Медвежонок Паддингтон находит выход. Майкл Бонд

Признайтесь, кто из вас не мечтал выиграть первый приз в каком-нибудь соревновании? А у Паддингтона это прекрасно получается. И на скачках, и в танцевальном зале, и в конкурсе старинных автомобилей медвежонок в синем пальто неизменно оказывается лучшим из лучших. Дело здесь не только в редком везении, хотя Паддингтон счастливчик, каких ещё поискать. Просто этот медведь умеет находить выход из самых сложных ситуаций и никогда не падает духом. Ведь даже из старой развалюхи можно сделать роскошный автомобиль, если проявить смекалку и терпение.

Глава первая
У зубного врача

Паддингтон, всё ещё не веря своим ушам, обескураженно уставился на миссис Браун.

– Вы выбросили мой зуб в машину для мусора! – вскричал он. – Как же я теперь положу его под подушку?

Миссис Браун, страшно расстроенная, ещё раз заглянула в зияющую дыру на дне кухонной раковины.

– Ох, прости меня, пожалуйста! – проговорила она. – Он, наверное, был среди остатков завтрака. Боюсь, тебе придётся написать на бумажке что и как и положить её под подушку вместо зуба…

В семье Браун свято соблюдалась давняя традиция: если у кого-то выпадал зуб, его полагалось класть на ночь под подушку, и утром на его месте появлялся шестипенсовик.

Паддингтон очень сильно огорчился, узнав, что его лишили такого интересного переживания.

– Может быть, посмотреть снаружи, под крышкой? – не теряла надежды Джуди. – Вдруг он там лежит на решётке…

– Вряд ли, – возразил Джонатан. – Это ведь зверь, а не машина. Мелет всё подряд. Вчера даже управилась с ириской-тянучкой, которую мне дал Паддингтон… Конфета была первый сорт, – поспешно добавил он, перехватив негодующий взгляд медвежонка. – Мне такую в жизни не сделать. Ну… только вот чуть-чуть великовата, мне всю было не съесть…

– Хорошо ещё, – проговорил мистер Браун, возвращаясь к больному вопросу о зубе, – что машину не заклинило. Было бы обидно, она у нас всего две недели…

Но если это была попытка развеселить общество, то она потерпела полный провал, потому что Паддингтон бросил на мистера Брауна самый что ни на есть суровый взгляд.

– А зуб был у меня всю жизнь, мне тем более обидно, – ответствовал он. – Притом это был мой лучший зуб. И я просто не знаю, что скажет тётя Люси, когда я ей об этом напишу!

Выпалив это оскорблённым тоном, Паддингтон вскочил и убежал наверх, в свою комнату, оставив на месте происшествия вконец расстроенных Браунов.

– Не понимаю, как у кого-то может быть лучший зуб, – проворчал мистер Браун уже в дверях. Он уходил на работу.

– Гм, – проговорила миссис Бёрд, – лучший или не лучший, но мишке было из‑за чего расстроиться. Вы бы тоже небось не обрадовались, если бы ваш родной зуб выбросили в эту штуковину для переработки мусора – пусть даже и по ошибке.

– И надо ж было этому приключиться именно с Паддингтоном! – вздохнула Джуди. – Вы же знаете, он терпеть не может терять вещи. Особенно если это вещь, которую ему приходилось чистить по два раза на дню…

– Да уж и не знаю, как его теперь утешить, бедняжку, – вздохнула миссис Браун, оглядывая кухню, заставленную грязной посудой, оставшейся после завтрака. – Ненавижу понедельники. По понедельникам всё вкривь и вкось – даже яичного желтка к тарелкам присыхает больше, чем обычно…

Остальные промолчали. Что и говорить, утро в доме номер тридцать два по улице Виндзорский Сад выдалось хуже некуда. Неприятности начались, когда Паддингтон объявил, что нашёл в своём варёном яйце кость, но все тут же припомнили похожий случай с рождественским пудингом и не придали его словам особого значения. Настоящая же буря разразилась немного позже, когда медвежонок отправился наверх, чтобы, как обычно по понедельникам, подсчитать, сколько он потратил денег и сколько ещё осталось.

Услышав отчаянный вопль, Брауны стремглав взлетели по лестнице и обнаружили, что Паддингтон сидит на кровати, пытаясь вытащить карандаш из здоровенной дыры, появившейся на том месте, где раньше был один из его задних зубов.

В ту же секунду в доме поднялся невероятный переполох. Кровать разворошили, ковры скатали в трубочки, вытряхнули пылесос, обшарили все карманы. Паддингтон даже попытался встать на голову, на случай если он случайно проглотил недостающую половинку зуба, но всё безрезультатно… ничего так и не нашли.

И только когда миссис Бёрд вспомнила про кость в яйце, они сообразили, что к чему, и со всех ног помчались обратно на кухню.

Увы, было слишком поздно! Ещё на полпути до них донеслось громкое урчание, и в ту минуту, когда они влетели в дверь, миссис Браун уже выключала машину.

Машина для переработки мусора появилась у Браунов совсем недавно и пока ещё была в диковинку, поэтому всё, от обгоревших спичек до обглоданных костей, отправлялось в её ненасытную пасть; но миссис Браун и в самом страшном сне не приснилось бы, что та же участь постигнет любимый зуб медвежонка, и, узнав, в чём дело, она огорчилась не меньше других.

– В обычной поликлинике его вряд ли примут… – проговорила она задумчиво. – Может, обратиться к ветеринару?

– Ещё не хватало! – воспротивилась миссис Бёрд. – Нет уж, отведём его к частному врачу. Я сейчас же позвоню мистеру Личу.

И миссис Бёрд поспешно вышла из комнаты.

Все остальные ждали её возвращения с некоторой тревогой: хотя мистер Лич с незапамятных времён лечил Браунам зубы, ему ещё ни разу не доводилось иметь дело с Паддингтоном. Поэтому трудно было сказать заранее, как он к этому отнесётся, и все заметно воспряли духом, когда миссис Бёрд вернулась в пальто и шляпке.

– Мистер Лич ждёт нас, – сообщила она. – Пациентов с острой болью он принимает без очереди.

Миссис Браун облегчённо вздохнула.

– Ну и слава богу, – проговорила она. – Как любезно с его стороны, ведь официально Паддингтон не его пациент…

– Кто сказал «Паддингтон»? – невинным тоном поинтересовалась миссис Бёрд. – Я в подробности не входила. Просто сообщила, что один из членов нашей семьи срочно нуждается в помощи…

Она подняла глаза к потолку, откуда как раз долетел громкий горестный стон, и добавила:

– И между прочим, уж что правда, то правда! Пойду-ка поскорее вызову такси!

Миссис Бёрд снова сняла трубку, а остальные отправились наверх проведать медвежонка. Он сидел на краю кровати с самым что ни на есть разнесчастным выражением на мордочке. Вернее, на той небольшой её части, которую можно было разглядеть, потому что всё остальное было замотано огромным махровым полотенцем. Время от времени из глубин полотенца долетал приглушённый стон. Сообщение о предстоящем визите к зубному врачу не слишком-то воодушевило медвежонка, а когда его усадили в уже поджидавшее такси, он и совсем загрустил.

– Что, приятель, зубы зубастовку объявили? – посочувствовал шофёр, кивая на полотенце.

– Какую зубастовку? – не понял Паддингтон.

– Худо, если у них там сильный профсоюз, – продолжал шофёр. – Один бросил работу – и все следом!

Миссис Браун поспешно захлопнула окошечко, отделявшее шофёра от пассажиров.

– Не обращай внимания, мишка-медведь, – сказала она. – Я уверена, что мы всё делаем правильно. Мистер Лич – очень опытный врач. Он уже много лет лечит нам зубы.

– Лечит? – ещё больше встревожился Паддингтон. – А может, лучше поедем к кому-нибудь, кто знает, как их вылечить?

Брауны переглянулись. Порой Паддингтону не так-то легко бывало что-либо объяснить, особенно когда голова у него была занята совсем другим, и дальше они ехали в молчании.

К концу пути медвежонок совсем растерялся и расстроился, зато мистер Лич с первого взгляда понял что и как и тут же высказал своё мнение.

– Боюсь, мне придётся взять с вас больше обычного, – заявил он. – У медведей ведь сорок два зуба.

– У меня сорок один, – поправил Паддингтон. – Сорок второй переработали.

– Всё равно это на девять штук больше, чем полагается, – строго сказал мистер Лич, уводя медвежонка в кабинет. – У меня даже нет подходящей карты. Для начала придётся просить медсестру начертить её для тебя.

– Господи, надеюсь, мы поступили правильно, – вздохнула миссис Браун, когда за врачом закрылась дверь. – Всё-таки это я во всём виновата…

Миссис Бёрд хмыкнула.

– Вовсе не вы, а эти Паддингтоновы ириски-тянучки, – сумрачно изрекла она. – Самое, скажу я вам, подходящее название. Тянешь их потом изо рта, тянешь, а вытянуть не можешь… Неудивительно, что у несчастного медведя сломался зуб. Он вчера весь день жевал эту гадость, пока готовил. Мне пришлось выбросить сковородку, а сколько на кухонном полу было липких клякс – и не перечесть. Раза два я чуть не подвернула ногу.

Паддингтоновы самодельные ириски в последние дни стали в доме проблемой номер один. Ладно бы они только присыхали к сковородке. Строго говоря, если бы они с самого начала присохли раз и навсегда, неприятностей было бы куда меньше, но в конце концов тягучая масса превратилась в горку вязких кругляшек, которые прилипали ко всему на свете, и последующие несколько минут миссис Бёрд в подробностях объясняла, как, по её мнению, с этими ирисками следовало бы поступить.

Впрочем, ни от кого не укрылось, что, ругая на чём свет стоит медвежьи конфеты, она не сводит глаз с дверей кабинета и словно пытается просверлить их насквозь.

Однако в кои-то веки опасения миссис Бёрд были совершенно напрасны, потому что мнение Паддингтона о зубных врачах медленно, но верно менялось к лучшему.

Он оглядел кабинет мистера Лича и заключил, что здесь куда приятнее, чем ему казалось поначалу. Всё вокруг было чистым и блестящим, без единого мармеладного пятнышка. И хотя мебели, как сказала бы миссис Бёрд, не мешало бы и подбавить, единственное кресло мистера Лича с лихвой искупало этот недостаток. Паддингтон в жизни не видел ничего лучше. Кресло было не просто кресло, а скорее кушетка, которую можно поднимать, опускать и по-всякому раскладывать, нажимая на одну-единственную кнопку. От восторга у медвежонка даже дух захватило.

Прямо у него над головой висела большая лампа, которая очень приятно грела, а у левого локтя стояли стакан с розоватой водичкой и белая мисочка; с другой же стороны, там, где сидел мистер Лич, к креслу был прикреплён столик с разными блестящими инструментами.

Паддингтон поспешно отвёл глаза от инструментов и поудобнее устроился в кресле. Он вообще любил всё новое и, несмотря на боль, послушно разинул рот, с интересом наблюдая за мистером Личем, который взял со стола палочку с крючком на конце и что-то вроде зеркальца на длинной ручке.

Мистер Лич принялся постукивать палочкой по Паддингтоновым зубам и несколько раз одобрительно хмыкнул. Он забирался всё глубже и глубже и под конец даже принялся что-то напевать.

– Недурно, мишка, недурно, – проговорил он наконец, выпрямившись. – Просто приятно иметь дело с такими зубами.

Паддингтон с видимым облегчением стал вылезать из кресла.

– Большое спасибо, мистер Лич, – поблагодарил он. – Было совсем не больно.

Доктор слегка опешил.

– Да я ещё ничего не делал, – проговорил он. – Это был всего лишь осмотр – чтобы установить что и как. Всё ещё впереди. У тебя разрушена коронковая часть одного заднего зуба.

– Что?! – так и подскочил Паддингтон. – У меня разрушена коронковая часть заднего зуба? – Он красноречиво посмотрел на палочку в руке у мистера Лича и многозначительно прибавил: – Когда я пришёл, она была в порядке. Это, наверное, вы её разрушили, пока стучали.

– Разрушена коронковая часть, – назидательно проговорил мистер Лич, склоняясь над своими инструментами. – Иными словами, у тебя сломан задний зуб. – Он лукаво погрозил медвежонку пальцем: – Ай-ай-ай, похоже, мы кушали что-то не очень полезное, а?

Паддингтон снова откинулся в кресле и посмотрел на врача с удвоенным интересом.

– А вы разве тоже любите самодельные ириски, мистер Лич? – поинтересовался он.

Мистер Лич бросил на пациента довольно строгий взгляд.

– У тебя отломился большой кусок коренного зуба, – медленно и раздельно отчеканил он. – Боюсь, придётся прибегнуть к протезированию.

Паддингтон, донельзя огорчённый такой перспективой, протянул лапу к стакану с розоватой водичкой.

– Только, если можно, я сначала выпью лимонаду, – сказал он.

– Это, – подчёркнуто проговорил мистер Лич, – никакой не лимонад. Это вообще нельзя пить. Этим, когда я закончу сверлить, ты будешь полоскать рот, чтобы удалить пыль и крошки. Если бы я за просто так поил лимонадом всех захожих медведей, я бы уже давно потерял работу.

Он брезгливо покосился на сосульки мокрой шерсти на Паддингтоновом подбородке и сделал сестре знак, чтобы та повязала медвежонку клеёнчатый фартучек.

– Укольчик не желаем? – спросил он. – А то может быть больно.

– Желаем, – с готовностью согласился Паддингтон. – Можно даже два.

– Хватит и одного, – сказал мистер Лич, поднимая шприц к свету. – Ну, открой-ка ротик пошире. И помни: если что, мне будет в два раза больнее, чем тебе.

Паддингтон послушно разинул рот и, по совести говоря, кроме лёгкого прикосновения иглы, вообще ничего не почувствовал.

– А теперь я вам, – сказал он с готовностью.

Мистер Лич вытаращил глаза.

– Мне? – поразился он. – Мне не надо…

Паддингтон вытаращился в ответ.

– Но вы же сказали, мы желаем укольчик, – напомнил он. – И что вам будет в два раза больнее, чем мне.

Некоторое время мистер Лич остолбенело глядел на медвежонка, точно не веря своим ушам, а потом обернулся к сестре.

– Давайте-ка поскорее делать слепок, – сказал он, сердито пыхтя. – Тогда, по крайней мере, у него рот будет занят… Теперь мы вот как поступим, – снова обратился он к медвежонку, взяв у сестры кусок чего-то мягкого, похожего на пластилин, – сейчас ты ещё раз откроешь ротик, скажешь «а‑а», а когда я положу туда вот это, крепко-крепко сожмёшь челюсти.

Паддингтон добросовестно открыл рот и в полный голос сказал «а‑а-а‑а-а‑а!».

– Прекрасно, – одобрил мистер Лич, засовывая руку Паддингтону в рот. – Ну а теперь ещё одно «а», и кусай крепко-крепко. И что бы ни случилось – не отпускай.

– А‑а-а‑а-а‑а! – сказал Паддингтон.

Мистер Лич внезапно изменился в лице.

– О‑о-о‑о-о‑о-о-о‑о! – завопил он.

– О‑о-о-о-о-о-о-о-о-о-о‑о! – повторил Паддингтон, крепче прежнего сжимая челюсти.

– О‑у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у‑у! – не своим голосом взвыл мистер Лич и принялся приплясывать на месте.

– О‑у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у‑у! – отозвался Паддингтон, от возбуждения чуть не вывалившись из кресла. – О‑у-у-у-у-у‑у!

– О‑ой! – взвизгнул мистер Лич. – О‑у-у-у-у-у-у‑у! О‑о-о-о‑о! А‑а-а-а-а-а‑а!

Под дверями кабинета Брауны тревожно переглянулись.

– Бедняга Паддингтон, – посочувствовал Джонатан. – Крепко ему достаётся.

– Поскорее бы это кончилось! – вздохнула миссис Браун. – Не знаю, как Паддингтон, а я долго не выдержу.

По счастью, долго терпеть миссис Браун и не пришлось, потому что не успела она договорить, как дверь кабинета распахнулась и оттуда выскочила очень бледная медсестра.

– Скорее сюда, пожалуйста! – взмолилась она.

У миссис Браун перехватило дыхание.

– Паддингтон! – вскричала она. – Он не…

– Нет! – успокоила её сестра. – Он не!.. С ним мы вообще пока ничего не делали. Это мистер Лич кричит.

Миссис Бёрд с зонтиком наперевес устремилась в кабинет.

– Что здесь происходит? – вопросила она.

– А‑а-а-а-а-а-а-а-а-а‑а! – отозвался Паддингтон.

– О‑о-о-о-о-о-о-о-о-о‑о! – голосил мистер Лич. – Ой-ой-ой! Ай! А‑а-а-а-ай-ай-ай!

– Полундра! – крикнул Джонатан, и они с Джуди бросились к врачу и пациенту, которые словно приросли друг к другу.

– Я тащу Паддингтона, а ты тяни мистера Лича! – скомандовала Джуди.

Через минуту мистер Лич, шатаясь, отступил в дальний конец кабинета.

– Мой палец! – медленно и раздельно произнёс он, не сводя глаз с пациента. – Мой большой палец – вернее, то, что от него осталось, – попал между слепком и твоими зубами.

Паддингтон напустил на себя очень оскорблённый вид.

– Вы сказали кусать крепко-крепко и не отпускать, что бы ни случилось, – пояснил он.

Миссис Браун испуганно взглянула на врача, который стоял посреди кабинета, дуя на пострадавший палец.

– Может, нам лучше прийти в другой раз? – спросила она неуверенно.

С минуту мистер Лич, похоже, отчаянно боролся с собой и в результате всё-таки победил.

– Нет! – проговорил он решительно. – Нет и нет! Когда я вступал на эту стезю, я знал, что не всегда всё будет идти гладко. – Он взглянул на медвежонка и потянулся к бормашине. – Двадцать лет прошли без сучка без задоринки. Должно же это было когда-то кончиться! Я не могу позволить, чтобы сломанный медвежий зуб взял надо мною верх!

Прошло довольно много времени, прежде чем Паддингтон снова показался на пороге кабинета, и, хотя после спасения докторского пальца внутри царила тишина, Брауны облегчённо вздохнули, увидев, что он выглядит ничуть не хуже, чем обычно. Более того, он так и сиял, а рот его был широко открыт, чтобы все желающие могли туда заглянуть.

– Мистер Лич обещал мне вместо зуба золотую корону! – гордо объявил он. – У меня такая большая дырка, что ничем другим её не заткнёшь.

Мистер Лич, который тоже вышел из кабинета, поглаживая забинтованный палец, позволил себе улыбнуться.

