых были уведены в плен, в том числе князь Игорь и его брат Всеволод.

К счастью, случилось в это время проезжать по Каяле каким-то купцам: им Половцы поручили сказать в Киеве, что теперь они могут обменяться со Святославом пленниками.

Получив это известие, все князья опечалились; Святослав Киевский даже плакал; но никто не пошел выручать князей из плена, боясь такой же участи. Однако Игорь вскоре возвратился сам. Один крещеный Половчанин помог ему убежать от хана Кончака, который, несмотря на свое жестокое сердце, уважал храброго Игоря и не обижал его во время плена, а позволил ему жить, как князю, иметь у себя слуг, священника и забавляться ястребиной охотой. Поэтому Игорь не сразу согласился бежать от своего благородного неприятеля: только сильное желание увидеть печальную супругу, детей и свой народ заставило его решиться на такой поступок, который он всегда называл постыдным.

Кончак не рассердился за это на Игоря, но, как сказано в «Слове о полку Игореве», упустив сокола, хотел опутать соколенка. Дело в том, что у Игоря был молоденький сын, Владимир, такой же храбрый, как и отец. Он был с ним в этом походе и не отставал от отца ни в каких опасностях. Вместе с ним попался и он в плен. Это и был тот соколенок, которого хотел опутать хан Кончак. Такими словами сочинитель нашей первой поэмы хотел сказать, что благородный Кончак желал привязать к себе молодого Владимира любовью и благодарностью и сделал это, выдав за него свою прекрасную дочь. Два года прожил молодой князь в своем новом семействе; на третий стал просить тестя отпустить его на родину, и добрый Кончак согласился: Владимир уехал из земли Половецкой вместе со своей женой.

Вот этот несчастный поход и плен Игоря описаны в «Слове о полку Игореве». Чтобы оценить все его достоинства, надо хорошо понимать старинный язык наших предков, а вы видели из нескольких строк в начале этой главы, что это еще для вас невозможно, мои читатели. Итак, подождите, пока будете постарше: тогда вы верно поймете, в чем состоит его поэтическое достоинство. А до тех пор будьте довольны теми немногими строками, которые прочли здесь. Я постараюсь сделать их более понятными для вас. В них описывается горесть супруги Игоря, которая узнала, что он в плену у Половцев.

«Ярославна плачет рано поутру,

смотря с городской стены Путивля в чистое поле:

„О ветер сильный!

Для чего легкими крыльями своими

наносишь ты стрелы ханские на воинов моего друга!

Разве мало для тебя веять на горах подоблачных и лелеять корабли на синем море?..

Для чего, о сильный, развеял ты веселье мое?..

О Днепр Славный!

Ты пробил горы каменные, стремясь в землю Половецкую;

ты лелеял на себе ладьи Святославовы до стана Кобякова: принеси же и ко мне друга милого,

чтобы не посылала я к нему рано утром слез моих в синее море!“»

Ливония и немецкие рыцари от 1185 до 1202 года

На берегах Балтийского моря, на северо-западе России, жили в XII веке Латыши и Чудские народы, или просто Чудь. Хотите ли вы знать, как попали к нам Немецкие рыцари? Послушайте.

В то время все Европейские народы, принявшие христианскую веру, очень заботились о том, чтобы не было нигде идолопоклонников. Почти в каждом государстве были люди, которые, чувствуя истину христианской веры, так усердно желали обратить всех в веру христианскую, что собирались по несколько человек вместе и старались всеми силами крестить всех неверных, где бы они ни жили, и защищать церковь Божью от всех ее врагов. Такие люди разъезжали по всем странам, где думали найти идолопоклонников, и часто даже силой заставляли их быть христианами.

