Медвежонок Паддингтон – чемпион. Майкл Бонд

Глава первая
День рождения мистера Карри

Однажды ранним весенним утром Паддингтон, едва позавтракав, выскочил в сад, чтобы проверить, как там поживает его клумба. Он был по натуре медведем оптимистичным: накануне он посеял на клумбе семена и ждал, что сегодня они обязательно взойдут.

Бесплатный пакетик семян прилагался к одному из журналов миссис Браун; на пакетике была напечатана картинка – ярко полыхающие жёлтые цветы. Некоторые были почти одного роста с экспертом‑садоводом из журнала, Альфом Гринвейзом.

Многочисленные собратья по перу величали мистера Гринвейза Бобовым Стеблем – то есть уж он-то точно разбирался в растениях.

Кроме того, у мистера Гринвейза имелся собственный питомник, откуда он поставлял семена подсолнухов; неудивительно, что он улыбался во весь рот, поливая цветы из лейки, – пусть тянутся ещё выше.

Паддингтон встал на четвереньки и принялся рассматривать аккуратно разрыхлённую землю на своей грядке, но, если не считать сильно расстроенной гусеницы, там не оказалось ничего, ни единого зелёного росточка. Со вчерашнего вечера, когда он выходил сюда с фонариком, прежде чем лечь спать, грядка не изменилась.

Семена у мистера Гринвейза были довольно крупные; Паддингтон начал уже было сокрушаться, не посадил ли он их ненароком вверх ногами.

Тут на камешек рядом с ним уселась малиновка – ей, видимо, было интересно, что происходит. Однако птичка быстро приметила сетку из хлопковых ниток, которой медвежонок прикрыл свою грядку, возмутилась и улетела.

Правду сказал мистер Браун: сад – это сама жизнь в миниатюре, в нём не прекращается борьба между добром и злом. Слизнякам, например, не давали разгуляться, на них то и дело высыпа́ли соль из солонки, а вот червям неизменно говорили «милости просим», если только они не вылезали из-под земли подышать прямо посреди лужайки.

Как бы то ни было, картина выходила обескураживающая; минутку-другую медвежонок даже раздумывал, не сбегать ли домой за биноклем – вдруг это у гусеницы на редкость отменный аппетит и удастся обнаружить зелень у неё вокруг рта.

Он как раз прикидывал, стоит бежать или нет, и тут его окликнули давно знакомым голосом.

Сердце у медвежонка так и упало – он поднял глаза и увидел, что через забор на него таращится сосед Браунов. В этом как раз не было ничего исключительного: мистер Карри был большим охотником до чужих дел и только тем и занимался, что совал нос куда не просят.

А поскольку Паддингтонова грядка находилась как раз там, где уровень участка мистера Карри повышался, именно медвежонок чаще всего страдал от соседского любопытства.

Паддингтон очень огорчился. Дело в том, что мистер Браун половину воскресенья надстраивал забор, причём с одной целью: чтобы сосед за ним больше не шпионил.

Миссис Бёрд тогда выразилась в том смысле, что «посмотрю я, что из этого выйдет», – похоже, и смотреть-то было некуда: смотрел на них как раз сосед.

– Чем это ты тут занимаешься, медведь? – проворчал мистер Карри голосом, полным подозрения. – Набедокурил, как обычно, полагаю.

– Нет, что вы, мистер Карри, – откликнулся Паддингтон. – Я просто проверял, как там мои цветочки, вот только они пока не выросли. Миссис Бёрд была права. Она сказала, что вы разживётесь ящиком и встанете на него.

В смысле…

– О чём это ты, медведь? – рявкнул мистер Карри.

– Миссис Бёрд говорила, что видела в саду живую ящерку, – нашёлся Паддингтон. – И решила, что она забралась к нам потому, что у вас в саду нечем поживиться.

Вообще-то, Паддингтон был медведем отменно правдивым, поэтому на пару секунд замер точно вкопанный – вдруг его, как отпетого вруна, поразят гром и молния. Но ничего такого не случилось, он с облегчением выдохнул и снова принялся рассматривать свою клумбу.

– Лично я не вижу никакого смысла в том, чтобы сажать цветы, – буркнул мистер Карри. – Гадость, да и только. От них сплошная грязь, повсюду лепестки валяются. Сам увидишь.

– Я просто хотел, чтобы мистер Браун сфотографировал мои цветы, когда они вырастут, – объяснил медвежонок. – В августе у тёти Люси день рождения, а она говорит, что с цветами всегда веселее. У них в доме для престарелых медведей в Лиме цветов совсем мало, вот я и решил послать ей фотографию – пусть поставит на тумбочку у кровати.

Тут в глазах у мистера Карри что-то вспыхнуло, и он насторожился.

– А ты хоть знаешь, что сегодня за день, медведь? – спросил он как бы между прочим.

Паддингтон подумал.

– Кажется, среда, мистер Карри, – ответил он.

– Просто среда, ничего особенного? – продолжал допытываться мистер Карри.

– Насколько я знаю, нет, – сказал Паддингтон. – Но если хотите, я спрошу у миссис Бёрд.

– Нет-нет, не стоит, – поспешно остановил его мистер Карри.

А потом он засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда сложенный лист бумаги.

– Странно, что ты заговорил про дни рождения, медведь, – продолжал он, помахивая листком в воздухе. – Надо же, какое совпадение. Ты никому не говори, но сегодня – мой день рождения.

– Правда, мистер Карри? – изумился Паддингтон. – А я и не знал.

– Ну, – сказал сосед Браунов, – теперь ты знаешь, но поскольку ты, судя по всему, об этом забыл, я…

Он осёкся, и в тот же миг листок бумаги выпорхнул из его пальцев; оба следили, как он спланировал на землю со стороны медвежонка, прямо к его лапам.

– Видишь, до чего ты меня довёл! – возмутился мистер Карри. – Я обронил список подарков… Вчера до полуночи сидел его писал…

Паддингтон так и опешил.

– Надеюсь, вы их пока не открывали, мистер Карри? – осведомился он. – Миссис Бёрд говорит, это может принести несчастье.

– Нет у меня подарков, так что открывать нечего, медведь, – заявил мистер Карри. – На листке, который я из‑за тебя выронил, как раз и написан список того, что мне не помешало бы. Я составил его на всякий случай, вдруг у кого фантазия откажет, – как бы невзначай добавил он.

Паддингтон быстренько подобрал листок. С первого же взгляда стало понятно, что список очень длинный.

– Не трудись, не читай прямо сейчас, медведь, – торопливо вмешался мистер Карри. – Оставь себе, просмотришь на досуге. С другой стороны, времени в обрез, так что особо не медли. Не хочу, чтобы тебя постигло разочарование.

– Спасибо большое, мистер Карри, – с сомнением произнёс медвежонок. – Медведи быстро просматривают списки, так что я очень скоро вам его отдам.

Однако выяснилось, что сосед Браунов уже исчез. Только был тут – и вот с грохотом захлопнулась дверь его кухни, причём одновременно раздался звук, сильно напоминавший смешок.

Медвежонок секунду-другую постоял неподвижно, гадая, что же делать с бумажкой, а потом медленно побрёл обратно на кухню.

Домоправительница Браунов миссис Бёрд была очень занята – варила мармелад, однако когда Паддингтон рассказал ей про происшествие, она громко фыркнула.

– Будет мистеру Карри от меня подарочек на день рождения, – пригрозила она.

После этого она вытащила из кастрюли деревянную ложку и с явным удовольствием её облизала.

– Да такой, что не скоро забудет.

Заметив, какой у медвежонка озабоченный вид, она смягчилась.

– Ну, мистер Карри какой есть, такой есть, тут уж ничего не поделаешь. Видимо, таким и родился. Повезло нам с соседом, ничего не скажешь.

Я, вообще-то, никогда не забываю ничьих дней рождения, – продолжала она, явно думая о чём-то другом. – Даже если речь идёт о мистере Карри. Мне казалось, он ещё не скоро… Ты не мог бы прочесть, чего он там хочет, – мне не отвернуться от кастрюли, мармелад убежит.

Паддингтон с готовностью согласился.

– Новый поплавок для бачка унитаза… – прочитал он громко. – Мышеловка… сухой завтрак (см. две пачки по цене одной в магазине уценённых товаров)… крем для бритья, предлагают три тюбика по цене одного на новом лотке на рынке…

– Беру свои слова назад, – сказала миссис Бёрд, в очередной раз помешав в кастрюле. – Похоже, мистер Карри начал новую жизнь. Как-то это всё на него не похоже. Слишком уж скромно.

Она призадумалась.

– Кстати, у меня как раз допекается фруктовый пирог. Собиралась подать к чаю, но можно быстренько украсить его марципанами… мистер Карри любит, когда много свечек и его имя написано глазурью… Вот только надо же так, чтобы это случилось прямо сегодня, когда у меня дел невпроворот. Мармелад-то варить уже не по сезону, но я решила попробовать, что получится из этих севильских апельсинов, которые я держу в морозилке. Сама не знаю, что выйдет.

– В две тысячи девятом году вышло просто замечательно, миссис Бёрд, – сообщил Паддингтон со знанием дела. – Я вклеил три ярлычка с банок к себе в дневник, для памяти. Никогда не ел мармелада вкуснее.

– Боюсь только, что он закончился, – сказала миссис Бёрд, низко наклонившись над кастрюлькой, чтобы не было видно, как она польщена. – Уже и мармелад две тысячи десятого на исходе. Просто понять не могу, что происходит с мармеладом в этом доме, – добавила она многозначительно. – Только отвернёшься – а его уже нет.

Всё ещё не решив, что делать дальше, она принялась раскладывать ложки.

– Может быть, вам помочь, миссис Бёрд? – вызвался Паддингтон. – А то вдруг что-нибудь пойдёт не так.

– Правда поможешь, лапочка? – обрадовалась миссис Бёрд. – Тогда сходи купи ему этот крем для бритья. – Порывшись в сумочке, она достала пять фунтов. – Этого должно хватить.

Дважды просить не пришлось. Пар над кастрюлями стоял такой, что у Паддингтона обвисли усы, а кроме того, миссис Браун ушла к парикмахеру, а Джонатан с Джуди уже уехали в школу, так что заняться ему было особо нечем; он сразу же выскочил за дверь.

За долгие годы Паддингтон стал своего рода знаменитостью на рынке Портобелло, и, хотя все прекрасно знали, что медведь этот никогда не платит лишнего, местные торговцы неизменно были рады его видеть.

Однако, кроме местных, на рынке встречались и пришлые со своими тележками, они действовали по принципу «нынче здесь, завтра там», так что Паддингтон далеко не сразу набрёл на лоток, который искал.

На большой грифельной доске было выведено: «СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ», а дальше буквами поменьше значилось: «Три стандартных тюбика с кремом для бритья в одном супертюбике!»

– Именно этим кремом в былые времена пользовались многие коронованные особы Европы, – объявил продавец, на радостях потирая руки, пока медвежонок рассматривал его товар. – Вывалился, понимаете ли, из грузовика пару дней назад, а я как раз подставил свою тележку. Я попытался догнать грузовик, но его и след простыл.

Он внимательнее вгляделся в медвежонка.

– Вы уж простите за откровенность, – продолжал он, – но вам, на мой взгляд, вовсе не мешало бы побриться. А я не прошу с вас один фунт. Даже и три не прошу. Поскольку вы сегодня – мой первый покупатель, я готов уступить вам супертюбик за четыре фунта…

Паддингтон бросил на продавца суровый взгляд.

– По-моему, вы не в ту сторону считаете, – заметил он и вежливо приподнял шляпу.

Продавец осёкся и прищурился.

– Гляжу, тебя, приятель, на мякине не проведёшь, – сказал он. – Ладно, не хочешь бриться, могу предложить новую шляпу. – Он потянулся к наваленным кучей головным уборам. – Твоя-то знавала лучшие дни.

– Это шляпа моего дяди, она из Дремучего Перу, – заявил Паддингтон. – Я получил её по наследству.

А крем я покупаю в подарок соседу на день рождения.

Съёжившись под Паддингтоновым взглядом, продавец разом сменил пластинку.

– Приятно начать день с дружеской шутки, – сказал он. – Ладно, тебе я отдам его за два фунта, а раз уж это подарок на день рождения, добавлю ещё и подарочную обёртку.

– Большое спасибо, – сказал медвежонок, забирая покупку. – Я, может быть, завтра зайду ещё что-нибудь купить.

– А завтра, может быть, меня здесь уже не будет, – с чувством произнёс продавец. – Особенно если тут все покупатели вроде тебя, – добавил он себе под нос.

Но Паддингтон уже шагал дальше.

Подарочная обёртка, правда, судя по всему, тоже знавала лучшие дни, и всё же медвежонок был твёрдо убеждён, что давно не делал таких выгодных покупок; а потому он со всех лап поспешил в дом номер тридцать два по улице Виндзорский Сад, чтобы рассказать последние новости миссис Бёрд и отдать ей сдачу с пяти фунтов.

Разглядывая Паддингтоново приобретение, домоправительница Браунов просто не верила своим глазам.

– В жизни не видела такого огромного тюбика, – призналась она. – Надеюсь, что тебя не надули. В наши дни даже медведям ничего не отдают за бесценок.

– Дяденька сказал, что в былые времена им пользовались коронованные особы Европы, – похвастался медвежонок.

– Может, так оно и есть, – согласилась миссис Бёрд. – Вот только, насколько я помню, они почти все были бородатые, вряд ли им так уж был нужен крем для бритья.

– Наверное, поэтому столько и осталось, – предположил Паддингтон.

– Наверное, – кивнула миссис Бёрд.

Она-то услышала в словах торговца только обычную рекламную болтовню, однако решила не расстраивать медвежонка.

Тем не менее на Паддингтона её слова произвели сильное впечатление, и он отправился наверх, в свою комнату.

Вытащив тюбик из коробки, он внимательно его осмотрел. Никаких вмятин на нём не было, но, падая из грузовика, тюбик ведь мог погнуться.

Дабы убедиться, что с кремом всё в порядке, Паддингтон притащил из ванной зеркало на подставке, перед которым обычно брился мистер Браун. С одной стороны зеркало было совершенно обычным, зато с другой сильно увеличивало всё, что в нём отражалось, – именно эта сторона и нужна была медвежонку.

Аккуратно поставив зеркало на тумбочку у кровати, он положил прямо перед ним свой старый кожаный чемодан и взял в лапы крем мистера Карри.

После этого Паддингтон влез на чемодан, осторожно открутил крышку на конце тюбика, направил носик на зеркало и чуть-чуть нажал.

Из тюбика выползло немного крема, размером с горошину, – и тут же уползло обратно.

Паддингтон посмотрел в отверстие. Любой человек расстроится, если день его начнётся с исчезновения крема для бритья, – особенно, когда он торопится. Мысленно Паддингтон уже слышал вопли: «Медведь! Ты где, медведь?», долетающие из окна ванной мистера Карри.

Паддингтон не первый год знал мистера Карри: тот обязательно потребует свои деньги назад – даже если ничего не платил.

Стиснув зубы покрепче, медвежонок решил попробовать ещё раз. Теперь он нажал на тюбик двумя лапами, причём гораздо сильнее.

Секунду-другую не происходило вообще ничего, и Паддингтон решил уже было бросить это дело, но тут в лапе раздался негромкий хлопок, и по комнате разлетелась белая пена. Зеркало мистера Брауна теперь выглядело так, будто съездило на Северный полюс и попало там в сильный буран.

Паддингтон так опешил, что бросил тюбик, будто тот был раскалённым, закачался на чемодане и в конце концов потерял равновесие.

Шаг в пустоту – и через какую-то долю секунды медвежонок уже приземлился на пол, но всё же тюбик его опередил.

Лёжа возле чемодана и беспомощно болтая передними и задними лапами в воздухе, Паддингтон услышал ещё один хлопок и сквозь зажмуренные веки увидел, как оставшееся содержимое тюбика разлетается по комнате.