– Кажется, в конце концов мы всё-таки победили, – проговорил он. – Я жду мистера Брауна через неделю для окончательной примерки.

– Огромное вам спасибо, мистер Лич, – от души сказал медвежонок. Потом он нагнулся, открыл свой чемодан, вытащил оттуда внушительных размеров бумажный пакет и протянул врачу. – Не хотите попробовать?

Мистер Лич замялся.

– Я… э‑э… обычно не позволяю себе… – проговорил он, заглядывая в пакет. – Нельзя, знаете ли, подавать дурной пример… но должен сказать, выглядят они крайне аппетитно. Спасибо большое. Я… э‑э…

Мистер Лич засунул ириску-тянучку в рот, и в тот же миг голос его прервался, а на лице второй раз за утро появилось оторопелое выражение.

– Грррррр… – прохрипел он, тыча пальцем себе в рот. – Грыг!

Паддингтон с интересом посмотрел на врача.

– Вы и себе разрушили коронковую часть заднего зуба, мистер Лич? – озабоченно осведомился он.

Секунду мистер Лич не сводил с медвежонка взгляда, потом схватился за челюсть и побрёл обратно в кабинет. Ему казалось, что не только его задние зубы, но и передние, и даже сами челюсти навеки приклеились друг к другу, и, когда он захлопывал дверь, выражение его лица предвещало мало хорошего следующему пациенту.

Медвежонок вконец расстроился.

– Я думал, ему понравится! – проговорил он.

– Понравится, – сухо согласилась миссис Бёрд, вслушиваясь в сдавленные вопли, долетавшие из кабинета. – Вот посмотрим, как тебе всё это понравится через неделю. Судя по звукам, не очень… – Она решительно подняла палец. – И между прочим, как только мы вернёмся домой, я намерена ещё кое-что переработать. Хватит с нас этих тянучек-липучек.

Залезая в такси, Джуди ободряюще пожала медвежонку лапу.

– Ничего, – прошептала она. – Ты только подумай, много ли на свете медведей, которые могут похвастаться золотым зубом?

– И, кроме того, – добавила миссис Браун, – это сделает тебя ещё более ценным. С золотым зубом во рту ты уж точно будешь на вес золота – по крайней мере, местами.

Устроившись на сиденье, Паддингтон ещё минуты две обдумывал её слова. За это утро столько всего наслучалось, что трудно было даже упомнить, – не говоря уж о том, чтобы вместить в открытку к тёте Люси! Однако, по его мнению, кончилось всё очень хорошо, и он не сомневался, что тётя Люси полностью с ним согласится.

Миссис Бёрд покосилась на него, и всем показалось, что в глазах её сверкнула лукавая искорка.

– А ведь получается, сломанный зуб лучше целых двух, даже если он и попал в машину для мусора, – проговорила она.

Паддингтон несколько раз кивнул и возвестил под дружный вздох облегчения:

– Теперь я все свои выпавшие зубы буду перерабатывать!

Глава вторая
Как брюки в переделку попали

Миссис Бёрд подняла к свету большой квадратный кусок клетчатой материи и придирчиво осмотрела его опытным взглядом.

– Отличная работа. Паддингтон просто молодец, – похвалила она.

– В магазинах бывает и похуже, – согласилась миссис Браун. – А что это такое?

– Он, кажется, сказал, что скатерть, – отозвалась миссис Бёрд. – Но что бы это ни было, в хозяйстве, безусловно, очень пригодится.

Миссис Браун посмотрела в потолок. Сверху доносился размеренный стук швейной машинки.

– По крайней мере, мы спокойно можем оставить его на денёк без присмотра, – заметила она. – Надо этим воспользоваться. На такой скорости долго эта машинка не протянет.

Миссис Браун побаивалась надолго оставлять Паддингтона в одиночестве. Всякий раз что-нибудь да приключалось – особенно если выпадала скучная минутка, – но пасхальные каникулы закончились, Джонатан и Джуди уехали в школу, и порой присматривать за медвежонком было попросту некому.

В последние дни новое увлечение Паддингтона стало основной темой домашних разговоров. А началось всё с того, что однажды утром по дороге в булочную он уронил в сточную канаву все свои «булочные» деньги – целых пятьдесят пенсов!

Монетки выпали через дырку в кармане его синего пальто, и даже дружные усилия двух дворников и одного мусорщика не помогли их обнаружить.

Хотя мистер Браун, сжалившись, выдал медвежонку новых пятьдесят пенсов, тот ещё долго ходил как в воду опущенный. Он чувствовал себя обделённым на всю оставшуюся жизнь, и, когда через несколько дней явились рабочие и стали чистить канаву, им пришлось выдержать немало суровых взглядов.

От печальных мыслей медвежонка отвлёк мистер Крубер. Однажды утром, вскоре после этого досадного происшествия, Паддингтон, как обычно, зашёл к нему в лавку и увидел на столике у двери какую-то непонятную штуковину, прикрытую матерчатым чехлом.

Мистер Крубер предложил ему снять чехол, и Паддингтон чуть не упал от удивления: под ним оказалась самая настоящая швейная машинка! А главное, сбоку на ней висел ярлычок с его именем!

Паддингтон закричал было «спасибо!», но мистер Крубер остановил его движением руки.

– Это чтобы никогда больше не повторился «день, о котором мы не говорим», мистер Браун, – сказал он, имея в виду «безбулочную пятницу». – Правда, машинка довольно старая, – продолжал мистер Крубер, пока медвежонок разглядывал подарок. – Она из большой партии подержанного товара, которую я купил на аукционе много лет назад, и с тех пор так и стоит в задней комнате. Зато к ней прилагается книжка с инструкциями, и я считаю, что, если вы надумаете залатать дырку-другую, она вполне сгодится…

Паддингтон даже не знал, что сказать. Хотя миссис Бёрд распорола шов на его пальтишке и вставила в карман двойную подкладку из очень плотной материи, он уже ни в чём не был уверен. Горячо поблагодарив мистера Крубера, медвежонок погрузил подарок в свою сумку на колёсиках и покатил её к дому.

Ему не раз приходилось видеть, как миссис Бёрд шьёт на машинке, и однажды она даже дала ему покрутить ручку, но о своей собственной швейной машинке он никогда и не мечтал!

Труднее всего оказалось вдеть лапой нитку в иголку, и первый раз Паддингтон провозился почти целый день. Но вот наконец-то нитка пролезла в ушко, и дом наполнился негромким равномерным перестуком.

Поначалу Паддингтон просто пристрачивал один к другому старые лоскутки, которые миссис Бёрд нашла в своей швейной коробке, но постепенно разошёлся и стал мастерить чрезвычайно полезные вещи: новое кухонное полотенце для миссис Бёрд; новые занавески в кукольный домик для Джуди; мешок для крикетной биты – Джонатану; чехольчик для трубки мистеру Брауну – и конца-края не предвиделось.

– Только бы он не тронул своё новое одеяло, – рассуждала миссис Бёрд, поднимаясь наверх, чтобы дать Паддингтону указания насчёт обеда. – Я не хочу, чтобы к вечеру оно превратилось в покрышку для чайника!

Миссис Бёрд не меньше других радовалась портняжным успехам Паддингтона, но отнюдь не разделяла уверенности миссис Браун в том, что теперь можно спокойно оставить его без присмотра.

Впрочем, даже её тревога несколько улеглась, когда выяснилось, что Паддингтон собрал в кучу все обтрепавшиеся носовые платки и усердно их подрубает.

– Да, кстати, – вспомнила миссис Браун уже на пороге, – сегодня должны зайти из прачечной. Бельё лежит у входной двери. Может быть, мистер Карри принесёт свои брюки – он хочет, чтобы их ушили.

Миссис Бёрд фыркнула:

– Вот уж это вовсе не наша забота! Знаю я, что у него на уме: на этой неделе они берут за работу на десять пенсов меньше, чем обычно, но только с тех, кто пользуется услугами прачечной. А ему, понимаете ли, жалко денег на то, чтобы самому отдать бельё в стирку, вот он и решил к нам присоседиться!

Миссис Бёрд не слишком жаловала своего ближайшего соседа. Мистер Карри слыл в округе не только скрягой, но ещё и любителем поживиться за чужой счёт, и миссис Бёрд до самой автобусной остановки только и говорила об этих несчастных брюках.

Едва Паддингтон успел закрыть входную дверь, как в неё громко постучали. Он помчался открывать и обнаружил на пороге мистера Карри.

– Доброе утро, медведь, – буркнул тот. – Я хотел бы отправить вот это в прачечную вместе с вашим бельём. Их надо ушить в поясе на четыре сантиметра, – продолжал он, протягивая Паддингтону серые фланелевые брюки. – Не больше и, уж конечно, не меньше. Я всё написал на бумажке, она лежит в кармане. В прошлом году я похудел, пока лежал в больнице, да так больше и не поправился. Теперь мне все брюки велики.

– Мне очень жаль это слышать, – вежливо ответил медвежонок.

Насчёт того, что ему жаль это слышать, он говорил истинную правду: ведь мистер Карри, как вы помните, попал в больницу потому, что поскользнулся на куске булки с мармеладом, когда играл в гольф, и с тех пор поминал эту историю при каждом удобном и неудобном случае.

Однако на сей раз, по счастью, голова у мистера Карри была занята совсем другим.

– Запомни, брюки обязательно надо записать на ваше имя, – продолжал он. – Это очень важно. На этой неделе они берут всего по фунту за пару, и сегодня последний день.

Паддингтон взял брюки и крепко задумался.

– А я знаю такое место, где их ушьют всего за пятьдесят пенсов, – проговорил он с тайной надеждой. – И вернут прямо сегодня!

– Пятьдесят пенсов? – навострил уши мистер Карри. – Необыкновенно дёшево! И ты говоришь, они справятся в один день?

– Не они, а он, – поправил Паддингтон, кивая.

– А ему можно доверять, медведь? – засомневался мистер Карри. – Очень уж дёшево!

– Можно, – с уверенностью ответил Паддингтон. – Я его знаю уже много-много лет. Всю свою жизнь. Он недавно потерял деньги на булочки и хочет во что бы то ни стало их вернуть.

По счастью, мистер Карри не расслышал последних слов – он думал о другом. Крепко поразмыслив, он объявил:

– Погоди-ка минутку, медведь. Такой случай нельзя упустить.

И зашагал к дому.

Только он ушёл, приехал фургон из прачечной. Паддингтон растерялся. Поначалу идея самому перешить брюки показалась ему просто отличной, но тут его вдруг одолели сомнения, и он уже собрался было бежать вслед за фургоном, но заметил в окне спальни физиономию мистера Карри и не побежал.

Мистер Карри не заставил себя долго ждать и заявился обратно. Паддингтон опешил: на соседе был домашний халат, а в руках он держал объёмистый свёрток в обёрточной бумаге.

– Я решил не мелочиться, медведь, – объявил он, шагая по садовой дорожке. – Если этот мастер действительно так хорош, как ты его расписываешь, дело того стоит.

Рот у Паддингтона открылся сам собой: мистер Карри положил свёрток на пол и извлёк оттуда целый ворох брюк. Такой кучи Паддингтон ещё никогда не видел – разве что в магазине.

– Это все, какие у меня есть, – пояснил мистер Карри и многозначительно добавил: – В том числе и брюки от самого парадного костюма.

– А может быть, вы всё-таки хоть одни оставите на всякий случай? – с тревогой спросил Паддингтон.

– На всякий случай? – рявкнул мистер Карри, которого насторожила растерянность медвежонка. – Мне это не нравится! Ты уверен, что всё будет в порядке? Если нет, я лучше отошлю их в прачечную!

– Боюсь, уже поздно, – убитым голосом отозвался Паддингтон. – Фургон только что уехал.

Мистер Карри бросил на него грозный взгляд.

– Учти, – предупредил он, – с этой минуты ты лично отвечаешь за сохранность моих брюк. И позаботься, пожалуйста, чтобы их вернули в срок, а то я никуда не могу выйти. А если что случится – голову оторву! Для начала вот тебе пятьдесят пенсов, – добавил он, когда Паддингтон с надеждой протянул лапу. – А там посмотрим. Я не намерен платить неизвестно за что!

С этими словами мистер Карри развернулся и ушёл, оставив медвежонка в полной растерянности. Почему-то – Паддингтон и сам толком не знал почему, – стоило мистеру Карри появиться в доме, всё сразу шло кувырком и он ни с того ни с сего соглашался на очень сомнительные предложения, даже не успев хорошенько сообразить, чем это пахнет.

Тяжело вздохнув, Паддингтон собрал брюки и побрёл наверх почитать инструкцию.

Раньше он в основном интересовался той частью, где рассказывалось, как машина устроена, но в самом конце была глава и о том, что можно сделать с помощью иголки, если удалось вдеть в неё нитку. Эту главу Паддингтон и открыл.

К сожалению, в ней не оказалось ничего подходящего. Видимо, в те давние времена очень редко носили брюки, а если и носили, то они были хорошо сшиты и никогда не рвались. Картинки в основном рассказывали о событиях довольно странных: например, на одной из них была нарисована тётенька, которая зацепилась юбкой за огромное переднее колесо старомодного велосипеда, а на другой, которая называлась «Драма в пустыне», усатый дяденька в шортах зашивал палатку, после того как на неё наступил верблюд. Но что касается упоминаний о брюках, внимание читателя могло привлечь лишь полное отсутствие таковых.

Паддингтон с большим уважением относился к инструкциям, но уже не раз замечал, что в них, как правило, написано про всё на свете, только не про то, что ему нужно.

На последней страничке, между прочим, говорилось, что перед обладателем машинки фирмы «Сама-Шиот» открываются бескрайние горизонты. Пока что Паддингтон видел на своём горизонте только два более или менее утешительных обстоятельства: Брауны вернутся не скоро, а мистер Карри вряд ли рискнёт высунуться из дому в таком неприличном виде.

Паддингтон был не из тех медведей, что отступают без боя, поэтому он взял ножницы и без особой надежды принялся ковырять один из швов.

Как ни странно, его старания тут же увенчались успехом: один рывок – и пояс распоролся пополам. Тогда Паддингтон решил ещё раз дёрнуть за свободную нитку, но это оказалось уже лишним: раздался треск и брючина одним махом разъехалась до самого низу.

А потом, когда он ещё раз дёрнул за ту же нитку, а может быть, и за другую, одна штанина вовсе отвалилась и осталась одиноко лежать на столе.

Паддингтон на всякий случай задёрнул занавески, зажёг ночник и внимательно осмотрел штанину. Он уже пожалел, что не выбрал для начала какие-нибудь захудалые штаны, а сразу же взялся за тёмно-синие в мелкую полоску брюки от лучшего костюма мистера Карри.

Впрочем, через некоторое время он изменил точку зрения: синие брюки, по крайней мере, аккуратно разделились на два куска, чего вовсе нельзя было сказать о брюках старых и поношенных.

Но настоящие сложности начались, когда Паддингтон попытался заново стачать некоторые половинки. Это оказалось куда труднее, чем он думал. Раньше ему доставались тонкие, послушные ткани, а брюки мистера Карри все как на подбор были из толстой, плотной материи. На поясе оказалось столько складок, что Паддингтон скоро сбился со счёта и с большой натугой крутил ручку. С горя он даже попытался зажать её в ящике стола и поворачивать саму машинку, но тут раздалось зловещее «трын!», и иголка сломалась.

Да, дела шли хуже некуда. Паддингтон трудился не покладая лап, лишь наскоро перекусив куском булки с мармеладом, и всё же результаты не радовали даже его самого, а уж как мало они обрадуют мистера Карри, не хотелось и думать.

Коллекция, которую он мог предоставить на выбор своему соседу, получилась примерно такая: брюки без пояса с карманами наружу; брюки с большой прорехой сзади; серые фланелевые шорты со штанинами разной длины; несколько пар брюк со штанинами разного цвета и целый набор лоскутков, которые ни на что не пригодились.

Паддингтон не брался сказать заранее, какие брюки выберет мистер Карри, но точно знал, что в любом случае он вряд ли придёт в восторг и уж тем более не станет платить по пятьдесят пенсов за пару.

Медвежонок понуро оглядел груду обрезков. От отчаяния ему даже пришла в голову дикая мысль позвонить мистеру Карри, изменить голос и попробовать всё объяснить, но тут он вспомнил, что у того нет телефона.

Однако эта мысль натолкнула его на другую, и, заглянув ещё раз в инструкцию, Паддингтон помчался вниз.

На последней странице обложки он заметил надпись: «Что делать, если вы совсем отчаялись», а чуть ниже – адрес службы ремонта фирмы «Сама-Шиот», куда можно написать письмо в безвыходной ситуации.

Паддингтон очень надеялся, что безвыходные ситуации не перевелись за долгие годы, служба эта по-прежнему существует и у неё появился телефон. И ещё медвежонок был абсолютно уверен, что ситуации безвыходнее там не встречалось за всё это время!

* * *

Механик из службы ремонта фирмы «Сама-Шиот» изумлённо оглядывал комнату.

– Ну и разгром! – проговорил он сочувственно. – Что же ты натворил?

– Я переделывал брюки мистера Карри и сам попал в переделку, – ответил Паддингтон. – У меня осталось очень много лишних штанин…

– Вижу, – кивнул механик, подбирая с пола целую охапку. – Только, понимаешь ли, – продолжал он не совсем уверенно, – это, вообще-то, не совсем по нашей части. Подтянуть болтик-другой – это мы можем…

– Я уже пробовал потянуть нитку-другую, – грустно отозвался Паддингтон, – но ничего хорошего из этого не вышло…

Механик искоса взглянул на медвежонка и вдруг застыл на месте.

– Это твоё? – спросил он, указывая на швейную машинку.

– Моё, – кивнул Паддингтон. – Мне её мистер Крубер подарил. Правда, она довольно старая и вам, наверное, не очень понравится…

– НЕ – ОЧЕНЬ – ПОНРАВИТСЯ?.. – Механик распахнул дверь и заорал не своим голосом: – Джим! Джим! У этого медведя наша Первая Модель!

По лестнице прогрохотали шаги, и в комнату влетел второй механик. Паддингтон совсем перестал понимать, что происходит, но, главное, хоть что-то начало происходить. Он битый час звонил в разные места и объяснял, что к чему, прежде чем сумел отыскать службу ремонта «Сама-Шиот» и вызвать оттуда механика. Впрочем, и на эту службу у него не было особой надежды, и теперь он слушал, разинув рот.

– То ли ещё будет, когда узнает наш мистер Бриджес! – ликовал механик, направляясь к двери. – Да он голову потеряет от счастья! Вот увидишь!

– Вряд ли увижу, – вздохнул Паддингтон. – Я, наверное, тоже голову потеряю, потому что мистер Карри мне её оторвёт, когда узнает про свои брюки.