Чудские народы и Латыши еще не имели никакого понятия об истинном Боге, и вот христиане разных государств задумали просвещать их. Чаще всего приходили к ним Шведы, Датчане и Немцы. Бедные народы много терпели от своих просветителей: учили их не с той кротостью, пример которой показал нам наш Спаситель, но с жестокостью, можно сказать, даже со злодейством. Просветители даже убивали тех, кто не слушал их, и, завладев землями убитых, селились сами в их жилищах. В 1186 году один из просветителей по имени Мейнгард построил первую Латинскую церковь в городе Икскуле на реке Двине. Римский папа⁶³ был так доволен усердием этого Мейнгарда, что сделал его епископом Ливонским, и с тех пор Немцы получили большую власть в Ливонской земле. Эта власть еще больше увеличилась в 1197 году, когда после смерти Мейнгарда приехал из Германии епископом Ливонским Алберт фон Буксгевден. Он привез с собой множество своих родственников, Немецких купцов и воинов, чтобы поселить их в своем епископстве, и для этого заложил в 1200 году город Ригу. Алберт был очень умен и хитер: чтобы еще больше утвердиться в Ливонии⁶⁴, он выпросил у Папы позволение учредить военный и духовный орден рыцарей, которые бы защищали Ливонскую церковь, покоряли земли неверных и крестили их. Этих рыцарей называли Меченосцами⁶⁵, или Рыцарями святой Марии (1202 г.). Последнее название они получили оттого, что церковь, которую им нужно было защищать, была во имя Пресвятой Богородицы. Они так усердно помогали своему епископу, что бедные Латыши и Чудь боялись их как огня! Из страха к проповедникам они тотчас соглашались креститься и быть подданными епископа. Чтобы заставить их отдать все, что было у них самого лучшего, стоило только надеть белый плащ с красным крестом рыцаря! Завидев издали эту страшную одежду, идолопоклонники прятались, куда только могли; многие убегали в дремучие леса и оставались там жить. Если кто-нибудь из них умирал, они плакали над ним, клали в гроб его пищу, питье, топор, немного денег и говорили: «Ступай, бедняк, в лучший мир, где не тебе Немцы, но ты Немцам будешь приказывать». По этому можно судить, как во зло употребляли имя Божие эти жестокие рыцари-меченосцы и даже сам епископ!

При такой силе и при таких злодеяниях не удивительно, что владения Рижского епископа беспрестанно увеличивались, и скоро нападения рыцарей с Ливонцами на соседние с ними Полоцкие, Псковские и Новгородские земли стали страшными для нашего бедного Отечества, и без того разоряемого ссорами собственных удельных князей и нерешительностью, даже можно сказать, слабостью великого князя Всеволода Юрьевича, который, продолжая спокойно княжить в северных Русских областях, казалось, мало заботился о южных и совсем не думал, что Россия счастлива только тогда, когда зависит от одного государя. Вместо того, чтобы держать в страхе южных удельных князей, он позволял им настолько своевольничать, что, наконец, они полностью по своей воле распоряжались своими владениями и беспрестанно отнимали их друг у друга. Самым смелым, сильным, хитрым и жестоким из них был Роман Мстиславич Волынский, правнук Мстислава Великого. История о его делах так велика, что надо рассказать ее в особой главе.

Роман Волынский и княжество Галицкое от 1198 до 1212 года

Ярослав Владимиркович, сын первого Галицкого князя Владимирка Володаревича, был достоин своего знаменитого отца, которого мои читатели, конечно, помнят, потому что он был племянником ослепленного Василька и основателем Галича в княжение Всеволода II. Ярослав Владимиркович увеличил еще больше это новое княжество и сделал его страшным для своих соседей, Венгерцев и Поляков. Но зато его единственный сын Владимир вовсе не походил ни на своего отца, ни на деда. Причиной этого было баловство матери, которая сначала позволяла ему всевозможные шалости, а потом уже не могла унять избалованного сына!

Нельзя описать всех беспорядков, которые были при Владимире, когда после смерти отца он стал Галицким государем. Вместо того, чтобы заниматься делами, он предавался невоздержанию, веселился, как безумный. После этого вы можете представить себе, что при таком государе бояре могли делать все, что хотели. Бедный народ терпел ужасные притеснения, начал роптать и, наконец, взбунтовался. Но надо сказать к чести нашего простого народа, что сам он никогда не забывает почтения к своему государю, а всегда какие-нибудь дурные люди могут его этому научить. Так случилось и в Галиче. Самым близким соседом Галичан был Роман Мстиславич Волынский, князь гордый, хитрый, властолюбивый. Беспрестанно слыша о беспорядках Владимира, он знал, что будет нетрудно взбунтовать недовольный народ и заставить его изгнать слабого государя. Он надеялся также, что Галичане, сделав это, непременно изберут его своим князем.

Надежда его исполнилась. Владимир вынужден был бежать в Венгрию, а Роман Мстиславич тотчас был призван Галичанами на его престол. Но это было ненадолго.