Здоровенный шмат попал в потолок прямо у него над головой; пока он отлеплялся, медвежонок успел вскочить на ноги.

Паддингтон стоял и сокрушённо озирался. Давно уже он не видел в комнате такого разгрома, причём произошло всё в мгновение ока: так быстро, что он ничего не успел бы предпринять, даже если бы попробовал.

Быстренько оттащив зеркало мистера Брауна обратно в ванную – а вдруг случится ещё что-то непредвиденное, – Паддингтон некоторое время подержал его под краном и только потом поставил на место.

Мытьё зеркала заняло куда больше времени, чем он рассчитывал, потому что в горячей воде крем превратился в пену, и скоро медвежонок уже был с головы до лап в мыльных пузырях. Ему уже давно было знакомо это свойство разгромов: они имеют привычку распространяться, и чем старательнее ты наводишь порядок, тем делается хуже.

И вот пока он по мере сил вытирал всё, что намокло, полотенцами, взгляд его упал на шкафчик над раковиной. Паддингтон уже не раз исследовал его содержимое и знал, что там полно всяких интересных вещей в бутылочках и пакетиках, а вот никаких подходящих инструментов, помимо ложечек и пилок для ногтей, вроде как нет. Тем не менее «инструменты» он забрал к себе на всякий пожарный случай.

Вернувшись в свою комнату, он прочитал инструкцию на тюбике. Там много рассказывалось о том, каким приятным станет с этим кремом ваше бритьё, но не нашлось ни единого совета, как запихать крем обратно, если он вылез наружу.

Прежде чем приняться за дело, Паддингтон почистил как мог стены и мебель; после этого он взялся за основную задачу и вскоре понял, что это не так-то просто.

Одной лапой медвежонок держал тюбик и ложечкой запихивал крем в отверстие, но ему приходилось так крепко сжимать тюбик, чтобы тот не гнулся, что в итоге крем выползал обратно на пол.

Его друг мистер Крубер любил повторять: то, что вылезло, может и не влезть обратно; медвежонок в очередной раз осознал правоту его слов.

Он так сосредоточился на своей нелёгкой задаче, что не услышал, как к дверям подошла миссис Бёрд.

– Ты как, уже завернул подарок для мистера Карри? – осведомилась она.

– Я ещё даже не начинал, миссис Бёрд! – откликнулся медвежонок.

Приоткрыв дверь так, чтобы щёлочка была как можно у́же, он выглянул наружу.

– А это обязательно делать у тебя в спальне? – поинтересовалась миссис Бёрд.

– Теперь – да, – грустно откликнулся медвежонок.

– Ну ладно, понадобится помощь завязать узлы – позовёшь, – сказала миссис Бёрд. – Я уйду ненадолго.

У меня кончились свечки для торта, а я не сомневаюсь, что мистер Карри станет их пересчитывать. Так что лучше не ошибаться с числом, а то неловко получится. С другой стороны, втыкать слишком много я тоже не хочу – не дай бог устроим пожар у него в доме. Имя писать я пока тоже не начинала. Если кто позвонит, скажи, что я вернусь через четверть часа.

Голос у миссис Бёрд был озабоченный, что неудивительно в такой запарке, но после короткой паузы медвежонок услышал, как хлопнула входная дверь, и хлопок этот породил у него ещё одну мысль.

Он помчался вниз, добрался до кухни, и вот – нате пожалуйста! – нашёл решение своей задачки. Торт мистера Карри, покрытый свежей глазурью, стоял в центре стола, а рядом лежало именно то, что Паддингтону требовалось: полотняный мешочек с металлическим носиком. Как будто бы специально.

* * *

– Похоже, – сказал мистер Браун, когда неделю спустя они пили чай в саду, – моё заборное рукоделие сработало. Старина Карри уже который день не пялится к нам в сад.

– Боюсь, Генри, всё не так просто, – откликнулась миссис Браун. – Тут всё дело в его дне рождения.

– Если бы я так не замоталась на следующее утро после того, как Паддингтон посадил свои подсолнухи, я бы не прервала его, когда он дочитал этот «список подарков» только до середины, – добавила миссис Бёрд. – А потом я взглянула внимательнее и чего только там не обнаружила – например, банку зелёного горошка…

– И половину капустного кочана! – возмущённо добавил медвежонок. – Это был его список покупок, а мы бросились дарить ему подарки!

– Минуточку, – остановил их мистер Браун. – А забор-то тут при чём?

– Он уронил этот список через забор… – объяснила миссис Браун.

– По чистой продуманной случайности, – вклинилась миссис Бёрд. – Список упал прямо к Паддингтоновым лапам, и мистер Карри заявил, что это список его подарков на день рождения.

– В таком случае – поделом ему! – сказал мистер Браун, вставая на защиту медвежонка. – Э‑э… и что мы ему в итоге подарили?

– Тюбик с надписью «Крем для бритья», в котором на деле была глазурь для торта, – ответила миссис Бёрд. – А ещё торт, на котором кремом для бритья было написано его имя. Боюсь, ни то ни другое его особо не порадовало, ну и поделом, меньше надо лукавить.

– У меня вышла незадача с этим тюбиком, – пояснил Паддингтон, – поэтому я взял у миссис Бёрд ее кондитерский мешочек, чтобы запихать крем обратно. Но оказалось, что в мешочке ещё оставалась глазурь, и я случайно залил её в тюбик.

– А потом мешочек взяла я, – подхватила миссис Бёрд. – Я же не знала, что Паддингтон заполнил его кремом для бритья. Ещё недоумевала, отчего это глазурь не застывает.

– Выходит, насколько я понимаю, – сказала миссис Браун, – даже к мистеру Карри иногда применима пословица «на чужой каравай рот не разевай». И на чужой торт тоже. Надо думать, это послужило ему хорошим уроком. Его с тех пор не видно и не слышно. Надеюсь, так оно будет и дальше.

– Мечтать не вредно, – фыркнула миссис Бёрд.

– Так вот откуда на моём зеркале для бритья следы крема! – сообразил мистер Браун. – Я так и подумал: что-то случилось… Погодите-ка! – спохватился он, внезапно что-то вспомнив. – Как вы сказали, это произошло в прошлую среду?

– Да, – подтвердила миссис Браун. – А что, Генри?

– А то, – сказал мистер Браун, – что в прошлую среду было первое апреля. То есть до полудня можно надувать кого угодно.[1] Как мне кажется, не только мистер Карри решил поздравить Паддингтона с первым апреля, но и этот негодник, который продал несчастному медведю крем.

– Только они не учли, что некоторые медведи рождаются под счастливой звездой, – подытожила миссис Браун. – Ну что ж, у нас теперь для разнообразия тишина и покой, так что всё хорошо, что хорошо кончается.

С этим никто не стал спорить, особенно когда они заметили, что за эту ночь на Паддингтоновой клумбе показались первые ростки. Как здорово, когда впереди тебя ждёт что-то замечательное.

Глава вторая
Ни рыба ни мясо

Лучший друг Паддингтона мистер Крубер с большим сочувствием выслушал рассказ о том, что приключилось в доме номер тридцать два по улице Виндзорский Сад.

– Теперь понятно, почему я почти не видел вас на прошлой неделе, мистер Браун, – вздохнул он. – Должен сказать, «послезавтрак» – совсем не то без вашего общества и булочек с какао. Подшутить над знакомым первого апреля – это одно, а попытаться нажиться на давней традиции – совсем другое. Стало быть, так мистеру Карри и надо, – заключил он, почти один в один повторив фразу мистера Брауна. – А что до этого жулика, который продал вам крем для бритья, у меня попросту нет слов.

– Сегодня его на рынке уже не было, – поведал медвежонок. – А я думал вернуть миссис Бёрд её деньги.

– Туда ему и дорога, – пробормотал мистер Крубер, возясь у плитки на задах своего магазинчика. – Такие только портят репутацию нашего рынка. Одно хорошо – подолгу они на месте не засиживаются. Как я люблю говорить, «нынче здесь, завтра – там».

И он подал медвежонку чашку с дымящимся какао.

– Представляю, как вас измотали все эти неприятности, мистер Браун. Полагаю, вы почти не спали в прошлую ночь.

– В девять я ещё был на лапах, – сообщил Паддингтон.

– Ну вот видите, – сказал мистер Крубер. Он устроился рядом со своим другом на старом диванчике из конского волоса. – Ни к чему юному медведю этакие передряги.

Паддингтон задумчиво отхлебнул какао. В антикварной лавке у мистера Крубера всегда царили мир и покой. Она была до отказа набита старыми вещами, но среди них всегда отыскивалось что-нибудь новенькое. Обстановка всё время менялась. Как только исчезал один предмет, на его месте тотчас же появлялся новый, так что лавка постоянно преображалась.

И сегодняшний день не стал исключением. Старый граммофон – такие заводят специальной ручкой – несколько недель гордо возвышался на столе посреди торгового зала, а теперь он исчез. На его месте появилась какая-то странная картина: похоже, художник наклеил на доску всяких обрывков и обломков, а потом налил сверху краски.

Паддингтон, конечно же, промолчал из вежливости, но старый граммофон нравился ему куда больше – к тому же там была ещё и собачка, которая заглядывала в огромный раструб, пытаясь понять, откуда исходит звук. Выглядела собачка совсем как настоящая – медвежонок несколько раз едва не предложил ей булочку.

– Такая картина называется «коллаж», – пояснил, прочитав его мысли, мистер Крубер. – Берут отдельные кусочки и склеивают их как попало. Сама идея стара как мир. Многие знаменитые художники начинали именно с этого… Пикассо… Сальвадор Дали… На вид эта вещь совсем современная, но у меня есть подозрения, что она куда старше, чем кажется. А в этом случае, может статься, она имеет немалую ценность. Называется она «Закат на Таити».

Паддингтон подумал, что куда больше похоже на дождливый день на Бейсуотер-роуд^[2], но вслух этого не сказал.

Мистер Крубер, конечно же, знал про картины куда больше, чем он, и Паддингтон внимательно выслушал подробный рассказ своего друга, который растянулся на весь «послезавтрак».

– А самое интересное, – закончил мистер Крубер, – что иногда коллаж делали поверх уже готовой картины – был период, когда такое случалось очень часто, – и пользовались краской, которая называется «яичная темпера». Вот почему картина так блестит.

Паддингтон облизнулся.

– Я никогда не слышал, чтобы из яиц делали картину, – признался он.

– Кроме яиц, там много всякого другого, – пояснил мистер Крубер. – Уксус, различные пигменты для придания цвета – а на этой картине ещё и толчёный графит, такой обычно кладут в велосипедную аптечку на случай, если понадобится что-то смазать.

– Я бы с удовольствием и сам попробовал сделать такую штуку, – сказал медвежонок. – Вот только, боюсь, с лапами это будет трудновато, да и сюжет для картины придумывать я, наверное, пас.

Мистер Крубер внимательно посмотрел на Паддингтона поверх чашки с какао. Не в обычае его друга было признавать поражение ещё до того, как он взялся за дело.

– Вы себя недооцениваете, мистер Браун, – пожурил антиквар медвежонка. – Что это за слово такое – «пас»?

– Мистер Браун его иногда употребляет, – пояснил Паддингтон. – Когда футбол смотрит. Я думал, это значит, что кто-то решил уйти с поля.

– Да, язык – замысловатая штука, – проговорил мистер Крубер. – Слова звучат одинаково, а означают разные вещи. В футболе слово «пас» означает, что кто-то кому-то передал мячик, а вы употребили его в том смысле, что не собираетесь даже и пробовать. Но лично я считаю, что, если не пасовать перед трудностями, всё обязательно получится. Да и вообще, не попробуешь – не узнаешь.

А что касается сюжета для картины… – Мистер Крубер встал с дивана, заметив, что в лавку вошёл покупатель. – Достаточно прокатиться на верхнем этаже лондонского автобуса, и вы сами увидите: многие вещи просто просятся на полотно. Мир раскроется перед вами, как створки устричной раковины.

Паддингтон попрощался со своим другом и хотел было отправиться домой, но потом передумал.

Ярко светило солнышко, а вместо тележки для продуктов он сегодня взял с собой чемодан; и вот, добравшись до автобусной остановки, Паддингтон поднял лапу и остановил первый же подошедший автобус.

Двери открылись, медвежонок вошёл и сразу направился к лестнице.

– И что это ты там такое удумал, друг мой косолапый? – окликнул его водитель.

– Да пока ещё ничего, спасибо за заботу, – отозвался медвежонок. – Ищу мысли.

– Ну, для этого ты маршрут выбрал самый что ни на есть подходящий, – мрачно произнёс водитель. – Целое утро в пробке торчим. – Он указал на длинную вереницу стоящих автомобилей. – А всё из‑за дорожных работ. Конца-края им нет: только одну дырку залатают, как является очередная бригада и роет новую.

– Я просто собирался рисовать, – пояснил Паддингтон, вежливо приподняв шляпу.

– Ну, давай-давай, – довольно приветливо ответил водитель. – Я никому не скажу, пусть даже не спрашивают. Вот только рисовать у меня в автобусе ты без билета не будешь. Без билета я самого Рембрандта в салон не пущу. А то нагрянет инспектор, и останусь я без работы. Кстати, у меня есть к тебе дельное предложение, – продолжал водитель. – Ты бы нарисовал эту ямищу, рядом с которой мы застряли. Такая картина называется «натюрморт».

Паддингтон хотел было объяснить, что для начала ему требуется несколько яиц, но потом передумал. Он и сам плохо понимал, с чего начать, ведь у него даже не было инструкции.

– Я собирался купить у вас билет, – сказал он. – Я сейчас заплачу.

Убедившись, что никто не подсматривает ему через плечо, Паддингтон открыл свой чемодан и порылся в потайном кармашке.

– Вот шесть пенсов, – пояснил он, протягивая водителю монетку, которая блестела на солнце. – Я их постоянно чистил и хранил на всякий пожарный случай.

– И давно ты в последний раз ездил на автобусе, медведь? – осведомился водитель. – Даже если бы пожар обступал нас со всех сторон – а это не так, и даже если бы монетка твоя ещё не вышла из употребления – а она вышла, так на это можно доехать только до следующей остановки… и то вряд ли. Кроме того, билеты нужно покупать в автомате. У меня их нет.

Тут водитель повнимательнее вгляделся в монетку.

– И вообще, никакие это не шесть пенсов! – заявил он. – Это перуанский сентаво.

– Я ещё никогда не ездил на автобусе один, – сознался медвежонок. – В Дремучем Перу автобусов нет, а в Лондоне мы всегда ездим с мистером Крубером, когда он устраивает «уходной», и он всегда за меня платит.

Тут сзади громко засигналили – машины впереди вроде как двинулись с места, – и водитель схватился за руль.

– Вот что, – сказал он, – нет у меня времени стоять и ждать, пока тут случайно появится этот твой мистер Крубер, так что я предлагаю тебе устроить «уходной» прямо сейчас и выйти из салона. У меня, знаешь ли, расписание, я уже и так опаздываю. Да, кстати, если собираешься часто ездить общественным транспортом, – добавил он, – купил бы ты себе «Устрицу».

Медвежонок насторожил уши.

– Мистер Крубер тоже так сказал: если у тебя есть устричная раковина, перед тобой раскроется весь мир! – воскликнул он возбуждённо.

– Ну, такими обещаниями я бы бросаться не стал, с нашими-то пробками, – заметил водитель. – Но в принципе по Лондону и пригородам с ней можно доехать куда угодно.

После чего он нажал кнопку, и по всему автобусу разнёсся металлический голос: «Осторожно. Двери. Закрываются. Осторожно. Двери. Закрываются».

Паддингтон на всякий случай отошёл в сторонку и уставился вслед автобусу, который отъехал от тротуара и помчался вдаль, преодолев аж несколько ярдов^[3].