Пусть даже в отдалённом будущем и наметился какой-то просвет, ближайшее будущее по-прежнему не сулило Паддингтону ничего хорошего. Так оно и оказалось. Гневный вопль, который долетел из дома мистера Карри, когда механик принёс ему свежие новости, звенел у медвежонка в ушах всю дорогу до улицы Портобелло. Он облегчённо вздохнул, только когда добрался до надёжного укрытия – лавки мистера Крубера.

Паддингтон забрался на диванчик, чтобы отдышаться, а мистер Крубер спешно сварил какао, и через несколько минут они устроились, как обычно, в шезлонгах на тротуаре.

Тогда мистер Крубер уселся поудобнее и внимательно выслушал длинный и довольно сбивчивый рассказ об утренних событиях.

Когда Паддингтон дошёл до конца, мистер Крубер удивился ничуть не меньше, чем он сам.

– Как здорово, что эта рухлядь оказалась такой ценной, – проговорил он. – А я бы ни за что не догадался. Вот видите, и в моём деле никогда не поздно поучиться.

– Механик сказал, что это их Первая Модель, – многозначительно сообщил Паддингтон. – Может быть, вообще первая машинка, которую они сделали. Они уже давно ищут такую для своего музея, так что она, должно быть, ужасно дорого стоит.

– Самое главное, что они предложили бесплатно перешить брюки мистера Карри, – усмехнулся мистер Крубер, наливая по этому поводу по второй чашке какао. – А то пошли бы от нас клочки по закоулочкам. По-моему, мистер Браун, вам очень повезло. Вот рассудите-ка, – добавил он, – не урони вы деньги в канаву, ничего этого и не случилось бы. Большое порой начинается с маленького.

Паддингтон согласно кивнул сквозь пар над чашкой и украдкой потянулся к своему карману.

Мистер Крубер понял, что у него на уме.

– Нет, мистер Браун, боюсь, если вы нарочно положите деньги в канаву, ничего не получится, – тактично заметил он. – Видите ли, молния редко дважды попадает в одно и то же место, хотя судьба и преподносит порой очень забавные сюрпризы.

Паддингтон подумал и решил, что мистер Крубер абсолютно прав: не стоит рисковать без особой надобности.

– И потом, я не хотел бы, чтобы молния попала даже в брюки мистера Карри, – объявил он. – Особенно пока их не починили!

Глава третья
Скачка во весь дух

Паддингтон натянул поводья, остановил лошадь и в изумлении уставился на судью.

– У меня четыреста пятьдесят два штрафных очка? – воскликнул он возмущённо. – Но я проехал всего один круг!

– Там было двенадцать барьеров, – медленно и отчётливо выговаривая слова, ответил Рад Чизмен. – Вы сбили их все – это уже сорок восемь штрафных очков. Плюс четыре за то, что через последний барьер вы проехали ещё раз, задом.

– А кроме того, – добавил он веско, глядя вниз, на жалкие останки растоптанной шляпы, – ваша лошадь наступила на мой лучший цилиндр, который я сегодня собирался надеть на приём. Вот вам и ещё четыреста!

Мистер Чизмен был не в духе. Когда он заносил Паддингтоновы «успехи» на доску, выражение его лица абсолютно не соответствовало имени: чувствовалось, что он совершенно не рад такому обороту дела и вообще предпочёл бы вовеки не слышать о школе Святого Христофора и всех её учительницах и ученицах, не говоря уж о Паддингтоне.

Происходило всё это в день окончания четверти в школе, где училась Джуди. В этом году директриса мисс Гримшо решила вместо традиционных поздравлений и речей устроить спортивный праздник, чтобы собрать деньги на строительство нового бассейна

В программе были всевозможные конные состязания, и в двух самых главных заездах – первом и последнем – могли участвовать все желающие, в том числе родители, родственники и друзья учениц.

Участникам соревнований выдали специальные листы, на которые нужно было собрать как можно больше подписей. Подписавшиеся обязались заплатить небольшую сумму за каждый удачный прыжок.

Брауны приехали довольно рано, и Паддингтон, который решил участвовать в обоих заездах, без устали бегал по стадиону со своим листом.

Школьные подруги Джуди хорошо знали медвежонка, поэтому оба четвёртых, пятый и шестой классы уговорили всех своих родных и близких поддержать именно его. Суммы были самые разные – от пятидесяти пенсов до фунта за каждый прыжок. Паддингтон собрал столько подписей, что его удачное выступление могло бы стать значительным подспорьем для нового бассейна.

Судить и комментировать соревнования, ко всеобщей радости, согласился Рад Чизмен, знаменитый олимпийский чемпион. Солнышко ярко светило в голубом небе, звонко цокали копыта, гомонили зрители, поскрипывали бессчётные корзинки с провизией – словом, день начался очень славно.

Когда Паддингтон вскарабкался на лошадь, по стадиону прокатился громкий восторженный рёв, который перешёл в ещё более громкий стон, когда он тут же свалился с другого бока. Но вот наконец медвежонок уселся – правда, задом наперёд, – и на стадионе воцарилась гробовая тишина; поначалу её нарушал лишь треск сшибаемых барьеров, а позднее к нему добавился яростный вопль мистера Чизмена, который окончательно рассвирепел, когда его лучшая шляпа превратилась в плоский блин.

А сильнее всех огорчился сам Паддингтон. Он, правда, никогда раньше не садился на лошадь, а тем более не пробовал прыгать через барьеры, но мистер Крубер одолжил ему десяток хороших книг по верховой езде, и он несколько вечеров подряд, вставив ноги в стремена, сделанные из старых подтяжек Джонатана, скакал по гостиной верхом на пуфе, стегая его самодельным кнутиком. Несмотря на это, дело не ладилось. Паддингтон уже понял, что тренироваться надо было на чём-то другом. Во-первых, лошадь оказалась куда выше и твёрже, чем он думал, – она была точно не живая, а железная; кроме того, хотя и на пуфе он скакал довольно резво, это была черепашья скорость по сравнению с тем, как рванулась с места Чёрная Красавица. А главное, он не пробовал прыгать на пуфе через барьеры, разве что налетел случайно на миссис Бёрд, а Чёрная Красавица, по-видимому, твёрдо решила для себя, что кратчайший путь между двумя точками – прямая, независимо от того, что там находится посередине, и не обращала ни малейшего внимания на его вопли.

Если верить книжке мистера Крубера, верховая езда прежде всего требовала полного взаимопонимания между лошадью и всадником. Паддингтон, к сожалению, очень быстро понял, что тут ему похвастаться нечем. Он закончил круг, беспомощно вцепившись в хвост Чёрной Красавицы и крепко зажмурив глаза, а за ним по всему стадиону школы Святого Христофора тянулся длинный след разрушений, как по полям Бельгии после битвы при Ватерлоо.

– Не огорчайся, Паддингтон, – сказала Джуди, подбирая поводья. – Мы считаем, что у тебя очень неплохо получилось. Особенно для первого раза, – прибавила она, и её хором поддержали все одноклассницы. – Не многие бы решились даже попробовать!

Зубы Паддингтона выстучали: «Сп‑пасиб-бо б‑б‑большое!» Ему всё ещё казалось, что он сидит верхом на пневматическом отбойном молотке, и, пока его снимали с лошади, он не спускал с мистера Чизмена очень сурового взгляда.

– Какая досада! – посетовала миссис Браун, когда он поплёлся обратно к конюшне. – День ведь мог бы так славно начаться!

– Может, ему больше повезёт в «догоняйке», – не терял надежды Джонатан. – Он на неё тоже записался.

– Четыреста пятьдесят два штрафных очка! Сам-то хорош гусь! – фыркнула миссис Бёрд, когда из громкоговорителя загремел голос комментатора. – Его счастье, что он не наступил на Паддингтонову шляпу! Он бы так дёшево не отделался!

Бросив ещё один хмурый взгляд в сторону судейской вышки, миссис Бёрд принялась распаковывать корзину со снедью, и все её движения говорили, что у мистера Чизмена очень мало надежд получить хотя бы кусочек, если он, чего доброго, позабыл дома свои бутерброды.

– Хорошая мысль! – причмокнул Джонатан. – Я ужасно хочу есть! Прямо целую лошадь съел бы!

– Съешь Паддингтонову, – хмуро посоветовал мистер Браун. – Она того заслуживает.

– Ш‑ш‑ш! – шикнула миссис Браун. – Вон он идёт! Не надо его ещё сильнее расстраивать!

Мистер Браун охотно предался другому занятию, куда более важному и интересному. Пока на стадионе поднимали опрокинутые барьеры и готовили следующий заезд, он расставлял в тени ближайшего дуба стол и стулья. Мистер Браун любил всё делать основательно, особенно когда речь шла об обеде на свежем воздухе, и на манер французов всегда превращал пикники в роскошные семейные пиршества.

Миссис Браун одну за другой извлекала из огромной корзины баночки и пластмассовые коробочки, набитые ломтиками помидоров, огурцов и свёклы, кружочками ливерной колбасы и самыми разными салатами. Вслед за ними появились клубника со сливками, мороженое двух сортов, чай, кофе, лимонад, печенье, пирожные, банка самого лучшего мармелада для Паддингтона – словом, стол ломился от яств.

Даже мистер Браун, который с полным равнодушием относился к верховой езде, вынужден был признать, что нет более приятного способа провести погожий летний денёк. Скачки продолжались, корзина всё пустела и пустела, и утренняя неудача скоро забылась.

Паддингтон тоже ел с аппетитом, но как бы между делом: всё его внимание было сосредоточено на книге про верховую езду, которую он взял у мистера Крубера и привёз с собой на всякий пожарный случай. Раза два он даже окунул лапу в банку с майонезом вместо мармелада, потому что слишком увлёкся описанием разных прыжков, которое не успел прочитать дома, и вообще вёл он себя на удивление тихо, только иногда ни с того ни с сего подпрыгивал на стуле, репетируя самые замысловатые движения.

Он вернулся к действительности только в самом конце обеда, когда протянул лапу к корзине и рассеянно сунул в рот одну из знаменитых меренг миссис Бёрд.

– Правда, восхитительные меренги? – обратилась к нему миссис Браун. – В жизни не пробовала вкуснее!

– Тебе понравилось, Паддингтон? – спросила миссис Бёрд, заметив, что он кривит рот.

– Э‑э… очень, миссис Бёрд, – из вежливости ответил Паддингтон. – Они очень… э‑э… очень необычные… Я, пожалуй, съем немножко мармелада, чтобы отбить… э‑э… чтобы…

Паддингтон замялся. Он не хотел обидеть миссис Бёрд, но меренга ему совершенно не понравилась. Ещё хорошо, что она оказалась совсем маленькой. Вообще-то, это было довольно странно, потому что миссис Бёрд прекрасно готовила, и обычно её пирожные так и таяли во рту. А эта меренга не только не таяла, но ещё и хрустела на зубах.

Но это было ещё полбеды. То ли потому, что Паддингтон закусил мороженое большой порцией винегрета, то ли потому, что мистер Браун случайно пролил на меренгу парафин из переносной печки, вкус у неё оказался на редкость противным, и, хотя Паддингтон усердно заедал её мармеладом, ничто не могло этот вкус отбить.

Впрочем, он был вежливым медведем и никого не хотел обидеть, а уж миссис Бёрд – в особенности, поэтому мужественно терпел. По счастью, Рад Чизмен вызволил его из неловкого положения, объявив, что сейчас начнётся последний заезд, и пригласив участников на старт.

Паддингтон поспешно засунул в рот остатки меренги, схватил книгу и подписной лист и побежал к лошадям в сопровождении Джуди и целой стайки её подруг.

– Одно я вам скажу, – заметил мистер Браун, когда Паддингтон скрылся в толпе, – если он перепрыгнет хотя бы через один барьер, бассейну и то будет немалая польза. Подписей у него – пруд пруди!

И действительно, между двумя заездами в списке болельщиков медвежонка появилось множество новых имён. Некоторые вписали свою фамилию по второму разу, желая показать, что верят в него по-прежнему, а некоторые подписались совсем по иной причине: они раскусили, что таким образом можно продемонстрировать свою щедрость, не рискуя сильно потратиться. Теперь лист был исписан вдоль и поперёк.

– Поделом им будет, если он вдруг выиграет, – сумрачно изрекла миссис Бёрд. – Таких и проучить не грех!

Судя по всему, миссис Бёрд ещё много чего собиралась сказать по этому поводу, но тут грянули аплодисменты, и на стадион длинной вереницей выехали участники заезда.

«Догоняйка» состояла в следующем: участники выстраивались друг за другом, образуя круг, и по очереди прыгали через один-единственный барьер. Тот, кто допускал ошибку, сразу же выбывал из борьбы, и на каждом круге планку поднимали немного выше.

В этом заезде принимали участие почти все, кто умел держаться в седле, и круг растянулся по всему стадиону, так что прошло немало времени, прежде чем Брауны увидели Паддингтона верхом на Чёрной Красавице.

Они здорово переволновались, когда он, проезжая мимо, попытался приподнять шляпу, которую напялил поверх обязательной жокейской шапочки, однако в седле он удержался и вскоре опять скрылся из виду. Одной лапой Паддингтон держал поводья, а другой напряжённо листал книгу мистера Крубера.

– О господи, – беспокоилась миссис Браун, – только бы он не свалился! Я при нём не хотела говорить, но ведь, наверное, очень трудно сидеть верхом, когда у тебя такие короткие лапы! Неудивительно, что они всё время выскальзывают из стремени.

– Не волнуйтесь, – успокоила её миссис Бёрд. – Всё будет в порядке. Медведи всегда падают на все четыре лапы.

Впрочем, хотя миссис Бёрд и пыталась говорить непринуждённо, было видно, что она с не меньшей тревогой, чем остальные, ждёт первого прыжка. Джуди вернулась в самую последнюю минуту, и в общей суматохе острый взгляд миссис Бёрд подметил у неё на лице такое же странное выражение, какое было на мордочке у Паддингтона, когда он проглотил меренгу. Но миссис Бёрд не успела ни о чём спросить, потому что тут по толпе прокатился громкий рёв.

Брауны замерли от изумления, когда Паддингтон и Чёрная Красавица буквально перепорхнули через планку. Дело было так: Чёрная Красавица не спеша трусила по дорожке, как вдруг Паддингтон нагнулся и шепнул ей что-то на ухо. В следующую секунду лошадь и всадник взмыли в воздух и пролетели в нескольких футах над планкой. Правда, планка стояла на самой нижней отметке, но у зрителей всё равно вырвался вопль восторга.

– Браво! – крикнул кто-то совсем рядом. – Молодец, мишка! Так держать!

– Боги великие! – вскричал мистер Браун, от волнения крутя пальцем ус. – Если так и дальше пойдёт, он будет одним из первых! Вы видели? Он прыгнул выше всех!

Джуди что-то шепнула брату.

– Если так и дальше пойдёт, – нахмурился Джонатан.

– Ну, во всяком случае, на сей раз он не на последнем месте, – с облегчением проговорила миссис Браун, когда следующий наездник со звоном обрушил планку.

Как ни странно, опасения Джонатана не оправдались! На стадионе стали твориться настоящие чудеса: раз за разом Паддингтон и Чёрная Красавица с поразительной лёгкостью брали барьер, а их соперники один за другим выбывали из борьбы.

Перед каждым прыжком Паддингтон нагибался к Чёрной Красавице и шептал ей что-то на ухо, и всякий раз она, словно по волшебству, взмывала вверх и с коротким ржанием пролетала в нескольких футах над планкой.

Паддингтон так разгорячился, что бросил книгу мистера Крубера, чтобы свободной лапой приподнимать шляпу в ответ на громкие крики «ура!», и даже его «расчётливые» болельщики, которые поначалу сидели с кислыми физиономиями, не выдержали и принялись хлопать вместе с остальными.

И вот в кругу остались только Паддингтон и Диана Риджвей, лучшая наездница школы. Зрители вопили как одержимые. Симпатии разделились, но, когда Паддингтон вышел победителем, рёв восторга сотряс школьные стены до основания, и Диана сама поставила последнюю точку, соскочив с лошади и бросившись его поздравлять.

Рад Чизмен напрочь позабыл об утренних неприятностях, и из громкоговорителя без передышки сыпались хвалебные фразы. «Великолепная посадка», «высокое мастерство», «яркий пример полного взаимопонимания между лошадью и всадником» – так и гремело по всему стадиону.

Однако, когда Паддингтон нагнулся со спины лошади к Диане Риджвей, она почему-то едва не отшатнулась, но взяла себя в руки, и среди общего восторга никто этого не заметил.

– Чудеса, да и только! – восклицал мистер Браун, утирая лоб. – Интересно, что же Паддингтон шептал на ухо Чёрной Красавице? Наверное, что-нибудь очень лестное, вот она и прыгала так здорово!

Джуди переглянулась с братом и глубоко вздохнула.

– Ничего он ей не шептал… – начала было она, но осеклась, потому что заметила, как к Паддингтону подходит директриса.

– Ого! Что сейчас будет! – воскликнул Джонатан.

Директриса схватила Паддингтона за лапу и давай её трясти!

– Какое мастерство! – восклицала она. – Позвольте мне пожать вашу лапу! Эти деньги полноводной рекой вольются в наш бассейн!

Паддингтон страшно удивился. Он полагал, что бассейн ещё и копать не начали, а уж тем более рано что-либо в него вливать.

– А я думал, вы собираетесь наполнять его водой, а не деньгами, – сказал он растерянно.

Улыбка вдруг застыла на лице у директрисы, и она потянула носом.

– Завтра же пошлю Бирча чистить сточные канавы, – пробормотала она, с сомнением глядя на медвежонка. – Я… э… надеюсь, что мы встретимся на приёме…

И она побежала дальше.

– Конец света! – ахнула Джуди. – Ещё и приём! Надо срочно что-то придумать.

Она протиснулась к Паддингтону, схватила его за лапу и повернулась к брату:

– Вот что. Отведём его к медсестре. Она вон там, в палатке первой помощи. Пусть даст ему что-нибудь.

– К медсестре? – забеспокоилась миссис Браун, увидев, что Джуди шепчет что-то Паддингтону на ухо. – Что стряслось?

– Всё в порядке, миссис Браун, – успокоил её Паддингтон. – Ничего страшного. Это всё та меренга…

– Моя меренга? – Когда Паддингтона увели, миссис Бёрд задумчиво наморщила лоб. – Сколько штук съели дети? – спросила она, заглядывая в корзину.

– Кажется, по три, – отозвалась миссис Браун. – Они что-то такое говорили. Джонатан хотел ещё одну, но больше не было. Я съела две, как и вы. – Она повернулась к мужу: – А ты, Генри?