Венгерский король Бела так же, как и Роман, хотел завладеть Галичем и послал туда с войском своего сына Андрея, который, выгнав Волынского князя, сделался сам Галицким королем. Несчастный же Владимир был посажен в темницу в Венгрии.

Но и царствование Андрея было непродолжительно. Все князья южной России с досадой видели, что прекраснейшая область в их Отечестве была в руках чужеземцев; все они бросились отнимать ее у Венгров, но никто не преуспел в этом, потому что все они, по своему обыкновению, перессорились. Андрей радовался этим ссорам и уже думал спокойно владеть чужой областью, как вдруг совсем неожиданно лишился ее.

Владимир Ярославич Галицкий был посажен по приказанию Венгерского короля в высокую башню. Ему удалось однако уйти оттуда в окно по веревкам, свитым из простыней и занавесов кровати. Немецкий император Фридрих Барбаросса и Польский король Казимир Справедливый были его покровителями. Последний даже дал ему войско, чтобы выгнать Венгров из Галича. Галичане радовались этому, потому что их новый государь, Андрей, принес им еще больше зла, чем Владимир. Он и приехавшие с ним Венгры так презирали Русских, что даже в наших церквах устраивали лошадиные стойла! После этого, подумайте, могли ли они не радоваться возвращению Владимира? По крайней мере, он был с ними одной веры.

Владимир, выгнав Венгров, боялся других искателей Галича и для этого просил о покровительстве великого князя Всеволода Юрьевича. Он писал ему так: «Будь моим отцом и государем, я Божий и твой и со всем Галичем, но только твой; тебе одному хочу повиноваться». Такие слова государя знаменитого княжества были лестны для гордого Всеволода, и он объявил себя его защитником.

Через несколько лет Владимир умер, не оставив детей. Тогда-то ужасна была судьба несчастного Галича! Роман Волынский тотчас явился туда с Поляками, которых выпросил на помощь себе у Польского короля. Галичане, зная жестокий нрав этого князя, умоляли сына Казимира, чтобы он сам управлял ими или прислал наместника. Однако он не согласился и силой сделал Романа их государем.

Если бы бедные Галичане знали это, то, наверное, не показали бы Роману, что так сильно ненавидели его: дорого заплатили они за эту ненависть! С самого начала его княжения не проходило дня, чтобы кто-нибудь из бояр не был казнен. Лучших из них он умерщвлял, живых зарывал в землю, расстреливал и потом присваивал себе их имения. Любимая пословица его была: «Если хочешь есть мед, то надобно задавить пчел». После этого я уже не буду рассказывать вам, читатели мои, каково было княжение Романа. Вы сами поймете.

Страшный Галицкий князь был жесток не только к своим подданным. Узнав, что его тесть и наследник умершего Святослава Киевского, князь Рюрик Ростиславич, замышляет с Олеговичами отнять у него Галич, Роман собрал свое войско раньше их, явился в Киев, покорил всех, и его тесть с женой и их дочерью, супругой Романа, очень не любимой им, были насильно пострижены и заключены в один из Киевских монастырей.

Роман Мстиславич, поступив так жестоко со своей бедной супругой, женился на другой. Воюя беспрестанно с соседними народами и беспрестанно побеждая их, он так прославился своими завоеваниями, что Волынские историки называют его великим и даже самодержцем всей Руси. Может быть, стараясь загладить преступления своей молодости раскаянием и добрыми делами, он так же, как и святой Владимир, заслужил бы подлинно это название великого, но его жизнь и счастье не были так продолжительны, и в 1205 году он был убит в сражении с Поляками. Его молодая супруга, оставшись вдовой с двумя маленькими сыновьями, терпела много горя. Старшему из них, Даниилу, наследнику Романа, было только четыре, младшему — Васильку два года.

Князья южной России и особенно постриженный князь Киевский, Рюрик, спешили воспользоваться смертью Романа Мстиславича и явились в Галич. С другой стороны туда шли Поляки. Испуганная княгиня с обоими сыновьями бежала в наследную область своего супруга, Владимир-Волынский, но и там пробыла недолго.