Медвежонок присел у поребрика на свой чемодан, пытаясь решить, что ему делать дальше.

Мистер Браун оказался прав. Ещё накануне он говорил, что в эпоху кредитных карточек, компьютеров и какой-то штуки, которая называется «интернет-магазин», обыкновенные деньги скоро совсем уйдут в прошлое; правда, о том, что для поездки в автобусе теперь нужна устрица, он не упомянул. Неудивительно, что на работу в центр города он ездил не на автобусе, а на метро.

Продолжая обдумывать эту мысль, Паддингтон подхватил чемодан и зашагал к ближайшему рыбному магазину.

Поравнявшись с автобусом, который в очередной раз застрял на месте, он приподнял шляпу, приветствуя водителя, а тот мрачно показал ему большой палец; вскоре после этого Паддингтон оказался перед шеренгой магазинов и зашёл в тот, о котором как раз думал. Именно здесь миссис Бёрд всегда покупала рыбу.

– Дайте мне, пожалуйста, устрицу, – попросил Паддингтон молодого человека за стойкой, вежливо приподняв шляпу. Молодой человек был занят важным делом – укладывал всех рыб головой в одну сторону.

– Тут пришёл юный иностранец, устрицу хочет, – возгласил продавец через плечо.

– Мне её только на один день нужно, туда и обратно, – добавил Паддингтон в виде пояснения.

– Обратно не принимаем, – откликнулся молодой человек. – Нам свежих дважды в неделю завозят из Франции, и использовать их лучше сразу…

– Тогда мне, наверное, две, – сказал Паддингтон. – Одну на дорогу туда, другую – обратно.

Продавец, конечно, не завопил вслух: «Наконец-то богатый покупатель явился!», но по его чрезвычайно довольному лицу это и так было ясно.

– Я должен переговорить с директором, – сообщил он, после чего заорал: – Он две штуки хочет! Одну на дорогу туда, а другую обратно. Видимо, какой-то праздник намечается.

Обычно мы продаём их дюжинами, – пояснил он, обращаясь к медвежонку, – и вернуть их обратно можно только в том случае, если какая-то окажется испорченной, а если так, то, понятное дело, и вся поездка пойдёт насмарку. Хо! Хо! Хо!

– Скажи ему, что сейчас их почти нет в продаже, – долетел из подсобного помещения голос директора. – И не будет, пока не начнутся месяцы, в которых есть буква «эр».

Молодой продавец пересказал всё это медвежонку.

Паддингтон бросил на него суровый взгляд.

– Буквы «эм» тоже во многих месяцах нет, но миссис Бёрд всё равно даёт мне мармелад на завтрак! – заявил он.

– Скажи – у нас копчушки есть! – проорал директор. – Свежие, только утром завезли.

– А на копчушке вашей далеко можно уехать? – с надеждой осведомился медвежонок.

– Ну, если хвост подпалить и держаться покрепче, то далеко, – ответил продавец. – Хо! Хо! Хо!

– Вообще-то, летом у нас обычно устриц не бывает, – сообщил директор, выходя из подсобки, чтобы разобраться, что происходит. – Летом они размножаются.

– Да, значит, в августе в автобус и вовсе не сядешь, – посетовал Паддингтон.

– Гм… да, – подтвердил директор, не желая перечить клиенту. – Кстати, ради интереса, – продолжал он, – а откуда именно вы родом? Я потому любопытствую, что устриц у нас летом обычно не спрашивают. Они сейчас не из лучших, и если у вас какой-то национальный праздник…

– Я из Перу, – поведал Паддингтон. – Из Дремучего Перу.

– Из Дремучего Перу! – повторил директор. – Ну, полагаю, устриц у вас в джунглях негусто.

– А я вчера видел по телевизору фильм про перуанских медведей, – вмешался в разговор продавец. – Они по ночам роются в мусорных бачках. Правда, вряд ли они там ищут устриц.

Паддингтон бросил на продавца ещё один суровый взгляд.

– Я никогда не роюсь по ночам в чужих мусорных бачках! – воскликнул он возмущённо. – Миссис Бёрд это бы совсем не понравилось!

– Миссис Бёрд? – переспросил директор. – Которая в тридцать втором доме по Виндзорскому Саду живёт? Почему же вы сразу-то не сказали? Она одна из наших самых любимых клиенток. Ну, раз он знакомый миссис Бёрд, можно сделать одолжение и продать ему парочку, – продолжал директор, обращаясь к продавцу. – А то потом шуму не оберёшься, – добавил он шёпотом.

– Два фунта пять пенсов за штуку… четыре десять всё вместе будет, – сосчитал продавец.

– Четыре десять? – повторил медвежонок, чуть не шлёпнувшись на пол от удивления.

– Да вы не переживайте, – торопливо произнёс директор, – я поставлю на счёт миссис Бёрд.

– Подарочную упаковку желаете? – осведомился продавец.

– Ш‑ш‑ш! – сердито шикнул на него директор.

– Большое спасибо за предложение, – сказал медвежонок, – но одна мне понадобится прямо сейчас.

Всего несколько секунд назад он заметил, как мимо проехал красный автобус, – и надо же, остановился чуть подальше. Выстроилась небольшая очередь – пассажиры один за другим входили через переднюю дверь.

– Подождите! – завопил медвежонок.

Ему повезло. Как раз когда уже знакомый ему голос заговорил: «Осторожно. Двери. Закрываются», он заметил в боку автобуса ещё какой-то проход и, не дождавшись, когда предупреждение повторят, в последний момент взобрался внутрь.

– Ну ничего себе, – сказала тётенька, сидевшая внутри. – У тебя всё в порядке?

Паддингтон приподнял шляпу.

– Думаю, что да, – ответил он. – Я просто спешил, чтобы поскорее проверить свою устрицу.

– Полагаю, наверху есть свободные места, – пренебрежительно произнесла тётенька, но больше ничего не успела сказать, потому что по салону раскатился голос, и отнюдь не дружелюбный:

– Прошу пассажира, вошедшего в автобус через дверь с надписью «Выход», подойти к кабине водителя!

Паддингтон послушался.

– Я хотел проверить свою устрицу, – объяснил он. – Я ещё никогда ими не пользовался, а это обязательно нужно сделать, пока в названии месяца есть буква «эр».

– Ну так поспеши, – посоветовал водитель. – Если так пойдёт, оглянуться не успеешь – а уж май на дворе. – Он указал на большую жёлтую кнопку на кабине. – Приложи к электронному считывателю.

– А я и не знал, что устрицы умеют читать, – удивился медвежонок.

– Век живи – век учись, – отозвался водитель. – Ну, живее давай, ехать пора.

– Верно! Верно! – раздался голос из хвоста автобуса. – Нам, между прочим, нужно на поезд успеть!

– На этот раз я протокол составлять не буду, – продолжал водитель, – но больше не в ту дверь никогда не лезь. И давай пошевеливайся.

Паддингтон аккуратно развернул обёртку, вытащил устрицу и со всех сил прижал её внутренней стороной к кнопке, провернув по часовой стрелке, чтобы лучше контачило. А потом – оказалось, что, несмотря на твёрдую оболочку, ракушка гораздо мягче, чем он ожидал, – попробовал повернуть и против.

После этого он отступил на шаг и отнял устрицу от кнопки. На пол потекла какая-то жидкость.

– Почему-то ваш автобус не едет, – заметил он. – Наверное, в нём что-то сломалось.

– Я сказал «приложи к считывателю», а не ввинчивай в него, – строго уточнил водитель.

Он перевесился в салон, чтобы рассмотреть получше, и нос у него задёргался. Он уставился на предмет у медвежонка в лапах, отказываясь верить своим глазам.

– Настоящая устрица, чтоб её! – заорал он. – Фу! Вы только полюбуйтесь! Понятное дело, она не сработала! Вот подожди, увидит инспектор, что ты натворил!.. Он из тебя подвязок нарежет! Так, приехали. Больше не двинемся. Прошу всех выйти! Всем выйти!

Он нажал другую кнопку, и голос без тела заговорил вновь: «Осторожно. Двери. Открываются. Осторожно. Двери. Открываются»

Поднялась страшная неразбериха.

Паддингтон стоял удачно, прямо у двери, так что ему удалось выскочить первым. Он бежал со всех лап, пока не добрался до безопасного места – знакомой лавки на улице Портобелло.

Мистер Крубер не на шутку перепугался, когда медвежонок влетел в лавку и, убедившись, что его никто не преследует, остановился, утирая лоб платком.

– Что с вами стряслось, мистер Браун? – изумился антиквар. – Вид у вас такой, будто произошло землетрясение!

– У меня с устрицами вышла неприятность, – пропыхтел Паддингтон. – И ещё: кто такие подвязки? – добавил он, слегка отдышавшись.

– Это такие штуки, которыми в старину джентльмены подвязывали носки, чтобы они не сползали, – пояснил мистер Крубер. – А почему вас это заинтересовало, мистер Браун?

– Видите ли, – сказал медвежонок, – водитель последнего автобуса, на котором я ехал, сказал, что он их из меня нарежет – если догонит.

– Ах ты господи, – сокрушённо произнёс мистер Крубер. – Расскажите-ка мне всё по порядку.

Пока его друг варил вторую за это утро порцию какао, Паддингтон пересказывал, что случилось с ним с тех пор, как они расстались.

– Да уж сами-то устрицы ни в чём не виноваты, – сказал мистер Крубер, когда медвежонок дошёл до конца своей истории. – Опять вышла незадача с языком. В такие уж времена мы живём: никто не хочет произносить названия полностью. В вашем случае, полагаю, водитель с самыми добрыми намерениями посоветовал вам купить проездной билет, который называется «Устрица». Давайте покажу, как он выглядит.

Мистер Крубер порылся в бумажнике и показал медвежонку использованный проездной билет.

Когда мистер Крубер закончил, вид у медвежонка сделался совсем обескураженный.

– Теперь ясно, почему никто не понимал, о чём я толкую, – вздохнул он. – Ну вот, а у меня осталась вторая устрица, и, боюсь, никто не захочет её есть.

Мистер Крубер задумчиво помешал какао.

– Ещё не вечер, мистер Браун, – проговорил он. – У меня есть одно предложение…

* * *

– Ну вот что, – сказала миссис Бёрд несколько дней спустя, – давай-ка, Паддингтон, не тяни больше – тащи то, что ты там соорудил внизу, и показывай всем.

Был выходной день, дома собралась вся семья; по предложению миссис Бёрд все вышли на лужайку.

– Ничего себе! – воскликнул мистер Браун, когда Паддингтон продемонстрировал своё произведение. – Да неужели ты это сам сделал? Гм…

А что это такое?

– Что бы это ни было, сразу чувствуется творческий подход, – заметила миссис Браун.

– Такая штука называется «коллаж», – со знанием дела пояснил медвежонок. – Это коллаж, покрытый яйцом и графитовой темперой.

– Ну надо же! – восхитилась миссис Бёрд. – Вы только поглядите!

А что до яиц… то-то я подумала – почему они у нас закончились?

– Теперь я понял, зачем тебе понадобилась моя велосипедная аптечка, – добавил Джонатан. – А я‑то решил, что у тебя грелка потекла.

– Выглядит просто замечательно, – одобрительно заметила Джуди. – А почему ты решил сделать такую штуку?

– Длинная история, – не стал вдаваться в подробности медвежонок. – Это всё потому, что я никуда не уехал на автобусе.

– Так что же здесь изображено? – не отставал мистер Браун.

– Мистер Карри в дурном настроении? – предположил Джонатан.

– Ракушка в середине выглядит совсем как настоящая, – отметила миссис Браун. – И так блестит изнутри, что прямо хочется её съесть.

– Я бы на вашем месте не стал, миссис Браун, – посоветовал Паддингтон.

Миссис Бёрд потянула носом.

– Есть у меня одно предложение, – сказала она. – Как и большинство современных произведений искусства, этот коллаж лучше выглядит на расстоянии. Может, повесим его на время в дальнем конце сада?

* * *

Но самый ценный комплимент медвежонок получил от мистера Крубера. Паддингтон поставил свою работу на стол в его лавке, рядом с тем коллажем, с которого всё и началось.

– Всё-таки я был совершенно прав, когда сказал, что не надо пасовать перед трудностями, – заметил мистер Крубер. – Сомневаюсь, чтобы Пикассо, в лучшие его годы, сумел с вами сравняться.

– Так вы думаете, за эту картину можно получить много денег? – с интересом спросил медвежонок.

– Пока, боюсь, что нет, – огорчил его мистер Крубер. – Порой живопись обретает ценность только после ухода её автора.

– Я могу ещё пройтись по магазинам, а потом вернуться, – предложил Паддингтон.

– Боюсь, мистер Браун, здесь потребуется несколько больше времени, – тактично ответил его друг.

Многие прохожие заходили в лавку полюбоваться Паддингтоновой картиной, но погода делалась всё теплее, и стало заметно, что покупателей в лавку стало наведываться всё меньше, а те, что заходили, надолго не задерживались.

И настал момент, когда мистер Крубер крепко задумался.

– Если не возражаете, мистер Браун, – сказал он, – я подыщу для вашего шедевра другое место.

И он повесил картину медвежонка в маленьком патио за лавкой.

Но до того он снял с неё фотокопию, которую вывесил у себя в витрине, а рядом прикрепил объявление:

«ПРОСМОТР ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЗАПИСИ».

По совету своего друга Паддингтон поставил отпечаток лапы в правом нижнем углу, чтобы все видели, что это самый что ни на есть настоящий подлинник.

Глава третья
Весенняя уборка

Миссис Бёрд никому не позволяла того, что мистер Браун называл «разводить грязь на палубе» (обычно именно такими словами он корил самого себя, явившись из сада, в ответ на её сетования по поводу грязных следов на свеженачищенном кухонном полу); дом номер тридцать два по улице Виндзорский Сад был всегда надраен не хуже военного корабля – хотя сохранять его в таком виде было и непросто.

Однако никаких строгих правил миссис Бёрд не вводила. Она считала, что счастливым может быть только тот дом, где каждый волен поступать, как ему захочется, правда в разумных пределах. И не где попало.

Тем не менее редко какие нарушения порядка укрывались от её орлиного взора, а ещё она умела совершенно виртуозно поднимать брови – это всегда производило надлежащий эффект. По выражению её лица Брауны сразу могли безошибочно понять, что их домоправительница чем-то недовольна.

Так что когда однажды утром она заглянула к Паддингтону в комнату и брови её взлетели высоко-высоко, он вовсе не удивился. А взлетели они так высоко, что в первый момент ему даже показалось: они сейчас и вовсе исчезнут на затылке.

С собственными его бровями недавно произошло почти то же самое, когда он утром, проснувшись, увидел, в каком состоянии его комната. При свете дня она всегда выглядела хуже, чем в темноте, но на сей раз, когда он добрался до зеркала на туалетном столике, брови совсем куда-то уползли, так что и не поймаешь.

Дело в том, что по причине переполоха, связанного с подарком мистеру Карри на день рождения, и суеты вокруг коллажа с устрицей он уже довольно долго откладывал уборку.

Его тётя Люси, которая во многих отношениях напоминала миссис Бёрд, сразу уловила бы все признаки. Она бы наверняка сказала, что у Паддингтона острый приступ «маньяны» – так по-испански звучит «завтра», а как известно, некоторые очень любят откладывать на завтра то, что следовало бы сделать сегодня.

Паддингтон уже приготовился к худшему, но у миссис Бёрд, похоже, попросту отнялся язык. Плотно поджав губы, она закрыла дверь и зашагала вниз, а через несколько минут вернулась со шваброй, совком и ведром, в котором лежали всякие тряпки.