– Э… четыре, – признался мистер Браун. – Они были такие маленькие…

– Получается четырнадцать, – подсчитала миссис Бёрд, продолжая рыться в корзине. – Я четырнадцать и испекла. Значит, что бы там наш мишка ни проглотил, это явно была не меренга!

* * *

Мистер Браун опустил до упора все стёкла в машине и покосился на Паддингтона.

– И всё же я не могу понять, как можно перепутать головку чеснока с меренгой! – недоумевал он.

– Тем более с меренгой миссис Бёрд, – вставила Джуди. – Медсестра прямо не знала, чем сполоснуть ему рот!

– Или чем зажать себе нос, – добавил Джонатан.

Паддингтон чувствовал себя виноватым.

– Я читал в книге про разные прыжки, – объяснил он. – И очень увлёкся. А когда заметил, было уже слишком поздно.

– Но съесть целую головку! – недоумевала миссис Браун, закрывая нос платком. – Ну, я ещё понимаю – дольку, но целую головку!

– Теперь понятно, почему Чёрная Красавица так здорово прыгала, – сказала Джуди. – Когда ты к ней наклонялся, у неё сразу открывалось второе дыхание!

– Странно, что она не улетела в космос, – согласился Джонатан.

Машина на полной скорости неслась в сторону Виндзорского Сада. Все окна были открыты настежь, и всё равно вокруг витал неистребимый чесночный дух.

Паддингтон почти всю дорогу стоял на переднем сиденье, высунув голову на ветерок, и всякий раз, как они останавливались, прохожие бросали в их сторону косые взгляды.

– Одно я вам скажу точно, – заметил мистер Браун, когда полицейский, который приказал им остановиться, в ту же секунду сделал знак ехать дальше, – сегодня перед нами все расступаются. Я ещё никогда так быстро не ездил.

– Может, в следующий раз, когда мы куда-нибудь поедем, я опять съем чесноку? – самоотверженно предложил Паддингтон, который изо всех сил старался загладить свою вину.

Мистера Брауна пробрала дрожь.

– Нет уж, спасибо. Одного раза вполне достаточно.

– А всё-таки, – вступилась Джуди, – всё хорошо, что хорошо кончается. Паддингтон собрал больше двухсот подписей и, по подсчётам мисс Гримшо, почти столько же фунтов.

– Мистер Чизмен сказал, что в жизни не видел ничего подобного! – заметил Джонатан.

– И не увидит, – хмуро посулила миссис Бёрд, – я больше никогда не буду печь меренги!

Раздался дружный вопль протеста, а громче всех вопил Паддингтон.

– Может быть, миссис Бёрд, вы лучше будете печь очень большие меренги? – спросил он с надеждой. – Чтобы они уж ни с чем не путались?

Миссис Бёрд на минутку задумалась. Это был такой приятный, хотя и суматошный день, что ей совсем не хотелось его портить.

– Ладно, будь по-твоему, – сказала она, смягчившись. – Только ты должен мне пообещать, что никогда больше не станешь скакать по дому верхом на пуфе!

Паддингтон без долгих размышлений согласился на это условие. Хотя он и молчал из вежливости, жёсткая лошадиная спина отбила у него всякий интерес к верховой езде, и сейчас он вряд ли согласился бы сесть по доброй воле даже на самый мягкий пуф.

– Кажется, – объявил он и под взрывы хохота стал неловко карабкаться обратно на сиденье, – я даже спать сегодня буду стоя!

Глава четвёртая
«Старая развалюха»

На следующий день мистер Крубер от души посмеялся, слушая рассказы Паддингтона о верховой езде.

– Любопытно, что вы провели день верхом на лошади, мистер Браун, – заметил он, – а вот я провёл его, возясь с так называемым безлошадным экипажем.

Он провёл Паддингтона через патио в подсобную часть лавки, туда, где когда-то находилась конюшня. Обычно в разгар туристического сезона мистер Крубер использовал это помещение как склад. Теперь же он распахнул двойные двери, отступил в сторону и подождал, пока глаза медвежонка привыкнут к свету.

– Вот, мистер Браун, это называется «старая развалюха», – проговорил он веско.

– Правда? – вежливо откликнулся медвежонок.

Не хотелось ему произносить это вслух, но название для конструкции, на которую мистер Крубер смотрел с такой нежностью, было самое подходящее. Толком рассмотреть ничего не получалось, но очертаниями она напоминала старый паровой котёл на колёсах, к которому потом зачем-то прикрутили сидячую детскую коляску с высоченной спинкой.

Заметив, как вытянулась мордочка у медвежонка, мистер Крубер усмехнулся.

– Я так и думал, что вас эта штука озадачит, мистер Браун, – сказал он. – Полагаю, раньше вы ничего подобного не видели. Перед вами очень старый автомобиль на паровой тяге. Один из первых. Я случайно разжился им на прошлой неделе и вот решил устроить вам сюрприз.

Глаза у медвежонка раскрывались всё шире и шире, а мистер Крубер начал рассказывать про старинные автомобили и про то, какими ценными многие из них успели стать; Паддингтон со всё большим интересом слушал историю первых безлошадных экипажей. Он хорошо представлял себе, как выглядят современные улицы Лондона, запруженные машинами. То, о чём говорил мистер Крубер, и вообразить было трудно: в те давние времена перед каждым автомобилем обязательно шёл человек с красным флагом.

Мистер Крубер, который явно гордился своим удачным приобретением, повернулся к машине и ласково погладил её.

– По моим сведениям, мистер Браун, другой такой нет во всей Англии, – произнёс он внушительно. – Правда, состояние у неё в данный момент не ахти, потому что большую часть своей жизни она провела на сеновале; впрочем, если у вас есть немного свободного времени, давайте прикинем, сможем ли мы вдвоём её починить.

Паддингтон в кои-то веки просто не знал, что ответить. Да, мистер Браун иногда позволял ему помыть семейный автомобиль, а в совсем особых случаях даже доверял подержать гаечный ключ, но помогать с ремонтом машины – такого ему никогда не предлагали.

– Да, мистер Крубер, конечно! – выпалил он наконец.

Оказалось, что самую замечательную новость мистер Крубер приберёг напоследок.

– В сентябре на рынке Портобелло состоится большой праздник, – сказал он, закрывая двери конюшни и направляясь обратно в лавку. – Он называется «Международная неделя», проводят его специально для гостей из‑за границы. В последний день намечены ярмарка и Большой парад.

Они уселись на привычные места, и мистер Крубер внимательно глянул на медвежонка поверх очков.

– Если к этому времени мы успеем отремонтировать автомобиль, – сказал он как бы между прочим, – можно было бы, наверное, в этом параде поучаствовать.

Паддингтон в изумлении уставился на своего друга. За годы их знакомства мистер Крубер часто устраивал ему приятные сюрпризы, но они не шли ни в какое сравнение с этим; поэтому очень скоро медвежонок попрощался с мистером Крубером и поспешил обратно на улицу Виндзорский Сад, чтобы поделиться новостью с остальными.

Новость вызвала неоднозначную реакцию. Джонатана и Джуди ошеломила сама мысль, что среди их знакомых есть владелец «безлошадного экипажа». А когда Паддингтон сообщил, что мистер Крубер обещал им два места в автомобиле, если его успеют отремонтировать в срок, радости их не было предела. Миссис Бёрд же прежде всего подумала об отпечатках, которые перепачканные маслом лапы оставят на её любимых полотенцах, и отнеслась к этой затее довольно сдержанно.

На протяжении последующих недель Паддингтон являлся домой с отчётами о проделанной работе – и, между прочим, ни от кого не ускользнуло, что экономка Браунов тоже начала проявлять интерес к «старой развалюхе». Несколько раз миссис Бёрд даже была замечена утром неподалёку от конюшни, хотя считалось, что она пошла в магазин.

Нужно было разобрать двигатель и собрать его снова; отскоблить все детали кузова, подготовить их к окраске и покрытию лаком, отполировать котёл и поменять кожаную обивку на сиденьях. Время летело как на крыльях, и срок между днём, когда мистер Крубер объявил о своей находке, и днём парада стремительно сокращался.

Под конец все так или иначе включились в работу; почти каждый вечер Паддингтон расстилал газеты на полу своей комнаты, чтобы перед сном отполировать несколько мелких деталей.

А сам рынок за это время буквально преобразился. Витрины, которые годами стояли неизменными, вдруг переменились; недавно открытые магазины, где продавали старую военную форму и другие яркие напоминания о былых временах, приукрасились по-праздничному. Из окон жилых комнат свисали флаги и флажки, а по узкой улице протянулась гирлянда цветных фонариков – всё это очень напоминало сцену превращения в рождественской пантомиме.

И вот настал вечер, когда Паддингтон вернулся домой позже обычного и сообщил, что «старая развалюха» мистера Крубера наконец-то готова; это вызвало радостное волнение в доме Браунов.

– Одно я знаю точно, – заявила миссис Бёрд, когда шум поутих, – если ты завтра собираешься участвовать в Большом параде, тебе не помешает принять ванну и как следует отмыться от масла и грязи. В противном случае не видать тебе приза как своих ушей.

– Можешь по такому случаю взять пенку для ванны мистера Брауна, – предложила миссис Браун, игнорируя мрачные взгляды мужа.

Паддингтон, вообще-то, не очень любил мыться, но при этих словах явно повеселел.

На бутылочку пенки, которую купил себе мистер Браун, он поглядывал уже давно. Этикетка гласила, что стоит добавить в ванну один колпачок, и секретные ингредиенты волшебным образом изменят вашу внешность до неузнаваемости. Правда, хотя мистер Браун уже использовал почти половину бутылочки, он вроде бы особо не изменился, но Паддингтон решил, что попробовать стоит, – тем более если это поможет мистеру Круберу получить приз.

Вечером, убедившись, что никто не смотрит, медвежонок добавил в ванну несколько лишних колпачков пенки – очень уж ему хотелось, чтобы волшебный эффект сохранился до следующего дня.

Когда по утру он спустился к завтраку, все сразу признали, что такой шелковистой шёрстка его не была уже давно.

– Даже жалко прятать её под одеждой, – посетовала миссис Браун, помогая ему надеть синее пальтишко. – Если бы у вас был конкурс на самый блестящий мех, ты бы точно победил.

Внешний вид Паддингтона произвёл впечатление не только на Браунов. Когда через некоторое время «старая развалюха» мистера Крубера с пыхтением выдвинулась на стартовую линию, блестя на утреннем солнце свежей краской и начищенной медью, многие зрители встретили её появление особенно громкими аплодисментами.

Большой пустырь рядом с рынком Портобелло приспособили под праздничные мероприятия, и на нём уже кипела жизнь. Центральную часть огородили канатами – там в начале дня должны были проходить разные состязания, – а один конец был полностью занят временной ярмаркой. К пустырю постепенно стягивались всевозможные автомобили, они занимали свои места среди участников Большого парада, и картина с каждой секундой делалась всё оживлённее.

Когда они вышли из машины, мистер Крубер тактично кашлянул.

– Может, похо́дите по ярмарке, посмо́трите, мистер Браун? – предложил он. – Мне придётся снять переднее колесо, кое-что там подправить, но я уверен, что справлюсь один.

Паддингтон поколебался: с одной стороны, ему хотелось помочь своему другу, с другой – разобраться, что за интересные дела происходят вокруг. Мистер Крубер разрешил его сомнения, когда помог ему снять пальто.

– Ступайте повеселитесь, мистер Браун, – сказал он. – Когда ещё такой случай представится.

Дважды медвежонка упрашивать не пришлось: через несколько секунд он уже смешался с толпой зрителей.

Поскольку ему хотелось знать заранее, получит ли мистер Крубер приз, прежде всего он направился в шатёр к гадалке. Впрочем, сидевшая там тётенька бо́льшую часть времени громко сморкалась в большой цветастый платок, а когда медвежонок поинтересовался, что его ждёт в будущем, она ответила, что, скорее всего, сильный насморк. Тогда Паддингтон отправился выяснять ещё одну важную вещь: какие в ближайшее время начнутся состязания. Многие местные магазины предоставили призы для победителей, и Паддингтон с большим интересом принялся изучать программку. У него не было уверенности, что он блестяще выступит в прыжках в длину – да и в высоту тоже, – однако его заинтересовали некоторые другие конкурсы, например ТОЛКАНИЕ ШЕСТА. В качестве приза предлагался месячный абонемент на свежие булочки из местной пекарни.

Приз был отличный, и, хотя Паддингтон не очень чётко представлял себе, что такое «шеста», он был уверен, что толкнёт его запросто, была бы возможность.

Поэтому он подошёл к дяденьке, одетому в килт, и с важным видом постучал его по плечу.

– Простите, пожалуйста, – сказал он вежливо, – нельзя ли мне толкнуть ваш шест?

Дяденька смерил Паддингтона взглядом.

– Ты хоть сам-то понял, на чего замахиваешься? – осведомился он угрюмо. – Оно задачка не по плечу всяким там косолапым сассенахам.

– Косолапым сассенахам? – повторил Паддингтон, вперив в дяденьку очень суровый взгляд. – Я никакой не косолапый сассенах. Я медведь из Дремучего Перу. А кроме того, миссис Бёрд иногда позволяет мне толкнуть противень с булочками в духовку.

– С булочками? – Дяденька уставился на Паддингтона, явно не веря своим ушам. – А, да ладно, – сдался он наконец. – Пущай вина падёт на твою голову. Ежели не на мою, так я согласный, – добавил он. – Ставь лапы рядом, сгибай колени, жмурь глаза и не трепыхайся. Негоже нам день начинать с убивства малого медведя.

Паддингтон, в душе всё сильнее удивляясь, сделал, как просили. Некоторое время до него доносились только кряхтенье и пыхтение, и он уже собирался вставать, но тут в лапы ему обрушился груз не меньше чем в тонну.

Открыв глаза – хотелось всё-таки понять, что происходит, – он чуть не шлёпнулся на землю от изумления. Вернее, он бы наверняка шлёпнулся, но лапы его пригвоздила к земле штуковина, очень похожая на огромный телеграфный столб.

Выглядела она устрашающе, но сделалась ещё страшнее несколько секунд спустя, когда медвежонок приподнял её над землёй, чтобы высвободиться.

В первый момент всё складывалось недурно, зрители даже неуверенно зааплодировали; а потом всё пошло наперекосяк.

Столб начал заваливаться, и, услышав испуганные вопли, Паддингтон со всех лап припустил вдогонку; столб немедленно стал валиться в обратном направлении.

Дяденька в килте отскочил в сторону.

– Ух, ах! – кричал он. – Милости прошу! Дарю на память!

– Спасибо, пожалуй, мне он больше не нужен, – пропыхтел Паддингтон, оборачиваясь к говорившему.

Вот только было уже поздно. Дяденька куда-то исчез, зато на Паддингтона со всех сторон посыпались советы и ободрения.

– Берегись!

– Держи крепче!

– Левую лапу пониже!

Советов было столько, что половину медвежонок попросту не запомнил, а уж о том, какой пустить в дело первым, и вовсе думать не мог.

Он бы с удовольствием отдал этот столб кому угодно, однако, стоило ему побежать в какую-то сторону, зрители бросались оттуда врассыпную.

Всё это сильно напоминало страшный сон, а точнее, все когда-либо снившиеся ему страшные сны разом. Окружающее пролетало мимо взад-вперёд, будто на экране огромного телевизора, в котором что-то безнадёжно сломалось.

А потом – Паддингтон уже подумал, что его никогда не спасут, – из гула голосов вырвался один, знакомый.

– Сюда, мистер Браун! – кричал мистер Крубер. – Сюда!

Будто утопающий, который хватается за соломинку, Паддингтон закрыл глаза, поднял шест, насколько получилось, а потом отпустил.

Что было дальше, он так до конца и не понял. Мир внезапно почернел, потом перевернулся вверх тормашками; после этого что-то громко бухнуло, брякнуло, и наконец наступила тишина.

– Ах ты господи, мистер Браун, – раздался тот же голос, и две твёрдые руки помогли ему встать на лапы. – Боюсь, это я во всём виноват. Если бы я не крикнул, ничего бы такого не случилось.

Паддингтон открыл глаза и начал тревожно озираться; к его огромному облегчению, выяснилось, что автомобиль мистера Крубера не пострадал.

– Хорошо, что столб попал в колесо, а не в саму машину, – сказал мистер Крубер, поднимая с земли какую-то перекорёженную железку. – В противном случае получили бы мы настоящую «старую развалюху». Вот только, боюсь, в Большом параде нам поучаствовать всё-таки не удастся, – добавил он печально.

Когда до Паддингтона дошёл смысл этих слов, мордочка у него вытянулась.

– А может, поедем на трёх колёсах? – предложил он с надеждой.

Мистер Крубер покачал головой.

– Такое, конечно, бывало, – сказал он. – Собственно, существует даже рекорд езды на двух колёсах, но нам, чтобы уравновесить наш автомобиль, понадобится положить на заднее сиденье очень большой вес; вряд ли мы успеем его раздобыть. Джонатан и Джуди, увы, слишком лёгкие, а до старта осталось всего десять минут…

Тут мистер Крубер изумлённо умолк, потому что слова его произвели на медвежонка непредсказуемое впечатление.

Ещё секунду назад Паддингтон стоял понурившись и рассматривал искалеченное колесо, но вдруг подпрыгнул, будто его ударило током.

– Подождите секундочку, мистер Крубер! – крикнул он. – У меня есть одна мысль!

Мистер Крубер рта не успел раскрыть, как Паддингтон затерялся в толпе, причём на мордочке у него было чрезвычайно решительное выражение.

Несмотря на все заверения его друга, Паддингтону было страшно стыдно за эту несчастную историю. Теперь ему очень хотелось поправить положение, а слова мистера Крубера о том, что им нужно быстренько раздобыть где-то большой вес, напомнили ему об одной вещи.

Паддингтон направился к большой платформе на задворках ярмарки. Впрочем, интересовала его вовсе не платформа и не окружавшие её канаты, его интересовал висевший сверху большой плакат. На нём значилось: «СИЛАЧ ГАЛОР, ДВЕ ТОННЫ МЫШЦ», а ещё там был портрет огромного дяденьки – медвежонок в жизни такого не видел.

Паддингтон пока не знал, как эти две тонны мышц зарабатывают на жизнь и что делают на ярмарке, однако, судя по картинке, если такой человек усядется в машину к мистеру Круберу, с равновесием всё будет в порядке.

Он перелез через канаты и оказался на платформе. К его удивлению, зрители тут же приветственно завопили. Паддингтон остановился, чтобы приподнять шляпу, – внизу, как оказалось, собралась целая толпа, – а потом торопливо зашагал в дальний угол, где сидел дяденька в леопардовом трико.

– Простите, мистер Галор, – обратился к нему Паддингтон, вежливо протянув лапу. – Я хотел спросить…

Докончить эту фразу ему так и не удалось.

