Жили себе два брата, и занимались они торговлей — гоняли корабли с товарами. Вот плывут они однажды по морю и большой спор промежду собой ведут. Старший говорит:
— Моя жизнь лучше! Я хитрю да виляю, людей за горло хватаю, оттого и чаек попиваю, а ты с правдой дружен, у тебя нет хлеба на ужин.
А младший говорит:
— Нет, моя жизнь лучше!
Спорили, спорили, никак друг друга не переспорят.
— Ну, пущай,— говорят, — тот, кого встретим на море, наш спор решит, как он рассудит, так и будет.
Едут дальше и встречают пана. Рассказали ему о своем споре. Старший говорит:
— Я кручу да виляю, людей за горло хватаю, вот и чаек попиваю, а он неправды сторонится, без ужина спать ложится.
— Верно,— говорит пан,— кто неправды сторонится, всегда без ужина спать ложится.
Так старший брат с паном осудили младшего брата и порешили отнять у него все дочиста товары, чтобы не досталось ему ничего.. А пана старший брат принял к себе за товарища. Посадили они младшего брата в легкую лодку, отвезли на остров и оставили там. А потом спохватились: «Будет идти другое судно, он догонит нас, если видеть будет. Пойдем выколем ему глаза, он не увидит, куда мы поедем». Вернулись они на остров и выкололи глаза меньшему брату.
Ползал-ползал бедняга по острову и, наконец, забился под старый дуб. Настала ночь. Слышит слепец, кто-то прилетел и сел на дуб, а потом другой, и третий, и еще, и еще. И давай друг перед другом выхваляться.
Один говорит:
— Вот что я натворил. Сегодня брат брату глаза выколол. А другой:
— Это верно, если бы сидел он здесь поблизости да слыхал, встал бы раненько, начал росу собирать да глаза мазать, то и прозрел бы! Вот я помудреней штуку придумал. Мужики начнут гать гатить, плотину насыплют, целый месяц трудятся, а я за один час ее прорву!
— Так, — говорит третий, — да только, если бы он был здесь да слышал это,— затесал бы он кол с тонкого конца, да настриг бы шерсти из-под правой ноги годовалого черного барана, да прибил кусочки шерсти к тому колу крест-накрест, да как только ты начнешь плотину рвать, бросил бы он в самую водоверть этот кол, ты бы сразу плотины рушить закаялся. Вот я так помудреней беду сотворил, королевскую дочь ума лишил: она рубахи на себе рвет да ест, людей ест. Засадили ее в темницу, только одно двухвершковое окошечко в стене.
А четвертый говорит:
— Так, так, да только если бы здесь сидел кто-нибудь да слыхал тебя, взял бы он нашего старшого ковер, разостлал бы и сказал: неси меня в брынский лес, в пустыню, да взял бы там крест, да полетел бы к дочери короля, да благословил бы ее тем крестом, тогда сам ты, как безумный, в тюремное двухвершковое окошко придирался бы, продирался, да всю шкуру свою и ободрал бы.
Тут запели петухи, с дерева все поднялись и улетели.
Вылез слепец и начал собирать вокруг дуба росу да промывать глаза —и сразу прозрел. Увидал он ковер, сел на него и говорит:
— Ковер мой любый, неси меня в пустыню!
Принес его ковер в брынский лес к монаху-отшельнику. Рассказал купеческий брат отшельнику все, что слыхал. Отшельник дал ему простой медный крест. Простился младший брат, сел опять на ковер.
— Ковер мой любый, неси меня туда, где вода плотину прорывает!
Ковер и понес. Спустился возле большой плотины, подходит к мастерам.
— Что у вас слышно?
— Ничего не слышно, только вот нечистая сила плотину рвет.
— Я сделаю так, что не будет рвать, если дадите сто рублей.
Дали ему сто рублей. Отрезал он шерсти у годовалого барана, затесал кол с тонкого конца, прибил к нему шерсть и ждет. Вот плотина уже готова. Вдруг что-то забурлило в воде и начало рвать плотину. Размахнулся он и швырнул кол в самый водоворот. Кто-то аж завизжал в воде, а плотину сразу перестало рвать.
Опять разостлал ковер справедливый человек.
— Ковер мой любый, неси меня туда, где обезумела королевская дочь.
Ковер и понес. Остановился верстах в трех от города. Пошел он пешком в город. Попросился в одной хате ночевать и спрашивает хозяина:
— Что у вас слышно?
— А то слышно, что совсем обезумела королевская дочь. До нас вести дошли, что, если бы вылечил ее кто-нибудь, король принял бы того человека себе в зятья.
— Э, я сразу бы ее вылечил!
Не успел он переночевать, а слухи дошли уже до короля, что есть такой человек, который берется вылечить королевну. Пришли солдаты, окружили дом, в котором ночевал захожий человек, и взяли его. Привели туда, где была королевна, отвалили завал и втолкнули. А она с распущенными волосами, голая, оскалила зубы и бежит к нему. Купец и благословил безумную крестом. Выскочил из королевны бес и ринулся в двухвершковое тюремное окошечко, так полез, аж темница затрещала. Едва вышел из королевны бес —ей стало стыдно, она упала ниц перед своим спасителем. А он накинул на нее свою одежу, она оделась, и вышли они на улицу обнявшись и пошли в дом короля. Нарядилась королевна, и пошли в церковь, повенчались, и купец стал королевским наследником.
Вот спустя некоторое время пригоняет ему брат корабли с товарами и приходит в его дом. Младший брат словно забыл все и принял брата-купца, как полагается принимать гостя. Старший брат угощается и все выспрашивает: как ты сюда попал?
— Есть у меня такой ковер,— отвечает младший брат,— куда скажешь, туда он и несет.
Купец отдал брату корабли с товарами, а тот взамен подарил ему ковер. Уселся купец на ковер.
— Ковер мой любый, неси меня туда, где ты был.
Ковер принес купца под старый могучий дуб. Наступила ночь. Снова прилетели на дуб те самые и говорят:
— Тот человек, которому брат глаза выколол, стал уже королем. А каково-то тебе было, когда ты плотину рвал?
— Э, братцы, только я стал воду вертеть, он как хватит меня колом по голове, я целых полгода лечился. А каково тебе было после того, как ты королевну испортил?
— Э, братцы, только вошел он в темницу да благословил ее крестом,— я бросился в окошко, продирался, продирался, всю кожу на себе ободрал, целый год лечился.
— А ну-ка, братцы, спустимся, посмотрим, не подслушивает ли он нас?
Спустились, а купец сидит. Ну, они и разорвали его на мелкие части…