– Сегодня начались летние распродажи, – сообщила она, – а завтра Джонатан с Джуди приедут из школы, так что у нас с миссис Браун остался последний шанс пойти купить материал на новые занавески. Поэтому обедать мы сегодня, боюсь, будем позже обычного, но в этом нет ничего плохого. Некоторые мои знакомые медведи как раз успеют до нашего возвращения навести в комнате порядок. Вернувшись, я не хочу видеть пятен мармелада и засохших ошмётков устрицы, не говоря уж об этом ужасном креме для бритья, который, похоже, успел попасть повсюду, кроме того места, для которого предназначен. Я прямо не знаю, что скажет мистер Браун, если увидит, в каком состоянии твоя комната. Да, и не забудь вымести пыль из-под кровати!

Выпалив последние слова, она закрыла дверь.

– Как вы думаете, стоит ли оставлять Паддингтона одного так надолго? – вслух переживала миссис Браун, когда они выходили из дома. – Вы же помните, как оно бывает: «Медвежья голова покоя лапам не даёт».

– Вы не видели, что творится у него в комнате, – сказала миссис Бёрд. – Хуже, чем у десятилетнего мальчика, а это о чём-то да говорит. Помните, как выглядела комната Джонатана до того, как он уехал в школу?

Миссис Браун вздохнула:

– Пола было не видно под всяким хламом. Помню, он выстраивал все свои джинсы в ряд у кровати, а утром прыгал в ту пару, которая ему больше нравилась.

– И не напоминайте, – откликнулась миссис Бёрд. – Паддингтон, по крайней мере, вечером аккуратно вешает своё пальтишко на крючок. А что касается «оставить одного», так в покое эти лапы до вечера точно не будут. Порядок у него в комнате не наводили уже сто лет, а я плохо представляю, что такого страшного можно учинить со шваброй, совком и парой щёток. Кроме того, ему полезно немного подвигаться.

– А пылесос? – не успокаивалась миссис Браун; она вспомнила, как однажды Паддингтон привинтил шланг не к тому отверстию и потом весь ковёр в гостиной был покрыт золой.

– Заперт в шкафу, – отозвалась миссис Бёрд. – А ключ у меня в сумочке. Кстати, раз уж мы заговорили о ковре… как вы помните, его тогда настилал мистер Бригс, и он очень торопился, так что не положил нормальную подкладку. Оставил старые газеты, а где нужно, добавил новых. Словом, придётся рано или поздно позвать профессионала и довести эту комнату до ума.

– Да, так совсем не годится, – подтвердила миссис Браун. – Я сколько раз просила Генри что-нибудь с этим сделать, но он, когда ему это на руку, становится очень забывчивым.

– Да уж, – сказала миссис Бёрд. – Но ведь если бы мы взяли Паддингтона с собой, он бы немедленно соскучился. И вообще, надеюсь, он уже вовсю трудится.

Последние слова миссис Бёрд произнесла, исходя из богатого опыта, вот только на сей раз она не учла, что́ именно было у их мишутки на уме.

Едва замер стук захлопнувшейся входной двери, как Паддингтон помчался вниз, чтобы приготовить побольше булки с мармеладом – ведь ему предстояла долгая и трудная работа.

Вернувшись к себе, он сложил всю булку в надёжное место, а то ведь только отвернёшься – и все твои запасы покроются пылью.

Только после этого он пошёл в ванную и наполнил ведро горячей водой. Потом снова надел пижамку, чтобы не замочить мех, закатал рукава и принялся оттирать стены своей комнаты щёткой и мылом.

Паддингтон по большому счёту был медведем оптимистичным, однако он сильно огорчился, когда после первых же шарканий щёткой по обоям они начали отставать от стены. Хуже того, чем больше он шаркал, тем ужаснее делалась картина. Он и оглянуться-то не успел, а уже стоял по колено в кусочках бумаги; лапы у медведей, конечно, довольно короткие, колени низко, но бумаги всё равно было предостаточно.

Решив, что вместо горячей водопроводной воды нужно было взять холодную, Паддингтон присел на край кроватки, чтобы обозреть комнату.

Собственно, зрелище было как раз обратное тому, которое он наблюдал вскоре после того, как поселился у Браунов и решил помочь мистеру Брауну с ремонтом.

В тот раз он, во-первых, слишком жидко развёл клейстер, а во-вторых, умудрился заклеить и дверь, так что потом было никак не выбраться. А теперь эта самая дверь, можно сказать, осталась единственным нетронутым местом.

К сожалению, Паддингтон так долго размышлял над причиной своих нынешних невзгод – не в том ли она, что давным‑давно он слишком жидко развёл клейстер, – что не заметил, как некоторые обрывки обоев покрупнее непостижимым образом умудрились приклеиться обратно к стене. А когда он попытался подправить те, которые висели совсем уж криво, в лапе у него остались самые мелкие кусочки и тут же приклеились к его пижаме.

Увидев своё отражение в зеркале на туалетном столике, медвежонок решил, что стены он почистит как-нибудь в другой раз, а пока лучше уберёт пыль.

Он отодвинул кровать и тут же обнаружил, что в одном миссис Бёрд точно была права. На том куске ковра, где только что стояла кровать, оказалось особенно пыльно, и совок вскоре заполнился наполовину, причём не только пылью, но и старыми лакричными тянучками. Они, кстати, потерялись несколько месяцев назад, вместе ещё с кое-какой мелочью, о которой он совсем забыл.

К этому времени у него уже сильно щипало в носу от пыли – того и гляди одна из тянучек попадёт не туда, куда ей положено. Перепугавшись, что если он быстренько не примет мер, то может выронить совок, медвежонок огляделся и тут заметил, что, когда он отодвинул кровать от плинтуса, ковёр с одного конца слегка приподнялся.

Паддингтон сразу сообразил: вот идеальное место, куда можно высыпать содержимое совка хотя бы на время, тем более что под ковром виднелись какие-то газеты; второпях он немного расширил дырку и умудрился высыпать туда пыль за долю секунды до того, как случилось неизбежное.

В комнате раздалось довольно громкое «а‑апчхи!», и пыль поднялась облачком с того места, куда он её только что высыпал.

Паддингтон выждал, пока она осядет, потом нагнулся и собрал её обратно в совок; между делом он поглядывал на старые газеты.

Вообще-то, медвежонок не очень любил читать газеты. Ему гораздо больше нравились журналы. Разворачивать газеты лапами довольно трудно. Даже если найдёшь что-нибудь интересное, как правило, оказывается, что страницы слиплись и их не разлепишь – дуй не дуй.

Однако на сей раз он не мог не признать, что газеты на полу выглядят очень заманчиво. Некоторые были вполне недавними, а другие, видимо, пролежали под половицами много лет, потому что на фотографиях все люди носили шляпы, машины были совсем не такие, как теперь, а скорее напоминали ящики на колёсах. Некоторые из этих машин и вовсе тянули лошади, а на одной картинке красовался дяденька на велосипеде со здоровущим передним колесом и совсем маленьким задним.

А помимо того, медвежонок не увидел ни единой цветной картинки: всё было чёрно-белым, даже рекламные объявления.

Паддингтон оттянул ковёр ещё подальше, и ему пришла в голову мысль, что мистеру Круберу наверняка понравятся старые газеты – он ведь всё-таки антиквар. Медвежонок как раз размышлял, не сказать ли об этом Браунам, но тут увидел в одной из газет поновее статью о еде.

Причём не просто о старинной еде… Статья была о том, что едят в других странах, и чем дальше Паддингтон читал, тем сильнее волновался… о том, что едят в Южной Америке… в том числе… Он чуть не шлёпнулся на спину от возбуждения: вот она, фотография особого торта, какой давали в доме для престарелых медведей по особым случаям. Рядом был даже напечатан рецепт.

Быстренько оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что никто за ним не подглядывает, Паддингтон аккуратно вырвал эту статью; тут же ему в голову пришла ещё одна мысль.

Паддингтон очень любил готовить.

В последнее время миссис Бёрд иногда разрешала ему помочь на кухне – например, помесить тесто для йоркширского пудинга^[4], который она собиралась подать в воскресенье к обеду, а кроме того, все давно сошлись на том, что у медвежонка прекрасно получается мясной соус. Но вот когда он нацеливался самостоятельно приготовить что-нибудь более сложное, миссис Бёрд решительно ему отказывала, в том числе и потому, что он очень любил пробовать свои блюда в процессе приготовления, а она не хотела, чтобы он, раз за разом открывая дверцу духовки, подпалил себе усы.

Тут Паддингтон сообразил, что такой блистательной возможности приготовить что-то самостоятельно ему, возможно, не представится больше никогда. А после тяжёлого дня на распродаже миссис Браун и миссис Бёрд так обрадуются, когда вернутся домой, нагруженные покупками, и, едва войдя в дверь, учуют запах свежеиспечённого торта!

Кроме того, всё лучше, чем делать в комнате уборку.

Паддингтон перечитал список ингредиентов: две чашки самоподнимающейся муки, смешанной с дрожжами, столько же кукурузной муки, сахарная пудра, масло, желток одного яйца, сахар, сгущённое молоко… Насчёт сгущённого молока он не был уверен, а вот всё остальное наверняка имелось в кладовке у миссис Бёрд.

Медвежонок никогда ничего не делал спустя рукава, поэтому на то, чтобы собрать все ингредиенты, у него ушло довольно много времени. Он даже сбился со счёта – столько раз пришлось бегать вверх и вниз по лестнице, таская их один за другим. По ходу он не раз пожалел, что решил делать торт в своей комнате, а не в кухне. Подоконник у него, конечно, был довольно широкий, но теперь он сильно напоминал витрину продуктового магазина. С другой стороны, не хотелось, чтобы миссис Браун и миссис Бёрд его застукали, если вдруг вернутся пораньше.

Вывалив на подоконник целый мешок пшеничной муки, – получилась большая куча, – Паддингтон поступил так же и с кукурузной мукой, а потом решил почитать инструкцию дальше.

Секунду-другую медвежонок таращился на клочок газеты в лапе, напрочь отказываясь верить своим глазам. Он даже перевернул клочок несколько раз, чтобы убедиться, что смотрит на правильную сторону.

Это не помогло – в конце списка ингредиентов стояли слова: «Продолжение на странице 22».

Паддингтон возмущённо уставился на газету. На странице, которую он вытащил из-под ковра, стоял номер семь, а дальше шло много слоёв самых разных газет, так что надежда на то, что нужная страница найдётся, была совсем слаба. Могли бы и не писать «Продолжение на странице 22», написали бы сразу: «Продолжение на следующей неделе», или «через месяц», или, хуже того… «не дождётесь ещё миллион лет».

Уставший и раздосадованный – кроме прочего, от тяжёлой работы ему стало очень жарко, – медвежонок потянулся к окну, чтобы впустить в комнату свежего воздуха, и немедленно об этом пожалел.

Он уже много лет гадал, почему мука определённого сорта называется самоподнимающейся. И вот всего за несколько секунд получил ответ. Трудно было себе даже представить, что такое небольшое количество белого порошка способно без посторонней помощи заполнить такое большое пространство за такое короткое время. Как бы там ни было, вся комната оказалась покрыта тонким слоем белой пыли.

Торопливо закрыв окно – как бы не случилось чего похуже, – медвежонок задёрнул занавески в тщетной надежде, что так станет лучше, а сам запрыгнул на кровать.

Уставший, голодный и совершенно отчаявшийся, он плюхнулся на покрывало, да так и остался лежать, глядя в потолок.

Сказать, что комната его выглядела хуже, чем когда-либо раньше, значило не сказать ничего. Она сильно напоминала кошмарный сон. Строго говоря, даже хуже: ведь в конце кошмарного сна ты всегда просыпаешься и обнаруживаешь, что волноваться не о чем.

В прошлом Паддингтон не раз замечал, что расслабиться гораздо сложнее, чем кажется. Например, мухи зачастую специально дожидаются, пока ты устроишься в самом удобном положении, и тут садятся тебе на кончик носа. Или что-нибудь вдруг начинает отчаянно чесаться.

Сегодняшний день не стал исключением, но дело было не в мухе и не в необходимости почесаться, а скорее в каком-то комке, который образовался у него на спине, прямо посередине. Медвежонок не мог припомнить, чтобы раньше у него в кровати был комок, поэтому полез под пижаму разобраться, что же это такое.

Что бы это ни было, твёрдым его уж никак было не назвать… скорее, наоборот, оно было совсем мягким… вернее, не столько даже мягким, сколько мокрым и липким. Липкость из него прямо вытекала, причём это была очень знакомая липкость и означать она могла только одно.

Вот тут-то Паддингтон и вспомнил, куда сегодня положил булку с мармеладом на всякий пожарный случай!

* * *

– А я и не знала, что вы перед уходом выстирали постельное бельё, – сказала миссис Браун, когда они вернулись из магазинов.

Миссис Бёрд тоже подошла к кухонному окну.

– Я ничего не стирала! – хмуро объявила она, глядя на спальные вещички, свисавшие с сушилки.

Взгляд её смягчился, когда она заметила на той же сушилке, но немного в стороне маленькую пижамку в цветочек.

После этого она обвела кухню взглядом.

– Строго говоря, дверцы половины шкафов я тоже не оставляла открытыми, равно как и не насыпала в раковину груду яичной скорлупы.

– Ах ты господи, – сказала миссис Браун.

– Вот уж верно подмечено, – отозвалась миссис Бёрд и зашагала наверх.

– А ну, вылезай, где бы ты ни прятался! – окликнула она, входя в комнату медвежонка.

Дверь платяного шкафа медленно приоткрылась, и оттуда показалась голова.

– А как вы догадались, что я здесь? – спросил Паддингтон.

– Птички мимо пролетали, вот одна мне и напела, – пояснила домоправительница Браунов. После этого она обвела взглядом комнату. – Да, я перед уходом предположила, что ты не будешь сидеть сложа лапы, но, честно говоря, не ожидала увидеть по возвращении такой разгром.

Она немного помолчала, осмысляя ситуацию.

– Я вижу, что ты хотел как лучше, – сказала она наконец. – И намерения у тебя были самые добрые.

А ничего важнее двух этих вещей в жизни и нет.

– Мне кажется, у меня вышло как хуже, миссис Бёрд, – сокрушённо проговорил медвежонок.

– Ну, зато ты старался, – возразила миссис Бёрд. – Не выношу людей, которые твердят «не могу», даже и не попытавшись что-то сделать.

Пока она говорила, взгляд её упал на Паддингтонов рецепт, так и лежавший на полу.

– Альфахорес! – вырвалось у нее.

– Будьте здоровы! – тут же ответил медвежонок.

– Я не чихала, – поправила его миссис Бёрд. – Это такое блюдо. Глазам не могу поверить. Я с самого твоего приезда где только не искала этот рецепт. Хотела, чтобы ты чувствовал себя как дома, но всё не могла вспомнить, какие для него продукты нужны.

– А я и не знал, что это так называется! – воскликнул Паддингтон. – Но у нас в Перу это очень популярная штука. Причём у каждой хозяйки свой рецепт. Сначала нужно сделать два коржа. А потом склеить их манхар бланко.

– Чем-чем их надо склеить? – переспросила миссис Бёрд.

– Честно говоря, не знаю, – ответил медвежонок. – Тётя Люси брала сгущённое молоко и варила его, пока совсем не загустеет. Эту штуку очень любят в доме для престарелых медведей.

– А я подумала, что можно взять мармелад и намазать его тонким слоем, – сказала миссис Бёрд. – Завтра возвращаются Джонатан и Джуди, – продолжала она. – И чтобы успеть приготовить это лакомство вовремя, мне потребуется помощь специалиста. Ну конечно, если тебе больше нечем занять лапы.

– Я вам с удовольствием помогу, миссис Бёрд! – тут же согласился Паддингтон.

– Вот только сначала, – сказала миссис Бёрд, – придётся заново купить яиц.

– Просто лапами желтки отделять очень трудно, – поведал медвежонок.

– А, ну понятно, – серьёзно произнесла миссис Бёрд. – Спасибо, что сказал, мы это учтём.