Он и сам не понял, как это произошло, а уж тем более – почему, но тут вдруг зазвонил колокол, а сам он обнаружил, что летит по воздуху к канатам в дальнем конце платформы – можно было подумать, что им выстрелили из пушки. Это было похоже на поездку на карусели, космическом корабле и гоночной машине разом. Медвежонок ещё не успел оправиться от первого потрясения, как увидел, к своей несказанной тревоге, что Силач Галор двигается в его сторону и взгляд у него очень недружелюбный.

– Второй раунд будет? – раздался у него над ухом хриплый шёпот.

Паддингтон обернулся и увидел, что к нему обращается какой-то дяденька с полотенцем на шее.

– Спасибо большое, но я и первый-то не очень хотел, – запальчиво проговорил медвежонок.

– Дать вам добрый совет? – спросил дяденька. – Выходите, и сражайтесь дальше, и вмажьте ему как следует, раз уж вы здесь. Только поаккуратнее, потому что он уже рассвирепел и готов жарить.

– Мистер Галор готов жарить? – повторил Паддингтон, облизываясь.

Совет нового знакомого ему пришёлся не слишком по душе, а вот последние слова обрадовали. После утренних приключений он сильно проголодался и теперь с надеждой смотрел на приближающуюся фигуру – наверняка мистер Галор сейчас зажарит что-нибудь вкусное.

Смотреть долго не пришлось. Ни блинов, ни сосисок у мистера Галора не оказалось, а когда он встал рядом, отфыркиваясь и скаля зубы, Паддингтону стало ясно, откуда взялось его прозвище. Мышцы у него были повсюду, и медвежонку совсем не понравилось, как некоторые из них выпирают.

– Вмажь ему! – раздалось из толпы. – Порви на части!

Паддингтон так и не понял, кому были адресованы эти советы, – ему или двум тоннам мышц, но разбираться ему как-то не хотелось. Поплотнее натянув шляпу на голову, он проскользнул мимо соперника и пустился трусцой вдоль канатов, в надежде отыскать ближайший выход. Он едва успел увернуться, когда сзади раздалось громкое «бамс!» – Силач Галор обрушился на канаты, отскочил от них и с грохотом повалился на пол.

Рёв, которым зрители приветствовали спасение Паддингтона, смогло заглушить только одно – рычание Силача Галора, который загребал воздух руками.

– Первый класс! – одобрил кто-то, выталкивая Паддингтона обратно на ринг, хотя медвежонок и пытался выбраться за канаты. – Я бы ни за что не согласился торчать на ринге с этим быком за какой-то там фунт в минуту.

– А я бы и за пятьдесят не согласился, – поддержал другой голос. – В гробу-то эти деньги уже не потратишь. Кстати, пока это лучший соперник. По моим понятиям, этот юный медведь уже заработал два фунта.

Паддингтон изумлённо уставился на говорившего. У него не было ни малейшего желания зарабатывать по фунту за каждую минуту, проведённую на ринге с Силачом Галором. Более того, он с радостью отдал бы свои «булочные» деньги за несколько недель, только чтобы выбраться оттуда.

Впрочем, обдумать эту возможность он не успел, потому что кто-то сжал его, словно тисками, и вот уже второй раз за две минуты он обнаружил, что летит по воздуху.

– Эй! – возмутился Силач Галор, снова отлетая на канаты. – Скользкий он какой-то. Похоже, чем-то намазался.

– Продолжайте поединок! – крикнули из толпы.

Две тонны мышц обернулись, свирепо озирая зрителей.

– Не могу я с ним драться! – рявкнул Галор. – Вы когда-нибудь проводили бой с котом?

– Мяу! – донеслось из толпы, и зрители покатились от хохота. – Мяу!

– Кис-кис-кис! – раздалось ещё несколько голосов.

Эти вопли подействовали на Силача Галора, как красная тряпка – на быка, и в следующие десять минут Паддингтону пришлось как следует от него побегать, а уж о том, чтобы смыться с ринга, и речи не было – соперники носились кругами.

Трудно сказать, сколько бы всё это продолжалось: всякий раз, когда Силачу Галору удавалось схватить медвежонка, тот выскальзывал у него из рук. Вопрос был в том, кто быстрее выдохнется.

Впрочем, в конце концов ситуация разрешилась по-иному: из толпы появилась прямая фигура, сжимавшая в руке зонтик.

Не обращая внимания на свист и вопли зрителей погрубее, которые с радостью наблюдали бы за поединком до самого вечера, миссис Бёрд решительно шагнула за канаты.

– А ну, прекратите немедленно! – скомандовала она, сурово глядя на Силача Галора. – Ишь ты, две тонны мышц! Постыдились бы – нападать на крошечного медвежонка!

– Мистер Галор, вообще-то, не виноват, миссис Бёрд, – пропыхтел Паддингтон. – И мне не нужны его мышцы, мне нужны его тонны!

До начала Большого парада оставались считаные секунды, так что Паддингтон даже не был уверен, что успеет довести Силача Галора до автомобиля, а уж тем более – объяснить, зачем это нужно.

Он набрал побольше воздуха, пытаясь хоть как-то отдышаться.

– Если вы согласитесь посидеть у мистера Крубера на заднем сиденье, мистер Галор, я верну вам свой выигрыш! – предложил он щедро.

Дважды просить две тонны мышц не пришлось. Собственно, Силач Галор не без удовольствия покинул ринг, и уже через минуту они как могли быстро проталкивались сквозь толпу в сторону машины мистера Крубера – Паддингтон впереди, миссис Бёрд замыкающая.

После всей этой суматохи то, что за ней последовало – странное зрелище трёхколёсной «старой развалюхи» во главе процессии и наличие на автомобиле мистера Крубера украшения в виде огромной синей розетки с надписью «Победитель», – уже никого не могло удивить. На заднем сиденье возвышалась огромная фигура – мистер Галор.

На рынке хорошо знали и Паддингтона, и мистера Крубера, так что многие радовались их победе, однако ещё долго после того, как парад закончился, а ярмарочные шатры сложили и приготовились увозить, разговоры шли только об одном: о подвигах медвежонка на ринге.

Даже Силач Галор перед уходом с симпатией пожал ему лапу.

– Очень приятный джентльмен, – с удивлением заключила миссис Бёрд, помахав двум тоннам мышц на прощание.

– Да, человек старой закалки, – согласился мистер Крубер. – Как я заметил, они с юным мистером Брауном составили отличную пару. Только, понятное дело, мистер Браун оказался сильнее, – добавил он поспешно.

– Это надо же, провести с ним на ринге целых десять минут! – восхищённо воскликнул Джонатан. – Я бы ни за что на такое не согласился.

– Дяденька-дежурный утверждает, что это рекорд, – вставила Джуди.

– Мистер Галор сказал, у меня просто медвежья хватка, – похвастался медвежонок. – А такое редко бывает.

Брауны переглянулись. У Паддингтона странно блестели глаза, а ещё по дороге домой они обратили внимание, что другие прохожие как-то подозрительно обходят их стороной.

– Приятно ощущать, что ты в надёжных лапах, – сказала миссис Бёрд, когда Паддингтон устремил особенно суровый взгляд на одну из теней. – Тем более поздним вечером.

– И что ты, Паддингтон, собираешься делать, когда вернёшься домой? – шутливо спросил мистер Браун. – Полчасика поупражняешься с грушей или поотжимаешься?

Паддингтон внимательно посмотрел на мистера Брауна.

– Пожалуй, я залезу в горячую ванну, – заявил он, ко всеобщему изумлению.

– Ничего себе! – воскликнула миссис Браун. – Каких только чудес не бывает!

Паддингтон же думал о другом. Перебирая в памяти события этого дня, он решил, что сильнее всего его поразило одно: каких результатов можно добиться, приняв ванну с пенкой. Даже несколько колпачков превзошли чудеса, которые были расписаны на бутылке, – можно лишь гадать, что будет, если вылить в ванну все остатки разом.

– У меня мех очень испачкался, мистер Браун, – возвестил Паддингтон с надеждой в голосе. – Чтобы его отмыть, понадобится много этой вашей пенки!

Глава пятая
Дело сомнительного манекена

Мистер Браун опустил на колени вечернюю газету и поднял глаза к потолку столовой. Откуда-то сверху доносились непонятные завывания – то ли звериные, то ли человеческие.

– Это ещё что такое? – осведомился он.

– Ничего страшного, это Паддингтон, – попыталась успокоить его миссис Браун. – Я разрешила ему взять старую скрипку Джонатана, пусть поиграет. Только, похоже, он опять запутался в струнах. Лапами нелегко играть на скрипке.

– Старую скрипку Джонатана? – повторил мистер Браун. – А я подумал, кто-то засунул кота в машину для отжима белья. – Мистер Браун передёрнулся, потому что сверху долетел очередной душераздирающий звук. – Только не говорите, что он решил заняться музыкой.

– Не думаю, Генри, – несколько туманно отозвалась миссис Браун. – Он сказал, это как-то связано с его расследованием.

– О господи! – простонал мистер Браун, откидываясь обратно на спинку стула. – Ну что же, остаётся надеяться, что он по-быстрому раскроет это своё преступление. Хоть покой в доме будет.

– Так он, по крайней мере, при деле, – заметила миссис Браун.

Миссис Бёрд подняла глаза от вязанья.

– Это ещё вопрос – при каком деле, – изрекла она многозначительно. – По-моему, он не столько расследует, сколько ест. Утром я застукала его в кладовой – он сказал, что ищет там ключи.

Экономка Браунов вообще относилась ко всем Паддингтоновым занятиям подозрительно, и последняя его затея не стала исключением. Кстати, когда он наконец-то вылез из кладовой, выражение мордочки у него было странно виноватое – совсем не такое, какое должно быть у поборника закона и справедливости.

Интерес к сыскной работе открылся у Паддингтона несколькими неделями раньше, когда ему пришлось полежать в постели.

Вскоре после ярмарки сбылось предсказание гадалки – медвежонок простудился. Простуда оказалась на редкость противная: несколько дней Паддингтон не притрагивался к булке с мармеладом – верный знак того, что ему нездоровится, а когда он пошёл на поправку, миссис Бёрд заставила его ещё несколько дней посидеть дома, чтобы окончательно окрепнуть.

Джонатан и Джуди уже уехали в школу, так что миссис Браун приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы Паддингтон не скучал. В какой-то момент, отчаявшись, она предложила ему почитать книги, которые мистер Браун взял в библиотеке. Мистер Браун очень любил детективы, и Паддингтон быстро заразился его энтузиазмом. Хотя читал он довольно медленно, но всё же одолел несколько штук, и миссис Браун, переговорив с библиотекарем, устроила так, что Паддингтону выдали собственный читательский билет – на испытательный срок.

С этого момента медвежонок повадился по несколько раз в неделю захаживать в библиотеку и вскоре сделался завсегдатаем отдела детективной литературы.

Одним из любимых его персонажей стал частный сыщик по имени Карлтон Дейл – отчасти дело тут было в том, что книги про него стояли на нижней полке и до них легко было дотянуться, отчасти – в том, что их было очень много. Чаще всего мистер Дейл расследовал преступления, даже не давая себе труда выйти из дома и, подобно Шерлоку Холмсу, в трудные минуты успокаивал нервы игрой на скрипке. Собственно, бо́льшую часть времени он проводил, сидя в кровати и играя отрывки из «Песни пустыни», чем крайне озадачивал официальных сыщиков из Скотленд-Ярда, которые приходили к нему посоветоваться по поводу последнего нераскрытого преступления.

Паддингтон, понятия не имевший, какой переполох он вызвал внизу, ещё несколько раз провёл смычком по струнам, а потом с мрачным видом положил инструмент на тумбочку. Приходилось признать, что звуки скрипки не успокаивают, а скорее наоборот, тем более что у него на руках (точнее, на лапах) в данный момент не было ни единого нераскрытого преступления.

У Карлтона Дейла таких проблем не случалось. То разносчик молока упадёт замертво прямо у него на пороге, то примчится полицейский с какой-нибудь очередной неразгаданной загадкой.

Высунувшись рано утром из окна, Паддингтон обнаружил, что дяденька, который приносит молоко Браунам, так и пышет здоровьем, а когда он позвонил в местный полицейский участок и спросил, нет ли у них каких нераскрытых дел, там не проявили должного понимания.

Паддингтон тяжело вздохнул и вернулся к письму, которое только что закончил. Адресовано оно было лично мистеру Карлтону Дейлу: Паддингтон интересовался, где берут нераскрытые преступления.

Если верить книгам, Карлтон Дейл жил в одном из богатых районов Лондона. Паддингтон решил, что почтальоны наверняка хорошо его знают, ведь он однажды раскрыл «Дело о пропавших мешках с письмами».

Медвежонок аккуратно заклеил конверт, надписал на нём имя мистера Дейла, надел шляпу и пальтишко и отправился вниз – попросить марку.

– Ах ты господи, – тревожно проговорила миссис Браун, поняв, что он затеял. – А его обязательно отправлять именно сегодня? – Она приподняла штору и посмотрела в темноту. – Вон какой туман. Хороший хозяин в такую погоду и собаку из дома не выпустит, а уж медведя и подавно. Пожалуй, лучше на почту сходить тебе, Генри.

– Вот уж спасибо, – заявил из-под газеты мистер Браун. – Мне, пока я ехал домой, тумана хватило за глаза и за уши, без всяких медвежьих писем.

– Ничего страшного, миссис Браун, – торопливо вмешался Паддингтон. – Я лучше сам, спасибо большое!

Никто и рта не успел раскрыть, а он уже вышмыгнул из гостиной.

Честно говоря, Паддингтону не очень хотелось показывать домашним, кому адресовано его письмо, так что он со всей поспешностью выскочил из комнаты и, только когда за ним захлопнулась дверь, призадумался, а стоило ли это делать. Даже в окно столовой было видно, что на улице туман – как молоко. На деле оказалось, что даже ещё хуже.

Натянув на шляпу капюшон пальто, Паддингтон замотал нос платком, чтобы защититься от смога, и, вдохнув поглубже, осторожно двинулся в конец улицы Виндзорский Сад, туда, где висел почтовый ящик.

В густом тумане Паддингтон оказался впервые и очень скоро сделал странное открытие. Стоявшее справа ограждение, от которого он пытался не отступать, вдруг куда-то исчезло, и, хотя медвежонок шёл дорогой, которой ходил уже много-много раз, он скоро перестал понимать, где находится.

Хуже того, когда он, по собственным представлениям, повернулся кругом, то сразу же стукнулся о дерево, которого раньше там точно не было.

Паддингтон был медведь не робкого десятка, но и ему стало не по себе, когда, пройдя на ощупь ещё несколько шагов, он так и не увидел ничего знакомого.

А вокруг было непривычно тихо, лишь изредка появлялся силуэт стоящей у тротуара машины или грузовика, напоминая, что мир не исчез полностью. Время шло, медвежонку не встретилось ни одного прохожего, у которого можно было бы спросить дорогу, и в итоге пришлось признать, что он окончательно и бесповоротно заблудился.

Паддингтон несколько раз крикнул «Помогите!» – сначала совсем тихо, потом гораздо громче, но помощь не пришла. Можно было бы и вообще зря не тратить на это силы.

Спустив с носа платок, Паддингтон полез в шляпу, вытащил кусок булки с мармеладом, который всегда держал там на всякий пожарный случай, и собирался уже присесть и подумать, как ему быть дальше, – но тут заметил, что впереди брезжит свет.

Это неяркое сияние воскресило в нём угасшую было надежду, какую зрелище горящего маяка пробуждает в сбившемся с курса мореходе. Медвежонок тут же сорвался с места и поспешил в том направлении.

Свет, похоже, исходил от здания с многочисленными витринами; подойдя поближе, Паддингтон сообразил, что это большой универмаг, в котором он не раз бывал раньше. Медвежонок понятия не имел, как оказался в этом месте, – магазин находился в направлении строго противоположном тому, которое ему было нужно. Тем не менее теперь он узнал, где очутился, и не сомневался, что сможет вернуться домой, – нужно просто пойти по большой улице, параллельной Виндзорскому Саду. И в самом деле: совсем неподалёку слышался долгожданный гул медленно двигающихся машин.

В одной из витрин стояла тётенька и вглядывалась в темноту. Паддингтон собрался было постучать по стеклу и спросить, где ближайшая автобусная остановка, но так и замер, не донеся до рта булку с мармеладом и разом забыв о намерении вернуться домой.

Быстро натянув платок обратно на мордочку, медвежонок отступил во мрак. Со всё возрастающим изумлением он наблюдал, как через дверь, располагавшуюся со стороны магазина, в витрину вошёл какой-то бородатый дяденька и накинул на тётеньку белое покрывало. Она даже и вскрикнуть не успела, а уж отпихнуть его – и подавно: похититель подхватил её на руки, крадучись вышел и закрыл дверь. Причём по его виду можно было точно сказать: совесть этого человека нечиста.

Всё происшествие заняло несколько секунд, Паддингтон даже глазам своим не поверил. Прямо перед ним разворачивалось «Дело живых мумий», а может, даже что и похуже, потому что ведь на сей раз всё происходило по-настоящему.

В книге под таким названием Карлтон Дейл поймал отъявленного негодяя, который гипнотизировал своих несчастных жертв, похищал их, а потом оставлял в магазинных витринах под видом манекенов – чтобы забрать под покровом ночи.

Сходство двух ситуаций было неоспоримым, включая туман и человека с бородой. Собственно, в книгах про Карлтона Дейла почти все преступления совершались под покровом густого тумана – когда полиция была бессильна, а преступником в большинстве случаев оказывался человек с бородой. Надо сказать, сам Карлтон Дейл был просто одержим бородами и в финале почти каждой книги сдёргивал очередную бороду с очередного злодея, дабы его изобличить.

Мистер Дейл раскрыл «Дело живых мумий», устроившись на работу в упомянутый магазин; если поначалу Паддингтон ещё подумывал о том, чтобы пойти в полицию, мысли эти рассеялись через мгновение, когда он заметил объявление на витрине рядом с главным входом. Там говорилось:

ВАКАНСИИ. ХОРОШИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ. СВОЯ СТОЛОВАЯ. ОБРАЩАТЬСЯ К МИСС ГЛОРИИ. ОТДЕЛ КАДРОВ.

В тот вечер Паддингтон необычайно поздно погасил свой ночник – но и после этого долго не мог уснуть от возбуждения.

Пару раз он даже зажёг его снова, чтобы дописать очередной пункт на большой лист бумаги, озаглавленный «УЛИККИ». Пришлось несколько раз взять в руки скрипку, прежде чем его наконец сморил сон.