Князья Северские, сыновья Игоря, известного неудачным походом на Половцев, ставшие, с общего согласия Олеговичей, государями Галицкими, требовали от Владимирцев, чтобы они выдали им маленьких сыновей Романа — или столица их будет разрушена. Народ хотел умертвить посла, привезшего это известие, и просил княгиню надеяться на его защиту; но нежная мать, страшась одной мысли потерять своих милых детей, не решилась остаться вблизи врагов и ночью бежала из дворца вместе с обоими сыновьями, а также с дядькой старшего, боярином Мирославом, и кормилицей⁶⁶ младшего. С ними был также и священник, вероятно, духовник княгини, отец Юрий. Подойдя к городским воротам, несчастные беглецы нашли их уже запертыми и вынуждены были пролезть сквозь небольшое отверстие развалившейся стены.

Долго шли они пешком до границ Польши. Там король Лешко Белый ласково и дружески принял княгиню. Судьба несчастного семейства так тронула его, что он обещал ему всю возможную помощь и послал маленького Даниила с письмом к Венгерскому королю Андрею. В этом письме он напомнил Андрею о его дружбе с Романом, отцом Даниила, и призвал его вступиться за изгнанников и возвратить им их наследственные владения. Андрей также очень ласково принял маленького князя, но ни тот, ни другой ничего для него не сделали, потому что богатые подарки Северских князей, завладевших Галичем, вскоре изменили расположение Венгрии и Польши к семейству: Романа Мстиславича. Однако вдова и его сироты жили при этих двух дворах, где мы ненадолго оставим их, чтобы взглянуть на то, что делается на севере России.

Мстислав Мстиславич Удалой, князь новгородский от 1210 ДО 1218 года

Великий князь Всеволод III имел много детей (10 сыновей и 4 дочери), и по этой причине наши предки называли его Великим Гнездом. Сыновья его были: Константин, Георгий, Ярослав, Владимир, Святослав, Иоанн, Борис и Глеб. Всех их он любил с одинаковой нежностью. Весело и богато праздновал он рождение каждого из них, но еще веселее и торжественнее постриги их.

Это слово, наверное, непонятно для наших читателей, и поэтому поспешим объяснить его.

Слово «постриги» значило в старину праздник первого обрезания волос у мальчика, когда ему исполнится четыре года. Наши предки считали это обрезание важным обрядом: оно означало, что мальчик, которому при епископе, боярах и гражданах стригли волосы и которого сажали на лошадь, вступал в звание гражданина и воина. Чем знатнее были родители, чем нежнее они любили сына, тем богаче были постриги малютки. Но никто не давал при этом таких пышных пиров, как Всеволод III. Он угощал тогда всех союзных князей, одаривал их золотом, прекрасными лошадьми, дорогими одеждами, одаривал и своих бояр мехами, позволял народу пировать и веселиться на княжеском дворе.

Когда же все сыновья великого князя выросли, его любовь стала особенно заметна ко второму сыну, Георгию. Он даже назначил своим наследником его, а не старшего сына, Константина. Это стало причиной для ссоры между братьями, которая и началась после смерти отца. Примирителем их был Мстислав Мстиславич Удалой, князь знаменитый, добрый, великодушный. Его дела заслуживают особого внимания, и поэтому надо рассказать его историю еще до того времени, когда он помирил двух братьев.

Вы видели, сколько беспорядков происходило в продолжение тридцатисемилетнего княжения Всеволода III; вы видели, что его нерешительность не могла удержать в повиновении князей южной России, которые вовсе не считали его своим государем. В северных областях его власть была гораздо действеннее, так что он мог держать в страхе беспокойных Новгородцев и по своей воле менять их князей. Гордые Новгородцы славились богатой торговлей. Всеволод Юрьевич знал, что, препятствуя этой торговле, можно скорее покорить сильный Новгород, и не ошибся! Как только он начал мешать Новгородским купцам торговать по России заморскими товарами, а чиновникам разъезжать по Двинской земле за податями, вольные люди, чтобы умилостивить хитрого князя, вынуждены были выбрать своим государем одного из его сыновей по имени Святослав. Всеволод только того и ждал, и с тех пор начались несчастья Новгорода! Вместе с четырехлетним Святославом Всеволодовичем приехали в Новгород опытные Владимирские бояре, управлявшие Новгородом от имени маленького князя. Много несправедливостей и обид терпели Новгородские граждане от этих приезжих бояр, но не смели жаловаться, потому что боялись, что придется терпеть еще больше. Надеясь на Бога, они ожидали помощи от него одного.