* * *

– Просто удивительно, как Паддингтон легко отделался, – сказал Джонатан, приехав домой и выслушав последние новости. – Видела его комнату?

– Ну, миссис Бёрд же часто повторяет: медведи всегда падают на все четыре лапы, – ответила Джуди. – Съешь ещё альфахорку.

– С удовольствием, – согласился Джонатан. – Такая вкуснятина!

– Я тебе ещё кое-что скажу, – продолжала его сестра. – Папа созвонился с декоратором. На следующей неделе он придёт делать ремонт у Паддингтона в комнате.

– А ты знаешь, что это означает, – фыркнул Джонатан.

– На ближайшее время он переедет к тебе, – хихикнула Джуди.

– Интересно, медведи храпят? – поинтересовался Джонатан. – Можно позвонить в зоопарк и выяснить.

– Я у него уже спросила. Он говорит, что нет, – успокоила брата Джуди. – Говорит, как-то вечером специально не спал допоздна, чтобы проверить, и ни разу даже не всхрапнул.

– Вот уж обрадовала, – вздохнул Джонатан.

– Кто бы мог подумать, что миссис Бёрд воспримет это так спокойно? – спросил поздно вечером мистер Браун.

– Знаешь что, Генри, – сказала миссис Браун, – мне кажется, тут всё дело в Паддингтоновой пижамке, которая так одиноко висела на сушилке, когда мы пришли домой. Миссис Бёрд всегда придавала большое значение мелочам.

Глава четвёртая
Случайное знакомство

Оказавшись на улице Портобелло, Паддингтон припустил во весь дух и за угол завернул быстрее, чем когда-либо раньше. Если не вдаваться в подробности, со стороны это выглядело, будто он на некоторое время потерял контроль над своей продуктовой тележкой.

Последняя часть пути шла под горку, и лапы у медвежонка так разогнались, что и не затормозить. Поставив корзину на одно колесо, он с трудом разминулся с каким-то дяденькой, который встал посреди тротуара.

Увидеть здесь в это время человека было делом необычным: толпы туристов, как правило, появлялись позднее, и тогда же открывались все лавки и лотки.

Тележка всё-таки завалилась набок. По счастью, она была пустой, однако одно колёсико продолжало крутиться.

– Смотрите, куда едете, – сердито сказал дяденька. – Тут вам не ралли.

– С лапами это немножко трудно, – признался Паддингтон. – Особенно за угол заворачивать.

Дяденька уставился на него.

– Не понимаю, при чём тут лапы, – буркнул он.

Паддингтон хотел было сказать, что всё дело в том, что у самого-то дяденьки лап нет, но из вежливости промолчал.

Вместо этого он выпрямился и с интересом оглядел незнакомца. Погода стояла тёплая, но у того на ушах были странные пластмассовые нашлёпки, а потом он дунул в конец какой-то лохматой штуковины, надетой на палку, и принялся считать вслух.

– Один, два, три, четыре… – произносил он и, когда дошёл до десяти, умолк, будто не знал, что идёт дальше.

– Дальше идёт одиннадцать, – подсказал медвежонок, всё ещё пытаясь загладить свою вину.

Дяденька посмотрел на него пустым взглядом, а потом поднёс палец к губам. После этого он, похоже, собирался ответить, но тут задняя дверь стоявшего поблизости тёмно-зелёного фургона отворилась, и оттуда высунулась голова ещё одного дяденьки.

– Звук нормальный, – сообщил он, поднимая большой палец.

И перед тем как закрыть дверь, кивнул на Паддингтона.

– Раньше начнёшь – раньше закончишь, а выбирать особо не приходится. Предлагаю попробовать.

Первый дяденька явно не пришёл в восторг от такого предложения, однако сделал храброе лицо и отряхнул свою одежду.

– Не согласитесь ли сказать сюда несколько слов? – поинтересовался он, подсунув лохматую штуковину Паддингтону под нос.

– Усам щекотно, – ответил медвежонок.

Дверь фургона открылась снова. Второй дяденька широко раскинул руки и высоко поднял голову.

– Похоже, Адриану нужно предложение подлиннее, – пояснил первый дяденька.

– Простите, можно, я лоб вытру? – спросил медвежонок.

– А можно ещё подлиннее? – попросил дяденька. – Он режиссёр, и нам нужно проверить высоту звука.

– Да, улица Портобелло сперва высокая, а потом гораздо ниже, – согласился Паддингтон. – Поэтому я так и разогнался.

– Гм… да… – сказал дяденька. – Но…

– Мистер Крубер говорит, что, когда идёт проливной дождь, у нас тут всякий раз недалеко до беды. Вода несётся мимо дверей его лавки прямо как приливная волна. У нас один раз чуть шезлонг не уплыл. Хорошо, что мы тогда не сидели на тротуаре и не ели «послезавтрак». А то булочки бы тоже унесло.

Дверь фургона отворилась в третий раз, и второй дяденька показал большим пальцем вниз, одновременно что-то к чему-то прицепляя.

– Вот ведь незадача, – сказал первый дяденька. – Боюсь, на этот раз вы слишком поторопились. Адриан не успел вернуться к пульту. Кстати, меня зовут Лучик Брег, я собираю материал для предстоящих Игр. Может быть, – предложил он, – вы нам расскажете, что ели на завтрак? Мы по опыту знаем, что по длине это обычно то, что надо.

Он протянул свободную руку, чтобы пожать медвежонку лапу, но тут же её отдёрнул.

– Я обычно ем поджаренную булку с мармеладом… – начал Паддингтон.

– Это я уже понял, – ответил мистер Брег.

Он вытащил из нагрудного кармана носовой платок с собственным инициалом и, покряхтев, развернул его зубами.

– Только нам не нужно в микрофоне никаких мармеладных корочек, ясно?

А что ещё у вас на завтрак? Например, чашка чая, чтобы запить булку?

– Я очень рад, что вы об этом спросили, мистер Брег, – сказал медвежонок. – Обычно я пью какао, но на этой неделе миссис Бёрд устроила на кухне генеральную уборку. Вообще-то, она всё как следует убирает в апреле, но в этом году что-то припозднилась. Дело в том, что в числе прочего она хотела вымыть и холодильник, вот только опасалась, не испортятся ли продукты, пока дверца открыта, поэтому она выставила всё на кухонный стол и сказала, что мы ей очень поможем, если съедим как можно больше. Там было несколько видов бекона, три сорта колбасы, яйца, картофельные оладьи, помидоры, копчушки… и ещё полбанки паштета из ламы. Тётя Люси прислала нам его на Рождество из Перу, но он уже не совсем свежий…

– И что вы на всё это сказали? – вставил своё слово мистер Брег, хотя это и оказалось непросто.

– Большое вам спасибо, – ответил Паддингтон.

– Только не говорите, что попробовали всё! – воскликнул корреспондент. – Небось, на столе в столовой вообще места не осталось, часть тарелок попадала на пол!

– Нет, – успокоил его медвежонок. – Миссис Бёрд сумела уместить всю мою еду на две большие тарелки. И потом, копчушек я не ел – боялся, что кость застрянет в горле. Один раз мне почудилось, что застряла, и миссис Браун пришлось вызывать врача, но потом оказалось, что это просто старая мармеладная корочка, которая сильно затвердела. Она, видимо, вывалилась из моей шляпы.

– Простите, пожалуйста… – прервал его Лучик Брег. Попятившись от медвежонка, он встал по другую сторону фонарного столба. – Вы не могли бы попридержать…

– Боюсь, я не достану, – посетовал медвежонок, обегая столб с другой стороны, чтобы не перелезать через свою тележку.

– Я не про микрофон, – сказал мистер Брег, отступая обратно на исходную позицию. Он прижал палец к губам и вслушался в какую-то команду, которую ему дали в наушники. – Похоже, в аппаратной небольшая проблема. У них кончилась плёнка. И всё из‑за этих запинок и спотычек.

– Вы не переживайте, мистер Брег, – ободрил его Паддингтон. – Я уверен, что рано или поздно у вас всё получится.

Лучик Брег продолжал отступать от медвежонка, но вдруг резко остановился.

– Вы стоите на проводе от микрофона, – проговорил он с укором, а потом нагнулся, взялся за провод и резко его дёрнул.

Вышло так, что Паддингтон, который искренне хотел помочь, опередил его на долю секунды и отступил в сторону; Лучик Брег издал громкий вопль и исчез из виду, перелетев на другую сторону столба.

– Ой, как же так, мистер Брег? – перепугался медвежонок и тут же поспешил на помощь. – Вы в порядке?

– Нет! – булькнул Лучик Брег, голос у него был такой, будто в солнечное сплетение ему только что влетел тайфун. – Я не в порядке! Ну вы и нашли место поставить свою тележку! Нужно принять специальный закон, чтобы таких, как вы, не выпускали на улицу без сопровождения!

Но Паддингтону всё это было как с гуся вода. Он тем временем рассматривал свою корзинку.

– Хочу вас обрадовать: с ней, похоже, ничего не случилось! – сообщил он. – Оба колеса на месте. Погодите-ка…

Дальше стало не слышно, потому что медвежонок засунул голову внутрь – проверить, не появилось ли где в корзинке дырок.

Глаза его не сразу привыкли к мраку, а дожидаясь, он вдруг обнаружил, что наушники мистера Брега случайно свалились в корзину и теперь ему слышно всё, что говорят снаружи.

Особенно громко и отчётливо звучал голос мистера Брега, и, хотя бодрости в нём несколько поубавилось, можно было различить каждое слово.

– Я не намерен, – говорил мистер Брег, – повторяю, не намерен признавать своё поражение. Никто нам не обещал, Адриан, что в жизни всё пойдёт гладко. Когда я выбрал эту профессию, я знал, что будут выдаваться и вот такие дни. В нашем деле бывают дни хорошие и дни плохие, и, кстати, такого скверного, как сегодня, у меня не было очень давно. Я уже подумываю, не научиться ли играть на укулеле^[5] и не стать ли уличным музыкантом.

– В море и не такое бывает, – произнёс второй голос, и Паддингтон сразу сообразил, что это говорит режиссёр. – Хорошо ещё, что у нас сегодня запись. А если бы был прямой эфир?

А кроме того, уровень звука мы всё-таки выставили.

– Вот и отлично, – обрадовался медвежонок, выныривая из корзины.

И он протянул дяденькам их наушники:

– Можно, я теперь пойду?

Мистер Брег успел снова встать на ноги и даже выдавил из себя глухой смешок.

– Если не возражаете, – сказал он, – я хотел бы завершить начатое.

Затем мистер Брег обернулся к режиссёру:

– Если и ты ничего не имеешь против, Адриан, я продолжу с той точки, в которой мы остановились.

– Молодец! – похвалил режиссёр. – Куй железо, пока горячо!

С этими словами он снова скрылся в фургоне.

Мистер Брег вдохнул побольше воздуха, потом ещё раз посчитал.

– Дубль седьмой, – произнёс он после паузы – чтобы режиссёр успел добежать до пульта.

– Может быть, расскажете, из какой части света вы приехали? – спросил он, направляя микрофон на медвежонка.

– Пуф! Пуф! – Паддингтон изо всех сил подул в микрофон, чтобы убедиться, что тот работает. – Очень хороший вопрос, мистер Брег. По правде говоря, я не помню, потому что я тогда был совсем маленьким.

Лучик Брег улыбнулся, пусть и очень прохладно.

– Но хоть примерно-то вы должны представлять, – сказал он. – Не бывает такого: совсем не знать, где родился.

– В Дремучем Перу бывает, – возразил Паддингтон. – Это очень большая страна.

– Дремучее Перу! – Лучик Брег навострил уши. Похоже, это его впечатлило, несмотря на все неприятности. – Видимо, этим и объясняется отсутствие у вас… э‑э… основ. Полагаю, кто-то задремал и забыл их вам выдать, – добавил он и засмеялся собственной шутке.

Медвежонок устремил на него суровый взгляд.

– Как это у меня нету основ? – осведомился он.

Мистер Брег поспешил сменить тему.

– В наши дни это ещё называется «утратить опору», – уточнил он. – Простите, пожалуйста. Э‑э… а цель вашего визита, случайно, не состоит в участии в Играх?

– Если вы не рекомендуете в них участвовать, я не буду, – пообещал медвежонок, не вполне разобрав, о чём идёт речь.

– Ага! – обрадовался мистер Брег. – Я всё понял. – Он приложил палец к носу. – Это тайна, да? Можете постоять минутку?

Он полез в карман, выудил оттуда лист бумаги и начал просматривать какой-то длинный список.

– Команда Дремучего Перу здесь нигде не значится… а вы получили официальное приглашение на участие в Играх?

– Кажется, нет, – ответил медвежонок. – Несколько дней назад я получил открытку от тёти Люси, но там ничего такого не сказано.

– Короче говоря, – подытожил мистер Брег, – я так понимаю, что вы независимый спортсмен и выступать будете от собственного имени. Не переживайте, – он снова приложил палец к носу, – я вашу тайну никому не выдам. Просто очень уж шустро вы огибали этот угол. Надо думать, пытались сбросить вес после такого обильного завтрака.

– Нет, – разочаровал его медвежонок. – Я шёл в булочную за булочками. Уже поздновато, я боялся, вдруг они кончатся. А тогда мистеру Круберу придётся ждать, когда испекут вторую партию, и он на весь день выбьется из графика.

– Крубер? – повторил мистер Брег. – Крубер? Мне это имя почему-то незнакомо. Он ваш тренер?

– Он антиквар, – пояснил медвежонок. – И мы каждый день встречаемся за «послезавтраком».

– Отличное прикрытие! – воскликнул мистер Брег, с трудом скрывая свой восторг. – Скажите, каково ваше первое впечатление от Игр? Подготовка, по-вашему, идёт хорошо?

– А кто они такие? – поинтересовался медвежонок.

– Кто они такие? – повторил мистер Брег. – Вы хотите сказать, что приехали в такую даль и всё ещё не знаете, кто они такие? Удивительное дело. Они у всех на языке.

Тут настал черёд медвежонка отшатнуться от собеседника.

– Мамочки! – ахнул он. – Надеюсь, они не заразные?

Мистер Брег выдавил ещё одну улыбку.

– Пытаетесь меня провести, – усмехнулся он. – И всё же скажите: в каком именно виде спорта вы будете выступать? Я, конечно, извиняюсь, но для прыжков с шестом у вас лапы коротковаты.

– У меня лапы коротковаты для прыжков с шестом? – запальчиво повторил медвежонок. – Но они у меня всю жизнь такие!

– Мне кажется, вы можете отлично выступить в многоборье, – попытался утешить его мистер Брег.

– Я не люблю, когда ногу больно, – возразил медвежонок. – Кроме того, миссис Бёрд часто говорит, чтобы я ходил поосторожнее, потому что ноги нужно беречь, и лапы тоже.

– Для спортсмена это, безусловно, очень важно, – согласился мистер Брег. – Нет, не говорите… я сам догадаюсь… вряд ли прыжки в длину – да и в высоту, если подумать, тоже.

Припомнив, с какой скоростью медвежонок обогнул угол, он выдвинул очередную догадку:

– Может быть, бег на длинные дистанции? Вот, например, сколько вам понадобится времени, чтобы домчаться отсюда – ну, скажем, до Паддингтонского вокзала?

Медвежонок как следует подумал.

– В прошлое воскресенье я уложился в четыре минуты, – сообщил он.

– Четыре минуты! – так и опешил мистер Брег. – Но это как минимум полторы мили. Это похоже на мировой рекорд. А в городе – нарушение скоростного режима.

– Что, правда? – огорчился медвежонок, а потом попытался оправдаться: – Но на светофорах повсюду был зелёный свет.

– Похоже, мы тут откопали тайный клад, – восхитился мистер Брег. – Ну а как у вас обстоят дела с короткими дистанциями – например, со стометровкой?

На сей раз гадать пришлось медвежонку.