Брауны, по счастью, так обрадовались, что он после долгого отсутствия вернулся целый и невредимый, что сделали вид, будто ничего не слышат. Впрочем, от них не укрылось, что во время двух последних «концертов» мистер Карри открывал окно спальни и выливал в сад по кувшину воды. Судя по тону его голоса, всем окрестным котам настоятельно рекомендовалось в ближайшее время не попадаться ему на глаза.

Хотя Паддингтон и лёг поздно, проснулся он на следующее утро совсем рано. Раздвинул шторы и с радостью обнаружил, что туман почти совсем рассеялся; быстренько умывшись и ещё быстрее позавтракав, медвежонок вновь собрался уходить из дома.

– Хотела бы я знать, что там задумал наш мишка, – проговорила миссис Браун, когда за ним закрылась дверь. – Судя по всему, у него что-то на уме. Все признаки налицо. Кроме того, в выходные – День Гая Фокса, и утром я получила письмо от Джонатана: он просит Паддингтона купить всё необходимое для фейерверка.

А Паддингтон будто и не слышал. Совершенно необычное дело.

– Если вас интересует моё мнение, – откликнулась миссис Бёрд, – лучше не знать, что у этого медведя на уме, – дольше проживём. Поди угадай, что ему придёт в голову!

Тем не менее, судя по виду, миссис Бёрд была не прочь задать Паддингтону несколько вопросов – вот только медвежонка уже и след простыл, ведь у него и собственных дел хватало.

Он далеко не сразу нашёл отдел кадров универмага, в котором накануне случилась эта таинственная история, а когда нашёл и приблизился к тётеньке, сидевшей за столом в дальнем конце комнаты, где-то вдалеке часы уже пробили десять.

– Простите, мисс Глория, – проговорил медвежонок озабоченно, – я пришёл по поводу работы в витрине. Возьмите меня, пожалуйста.

У тётеньки, отвечавшей за кадры, видимо, хватало и других забот, потому что она не оторвалась от бумаги, которую писала.

– Вас устроит жалованье чернорабочего меньше десяти тысяч в год? – осведомилась она.

– Ещё как, – ответил Паддингтон. – Меня устроит жалованье медведя, фунт в неделю.

– Медведя, фунт в неделю? – Мисс Глория вздрогнула и подняла глаза. – Честно говоря, нам нужно не совсем такое… – начала было она, но осеклась, когда Паддингтон пронзил её суровым взглядом. – Э‑э… а вы на почте не пробовали спросить? – добавила она тоном помягче. – Возможно, вас возьмут на рождественскую подработку.

– Рождественскую подработку? – запальчиво воскликнул Паддингтон. – Но я не хочу работать на почте, я хочу работать у вас. Это вопрос жизни и смерти!

– Да что вы? – Выражение лица мисс Глории стало совсем другим, и она внезапно засуетилась. – Э‑э… это очень мило. Я… э‑э… Я бы с удовольствием вам помогла, – продолжала она, поправляя причёску, – но, боюсь, за прилавок вас не поставишь. Вы через него просто ничего не увидите. Дело в том, что вы несколько… э‑э… – Она снова перехватила взгляд медвежонка и смолкла. – Боюсь, работу на четырёхзначную сумму я вам предложить не могу, – добавила она несчастным голосом, просматривая какие-то карточки.

– А на трёхзначную у вас есть? – спросил, не теряя надежды, Паддингтон.

Мисс Глория, помедлив, вытащила из стопки карточку.

– Есть вот это, – сообщила она. – Почти, можно сказать, трёхзначная сумма. Пять с половиной фунтов в неделю, плюс бесплатный макинтош.

– Бесплатный макинтош? – повторил Паддингтон, удивляясь всё сильнее. – А работать я буду в помещении?

– Ну, – несколько смущённо сказала мисс Глория, – и да, и нет. Вы в некотором роде будете под крышей. Собственно, вам предлагается носить по улицам наш рекламный плакат. Тот, который называется «бутерброд».

Глаза у Паддингтона так и заблестели. Всё складывалось даже лучше, чем он ожидал.

– А бутерброд нужно приносить из дома? – спросил он. – Или вы мне свой дадите?

Мисс Глория истерически хихикнула.

– Давайте вот как поступим, – сказала она, явно спеша с этим покончить. – Ступайте-ка к мистеру Уотерсу. Он заведует складом и выдаст вам форму. Ну, в смысле, если вас заинтересовала эта работа.

– Да, конечно, спасибо! – откликнулся Паддингтон.

Носишь по улицам бутерброд – и получаешь по пять с половиной фунтов в неделю! О таком Паддингтон в жизни не слыхивал. Поблагодарив тётеньку за помощь, он со всех лап помчался вниз по лестнице.

Кладовщик мрачно пялился на медвежонка, одновременно перебирая форменную одежду.

– Понимаю, что привередничать в наши дни не приходится, – ворчал он, – но я бы на вашем месте повременил со вступлением в пенсионный фонд. Вряд ли вы доработаете тут до пенсии!

Мистер Уотерс скрылся за металлическими вешалками, но скоро вернулся, шатаясь под грузом какой-то штуковины, которая напоминала два стола, заклеенных рекламными объявлениями.

– Примерьте-ка вот это, – сказал он, поднимая конструкцию над головой медвежонка. – И пройдитесь туда-сюда, прикиньте, каково оно.

Паддингтон непонимающе уставился на кладовщика поверх щитов. Ходить туда-сюда ему было совершенно необязательно, он и так понял, что штука ужасно неудобная.

– Ну, что скажете? – поинтересовался мистер Уотерс. – Боюсь, меньше этой у нас не найдётся.

Паддингтон вдохнул поглубже. Шляпа съехала ему на глаза, усы встопорщились; а самое главное, лямки больно впились в плечи, как будто он тащил груз в тонну весом.

Он уже собирался объяснить кладовщику, что именно он думает про рекламные щиты-«бутерброды» в целом и про этот в частности, но тут вдруг замер, не смея поверить в свою удачу. В дверях замаячила фигура нового посетителя. А если говорить точнее, не новая, а прекрасно знакомая фигура с бородой.

– Привет, Обмылок! – обратился он к мистеру Уотерсу, кивнув в направлении дальней стены склада. – Как там «сам-знаешь-кто», на месте?

Кладовщик подмигнул.

– И с места не двинулась, мистер Адриан, – ухмыльнулся он. – Сидит как кошка в лукошке. Как у нас, все планы на выходные в силе?

Бородач кивнул снова.

– Целая шайка заявится, – сообщил он. – Ладно, мне некогда. Моя очередь бежать за кофе, для всех двадцати трёх ртов! Дай, думаю, загляну сюда по дороге в столовую, проверю, как тут дела.

Паддингтон так и прирос к месту, голоса же тем временем удалялись. А он до этого момента и не подозревал, что в преступлении замешана целая шайка. Похоже, повторялось «Дело отчаянной дюжины», только бандитов было на одиннадцать штук больше. Медвежонку потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту информацию.

– Я склад закрываю, – прервал его мысли кладовщик, снова входя в помещение. – Сейчас перерыв на кофе. Я бы на вашем месте сходил выпил чашечку, пока дают. Потаскаешь эту бандуру по улицам – пить ой как захочется. Столовая вон там, направо. Ступайте за мистером Адрианом, точно не заблудитесь.

Оказалось, что мистер Уотерс разговаривает с пустотой, потому что медвежонок уже со всех лап топал по коридору, преследуя подозреваемого.

Паддингтон не обращал никакого внимания на изумлённые взгляды, которые кидали на него со всех сторон; войдя в столовую, он протолкался через переполошившуюся очередь и двинулся прямо к стойке раздачи, заняв место сразу за дяденькой с бородой.

Хотя ни в одной книжке не говорилось о том, что Карлтону Дейлу пришлось носить рекламный щит, Паддингтон радовался, что не снял его сразу: хоть какое-то прикрытие на то время, пока он обмозгует свой следующий шаг.

Выглядывая из-под щита, он лихорадочно соображал; дяденька же тем временем нагрузил поднос чашками и блюдцами, а потом стал шарить в бумажнике в поисках денег.

Когда тётенька, сидевшая за кассой, подала ему сдачу и захлопнула ящик с деньгами, Паддингтона внезапно озарило; вид купюр напомнил ему ещё об одном блистательном расследовании мистера Дейла, «Афере с фальшивыми флоринами», в котором преступника выследили, сняв отпечатки пальцев с монет.

– Простите, пожалуйста, – обратился он к тётеньке за кассой. – А вы видели, что там, на стене, прямо за вами?

Она повернула голову, Паддингтон же не стал терять время зря. Выпростав из-под щита лапу, он повернул кассовый аппарат к себе, а потом нажал на первую попавшуюся кнопку.

Что произошло дальше, медвежонок так и не понял; он не успел даже моргнуть, а уж заглянуть в ящик с деньгами – и подавно. Раздался громкий «бряк!», ящик вылетел наружу, а через полсекунды по залу прокатился оглушительный грохот – двадцать три чашки с кофе полетели во все стороны.

– Мистер Адриан! Мистер Адриан! – Кассирша уставилась под прилавок, откуда долетел крик удивления и боли. – Вы целы? Ну надо же такому приключиться! – вскричала она, оборачиваясь к одному из своих помощников. – И всего за два дня до Гая Фокса!

– А он так старался, – закудахтал кто-то ещё. – Говорят, взял манекен из своей витрины и сделал отличного Гая. И держал его на складе, чтобы устроить нам сюрприз.

– Это он виноват! – завопил другой доброхот. – Вот этот, с усами, в «бутерброде»! Он это специально!

– Он как вошёл, я сразу поняла, что у него какая-то пакость на уме! – наябедничала официантка. – Так торопился, что толкнул меня прямо на ванильное желе!

– Спасите! Хулиганы! – подхватил ещё чей-то голос.

И в столовой началась страшная буча – внимание мгновенно переключилось с бедного мистера Адриана, который по-прежнему лежал под прилавком в луже коричневой жидкости, на рекламный щит-«бутерброд».

Вот только Паддингтона там внутри уже не было. Он исчез – почти с такой же ловкостью, с какой исчезал в подобных ситуациях Карлтон Дейл. Медвежонок ещё не успел разложить по полочкам всю полученную информацию, но одно ему было совершенно ясно: продолжать работу над загадкой лучше в тишине и покое дома номер тридцать два по улице Виндзорский Сад, чем в магазинной столовой.

* * *

– В вечерней газете пишут об очень странном происшествии, – поведал мистер Браун вечером того же дня. – И случилось оно, кстати, совсем неподалёку. Какой-то переполох в этом нашем большом магазине.

– «Рекламный щит устроил побоище в служебной столовой, – прочитал он. – Таинственный хулиган облил кофе бородатого декоратора».

– И до чего только люди не додумаются! – посетовала миссис Браун, не отрываясь от вязания. – Не осталось на земле безопасных мест.

Мистер Браун бросил газету на пол, чтобы остальные тоже могли посмотреть.

– Вот тебе и подходящее дело для расследования, Паддингтон, – произнёс он шутливо. – Спорим на пять фунтов, что ты сумеешь его раскрыть!

Медвежонок, который весь вечер что-то усердно записывал в свой дневник, от изумления чуть не свалился с пуфа.

– Вы так думаете? – взволнованно воскликнул он.

– Ну… да, – ответил мистер Браун, энтузиазма у которого внезапно поубавилось. – Я ведь сам сказал.

Очень уж ему не понравилась нотка уверенности, которую он уловил в голосе медвежонка, а когда через минуту Паддингтон вырезал из газеты какую-то картинку и принялся наклеивать её рядом с записью в своём дневнике, мистер Браун окончательно смешался.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что уже работаешь над этим делом? – спросил он.

Паддингтон кивнул и облизал клейкую бумажку, которую собирался прикрепить под портретом облитого кофе мистера Адриана – тот стоял рядом со своим Гаем и давал интервью. Медвежонок понял, что с этой минуты у него одной заботой меньше. Карлтон Дейл редко получал вознаграждение за раскрытие преступлений, особенно настолько крупное – целых пять фунтов. Паддингтон, конечно, сомневался, что ему удастся сделать такого же красивого Гая, как на картинке, но точно знал: пять фунтов мистера Брауна отчасти решат эту проблему, а ещё их хватит на добрый запас фейерверков для Джонатана и Джуди.

– Я назвал это Делом сомнительного манекена, – возвестил он с важным видом и прочистил горло – остальные придвинулись ближе и приготовились слушать. – Началось всё вчера, когда я написал письмо Карлтону Дейлу…

Глава шестая
Паддингтон рекомендует

Миссис Браун надорвала первый конверт из утренней почты, извлекла белоснежную хрустящую карточку и уставилась на неё в полном изумлении.

– Ну и дела! – воскликнула она. – Миссис Смит-Чомли даёт рождественский бал в пользу детской больницы, и мы все на него приглашены!

Паддингтон, сидевший на другом конце стола, насторожился и так и не донёс до рта кусок булки с мармеладом.

– А она всем его даёт? – живо поинтересовался он. – И медведям тоже?

– Давать бал вовсе не значит давать в лапу, мишка-глупышка, – рассмеялась миссис Браун.

– Это просто значит, что она приглашает всех потанцевать, – объяснила Джуди.

– Какая ещё такая миссис Смит-что-мне? – пробурчал мистер Браун.

Миссис Браун протянула ему пригласительный билет.

– Ты разве забыл, Генри? Паддингтон познакомился с ней в прошлом году, когда ходил петь рождественские песенки. Ну, он ещё случайно подал её гостям печёную оконную замазку…

– Ого! – вмешался Джонатан, который дочитал приглашение до конца. – То ли она отправила его слишком поздно, то ли на почте задержали… Это же завтра вечером!

– И это ещё не всё, – прибавила миссис Браун. – Видели, что там написано в самом низу?

Паддингтон обежал вокруг стола и заглянул через плечо миссис Браун.

– Рысивыпь! – прочитал он.

– Нет, милый, – поправила миссис Браун. – R. S. V. Р. Это означает «répondez s’il vous plaît» – «пожалуйста, пришлите ответ», только по-французски.

– Ты имеешь в виду приписку, что приходить нужно в вечерних туалетах? – Мистер Браун покосился на Паддингтона, который размахивал булкой, намазанной мармеладом, у самого его уха. – Что ж, выходит, не судьба. Боюсь, нам придётся отказаться.

Мистер Браун проговорил это с нескрываемым облегчением. Он и в лучшие-то времена был не особым охотником до балов, а мысль о танцах в компании друзей и знакомых миссис Смит-Чомли наполнила его душу гнетущей тоской. Но все его надежды воспользоваться Паддингтоном как удобным предлогом тут же развеялись, потому что в ответ прозвучал дружный вопль негодования.

– Думаю, Генри, мы сумеем что-нибудь придумать, если постараемся, – проговорила миссис Браун. – В конце концов, это очень благородная затея. Ведь речь идёт о той же больнице, для которой Паддингтон собирал деньги в прошлом году, и вообще, если бы не он, нас ни за что бы не пригласили.

– Свозим его к «Хезеру и сыновьям» и достанем там всё необходимое, – нашла выход миссис Бёрд, принимаясь поспешно убирать со стола. – Там дают напрокат вечерние туалеты, а в объявлении написано, что они могут подогнать любой костюм в присутствии заказчика.

Мистер Браун окинул фигуру медвежонка полным сомнения взглядом.

– Бал-то завтра, – напомнил он, – не через три месяца.

Паддингтона эти слова вконец расстроили. Одна несуразица громоздилась на другую: мало того что кому-то вздумалось писать одними первыми буквами, и вдобавок по-французски, так ещё изволь одеваться во что-то особенное только ради того, чтобы потанцевать!

Впрочем, его несколько утешило то, что за вечерним туалетом придётся ехать в центр Лондона. А когда мистер Браун, окончательно признав поражение, возвестил, что тоже приедет в магазин и после примерки отведёт их пообедать в ресторан, медвежонок возликовал не меньше, чем все остальные.

Паддингтон ужасно любил ездить в город и, пока остальные собирались, сидел как на иголках, а тут ещё мистер Браун принёс путеводитель по ресторанам и стал подыскивать подходящее местечко.

– В «Хезере» теперь тоже есть ресторан, – напомнила миссис Браун. – Мы могли бы убить двух зайцев сразу. Меньше было бы хлопот.

Мистер Браун быстренько сверился с путеводителем.

– Он не из тех, которые рекомендует Дункан Хайд, – заметил он разочарованно. – Их ресторан здесь даже не упоминается.

– Просто его открыли только на прошлой неделе, – пояснила миссис Браун, – так что ничего удивительного. О нём пока мало кто знает, и там, по крайней мере, не будет толкотни.

– Ну хорошо! Ваша взяла! – сдался мистер Браун. Он захлопнул путеводитель и протянул его медвежонку. – Постарайся хорошенько распробовать, что у них подают к обеду, – добавил он. – Если тебе понравится, мы напишем мистеру Хайду рекомендательное письмо.

– Спасибо большое, мистер Браун, – от души поблагодарил Паддингтон. Он ужасно любил листать книжку мистера Хайда и мог заниматься этим часами; теперь же он аккуратно припрятал её в потайной кармашек своего чемодана.

У Дункана Хайда было занятное ремесло: он ездил по всей стране, заходил в разные рестораны и, раскусив, как там готовят, оставлял в награду шляпу – от крошечного беретика за простые, незатейливые блюда до огромного цилиндра за самые изысканные яства. И надо сказать, от некоторых его описаний слюнки так и текли.

Хотя никто никогда не видел его воочию, так как он предпочитал не показываться на глаза, все в один голос восхищались его тонким вкусом; поэтому, когда ближе к полудню Паддингтон наконец попал в «Хезер и сыновья», он так и сверлил взглядом окна ресторана, надеясь обнаружить господина с цилиндром в руках.

Когда Брауны вошли в магазин, их приветствовал управляющий в элегантном костюме.

– Этому медведю необходим вечерний туалет, – объяснила миссис Браун. – Вы не могли бы сказать, куда нам обратиться?

– Разумеется, мадам. Сюда, пожалуйста. – Не моргнув глазом, управляющий повернулся и повёл их к ближайшему лифту. – Юный… э‑э… джентльмен готовится предстать ко двору? – Дверь бесшумно затворилась, и управляющий опустил глаза на медвежонка. – Или просто собирается на выход?

– Ничего подобного, – отрезал Паддингтон, вперив в управляющего суровый взгляд. – Я собираюсь на вход!

Он пригрелся в метро, и морозный воздух на улице неприятно защипал ему нос, так что он вовсе не хотел, чтобы его выгнали обратно.

– Он получил приглашение на бал, – поспешно пояснила миссис Браун. – Мы хотели бы взять напрокат вечерний костюм.