Эта надежда не обманула их: к ним явился защитник, сын их прежнего любимого князя, знаменитого Мстислава Храброго, также Мстислав, названный потом Удалым. Этот молодой князь, горячо любивший свое Отечество, с печалью смотрел на беспорядки, происходившие во всех его областях, и решил употребить все свои силы, чтобы поправить дела и примирить, насколько это возможно, князей. Дела было довольно для великодушного Мстислава Мстиславича: беспорядки были и в Киеве, и в Галиче, и в Новгороде. Прежде всего он отправился в этот последний город, объявил себя защитником Новгородцев, которые, с восторгом принимая нового государя, называли его своим спасителем, отцом, своим воскресшим Ярославом! Он усмирил Владимирских бояр и отправил их вместе с маленьким Святославом к великому князю. Потом он защитил Новгородские земли от нападений Немецких рыцарей и Литовцев, принудил Чудь заплатить ее обычную дань Новгороду и наконец, приведя все в порядок, объявил на вече, что должен идти в южную Россию, где жадные Венгры, Поляки и Олеговичи безжалостно мучили бедных жителей.

Новгородцы со слезами расстались с незабвенным князем, благодетелем их Отечества, и призвали на свой престол его зятя, Ярослава Всеволодовича. Но как он был не похож на своего доброго и благородного тестя! Ярослав думал, что одна строгость может удержать в повиновении беспокойных Новгородцев, и довел эту строгость до такой жестокости, что во время случившегося голода выехал со всем своим семейством в Торжок и не послал в Новгородскую столицу ни одного воза с хлебом. Добрый Мстислав Мстиславич, услышав о делах зятя, приехал утешить Новгородцев. Он надеялся, что успеет помирить их с Ярославом, но этот строгий князь не хотел и слышать о мире. В это время его отца, великого князя Всеволода III, уже не было на свете, а у двух старших братьев, Константина и Георгия, началась ссора за великокняжеский престол. Войско Георгия было многочисленнее, и всем казалось, что победа будет на его стороне. Он обещал помогать и своему младшему брату Ярославу в его войне с Мстиславом и Новгородцами, но в то же время и Мстислав обещал возвести Константина на великокняжеский престол, если он поможет ему усмирить зятя. Константин Всеволодович явился со своими полками. Сначала благоразумный Мстислав старался всеми силами уговорить князей не начинать междоусобной войны, которая всегда бывает величайшим злом для государства; он ласково просил их признать великим князем старшего брата и возвратить Новгородцам взятые у них Ярославом города. Но гордые князья с насмешкой отвечали, что они со своими храбрыми Суздальцами могут противиться всем Русским вместе, а Новгородцев закидают и одними седлами. Ответив столь дерзким образом, они созвали к себе в шатры своих воевод, приказали им не щадить в битве никого, а убивать всех без разбора и, думая непременно завоевать всю Русь, уже делили ее между собой. Георгий определил письменным договором, какие области останутся его братьям, какие останутся за ним, и, окончив эти распоряжения, послал сказать Мстиславу и Константину, что он и его брат, Ярослав, хотят сражаться с ними на Липецком поле.

Заметьте, милые читатели, как Бог всегда наказывает людей гордых и слишком надеющихся на себя! Георгий и Ярослав пришли на Липецкое поле, думая непременно победить своих неприятелей, и вместо этого были побеждены сами! Новгородцы и полки Константина под начальством героя Мстислава показали редкую храбрость. Неприятели вскоре побежали от них и на каждом шагу оставляли мертвых: победители гнались за ними, не щадя никого. Ярослав ушел в свой Переяславский удел и в гневе умертвил там многих Новгородских купцов, а Георгий прискакал во Владимир. Напрасно умолял он Владимирцев защитить его: спустя два дня пришел к ним Мстислав, и все покорились ему и Константину. Георгий, выезжая из столицы, с горестью жаловался на Ярослава и винил его во всех своих несчастьях.

Но доброму Константину горестно было видеть в изгнании брата: через несколько месяцев он призвал его к себе и, чувствуя, что стал слаб здоровьем, объявил его своим наследником.

Между тем, храбрый Мстислав во второй раз простился с Новгородцами. Хотите ли послушать, как говорили тогда Новгородские князья со своими подданными на их вече? Вот некоторые слова Мстислава: «Клянусь святой Софии, гробу отца моего и вам, добрые Новгородцы! Чужие народы владеют знаменитым Галицким княжеством: я хочу изгнать их. Но вас не забуду и желаю, чтобы мои кости лежали у святой Софии, там, где покоится мой родитель!».