– Все зависит от того, насколько булочки горячие, – сказал он, прикидывая про себя, за какое время добегает от булочной до мистера Крубера. – Если день морозный, то я успеваю секунд за пять.

Лучик Брег не мог больше сдерживать волнение.

– Помните, слушатели! – рявкнул он в микрофон. – Мы были первыми, кто вам об этом рассказал! Я сейчас… – добавил он и ринулся в зелёный фургон.

Паддингтон подхватил свою тележку и, воспользовавшись неожиданной возможностью, стремительно удрал.

* * *

– Простите, что заставил вас ждать, мистер Крубер, – сказал он через несколько минут.

Мистер Крубер поднял голову от газовой плитки в дальнем конце своей лавки.

– А я уже начал волноваться, мистер Браун. Не в ваших обычаях опаздывать. Какао уже давно готово.

– Я встретил на рынке очень странного человека, – принялся объяснять медвежонок. – Какого-то мистера Брега. И он всё приставал ко мне с разговорами. Пока не отвернулся – никак было не сбежать!

– Неужели это был Болтушка Брег? – воскликнул мистер Крубер. – Я слышал, что он собирается в наши края. Это знаменитый спортивный обозреватель. Болельщики ловят каждое его слово.

– Ой, мамочки, – перепугался медвежонок. – Похоже на то, мистер Крубер. Он решил, что вы мой тренер и мы готовимся к каким-то там играм.

Паддингтон пересказал, что́ с ним случилось с утра и почему он задержался.

Мистер Крубер усадил своего друга на диванчик, набитый конским волосом.

– Знаете что, – сказал он, – пожалуй, нам стоит обсудить этот случай поподробнее. Хотя имя у мистера Брега солнечное, на самом деле не такой уж он белый и пушистый. И если в кого-то вцепился, уже не отстанет.

Медвежонок испуганно поднял глаза от чашки с какао.

– А может, когда мы опять встретимся, он меня не узнает, – предположил он.

– Я бы не стал на это полагаться, – тактично заметил мистер Крубер.

– Мне однажды подарили на Рождество набор для маскировки, – припомнил медвежонок. – Я пока могу походить с накладной бородой.

– Это может только ещё сильнее запутать ситуацию, – предостерёг мистер Крубер. – Он, уж простите меня за выражение, мистер Браун, может учуять подлог. Словом, если он вдруг явится в лавку, предлагаю вам спрятаться за диванчик, а уж я постараюсь сбить его со следа. Только свою кружку с какао возьмите с собой. В противном случае у него могут возникнуть подозрения. Ну а что касается Игр, неудивительно, что вы до сих пор про них не слышали. Их проводят всего один раз в четыре года, и каждый раз в другой стране. На них собираются спортсмены со всего мира и соревнуются в разных видах спорта, не только в беге, но ещё и в плавании и гимнастике, прыжках, борьбе, подъёме штанги… да, собственно, во всех видах спорта, какие только бывают.

В глазах мистера Крубера появилось отсутствующее выражение, и он задумчиво помешал своё какао.

– Вы, возможно, в это и не поверите, мистер Браун, но много-много лет назад, ещё будучи подростком, я достиг некоторых высот в беге с барьерами.

– А я думал, что вы и в Венгрии были антикваром! – сказал медвежонок, глядя во все глаза на своего друга.

Он уже который год не уставал удивляться, сколько всего мистер Крубер успел за свою жизнь. Кроме того, Паддингтон никак не мог представить себе своего друга подростком.

– Я был чемпионом Венгрии по бегу с барьерами, – не без гордости заявил мистер Крубер. – Когда-нибудь я покажу вам свои награды.

На Паддингтона это произвело сильное впечатление.

– Мне никогда не доводилось выигрывать награды, мистер Крубер, – посетовал он. – Может, когда-нибудь покажете, как это делается?

Мистер Крубер тщательно обдумал свой ответ, прежде чем произнести его вслух.

– Это не так просто, как кажется, мистер Браун, – сказал он наконец, ему очень не хотелось обидеть медвежонка. – А что касается Олимпийских игр… всем спортсменам на них места не хватит, поэтому для участия выбирают самых лучших, самых подготовленных; тренироваться они начинают задолго до открытия.

Паддингтон понял, что дело серьёзное.

– Я и не знал, что Олимпийские игры – такое важное событие, – признался он.

– Вот погодите, – заверил мистер Крубер. – Очень скоро они будут у всех на языке.

– Мистер Брег тоже так сказал! – воскликнул медвежонок.

– Вот видите! – подхватил мистер Крубер с озорной искоркой в глазах. – Значит, это правда.

Он глянул на медвежонка поверх очков.

– При всём при том, мистер Браун, мне кажется, вы себя немножко переоценили, когда назвали свои результаты в беге. Например, добежать отсюда до Паддингтонского вокзала за четыре минуты… Видите ли, это очень распространённая ошибка. Нам часто кажется, что мы движемся быстрее, чем на самом деле; впрочем, когда кажется наоборот, это даже хуже. Понятное дело, Лучик Брег очень впечатлился. Он любит первым выкладывать важные новости, хотя иногда в спешке умудряется всё переврать. Как мне представляется, мы имеем дело именно с таким случаем. Он, видимо, решил, что откопал сенсацию. Так что будьте следующие несколько дней поосторожнее – вдруг он появится. Он не из тех, кто легко сдаётся.

Трудно было понять, шутит мистер Крубер или говорит серьёзно, но Паддингтон всё-таки решил воспользоваться его советом и вышел из лавки через заднюю дверь.

Очень уж ему не хотелось снова столкнуться с журналистом; добравшись наконец до дома номер тридцать два по улице Виндзорский Сад и оказавшись в безопасности, медвежонок снял пальтишко и довольно долго разглядывал себя в зеркале в прихожей.

Вот в одном мистер Брег точно был прав: тут ещё было над чем потрудиться.

* * *

– В вечерней газете появилась статья, которая может тебя заинтересовать, – обратился к Паддингтону мистер Браун, вернувшись вечером с работы. – По словам их спортивного обозревателя Лучика Брега, в этом году к нам на Олимпиаду приедет команда из Дремучего Перу.

– Ну и дела! – расстроился медвежонок. – Что, правда?

– А я думал, ты обрадуешься, – удивился мистер Браун. – Тут не сказано, сколько будет участников, и нет ни одного имени, но один уже прибыл, и он, похоже, не промах… Я подумал, вдруг ты с ним случайно знаком.

– Боюсь, – произнёс медвежонок несчастным голосом, торопливо направляясь наверх, в сторону своей спальни, – вы с ним тоже знакомы, мистер Браун.

– Что он, Генри, интересно, хотел этим сказать? – удивилась миссис Браун.

– Поди разбери, – ответил мистер Браун. – Тихие воды глубоки.

– Вот уж насчёт «тихих» – не про этого медведя сказано, – вмешалась миссис Бёрд, которая случайно услышала их разговор. – Попомните мои слова, мы ещё не раз про всё это услышим.

На этом тема была закрыта – по крайней мере, на некоторое время.

Глава пятая
Паддингтон тренируется

Однажды утром, вскоре после того, как Паддингтон случайно встретил на улице Портобелло спортивного обозревателя, миссис Браун, хлопоча на кухне, случайно выглянула в окно и увидела в саду чрезвычайно странное зрелище.

Протерев запотевшее стекло, она всмотрелась повнимательнее, а потом позвала и миссис Бёрд.

– Паддингтон! – воскликнула миссис Браун. – Катается по лужайке, точно он не медведь, а бесёнок. Надеюсь, всё у него в порядке.

Экономка Браунов тоже подошла к окну.

– Может, просто обрадовался, что подсолнухи у него выросли такие здоровые, что мистер Карри больше не может подглядывать через забор, – предположила она.

– Они уже давно такие выросли, – возразила миссис Браун.

– Должна сказать, вчера вечером он вёл себя на удивление тихо, – припомнила миссис Бёрд. – А за завтраком не допил вторую кружку какао, что совсем на него не похоже.

– Всё время останавливается и утирает лоб, – продолжала тревожиться миссис Браун. – Носовой платок, похоже, уже насквозь мокрый. Только бы он не заболел.

Тут миссис Бёрд сообразила, что к чему, и лицо у неё прояснилось.

– Это он пытается отжиматься! – сказала она. – Хотите знать моё мнение: у него приступ олимпийской лихорадки. Тут сейчас прямо эпидемия, и эта штука страшно заразная. Вчера я видела, что даже мистер Карри прыгает на месте у себя в саду. Да, уж я не расстроюсь, когда вся эта кутерьма закончится.

У миссис Браун явно груз с плеч свалился.

– Ну тогда ладно, – сказала она. – Если всё именно так, большого вреда не будет.

– Это мы ещё поглядим, – мрачно предрекла миссис Бёрд.

Домоправительница Браунов не разделяла оптимизма миссис Браун. Между отжиманиями – если только это были именно они – на мордочке у медвежонка появлялось очень решительное выражение; миссис Бёрд не раз видела его и раньше.

В такие моменты очень трудно было понять, что происходит у него в голове; впрочем, если подумать, знай миссис Бёрд правду, на душе у неё стало бы ещё неспокойнее.

Но она не знала; а началось всё накануне, когда Паддингтон, спустившись в прихожую, обнаружил на полу рекламную листовку.

В этом не было ничего особенного. В дом номер тридцать два по улице Виндзорский Сад постоянно приносили всякие рекламные объявления. Под конец дня коврик в прихожей, как правило, был засыпан цветными бумажками.

Миссис Бёрд относилась к этому крайне неодобрительно.

– Можно подумать, у нас тут гостиница, а не частный дом, – ворчала она, пока тащила весь ворох в мусорное ведро, не удостоив даже самого беглого взгляда.

Паддингтон как раз собирался проделать то же самое, но тут взгляд его зацепился за слова: «ПРОБНОЕ ЗАНЯТИЕ – БЕСПЛАТНО» – они были напечатаны по диагонали красным цветом.

Паддингтон был из тех медведей, которые никогда не упускают собственную выгоду, а потому не выдержал и решил разобраться, что к чему.

Под заголовком был напечатан портрет очень загорелой тётеньки, которая держала над головой две гантели, а внизу тянулась ещё одна крупная строка: «ОТНЫНЕ Я БУДУ ВАШИМ ПЕРСОНАЛЬНЫМ ТРЕНЕРОМ».

Медвежонку показалось, что это уже чересчур, однако слово «БЕСПЛАТНО» сделало своё дело, и он стал читать дальше.

Тётеньку на фотографии звали Глэдис Бримстон; раньше она жила в Ист-Эктоне и Рио-де‑Жанейро^[6], а совсем недавно переехала в Лондон. Теперь же, как раз к началу Олимпийских игр, она собиралась открыть свой спортивный клуб на улице Портобелло.

На тётеньке были шорты и коротенькая футболка, мышцы так и сверкали в лучах солнца. Она стояла на тротуаре неподалёку от лавки мистера Крубера и держала плакат, на котором было написано: «ПРИХОДИТЕ СМЕЛО – И СРАЗУ ЗА ДЕЛО».

Вечером Паддингтон забрал листовку в кровать и внимательно рассмотрел в лупу при свете карманного фонарика. Мисс Бримстон утверждала, что стоит вам провести с ней в зале один час, и вы почувствуете себя совсем другим человеком.

Там, правда, ничего не говорилось о том, что вы почувствуете себя другим медведем, однако Паддингтон решил, что с этим всё будет в порядке, потому что в самом конце текста имелась ещё одна крупно напечатанная строчка: «СТЕСНЯТЬСЯ НЕ НАДО – МЫ ВСЕМ ЗДЕСЬ РАДЫ!»

Паддингтону даже стало стыдно утаивать такую замечательную новость от других – тем более что листовка не была адресована кому-то конкретно. Однако мистер Браун тут же всучил её обратно, пробормотав, что опаздывает на работу, Джонатан и Джуди были в школе, а на то, чтобы представить себе, как миссис Браун или миссис Бёрд отжимаются на газоне перед домом, у медвежонка просто не хватило воображения.

Так вот оно и вышло, что, закончив зарядку в саду, он гораздо раньше, чем обычно, вышел из дома, в надежде, что сперва разберётся во всей этой истории, а потом спокойно отправится к мистеру Круберу на «послезавтрак».

Ему повезло: дверь в помещение, о котором говорилось в листовке, была приоткрыта. Волнуясь всё сильнее, медвежонок распахнул её до конца и зашагал по коридору, увешанному фотографиями мисс Бримстон во всевозможных позах.

Судя по всему, талантов у неё было хоть отбавляй. То она тащила паровой каток вверх по склону холма, зажав в зубах верёвку, то сплавлялась на байдарке по реке Амазонке, вооружённая только луком и колчаном со стрелами, то представала в костюме Деда Мороза – одна мускулистая рука согнута, чтобы расколоть бицепсом грецкий орех.

Когда медвежонок добрался до конца коридора, там открылась какая-то дверь и из неё вышла тётенька в бигуди.

– Доброе утро, – пропела она. – Вот это просто замечательно! Люблю, когда почту приносят пораньше. Отличное начало дня.

Паддингтон смерил её суровым взглядом.

– Я никакой не почтальон! – объявил он. – Я Паддингтон Браун из Дремучего Перу, и я пришёл по поводу вашей листовки.

– Ах ты господи! – всплеснула руками тётенька. – Прошу прощения. Такие времена пошли, поди разбери, кто чем занимается.

Она сдавила его лапу, будто тисками, и принялась дёргать её вверх-вниз.

– Меня зовут мисс Бримстон. Мы пока официально не открылись, но, как говорится, добро пожаловать, ранняя пташка, я к вашим услугам.

На сей раз в замешательство впал уже медвежонок. Кроме того, вблизи мисс Бримстон оказалась куда крупнее, чем он думал.

– Я посмотрел на фотографии в коридоре, – пустился он в объяснения, – и подумал, не дадите ли вы мне тоже грецкий орех. Я сегодня с утра неплотно позавтракал.

Мисс Бримстон передёрнулась.

– Грецкий орех на завтрак? – вскричала она. – Нет, у нас тут так не принято. Стакан воды, ну, может быть, лакричную палочку…

– В таком случае, – сказал медвежонок, – не могли бы вы вернуть мне мою лапу?

Мисс Бримстон тут же разжала пальцы.

– Большое спасибо, – сказал Паддингтон, вежливо приподняв шляпу.

Мисс Бримстон успела взглянуть на его затылок.

– Господи, что это у вас там за шишка? – воскликнула она. – В жизни ничего такого не видела, а ведь я объехала весь мир. Наверное, лучше её выдавить.

Паддингтон торопливо провёл свободной лапой по макушке. Мордочка его прояснилась.

– Лучше не стоит, мисс Бримстон, – возразил он. – Это всё, что осталось от куска булки с мармеладом. Я всегда держу в шляпе хотя бы один, на всякий пожарный случай. Ну и откусил от него немного, пока шёл сюда.

– Так если вы хотите, чтобы я вами занялась, с этим придётся покончить, – заявила мисс Бримстон. – Причём незамедлительно. Перекусывать между основными приёмами пищи строжайше запрещено. – Она с некоторым сомнением посмотрела на медвежонка. – В жизни ни с чем таким не сталкивалась, – призналась она. – Хотя упражнениями занимаюсь уже десять с лишним лет.

– Тогда рано или поздно всё обязательно случится, мисс Бримстон, – вежливо заверил её медвежонок. – Мой друг мистер Крубер любит повторять: «Упражнение – мать учения».

Мисс Бримстон выдавила тусклую улыбку, потом заперла входную дверь и повела медвежонка в комнату в самом конце коридора.

– Прежде чем начнём, снимите-ка своё пальтишко, – сказала она. – Мне нужно оценить вашу фигуру. Для начала дайте я взгляну на ваш пресс.

– Мой пресс? – удивился Паддингтон. – А я и не знал, что он у меня есть.