– На бал? – Лицо управляющего выразило некоторое облегчение, и он прибавил с вящей надеждой: – В начале весеннего сезона, полагаю?

– Нет, – разом сокрушила его надежды миссис Бёрд, – прямо сейчас, на Рождество. А именно завтра вечером, так что давайте-ка поторопимся.

– В объявлении говорится, что у вас подгоняют платье на любую фигуру, – напомнил Джонатан.

– В присутствии заказчика, – добавила Джуди с умоляющим видом.

– Гм… да, конечно, – упавшим голосом подтвердил управляющий. Он ещё раз смерил медвежонка взглядом. – Вот только ноги у юного… э‑э… джентльмена немного… кхм… боюсь, если мы станем подбирать ему костюм из наших запасов, придётся очень многое переделывать…

– Мои ноги немного «кхым»? – возмущённо воскликнул Паддингтон.

Он наградил управляющего целой серией суровых взглядов, но тут, по счастью, лифт остановился, и разговор прервался сам собой. Когда дверь бесшумно распахнулась и управляющий жестом подозвал своего помощника, маячившего в отдалении, Брауны переглянулись.

– Может быть, – сказала миссис Браун, – остальным стоит пока заняться покупками? А ровно в час мы встретились бы внизу, возле ресторана…

– Великолепная мысль, мадам! – поддержал её управляющий. – Вы не волнуйтесь, – тут он высадил Паддингтона из лифта, – мы будем стараться изо всех сил, всё перевернём вверх дном. Я попрошу мистера Стэнли лично заняться этим юным джентльменом. Он у нас берётся за все трудные случаи и бывает только рад продемонстрировать своё мастерство!

– Гм, – хмуро проговорила миссис Бёрд, когда дверца лифта закрылась снова, – вот уж насчёт того, что очень скоро всё у них будет вверх дном, я ни капельки не сомневаюсь. Попомните мои слова!

Миссис Бёрд не очень-то улыбалось оставлять своего ненаглядного мишку на произвол «Хезера и сыновей» (несмотря даже на великолепие их магазина), но, как выяснилось, управляющий не зря превозносил таланты своих служащих, потому что, едва за Браунами закрылась дверь, в отделе вовсю закипела работа.

– Я сейчас кликну Шпульку Мартина, – объявил мистер Стэнли, опоясав медвежонка сантиметром и делая пометки в блокноте. – Если дело касается нитки с иголкой, за ним никто не угонится! И глазом моргнуть не успеете, как всё будет в полном порядке!

Изобразив на мордочке должное восхищение, Паддингтон устроился в уголке и, чтобы скоротать время, открыл путеводитель Дункана Хайда.

И действительно, не успел он толком почитать, как перед ним появился сияющий мистер Стэнли с безукоризненно отутюженным костюмом.

– Ну уж теперь-то вы точно не ударите в грязь лицом, сэр! – провозгласил он, указывая Паддингтону на примерочную кабинку.

– Весьма, весьма элегантный медведь получился, – поддакнул управляющий, помогая Паддингтону натянуть сюртук. – Ну что ж, надеюсь, – тут он позволил себе улыбнуться, – всё пройдёт без сучка без задоринки. А то ведь и не скажешь заранее, за кого вас могут принять в таком облачении. Ну-с, вам завернуть или прислать с посыльным?

Паддингтон во всех подробностях оглядел себя в зеркале, точнее, во всех четырёх зеркалах, в каждом из которых стояли бесконечной шеренгой в пух и прах разодетые медведи.

Конечно, получить такой замечательный наряд было очень приятно, но сейчас Паддингтона куда больше занимало другое – ресторан и всякие вкусности, которые надлежало распробовать для мистера Хайда.

– Я, пожалуй, так и пойду, – объявил он наконец. – Спасибо вам большое.

И, оставив без внимания озадаченные взгляды, обращённые ему в спину, он подхватил свои вещички и направился к лифту.

Миссис Браун оказалась права: о новом ресторане знали совсем немногие, да и час был ещё ранний, так что, когда Паддингтон вошёл, в зале было совсем пусто.

У самых дверей взору его предстала громадная тележка со всевозможными сластями. У Паддингтона даже глаза разбежались. Каких только форм, видов, цветов и оттенков тут не было! Медвежонок встал на четвереньки, чтобы получше рассмотреть горы шоколадного крема и моря фруктовых салатов, как вдруг над ним раздался чей-то голос.

– Чем могу служить? – осведомился официант.

Паддингтон вылез из-под тележки и вежливо приподнял шляпу.

– Пожалуй, ничем, спасибо большое, – с огорчением ответил он. – Я только смотрел.

Прижав к груди книгу Дункана Хайда, он ещё раз окинул тележку взглядом.

– Я просто прикидывал, что мне потом попробовать, – объяснил он. – За некоторые из этих штук не жалко и цилиндра.

К изумлению медвежонка, эти слова оказали на официанта почти магическое действие.

– Прошу прощения, сэр, – выпалил он, вытягиваясь в струнку. – Я не сразу признал вас, сэр. Если вы соблаговолите подождать минутку, я позову директора.

Отвесив низкий поклон, официант исчез, но тотчас же возвратился в сопровождении важного дяденьки в чёрном пиджаке и брюках в полоску.

– Я в высшей степени признателен вам, сэр, – пробасил тот, радостно потирая руки, – за то, что вы почтили нас своим присутствием. Как раз это нашему ресторану и нужно. – Он окинул взглядом парадный костюм, шляпу и чёрный нос медвежонка, заговорщицки подмигнул в сторону путеводителя и добавил: – Надеюсь, ни беретов, ни кепочек вы с собой не захватили.

– Разумеется, нет, – вежливо отозвался Паддингтон, чьё изумление всё росло и росло.

– Мы посадим вас за столик у окна, – продолжал директор, указывая дорогу. – Сегодня у нас в меню несколько особых фирменных блюд. – Он ещё раз заговорщицки подмигнул и усадил медвежонка в кресло. – Я уверен, что у нас найдётся немало угощений на ваш вкус!

– Не сомневаюсь, – согласился Паддингтон, из вежливости подмигивая в ответ. – Только я не уверен, что у меня хватит денег за это заплатить.

– О господи, сэр! – Директор в притворном ужасе воздел руки и выхватил у медвежонка меню. – Да разве в деньгах дело!

– Правда? – оживился Паддингтон.

– Вам достаточно будет подписать счёт, – объявил директор. – Давайте лучше поговорим о еде. Это куда занимательнее. Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

– Я уже, – честно ответил Паддингтон, берясь за вилку и нож. – А когда можно начать?

– Как только пожелаете, – так и расплылся директор. – Ну-с… – Он радостно потёр руки. – Я всячески рекомендую авокадо, фаршированное свеженакрошенными креветками, а к ним сметанный соус. – А потом, – разливался он, – я посоветовал бы на выбор свежеотваренного омара, свежевыловленную дуврскую камбалу, свежеотбитый телячий эскалоп или свежезапечённый мясной пудинг.

От таких разговоров у медвежонка не на шутку разыгрался аппетит, и он не стал медлить с ответом.

– Пожалуй, всего понемножку, – брякнул он.

Если в глубине души директор и удивился, то очень тактично сумел это скрыть. Более того, когда он передавал Паддингтонов заказ официанту, стоявшему наготове, лицо его выражало неподдельное восхищение.

– Должен сказать, сэр, – заметил он, – вы очень серьёзно относитесь к своему делу. Не многие в вашем положении взяли бы на себя труд перепробовать все блюда в меню. Не желаете ли отведать наши коллекционные вина?

Паддингтон призадумался.

– Я предпочёл бы свежеоткрытую банку какао, – объявил он наконец.

– Банку какао? – На мгновение директор чуть не потерял хладнокровия, но тут же снова расплылся в улыбке: – Кажется, вы пытаетесь застать нас врасплох, а? – И он шутливо погрозил медвежонку пальцем. – А кроме того, – добавил он, кивая в направлении тележки, – надеюсь, за сыром вы не откажетесь окинуть взглядом наш сладкий ассортимент.

Паддингтон бросил на него обиженный взгляд.

– Зачем же окидывать? Я лучше попробую, – заявил он. – Только мне надо оставить немного свободного места. В час меня ждут к обеду.

На лице директора отразилось удвоенное восхищение.

– Ну что ж, – проговорил он с поклоном, когда заказанные кушанья начали по одному прибывать на стол, – не буду вам мешать. Осмелюсь лишь выразить надежду, что вы не забудете упомянуть про нас, когда придёт время.

– Ну разумеется, – с готовностью подтвердил Паддингтон. – Я обязательно расскажу о вас всем своим друзьям.

Паддингтон так и не мог взять в толк, чему обязан таким королевским приёмом, но решил, пока не поздно, брать быка за рога, а поскольку директору явно хотелось, чтобы он воздал должное обеду, он решил не отказывать в столь пустяковой услуге.

А на тротуаре возле ресторана уже собралась порядочная толпа. Стёкла почти скрывали глазеющие физиономии, которых с каждой минутой становилось всё больше. Зрители не сводили глаз с медвежонка, который честно приступил к выполнению своей нелёгкой задачи, и взрывы аплодисментов, сопровождавшие появление каждого нового блюда, звучали всё громче и громче.

Но если у большей части зрителей Паддингтоновы чудачества вызывали лишь изумление и восторг, были среди них пятеро, которые испытывали неподдельный ужас.

Брауны договорились встретиться у выхода из магазина, но их, как и большинство прохожих, привлекло непонятное столпотворение возле ресторанных окон, а когда им удалось пробиться в первые ряды, оправдались самые худшие их опасения.

– О господи! – не выдержала миссис Бёрд. – Что ещё натворил этот медведь?

– Уж не знаю, что он там натворил, – пробурчал мистер Браун под громкий стон, вырвавшийся у зрителей, – но, похоже, этому очень скоро придёт конец.

Действительно, обстановка по ту сторону стекла резко изменилась, и у Браунов упало сердце.

Началось всё с того, что официант подал медвежонку на подносе длинный бумажный свиток. Вложив ручку в его лапу, официант с почтительной улыбкой наблюдал, как тот выводит своё имя. Но мало-помалу улыбка потухла, уступив место выражению, которое Браунам совсем не понравилось.

– Вперёд! – крикнула Джуди, хватая миссис Браун за руку. – Пора на выручку!

– О господи! – простонал мистер Браун, пропихиваясь сквозь толпу. – Всё как всегда…

А Паддингтон, и не подозревавший, что помощь близка, таращился на официанта, наотрез отказываясь верить своим глазам, а уж ушам – и подавно.

– Восемьдесят фунтов и шестьдесят два пенса! – вскричал он. – За один обед!

– Не за один обед, – поправил его официант, разглядывая пятна на скатерти, – а по меньшей мере за десять. Мы решили, что вы Дункан Хайд, знаменитый гастроном.

Паддингтон чуть не свалился со стула.

– Дункан Хайд, знаменитый гастроном? – повторил он. – Я не гастроном. Я Паддингтон Браун из Дремучего Перу, и я медведь!

– В таком случае, – заявил официант, возвращая счёт, – потрудитесь заплатить наличными. Сюда включена стоимость сервиса, – добавил он многозначительно, – но не чаевые.

– Стоимость сервиза? – вконец опешил медвежонок. – Но ведь я даже ничего не разбил! – Он ещё раз вгляделся в полоску бумаги. – Десять фунтов и семьдесят пенсов за коктейль-сюрприз!

– Цена – это часть сюрприза, – с ехидством пояснил официант.

– Тогда у меня для вас тоже есть сюрприз, – в тон ему ответил медвежонок. – У меня только двадцать пенсов!

Паддингтона ужасно расстроило приключившееся недоразумение, тем более что он встрял в него вовсе не по собственному почину. Мало того что он добросовестно подписал счёт, как его и просили, он ещё и поставил рядом отпечаток лапы, чтобы все видели, что подпись настоящая! Словом, он воспрянул духом, когда увидел вдалеке спешащих на помощь Браунов.

А надо сказать, что за столь короткое время ресторан изменился до неузнаваемости, и теперь в нём яблоку негде было упасть. Браунам пришлось прокладывать себе извилистую тропу между другими посетителями, и, когда они наконец добрались до Паддингтона, на пути у них уже возвышался директор.

– Этот юный джентльмен принадлежит вам? – вопросил он, указывая на медвежонка.

– Э… почему вы спрашиваете? – попытался выиграть время мистер Браун.

– Генри! – вскричала миссис Браун. – Как тебе не стыдно!

– Я вас тоже в первый раз вижу, мистер Браун! – откликнулся Паддингтон, живенько сообразив, что к чему.

Мистер Браун испустил скорбный вздох и полез за бумажником.

– Раз уж вы спрашиваете, – проговорил он, – боюсь, что да.

– Боитесь? – Директор уставился на него во все глаза. – Вы сказали «боитесь»? – Он широким жестом указал на переполненный ресторан: – Сэр, да ваш медведь просто находка для нашего заведения! Он привлёк столько посетителей, что нам впору на трубе плясать от радости! Разумеется, я не возьму с него ни пенса.

Он снова обернулся к медвежонку:

– Я был бы страшно рад, если бы вы согласились сидеть на этом месте шесть дней в неделю! Может, вы и не Дункан Хайд, но будь вы даже от лап до ушей из омарового суфле, вы и то не стоили бы дороже!

Тут директор запнулся и с тревогой посмотрел на своего клиента. По непонятной причине последние слова возымели очень странное действие.

– С вами всё в порядке, сэр? – осведомился директор. – Что-то уши у вас как-то странно обвисли… Позвольте, я помогу вам встать. Может, отведаете нашего свежемолотого кофе со сливками?

Паддингтон снова закряхтел. Если бы ему сейчас понадобилось составить список своих первоочередных потребностей, вставание на ноги наверняка оказалось бы в самом конце, а еда и питьё и вовсе остались бы за бортом.

Уронив путеводитель, он рухнул обратно в кресло и принялся нащупывать пуговицы на жилете.

– Спасибо, я на сегодня, кажется, напробовался, – пропыхтел он.

Вдобавок ко всем прочим несчастьям Паддингтон при каждом движении слышал очень подозрительный треск, и, хотя ни в одном из предложенных ему блюд не оказалось ни «сучка», он предчувствовал, что Шпульке Мартину и мистеру Стэнли придётся немало повозиться, устраняя все «задоринки».

Правда, уж что верно, то верно: так обедать ему ещё никогда не доводилось.

– Если бы я был газ… гастрономом, – возвестил он, – я наградил бы «Хезер» одной из дядиных шляп!

Мистер Браун даже причмокнул в предвкушении.

– Это что-нибудь, да значит, – заметил он, раскрывая меню. – Похоже, мы сегодня славно пообедаем! – Ведь в конце концов, – заключил он под гул одобрения, – одна Паддингтонова шляпа стоит целой дюжины цилиндров Дункана Хайда – кому это знать, как не нам!

Глава седьмая
Танец на закуску

Мистер Браун повесил халат на дверную ручку и опустился на кровать, протирая глаза.

– Вот уже третий раз бегаю к входной двери, – пожаловался он, – и всякий раз выясняется, что это Паддингтон бухает в пол у себя в комнате.

– Он, наверное, всё учится танцевать, – сонно отозвалась миссис Браун. – Вчера вечером он жаловался, что никак не может правильно сомкнуть пятки.

– А сегодня утром я не могу сомкнуть глаз, – ворчливо отозвался мистер Браун. – Чтоб ему пусто было, этому балу! Вот уж, что называется, вляпались!

– Вляпаться ты уж точно вляпался, – подтвердила миссис Браун, глядя на ночные туфли, которые её муж сбросил у кровати. – Прямо в Паддингтонову канифоль. Отскреби-ка её, пока не поздно, а то он ужасно расстроится. Он специально купил её, чтобы лапы не скользили по линолеуму. Вчера он несколько раз шлёпнулся и ушибся.

Мистер Браун с отвращением поглядел на грязную подмётку.

– Только медведю, – сказал он горько, – может прийти в голову танцевать танго в половине седьмого утра, да ещё в субботу. Надеюсь, сегодня вечером там не будет никаких «медведи приглашают дам». Не завидую я той даме, которая попадёт Паддингтону в лапы!

– Ну, может, до вечера он ещё научится, – попыталась ободрить мужа миссис Браун. – Не так-то просто вальсировать с диванным валиком!

Миссис Браун повернулась на другой бок и закрыла глаза, скорее с целью прогнать тревожные мысли о предстоящем вечере, чем в надежде заснуть. С одной стороны, бал у миссис Смит-Чомли обещал массу развлечений, с другой – миссис Браун одолевали мрачные предчувствия, и последние события всё больше склоняли чашу весов в сторону мрачности.

Впрочем, дневной свет способен развеять самые чёрные печали, и миссис Браун немного воспрянула духом, когда после всех своих ночных бесчинств Паддингтон явился к завтраку: хотя и с некоторым опозданием, зато при полном параде.

– Красавец, ничего не скажешь, – отметила она под дружный гул одобрения. – Много ли на свете медведей, которые утром садятся за стол в вечернем туалете?

– И будет на одного меньше, если я обнаружу на сюртуке хоть единое мармеладное пятнышко, – суровым тоном добавила миссис Бёрд.

Миссис Бёрд тоже пострадала от ночного тарарама, а поскольку на горизонте угрожающей тенью маячило Рождество, ей вовсе не улыбалось, чтобы её кухню превратили в медвежью танцплощадку.

Паддингтон обдумал её слова, пока управлялся с яичницей и беконом. Он был не из тех медведей, которые беспечно бросают деньги на ветер, поэтому, узнав, какую кругленькую сумму мистер Браун заплатил за прокат его костюма, решил выжать из своего туалета всё, что можно. С другой стороны, если Брауны не скрывали, что уже по горло сыты танцами, Паддингтон был сыт по самый нос или даже по самые уши.

Ему не раз доводилось смотреть танцевальные программы по телевизору, и он никак не мог понять, что тут сложного, – подпрыгивай себе в такт музыке, да и только. Но когда он сам попробовал танцевать, выяснилось, что даже и без партнёра лапы всё время заплетаются, и ему становилось жутко при одной мысли, на что же всё это будет похоже, если ещё кто-то станет путаться под ногами.

В конце концов он решил для безопасности перенести свои упражнения на кровать, но тут дело пошло ещё хуже – с таким же успехом он мог бы прыгать по батуту, заваленному подушками.

Словом, танцевать оказалось не так-то просто, и в конце концов Паддингтон, ко всеобщему облегчению, объявил, что пойдёт посоветуется с мистером Крубером.

Паддингтон привык, что мистер Крубер всегда сумеет выручить в трудную минуту. Каково же было его удивление, когда, добравшись до знакомой антикварной лавки, он обнаружил, что там вовсю играет старенький граммофон, а его друг выделывает какие-то замысловатые коленца вокруг столика с безделушками!