Он точно исполнил свое намерение и вскоре по приезде в Галич развеял, как пыль, многочисленных врагов этой несчастной земли. Главными из них были Венгры и Поляки, которые, убив самым жестоким образом Игоревичей, посадили на престол их двух соединенных браком детей: Коломана, сына короля Венгерского, и Соломею, дочь короля Польского.

Таким образом, Венгры и Поляки уже полностью завладели наследством детей Романа Мстиславича, короновали Коломана и Соломею как короля и королеву Галицких, и их бояре управляли, как хотели, государственными делами. Своевольство их дошло, наконец, до того, что они хотели изменить и Греческую веру Галичан на Латинскую, уже выгнали наших священников и принуждали всех Русских стать католиками. Вот это притеснение нашей православной веры заставило Мстислава Храброго поспешить на помощь к бедному Галицкому народу.

Для героя, прославившегося необыкновенными делами, нетрудно было победить расстроенное войско Венгров, не имевших опытного начальника, унять своевольных бояр и взять в плен их государей. Галичане, благословляя своего избавителя, называли его своим красным солнышком, а Русские епископы, возвращенные им на родину, возвели его на Галицкий престол.

Вы, наверное, ожидали, что добрый и справедливый Мстислав отдаст это княжество Даниилу, законному наследнику Романа, и это было бы желательно, потому что Даниил, будучи еще ребенком, подавал своими отличными качествами прекрасную надежду быть со временем знаменитым князем. Но Мстислав имел недостаток, который имеют почти все добрые и откровенные люди: он был легковерен и, не умея лгать, думал, что и все люди говорят правду. Хитрые Галицкие бояре, подкупленные Венграми, старались воспользоваться этою слабостью и уверили его, что народ не любит Даниила, и что мир с Венгерским королем гораздо выгоднее для Галича, нежели война с ним. Мстислав сожалел об этом, потому что любил Даниила и даже отдал за него свою дочь; но, чтобы не ссориться с Венграми, не только отпустил в Венгрию Коломана и Соломею, но и уговорил свою другую дочь выйти замуж за младшего сына Венгерского короля и обещал дать за нею в приданое Галич. Это была большая ошибка Мстислава, ошибка, которая причинила вскоре новые беды Галичанам. Даниил Романович, уважая тестя, не роптал на него и остался князем только в Волыни.

Примечания

52 Образ — икона.

53 Верста — старая русская мера длины, равная 1,06 километра.

54 Ложница — постель, спальня.

55 Отрок — мальчик-подросток.

56 Причетник — младший служитель в православном приходском храме.

57 Паперть — крыльцо-галерея, ведущее в приходской православный храм.

58 Риза — облачение священнослужителей при богослужении.

59 Смядынь — река в Смоленской области (приток Днепра), на берегу которой в 1015 году был убит князь Глеб, сын князя Владимира.

60 Жуковский Василий Андреевич (1783–1852) — русский поэт и переводчик. Он является автором баллад «Людмила» и «Светлана», повести «Вадим Новгородский», стихотворного переложения «Слова о полку Игореве», переводов произведений Гомера, Ф. Шиллера, Дж. Байрона.

61 Черные Клобуки (от тюркск. каракалпаки — черные шапки) — военные поселенцы на степных границах Руси, которыми в основном были перешедшие в конце XI века на службу к киевским князьям печенеги, торки, берендеи.

62 Поганые — так на Руси называли неприятелей: нехристиан, язычников.

63 Папа римский — глава католической церкви, считающийся католиками преемником апостола Петра. Папа римский избирается пожизненно специальным советом кардиналов и епископов — конклавом. Власть папы в католической церкви не ограничена, и его решения признаются непогрешимыми.

64 Ливония (лат. Livonia) — область расселения балтийского племени ливов в низовьях рек Даугавы и Гауи. После завоевания Прибалтики немецкими рыцарями-крестоносцами на территории Ливонии было создано независимое рыцарское государство — Ливонский орден, в XIII–XVI веках включавшее в свой состав территорию Латвии и Эстонии. С XVII века Ливония называлась Лифляндией.

65 Меченосцы — члены немецкого католического духовно-рыцарского ордена, основанного в 1202 году для захвата прибалтийских земель. Происхождение названия связано с изображением на их плащах красного меча с крестом.

66 Кормилица — женщина, вскормившая своим молоком чужого ребенка.