– Вздор! – отрезала мисс Бримстон. – Какой-никакой пресс есть у каждого. Полностью это называется «мышцы брюшного пресса». Если не возражаете, дайте-ка я их пощупаю, чтобы понять, как обстоят дела…

– А вот несколько недель назад вы могли бы пощупать моих устриц, – похвастался медвежонок.

– Нынче здесь, завтра там, – туманно высказалась мисс Бримстон.

Повесив пальтишко на ближайший крючок, она повернулась, чтобы повнимательнее осмотреть нового клиента, и не без опаски протянула к нему руку.

– Щекоталки-щекотушки, – тоненьким голосом пропела она.

Паддингтон тут же отпрянул.

– Будьте здоровы! – воскликнул он.

Мисс Бримстон решила сменить тему.

– С таким мехом трудно сказать что-то наверняка, – заявила она, – но, полагаю, дело ещё можно поправить. Немножко скинем тут, немножко там – и порядок. Расскажите, как вы употребляете жидкости.

– Ну, – сказал медвежонок, – за завтраком я обычно выпиваю две кружки какао, а потом ещё одну на «послезавтрак».

– От этого тоже придётся отказаться, – строго произнесла мисс Бримстон. – Какао слишком калорийный напиток. Куда полезнее выпить стакан-другой горячей воды.

После этого она подвела Паддингтона к весам.

– Стоит, наверное, для начала проверить наш вес…

– После вас, мисс Бримстон, – вежливо предложил медвежонок.

– Нет, – сурово отказалась мисс Бримстон, негромко скрипнув зубами. – После вас. Под «нашим» весом я, разумеется, имела в виду ваш.

И ещё скажите: вы много занимаетесь физическими упражнениями?

– На днях я добежал бегом до улицы Портобелло, – припомнил медвежонок. – Так мчался, что меня даже попросили дать интервью для радио.

– Отлично… отлично, – одобрила мисс Бримстон. – Поздравляю с успехом! А что было потом?

– Когда интервью закончилось, – продолжил медвежонок, – я позвонил в булочную. У меня там постоянный заказ на булочки, а мистер Крубер тем временем сварил какао. А потом мы сели на диванчик из конского волоса у него в задней комнате и стали есть «послезавтрак». Мы почти каждый день так делаем.

– Так-так, – сказала мисс Бримстон. – С этим тоже придётся покончить.

И чувствительно ткнула медвежонка кулаком в живот.

– Вам необходимо уменьшить объём талии. Слишком мы любим жареную картошку – ну, я так полагаю. Ничего, мы это скоро сожжём…

– Сожжём? – не на шутку перепугался медвежонок.

– Это такое специальное выражение, – торопливо успокоила его мисс Бримстон. – Не пугайтесь. Такие у нас методы работы. Себя необходимо ограничивать. Прежде всего, повторяйте за мной: «Терпеть не могу жареную картошку…»

– Извините, не могу, – твёрдо заявил Паддингтон.

– Да почему же? – удивилась мисс Бримстон.

– Потому что тётя Люси всегда говорила, что врать нехорошо, – пояснил медвежонок.

Мисс Бримстон быстренько сменила тему.

– Тут вот какое дело, – сказала она. – Вы сможете сбросить лишний вес, если будете приходить сюда по несколько раз в неделю на протяжении полугода – в таком случае вам нужно либо поставить подпись под договором, что вы обязуетесь своевременно оплачивать все занятия, либо записаться ко мне на экспресс-курс. Выбирайте сами.

Она отвела Паддингтона в другой конец зала и указала на брусья, прикреплённые к стене.

– Начнём с теста на растяжку. Поднимите правую лапу и поставьте на нижнюю перекладину.

Паддингтон с сомнением осмотрел брусья.

– Боюсь, высоковато, – сказал он.

– Ну зачем же сразу сдаваться? – укорила его мисс Бримстон. – Вдохните поглубже… напрягитесь… ещё чуть-чуть…

Паддингтон испугался, что сейчас потеряет равновесие, и отчаянно замахал лапами.

– Ещё чуть-чуть… ещё… ещё… – увещевала его мисс Бримстон. – Отлично! – воскликнула она, когда медвежонок наконец-то дотянулся носком до перекладины. – Умница! Я знала, что у вас получится. А теперь давайте с другой лапы.

Раздался шлепок – медвежонок плюхнулся на пол, задрав вверх обе задние лапы.

Мисс Бримстон уставилась на него.

– Ах ты господи, – сказала она. – Я имела в виду, что правую лапу сперва нужно опустить на пол. Но всё равно молодец, – продолжала она. – Вы приняли положение «ножницы». Ещё ни одному из моих клиентов это не удавалось с первого раза.

Медвежонок изо всех сил пытался распутать лапы. Про положение «ножницы» он слышал впервые. Вообще-то, больше было похоже на штопор мистера Брауна; через секунду-другую он перестал барахтаться и просто остался лежать на месте.

– Он закончился? – пропыхтел Паддингтон.

– Кто закончился? – не поняла мисс Бримстон.

– Экспресс-курс, – пояснил медвежонок.

Мисс Бримстон снова улыбнулась бледной улыбкой.

– Нет, разумеется! – сказала она. – Всё ещё впереди. – Она указала в дальний конец зала. – Нам ещё очень многое предстоит… гребной тренажёр… беговая дорожка… негоже возлежать на лаврах.

– А я бы немножко полежал, – возразил Паддингтон. – Вот только непохоже на лавры. Больше похоже на пол, да к тому же очень твёрдый.

– Всё это поправляется усилием воли, – обнадёжила его мисс Бримстон.

После этого протянула к нему руку и поинтересовалась:

– Что-то не так? У вас взгляд совсем огорчённый.

Паддингтон смотрел на неё снизу вверх. Он совершенно отчётливо видел, что все татуировки мисс Бримстон вдруг ожили. Некоторые строили совсем уж странные рожи, причём явно ему.

– А вы не могли бы и меня поднять зубами? – попросил медвежонок. – Как у вас в брошюрке показано.

– Беда в том, что у меня нелады с позвоночником, – смущённо произнесла мисс Бримстон.

– Наверное, из‑за паровых катков? – посочувствовал Паддингтон.

Мисс Бримстон почему-то не стала отвечать на этот вопрос.

– Так вот, про мучное, – сказала она. – Возьмём, к примеру, пончики.

В стандартном пончике с сахарной глазурью больше двухсот калорий.

– По-моему, немало за такие деньги, – одобрил Паддингтон, вежливо приподняв шляпу, и встал с пола. – Если можно, я съем сразу два, когда отдышусь.

– Ничего вы не съедите! – рявкнула на него мисс Бримстон. – Ни на минуту нельзя забывать: чтобы сжечь калории, полученные всего из одного пончика, нужно почти час крутить педали велосипеда.

– Да ничего страшного, – с облегчением выдохнул медвежонок.

– В смысле, вы согласны?

– Просто у меня нет велосипеда.

– Ага! – торжествующе воскликнула мисс Бримстон. – В таком случае считайте, что вам повезло. У меня он как раз есть. – Она указала пальцем на какую-то штуковину в углу зала. – Такая машина называется «тренажёр».

Паддингтон посмотрел на штуковину с сильным сомнением.

– Я не думаю, что мистер Браун обрадуется, если я поставлю его дома рядом с гаражом, – заметил он. – Для начала ему будет не вывести автомобиль.

– На этот счёт можете не переживать, – успокоила мисс Бримстон. – Он прикручен к полу. Вот вы, наверное, мне не поверите, – продолжала она, – но попадаются у меня такие клиенты, которые целый час потеют в зале, а потом отправляются прямиком в ближайшую кондитерскую и пускают всю работу насмарку, слопав несколько черничных кексов. Кстати, в большом кексе почти четыреста калорий.

Паддингтон поверил ей без всякого труда. Её рассуждения про то, что вкусная еда – это вредно, вытеснили из его головы абсолютно все мысли, кроме одной: как он проголодался.

– У нас в Дремучем Перу таких штуковин нет, – сообщил он, разглядывая тренажёр.

– Вы не бойтесь, – утешила его мисс Бримстон. – Он никуда не уедет.

В этом вся прелесть. Крутите себе педали на здоровье, пока весь лишний жир не уйдёт. Давайте-ка я вас подсажу…

Закинув Паддингтона в седло, она отступила в сторонку полюбоваться результатом.

– Вот ведь незадача, – огорчилась она. – Что-то у нас лапы далековато от педалей…

– Боюсь, мне и до руля не дотянуться, – сказал медвежонок.

– Сидите на месте, – распорядилась мисс Бримстон. – Не шевелитесь, а то дело кончится травмой. Я попробую опустить седло. Погодите минутку, сейчас найду гаечный ключ.

Она полезла в сумочку и принялась в ней шарить.

– Какая неприятность, – пожаловалась она. – Обычно-то мне удаётся на первой же тренировке раскрутить клиента.

– Я, если можно, лучше пока не буду крутиться, мисс Бримстон, – сказал Паддингтон.

Он застрял на большой высоте, уцепившись одной передней лапой за седло; тут мисс Бримстон подала ему какую-то карточку.

– Это цены на мои услуги, – сказала она кратко. – Если хотите, просмотрите, пока ждёте.

Паддингтон просмотрел – и очень быстро пожалел об этом.

– На это можно купить очень много булочек, – сообщил он поверх грохота – кто-то молотил во входную дверь. – Мне, наверное, придётся подумать.

– Ах ты господи, – вздохнула мисс Бримстон, переставая шарить в сумочке. – Знаете, не ваша, конечно, вина, но мне вообще не следовало затевать с вами эту тренировку. Мы ещё дня два вообще не откроемся, а теперь, похоже, пришёл ещё один клиент…

Увидев, как вытянулась у медвежонка мордочка, и слыша, как в дверь продолжают молотить, мисс Бримстон сняла его с велосипеда.

– Зато вы уйдёте с подарком! – объявила она. – Я знаю, что, всё обдумав, вы обязательно вернётесь, а пока, если вы назовёте своё имя, я вручу вам подарочный сертификат. – Она взяла визитную карточку и что-то на ней нацарапала. – Вот, бесплатное занятие из моего курса персональных тренировок продвинутого уровня. И не забудьте рассказать всем друзьям, как вам здесь понравилось.

Она принялась подталкивать медвежонка к входной двери; молотить в неё как раз прекратили, зато открылась крышка на щели для писем.

Паддингтон из самых лучших побуждений метнулся к двери и поднял крышку повыше, одновременно заглянув в щель.

– Медведь! – загремел оттуда знакомый голос. – Ну ещё бы! Что это ты тут делаешь?

Совершенно опешив, Паддингтон отпустил крышку; она упала на место, а снаружи раздался возмущённый вопль.

– Ах ты господи, – посетовала мисс Бримстон, открывая задвижку. – Это кто-то из ваших друзей?

– Не совсем так, – ответил Паддингтон. – Это мистер Карри. Миссис Бёрд говорит, что он вечно суёт нос не в свои дела.

– Похоже, на сей раз он сунул его очень некстати, – заметила мисс Бримстон. – А я ещё даже не распаковала аптечку.

– Вы тоже решили подготовиться к Играм, мистер Карри? – с надеждой спросил медвежонок, когда вышел за дверь и обнаружил, что сосед Браунов скачет по тротуару.

– Нет, медведь! – заревел мистер Карри, потирая нос. – Ты сам прекрасно знаешь, что произошло!

– Вы уж меня простите, мистер Карри, – извинился Паддингтон. – Я же не знал, что это ваш нос. Я подумал, кто-то принёс пакет…

– Ты хочешь сказать, что принял мой нос за пакет? – заорал мистер Карри. – Ну подожди, дай мне вернуться домой! Сразу на тебя пожалуюсь!

– Ах ты господи! – вконец расстроилась мисс Бримстон. – Ну, удачного вам дня!

С этими словами она вручила медвежонку карточку, которую всё это время держала в руке, торопливо захлопнула дверь и на всякий случай задвинула задвижку покрепче.

– Что это у тебя там такое, медведь? – осведомился мистер Карри.

– Это приз, – пояснил Паддингтон. – А вы собираетесь здесь тренироваться?

– Тренироваться? – повторил мистер Карри, а потом указал на табличку на стене. – Ты цены-то видел? Полное безобразие. Я как раз собирался писать жалобу. Кхм… А что это за приз ты там выиграл? – спросил он будто бы между прочим.

Когда Паддингтон рассказал что и как, в глазах мистера Карри блеснула надежда.

– Если ты отдашь мне эту карточку, медведь, – сказал он, – я обещаю, что никому не стану рассказывать, как ты преднамеренно набросился на мой нос. Слово – серебро, а молчание – золото. Вот только больше никому ни слова, – добавил он. – А то тебе же будет хуже.

С этими словами он засунул карточку в бумажник и в прекрасном настроении зашагал прочь.

Паддингтон честно сдержал слово и никому даже не заикнулся о случившемся, а вот мистер Карри не удержался и начал рассказывать о том, как ему повезло, каждому встречному и поперечному – разумеется, не вдаваясь в подробности.

Новость быстро облетела всю округу, и несколько дней спустя, когда рано утром мистер Карри отправился в зал к мисс Бримстон, на очень многих окнах по улице Виндзорский Сад отдёрнули занавески.

Второй раз их отдёрнули несколько позже, когда мистер Карри тащился домой; он выглядел совсем жалко в помятых шортах и мокрой от пота футболке. А кроме того, он по непонятной причине грозил кулаком в сторону дома номер тридцать два, но миссис Браун сделала вид, что там никого нет, мудро рассудив, что так оно будет лучше.

Что и как произошло на самом деле, в результате выяснила миссис Бёрд.

– Я сразу же подумала, что вряд ли мистер Карри потратится на такие дорогие занятия, – сказала она. – Но ему, судя по всему, перепал бесплатный сертификат; только потом оказалось, что он на другое имя, и мистер Карри не смог им воспользоваться.

– Интересно, где же он его взял? – недоумевала миссис Браун.

– И мне интересно, – согласилась миссис Бёрд. – Вот только я уже несколько дней не видела, чтобы Паддингтон отжимался на газоне. Похоже, он старается не попадаться соседу на глаза.

* * *

Итог случившемуся подвёл мистер Крубер.

– Люблю я, мистер Браун, истории со счастливым концом, – промолвил он, когда Паддингтон закончил рассказывать, что же произошло на самом деле. – Наш противный мистер Карри на некоторое время от вас отвяжется.

У мисс Бримстон дела с ходу пошли на ура, ну, а мы с вами сидим и спокойно наслаждаемся «послезавтраком».

Всё хорошо в меру, – добавил он. – Таков мой девиз. Не слишком мало, не слишком много. Это, конечно, разумно, но только дорого ли стоит жизнь, если в ней нельзя даже спокойно выпить какао на «послезавтрак»?

Ответа не последовало, потому что, обдумав слова своего друга, Паддингтон надкусил ещё одну булочку.

– Знаете, мистер Крубер, ограничивать себя я, пожалуй что, начну завтра, – решил он.

– Прекрасная мысль, – одобрил мистер Крубер. – Тогда я, пожалуй, тоже к вам присоединюсь.

Глава шестая
Полёт на воздушном змее

Так уж случилось, что то июльское утро, если не считать лёгкого ветерка, выдалось исключительно тёплым, – именно поэтому Паддингтон и остановился по пути на рынок, чтобы сполоснуть задние лапы. Всё дело в том, что он вдруг увидел пластмассовую ванночку с чистейшей прозрачной водой, в которой плавали льдинки. Перед этим просто невозможно было устоять – совсем неплохо начать день с чего-нибудь этакого. Поэтому, когда дяденька за самодельным прилавком пригласил его «воспользоваться», Паддингтон принял приглашение, даже не задумавшись.

Если занимаешься приятным делом, время летит незаметно, но медвежонку показалось, что и минуты не прошло, как его окликнули. Паддингтон уставился на дяденьку за прилавком.