Мистер Крубер смущённо глянул на медвежонка поверх очков и пододвинул к нему стул.

– Не один вы, мистер Браун, опасаетесь нынче вечером сесть в лужу, – проговорил он, отдуваясь. – Никак не припомню эти фокстроты!

Паддингтон даже забыл поинтересоваться, что за «остроты», – так он удивился, узнав, что, во-первых, мистер Крубер тоже умеет танцевать, а во-вторых, что он тоже приглашён к миссис Смит-Чомли. Вместо ответа его друг указал на здоровенную афишу, пришпиленную к стене.

– Приглашены почти все, кто живёт в нашей округе, – пояснил он. – Играет оркестр Альфа Фейдерзейна, а Норман и Хильда Чёрч обещали привести свою балетную группу!

Паддингтон навострил уши, и мистер Крубер объяснил ему, что Норман Чёрч – очень известный танцор и он не только приведёт своих учеников, но ещё и будет выступать судьёй разных танцевальных состязаний, которые планируются на балу.

Тут мистер Крубер лукаво подмигнул, протянул руку к полке и достал оттуда книжку, написанную самим мистером Чёрчем. Паддингтон чуть не запрыгал от радости. Он не сомневался, что, прочитав её от корки до корки, обязательно получит первый приз!

После этого, если не считать завываний виолончели да редких глухих ударов в пол, в доме номер тридцать два по Виндзорскому Саду до самого вечера царила непривычная тишина – все собирались на бал.

Паддингтон чуть ли не с обеда околачивался в прихожей; в одной лапе он держал книжку мистера Крубера, в другой – будильник и время от времени совершал пробные променады вдоль входной двери.

Хотя в книжке Нормана Чёрча было полно рисунков, показывающих, как делать разные па, толку от этого оказалось не много, потому что на одних стояла пометка «по часовой стрелке», на других – «против часовой стрелки» и Паддингтон постоянно сбивался, пытаясь одновременно глядеть и в книжку, и на будильник.

Книжка называлась «Как освоить танцы и танцевальный этикет за двадцать пять несложных уроков». Паддингтон довольно скоро пожалел, что мистер Чёрч не сократил их до пяти сложных, потому что уже в названии он споткнулся о слово «этикет», а дальше пошло только хуже.

Впрочем, когда они отправились в путь, он вскоре заразился общим весельем, и чем ближе Брауны подъезжали к дому миссис Смит-Чомли, тем труднее ему было усидеть в машине.

Но самое интересное началось, когда они наконец вошли внутрь и медвежонок, вручив швейцару своё синее пальтишко, смог оглядеться по сторонам.

Огромная двустворчатая дверь, за которой начинались ступеньки, ведущие в танцевальный зал, была распахнута настежь, и оттуда долетали звуки музыки; всюду кружились пары в вечерних туалетах. По лицам скользили блики света, отбрасываемые зеркальным шаром, что вращался под потолком.

Брауны присоединились к небольшому хвосту новоприбывших, среди которых обнаружился и мистер Крубер. Мистер Браун прислушался к музыке.

– «Прощальный блюз»! – обрадовался он. – Одна из моих любимых мелодий…

– «Прощальный блюз»? – сразу упав духом, повторил Паддингтон. – Но мы ведь только приехали!

Мистер Крубер тактично кашлянул.

– Не волнуйтесь, мистер Браун, скорее всего, до прощания ещё далеко, – успокоил он.

Тут он наклонился и отодвинул Паддингтона чуть в сторонку; хвост тем временем быстро рассасывался.

– Возьмите себя в лапы покрепче, мистер Браун, – прошептал он. – Похоже, сейчас вас будут представлять.

Мистер Крубер указал на внушительного вида дяденьку в мудрёном костюме и пышном парике, который стоял на верхней площадке лестницы, и медвежонок чуть не скатился вниз от удивления, когда имена мистера и миссис Браун прогремели на весь зал.

– Меня ещё никогда не представляли, мистер Крубер, – шепнул он, принимаясь торопливо запихивать свои вещички под сюртук.

– Ох, растяпа! – всполошилась Джуди, окидывая напоследок взглядом его костюм. – Ты так и не снял велосипедные зажимы!

Миссис Браун услышала эти слова и посмотрела через плечо.

– Сними их, милый, – посоветовала она. – А то хлопот не оберёшься!

Паддингтон принял очень близко к сердцу слова миссис Бёрд о том, что костюм надо беречь, и, услышав, что вечером обещают снегопад, решил на всякий случай закрепить велосипедными зажимами штанины, которые были длинноваты и волочились по земле, однако после слов миссис Браун он послушно согнулся пополам и в таком виде подошёл к внушительного вида дяденьке.

– Извините, пожалуйста, – проговорил он в пол. – Я мистер Браун, но мне что-то никак не снять эти штуки. Только расстегну – они хлоп…

– Мистер Неклоп Браун! – звучно возгласил дяденька.

– Почему я Неклоп? – возмутился Паддингтон.

Он выпрямился, держа в лапах велосипедные зажимы, страшно огорчённый тем, что первый в его жизни бал начинается так неудачно. Но пока он переживал, дяденька уже выкрикнул имя мистера Крубера, а Паддингтон оказался лицом к лицу с миссис Смит-Чомли, которая встречала гостей на нижней ступеньке.

– Какая неприятность! – проговорила миссис Смит-Чомли, пытаясь весёлой улыбкой замять недоразумение. Она взяла медвежонка за лапу. – Конечно же, милый, ты никакой не клоп…

Тут она осеклась, потому что поняла: медвежонок уже начисто забыл про «клопа». Он смотрел совсем в другую сторону.

– Это мистер Чёрч, – пояснила миссис Смит-Чомли, имея в виду щеголеватого танцора, который стоял в круге света. – Он открывает танец.

Грянула музыка, и миссис Смит-Чомли опять повернулась к медвежонку.

– А ты, похоже, неплохо подготовился, – проговорила она, кивая на книжку мистера Крубера. – Если мистер Чёрч вдруг перепутает па, ему будет к кому обратиться… – Миссис Смит-Чомли вновь осеклась, и на лице её появился лёгкий испуг. – Но пока он ничего не перепутал! – крикнула она вдогонку. – Я просто пошутила. Я…

Поздно! Паддингтон уже со всех лап спешил на выручку.

– Не бойтесь, мистер Чёрч! – завопил он. – Я сейчас! Это, кажется, на сорок пятой странице!

Паддингтон выскочил в центр зала, как раз когда туда вплывали первые пары. Балетная группа Нормана и Хильды Чёрч выделывала какую-то замысловатую фигуру, и если улыбка на лице миссис Смит-Чомли казалась несколько натянутой, мистер Чёрч производил такое впечатление, будто кончики его губ приклеили к ушам.

– С дороги! – прошипел он, когда медвежонок подёргал его за рукав. – Ты испортишь полонез!

Мистер Чёрч как раз, видимо, сообразил (с некоторым опозданием), что не мешало бы добавить ещё несколько пунктов к главе о танцевальном этикете, но он не успел обратить их в слова, потому что тут случилось нечто и вовсе невообразимое.

Едва танцоры развернулись, чтобы плавным шагом отступить в конец зала, где-то в самой их гуще отчаянно задребезжал колокольчик.

От неожиданности первая пара оступилась. Остальные поналетали друг на друга, и в одно мгновение – его не хватило бы, даже чтобы построиться для кадрили, – всё смешалось в кучу.

Танцоры, застигнутые врасплох в центре круга, вообразили, что за оркестровой площадкой вспыхнул пожар, и столкнулись лбами с парами, стоявшими на краю; а те, пребывая в твёрдом убеждении, что проломился пол, в свою очередь, ринулись на зрителей, которые просто пытались разглядеть, в чём дело.

Среди всей этой сумятицы Паддингтон вдруг догадался запустить лапу в карман.

– Не волнуйтесь, мистер Чёрч! – закричал он, вытаскивая оттуда что-то круглое и блестящее. – Это просто мой будильник звонит!

Во внезапно наступившей тишине необычайно громко прозвучал голос мистера Брауна.

– Две минуты! – простонал он. – Мы пробыли здесь всего две минуты – и вот, полюбуйтесь!

В особых пояснениях никто не нуждался, поскольку остальные Брауны и так прекрасно видели, какой вокруг царит кавардак.

А Паддингтон, который выбрался из толпы, желал только одного – чтобы пол и вправду проломился и можно было незаметно скрыться с глаз.

– Ничего страшного, – проговорила Джуди, выходя ему навстречу. – Мы ведь знаем, что ты не специально.

– Спасибо, – удручённо отозвался Паддингтон. – Объяснить бы это ещё мистеру Чёрчу…

Тревожно оглянувшись через плечо, он под защитой Джуди скромно отошёл в сторонку, где стояли столики и стулья.

– Благодарю вас, я, пожалуй, пропущу следующий танец, – оповестил он, сверившись со своей книгой.

В ней, правда, не было ну ничегошеньки о том, что говорить, если ты устроил этакую катавасию, зато мистер Чёрч приводил целый список фраз, которые годились, чтобы вежливо отказаться от приглашения, и Паддингтон решил, что самое время испытать их на деле.

– Вряд ли кто теперь пригласит его, – огорчённо заметил мистер Браун, проносясь в вальсе мимо стола.

– Как обидно! – согласилась миссис Браун, заметив, что Паддингтон так и сидит один-одинёшенек, углубившись в свою книжку. – Он так старался! А теперь скучает у стенки, точно бедный сиротинушка…

Мистер Браун фыркнул.

– Вот уж на кого этот мишка не похож, так это на бедного сиротинушку, – здраво рассудил он.

И он хотел было добавить, что радоваться рано, потому что вечер ещё не кончился, но тут загремели барабаны, и все взоры обратились к оркестровой площадке: на неё вскарабкался мистер Норман Чёрч и, взяв микрофон, объявил начало состязаний.

Если не считать скандала с полонезом, всё шло как по маслу, и мистер Чёрч снова воспрянул духом.

– Я хочу, чтобы танцевали абсолютно все! – подзадоривал он. – Вас ждёт множество танцев… множество призов… а лучшая пара вечера получит Великанскую Корзину с рождественскими лакомствами…

В зале поднялась некоторая суматоха, но мистер Чёрч прекрасно справлялся со своими обязанностями распорядителя. Вскоре под его руководством все так ритмично шаркали и притоптывали, что даже Паддингтон засмотрелся, и кусок булки с мармеладом, который он принёс, чтобы скоротать время, лежал нетронутым на столе.

Гости веселились вовсю, и тут миссис Смит-Чомли заметила медвежонка, который по-прежнему сидел в сторонке.

– Идём! – позвала она. – Ты слышал, что сказал мистер Чёрч? Танцуют все!

Паддингтон встрепенулся.

– Большое спасибо, миссис Смит-Чомли! – выпалил он. – Я с удовольствием!

– О!.. – Лицо миссис Смит-Чомли разом потухло. – Я не имела в виду… то есть я… э‑э… – Она в замешательстве посмотрела на медвежонка, а потом сверилась со своей программкой. – Ну что поделаешь. Сейчас как раз будут латиноамериканские танцы, а ты ведь, кажется, оттуда и приехал.

– Угу, – кивнул Паддингтон. – Из Дремучего Перу.

Миссис Смит-Чомли нервно хихикнула.

– Боюсь, мистер Фейдерзейн не знает перуанских танцев, тем более дремучих, – попыталась пошутить она. – Но если хочешь, пойдём танцевать румбу.

– С удовольствием! – обрадовался Паддингтон. – Я такого никогда ещё не танцевал!

Он вообще любил всё новое, поэтому для сохранности поспешно засунул велосипедные зажимы в рукав, спрятал булку с мармеладом за спину, прихватил свою книжку и вскочил из‑за стола.

– Ты, я вижу, поднаторел в танцах, – заметила миссис Смит-Чомли, приняв его суматошные сборы за какое-то особенное па.

Паддингтон крепко обхватил свою даму обеими лапами.

– Я очень постараюсь ничего больше не понатворить, – пообещал он.

Заглянув за спину партнёрши, он ещё раз сверился с книжкой мистера Чёрча и вежливо осведомился:

– Вы часто бываете в этом доме?

Миссис Смит-Чомли бросила унылый взгляд на свои ноги, крепко притиснутые к полу Паддингтоновыми лапами.

– Нет, – проговорила она таким тоном, точно очень сожалела, что вообще сюда попала. – Ты не мог бы не так сильно нажимать на педали?

Паддингтон тут же вспомнил про свои зажимы.

– Нажимать на педали? – удивился он. – Но у меня даже нет велосипеда!

Миссис Смит-Чомли бросила на него очень странный взгляд.

– Лучше бы был, – проговорила она, отдуваясь, потому что изо всех сил пыталась переставлять Паддингтоновы лапы в такт музыке. – Ты бы уехал отсюда далеко-далеко…

Паддингтон уставился ей в лицо. Разговор получался какой-то глупый и совсем не походил на примеры из книжки мистера Чёрча, где дамы и кавалеры в основном обменивались любезностями на балконах, отдыхая и перекусывая.

– Зато у мистера Брауна есть мопед, – продолжил он светскую беседу. – Если угодно, он потом отвезёт вас домой.

– Очень может быть, что так и придётся сделать, – сквозь зубы процедила миссис Смит-Чомли, – если ты не перестанешь наступать мне на ноги!

Коготки у Паддингтона были довольно острые, и с каждой минутой они всё больнее впивались миссис Смит-Чомли в кожу.

Паддингтон чуть ослабил хватку на её талии и честно попробовал отцепиться.

– Не получается, – пропыхтел он. – Кажется, я застрял в ваших бантиках.

Вдруг миссис Смит-Чомли ужасно изменилась в лице. Более того, она ни с того ни с сего начала дёргаться и извиваться, пренебрегая всеми танцевальными правилами и предписаниями мистера Чёрча.

– Ай-ай-ай! – верещала она. – Кто-то ползёт по моей спине!

Изогнувшись, она запустила руку в вырез на платье и извлекла оттуда что-то длинное, золотистое и мокрое. Глаза её наполнились ужасом.

– Липкое, скользкое… Фу, мерзость какая!

Паддингтон повнимательнее вгляделся в непонятную закорючку, которую миссис Смит-Чомли брезгливо держала двумя пальцами.

– Это не кто-то, миссис Смит-Чомли, – вдруг сообразил он. – Это апельсинная корочка. Я, кажется, случайно уронил булку с мармеладом в ваше платье.

Мистер Браун, который и не подозревал, какая драма разыгрывается за спиной у хозяйки бала, подтолкнул жену:

– Гляди-ка, Мэри! Вот это пара! Глаз не отвести!

Миссис Браун повернулась в дальний конец зала.

– Ну и ну! – изумилась она. – Кто бы мог подумать?

А остальные танцоры, глядя на стремительно кружащуюся пару, испытывали не столько изумление, сколько восторг.

Одна за другой пары покидали круг, чтобы насладиться видом Паддингтона и миссис Смит-Чомли, которые, точно слившись воедино, изгибались, кружились и подпрыгивали в такт музыке.

По знаку мистера Чёрча луч прожектора поймал танцующую пару; Альф Фейдерзейн старательней прежнего замахал дирижёрской палочкой, и вскоре зал заходил ходуном от аплодисментов, криков одобрения и ободряющего топота.

Паддингтон, намертво прикованный к своей партнёрше, запутывался всё сильнее и сильнее и уже не раз пожалел, что принёс будильник, а не компас, – тогда бы хоть можно было разобраться, в какую же всё-таки сторону они крутятся.

А в зале никто уже и не сомневался, кому достанется Великанская Корзина с лакомствами. Если бы кто и попытался возразить, его всё равно заглушили бы вопли восторга, поднявшиеся, когда музыка смолкла.

Ко всеобщему удивлению, едва чьи-то сострадательные руки отцепили Паддингтона от бальных туфель миссис Смит-Чомли, она вихрем умчалась прочь. Впрочем, вскоре она возвратилась, в другом платье, но в суматохе почти никто не обратил на это внимания.

– Великолепно! – возгласил Норман Чёрч, вручая медвежонку приз. – Какая слаженность движений! Не могли бы вы с вашей очаровательной дамой поучаствовать в заключительном выступлении моей балетной группы?

Миссис Смит-Чомли содрогнулась.

– Боюсь, мы с мистером Брауном вынуждены будем отклонить ваше предложение, – поспешно закрыла она тему, заметив, как блеснули у медвежонка глаза.

Паддингтон кивнул.

– У меня и булки с мармеладом больше нет, – сообщил он.

– А, вот оно что… – озадаченно протянул мистер Чёрч. – Кстати, о булке с мармеладом. Что вы собираетесь делать со всеми этими лакомствами?

Паддингтон поглядел на свой приз. Корзина и правда была огромная. Трудно было даже себе представить, сколько в неё помещается всяких вкусных вещей.

– Я хотел бы отправить свою половину в дом для престарелых медведей в Лиме, если только она успеет дойти до Рождества. Видите ли, им очень редко удаётся полакомиться, – ответил медвежонок, и все захлопали.

– Это будет сделано, – пообещал мистер Чёрч. – Даже если мне придётся самому лететь туда и делить её прямо на месте!

– Делить незачем, – вмешалась миссис Смит-Чомли, и аплодисменты стали ещё громче. – Пусть полакомятся и моей половиной. В конце концов, времени в обрез, а дело того стоит. В особенности, – тут она с улыбкой поглядела на своего партнёра, – если все медведи там такие, как Паддингтон. Разве можно оставлять их без мармелада?

* * *

– Интересно, что она имела в виду? – недоумевал мистер Браун, когда они ехали домой, усталые, но довольные. Он покосился на сидящего рядом Паддингтона: – Не знаешь, а, мишутка?

Паддингтон протёр лапой запотевшее стекло и поглядел в темноту.

– Это всё корочки, мистер Браун, – туманно пояснил он.

Миссис Браун вздохнула. Сколько ни живи в одном доме с медведем, всех загадок никогда не разгадаешь.

– Одно точно, – проговорила она. – Хотя я и уверена, что все обитатели дома престарелых, в особенности тётя Люси, – достойные, почтенные медведи, вряд ли среди них найдётся хоть один такой медведь, как Паддингтон.

– Это уж точно, – кивнула миссис Бёрд.

– Ещё бы! – поддержала Джуди.

– На все сто! – подхватил Джонатан.

Но Паддингтон пропустил всё это мимо ушей. В воздухе кружились первые белые хлопья, предвещая снегопад, а с ним – Рождество и много-много новых приключений.

– Знаете что? – сказал он во всеуслышание. – Я, наверное, не буду снимать сегодня на ночь велосипедные зажимы. А то вдруг я без них замёрзну или мало ли что ещё приключится!