– С меня десять фунтов! – воскликнул он в негодовании. – Но я же только что влез.

– Вы уж добрых десять минут там сидите, ногами болтаете. А минута стоит фунт.

– Минута стоит фунт? – проговорил Паддингтон, едва веря своим ушам.

– А теперь уже почти одиннадцать натикало.

– Одиннадцать! – в тревоге повторил медвежонок.

– Вот именно, – желчно ответил хозяин ванночки. – Да что вы, в самом деле, ручной попугай, что ли? Повторяет всё, что я ни скажу…

– Но у меня всего десять пенсов, – поведал Паддингтон. – И мне их должно хватить до конца недели.

– Десять пенсов! – эхом откликнулся хозяин. – Я не ослышался: вы сказали, что у вас только десять пенсов?

– Ну вот, теперь и вы тоже, – сказал Паддингтон.

– Что – теперь я тоже? – спросил тот.

– Повторяете то, что я сказал, – пояснил медвежонок. – Это вы, наверное, от меня заразились. – И он вежливо приподнял шляпу. – Я просто шёл повидать мистера Крубера, а вы спросили, не хочу ли я сполоснуть задние лапы. А день жаркий, и я подумал, что это было бы совсем неплохо, и…

– Тринадцать с хвостиком, – прервал его хозяин ванночки, глядя на часы. – Я, вообще-то, полагал, – продолжил он, тщательно подбирая слова, – что вы сначала объявление прочли, а потом уж в воду полезли. Там всё чёрным по белому написано. Ладно, есть предложение. Давайте-ка вытаскивайте ноги из воды, да поживее, и конец делу. А то у меня рыбки совсем ошалели – мечутся туда-сюда, словно голову потеряли.

Услышав слово «рыбки», Паддингтон поспешно выкарабкался из голубой ванночки и впервые толком заглянул в воду. И в самом деле, там, где он только что стоял, описывала круг за кругом стайка чёрных рыбёшек.

– Жалко, что я рыболовный сачок не прихватил, – сказал медвежонок.

– Ещё чего не хватало, – откликнулся хозяин ванночки. – Мне как раз только что доставили этих гарра руфа. Они знаете, какие ценные? Их с другого конца света везут, и у них нет зубов!

– Ну надо же! – посочувствовал Паддингтон. – Я бы на вашем месте потребовал деньги обратно.

– Им и полагается быть без зубов, – начал объяснять хозяин. – Они не кусаются, они присасываются. Это последняя новинка в области рыбного педикюра. Такое, знаете, шикарное название, означает вроде как маникюр, только не для рук, а для ног. Эти рыбки отъедают омертвевшую кожу у людей между пальцев ног, а здоровую кожу под ней не портят: раз-два – и готово! Только сдаётся мне, что им нелегко пришлось с вашими фолликулами.

– С моими фолликулами! – обеспокоенно повторил Паддингтон. – Надо будет сказать про них миссис Бёрд.

– Ну вот, – простонал торговец. – Опять двадцать пять. – А потом пояснил: – Фолликулы – это такие ямки, из которых растут волосы. У медведей, похоже, фолликулы будут поглубже, чем у людей. Я так думаю, рыбкам туда просто головы не просунуть. Совсем, наверно, замучились. Некоторые из них, пожалуй, были бы и не против зубы заиметь.

Тут он поднял глаза, и лицо его внезапно просветлело: оказывается, пока они с медвежонком беседовали, вокруг собралась небольшая толпа.

– Сюда, сюда! – воскликнул хозяин ванночки совсем другим тоном. – Давайте подходите поближе. Вот тут юный джентльмен-медведь приобщается, так сказать, к последней моде. То есть он бы приобщился, да только у него с фолликулами проблемы. Потому я с него не требую никакой платы, – добавил он и незаметно подпихнул Паддингтона, – а раз уж он так спешит по своим делам, то давайте-ка аккуратно выстраивайтесь в очередь и…

Зеваки начали послушно выполнять его указания, а Паддингтон, уловив намёк, поспешил скрыться.

Оставляя за собой цепочку мокрых следов, он со всех лап побежал на улицу Портобелло, чтобы рассказать мистеру Круберу о своём приключении.

– Мне иногда кажется, что люди прямо чувствуют ваше приближение, – заметил его друг – он готовил какао к «послезавтраку», пока Паддингтон раскладывал булочки. – Вокруг вас всё время что-нибудь этакое происходит.

– И ведь день-то ещё только начался, – откликнулся медвежонок. – Всего-то одиннадцать утра.

Мистер Крубер с задумчивым видом присел на диванчик из конского волоса в глубине лавки.

– Когда твоя задача – что-то продать, такая жара не очень-то на руку, – проговорил он. – Людям хочется быть на воздухе, двигаться, а не торчать в душной антикварной лавке. Я было подумал выставить наши шезлонги прямо на тротуар, как мы с вами, помнится, делали раньше. Но вот послушал про то, как ноги окунают в ледяную воду, и мне кое-что пришло в голову.

Он немного помолчал, а потом пояснил:

– Джонатан и Джуди ведь приехали домой на летние каникулы, так что прежде всего вам следует узнать, что они про это думают, – но, по-моему, славный тихий пикник в парке всем нам сегодня пойдёт на пользу.

* * *

– Пикник в парке! – воскликнула Джуди, когда Паддингтон прибежал домой всех оповестить. – Какая чудесная мысль! И как мило, что мистер Крубер и нас тоже пригласил. – Она поднялась с травы и отряхнула юбку. – Пойду-ка я приготовлю бутерброды.

– Можно, я помогу? – заволновался Паддингтон. – Медведи отлично справляются с бутербродами.

Джонатан лизнул указательный палец и поднял его вверх.

– Подходящий ветерок, – авторитетно объявил он. – Возьму, пожалуй, моего воздушного змея. Я его сто лет не запускал.

Он сбегал наверх и через минуту вернулся с какой-то разноцветной штукой размером почти с Паддингтона.

– Вот это и есть настоящий двойной змей-бабочка, – сообщил он. – Рама сделана из пробкового дерева, а всё остальное – из японской рисовой бумаги. Я его сам смастерил, – с гордостью добавил он. – И раскрасил тоже сам!

– Я думаю, медведи неплохо запускают воздушных змеев, – с надеждой сказал Паддингтон.

Джонатан поглядел на него с сомнением.

– Там посмотрим, – туманно ответил он. – Это ведь не так просто, как кажется.

– Надо следить, чтобы тебя не унесло ветром, – пришла Джуди на помощь брату.

– Никогда не знаешь, чем дело может кончиться, – согласился Джонатан, бросив на неё благодарный взгляд.

Миссис Браун и миссис Бёрд были рады-радёшеньки остаться дома вдвоём, так что предложение мистера Крубера получило воистину всеобщее одобрение, и вскоре все участники пикника отправились в путь.

Войдя в парк, Паддингтон начал с большим интересом озираться. Так много всего происходило вокруг! Во-первых, там была детская площадка, а на ней разные штуки для лазанья, и выглядели они очень соблазнительно. Ресторанчики обслуживали посетителей прямо на свежем воздухе. Но лучше всего было большое озеро, по которому плавали на лодках. Именно туда медвежонок и устремился.

– Я, пожалуй, проверю, как там мои фолликулы, – объявил он, погружая лапы в воду.

Но его намерению опять, похоже, не суждено было осуществиться. Стоило медвежьим лапам коснуться воды, как из‑за ближайшего куста выскочил дяденька в форме.

– Эт-то что ещё такое? – строго спросил он. – Вы что, читать не умеете?

И он указал на табличку, где большими буквами было написано: «ПЛАВАТЬ, УДИТЬ РЫБУ И КУПАТЬ СОБАК СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ».

– А про медведей тут ничего не сказано, – заступилась Джуди, как раз подоспевшая Паддингтону на выручку. – И про то, чтобы ноги окунать, тоже, уж если на то пошло.

– Вполне возможно, – ответил дяденька, – но всегда следует помнить о требованиях здравоохранения и безопасности. Что касается здравоохранения, то мы не располагаем сведениями о том, где успели побывать лапы этого юного медведя. А если говорить о безопасности – здесь водятся рыбы с очень острыми зубами, и кто знает, не придёт ли какой из них фантазия прихватить парочку пальцев к вечернему чаю.

Тут неподалёку что-то громко плеснуло, и Паддингтон поспешно вытащил лапы из озера.

– Вот об этом и речь, – сказал инспектор. – Ещё немного – и вас бы тяпнули… Вероятно, какой-то досужей щуке приглянулись ваши конечности! – Тут он увидел в руках у Джонатана воздушного змея. – Вышесказанное относится и к данному приспособлению. Всему своё время и место. Что взлетит, то непременно должно упасть. И где гарантия, что не упадёт кому-то на голову? Вообще-то, на вашем месте, – добавил он, чуть-чуть смягчившись, – я бы ушёл с этой штукой в какой-нибудь тихий уголок, где никто вас не увидит.

– Ну вот, – огорчённо заметил мистер Крубер, когда инспектор наконец удалился. – Не очень-то приятное начало.

– Да не волнуйтесь, мистер Крубер, – утешила его Джуди. – Подумаешь! Уж бутерброды-то съесть они нам точно не помешают.

– А я знаю отличное место для пикника, – вмешался Джонатан. – Я туда ходил, когда ещё был маленьким. Давайте за мной.

И более не мешкая, он повёл всех в обход озера.

– Здесь, должно быть, Открытый театр где-то поблизости, – предположила Джуди, когда они дошли до противоположного берега.

Паддингтон навострил уши.

– Его что, никогда-никогда не закрывают? Даже ночью?

– Вот тебе пожалуйста, – сказал Джонатан, указывая на афишу. – Сегодня дают «Гамлета». Ветер дует как раз оттуда, так что, если повезёт, сможешь кое-что расслышать.

Паддингтон облизнулся. Про себя он подумал, что «Гамлета» звучит похоже на «омлета», но высказывать свою догадку вслух не стал, а вместо этого спросил:

– Это про что?

– Действие в основном происходит в замке Эльсинор, – начал объяснять Джонатан. – И там всё очень кровожадно. Отец Гамлета был королём Дании, и когда он убил короля Норвегии, его сын поклялся отомстить…

– В это время, – подхватила Джуди, – мать Гамлета, Гертруда, вышла замуж за некоего Клавдия, а он не кто иной, как брат отца Гамлета…

– А потом, – вмешался мистер Крубер, – отец Гамлета является в виде Призрака и сообщает сыну что, на самом деле его отца убил Клавдий и что Гамлет теперь должен отомстить.

– Как-то всё это очень запутанно, – признался Паддингтон.

– Это только начало, – успокоил его Джонатан. – А ещё там есть такой Полоний, который всё время путается под ногами, и его приходится убрать…

– У Полония есть дочь Офелия, – вступила Джуди, – и ей нравится Гамлет, но он ей сказал: «Ступай в монастырь», и она утопилась.

– И не забудьте про Йорика, – прервал её мистер Крубер. – Его убили по ошибке, и Гамлет долго об этом рассуждает, когда могильщики находят его череп и ему, то есть Гамлету, отдают.

Джонатан немедленно принял позу и произнёс:

– Увы, бедный Йорик. Я хорошо знал его…

Тут Паддингтону пришло в голову, что если так пойдёт, то к концу пьесы и в живых-то никого не останется…

– Вы совершенно правы, мистер Браун, – рассмеялся мистер Крубер. – И у тех, кто пока ещё на этом свете, жизнь тоже не сахар. Брат Офелии Лаэрт погибает на дуэли с Гамлетом, а в конце и сам Гамлет получает удар отравленной шпагой.

– В общем, это пьеса о человеке, который никак не мог принять решение, – объяснила Джуди. – «Быть или не быть» – одна из самых знаменитых реплик Гамлета. Актёры обычно стараются выжать из неё всё возможное и ужасно её растягивают.

– Когда мы в прошлом году, в конце четверти, поставили «Гамлета», в этом месте кто-то из зала как крикнет: «Ну давай уж, решайся, а то я на поезд опоздаю!» – припомнил Джонатан. – Только никто не засмеялся.

– По-моему, не стоит рассказывать Паддингтону про такое, – шепнула Джуди на ухо брату. – Он так близко к сердцу всё принимает. Помнишь, как он первый раз оказался в театре и жутко расстроился, когда сэр Сейли Блум выгнал дочь из дома? Паддингтон тогда отправился в антракте к нему в гримёрку и как следует отчитал его.

– Ну, сегодня такое вряд ли случится, – оптимистично заявил Джонатан.

Он привёл всю компанию на большую поляну позади театра. Трава пожухла от долгой жары, там и сям стояли садовые стулья, но нигде не было ни души, и если бы не долетавшие откуда-то приглушённые голоса, легко было бы представить, что они попали на необитаемый остров.

– Здесь всегда так бывает, как только начинается спектакль и все заходят внутрь, – с видом знатока пояснил Джонатан. – Вся штука в том, что если есть хоть маленький ветерок, то сама конструкция театра направляет его вверх. Так что место для запуска змея просто идеальное.

И пока мистер Крубер с Джуди расставляли стулья и раскладывали всё для пикника, он повёл Паддингтона в дальний угол поляны, чтобы разъяснить ему все тонкости предстоящего дела.

– У этого змея форма – лучше не бывает, – сказал он. – Ты не думай, это я не хвастаюсь. В хорошую погоду он прямо оживает, как будто сам хочет взлететь. На самом деле, конечно, управлять им лучше вдвоём, – продолжил Джонатан, вручая Паддингтону катушку бечёвки, к концу которой и был привязан змей. – Тот, кто запускает, держит катушку в одной руке и начинает протягивать бечёвку между пальцами другой, как только змей взлетит. Тогда можно управлять полётом: то потянешь, то приотпустишь, и змей поднимается всё выше. Ну тебе-то придётся лапами управляться. А помощник – сейчас это как бы я – осторожно поднимает змея с земли и встаёт спиной к ветру – вот так, понимаешь? И как только поймает восходящий поток, выпускает из рук и…

– Берегись! – вскричал Паддингтон. – Стойте все на месте: я побежал!

Он с громким топотом промчался мимо Джонатана и исчез в облаке пыли.

– Нет, вы видели? – закричал Джонатан, повернувшись к остальным. – Видели?! Чуть-чуть дунуло – и готово!..

– Он же говорил, что медведи неплохо запускают воздушных змеев, – напомнила Джуди. – Только что-то тут не так. Он очень уж быстро пронёсся, и я его сразу потеряла из виду.

Мистер Крубер деликатно кашлянул.

– Сдаётся мне, что мистер Браун по ошибке побежал вокруг театра.

– Ну ясно, бечёвка порвалась, – простонал Джонатан, когда они подошли к самому входу и не обнаружили там никаких следов медвежонка со змеем.

– Куда же он мог деться? – забеспокоилась Джуди.

– Если мой змей застрял на дереве, а «Гамлет» ещё идёт, пиши пропало, – посетовал Джонатан. – Этой штуке – в смысле, пьесе – конца-края не видно. Целых пять действий.

Мистер Крубер прислушался, приставив ладонь к уху.

– Пожалуй, всё не так скверно, – сказал он. – Насколько я могу понять, там идёт начало третьего действия. То важное место, о котором говорила Джуди – когда Гамлет никак не может решить, что ему делать дальше. Вот послушайте.

– Бы‑ы-ыть… – нараспев произнёс мужской голос. Последовала долгая пауза, и наконец прозвучало: – Или не‑е‑е быть?

И тут знакомый голосок прокричал откуда-то сверху:

– Ну давай уж, решайся, а то я на поезд опоздаю!

Зрители на мгновение застыли, а потом разразились аплодисментами и свистками.

– Как не стыдно! – закричала какая-то тётенька.

Немедленно последовавший ответ: «Ступай в монастырь!» – был встречен громкими возгласами одобрения.

– По-моему, это мистер Браун. – Мистер Крубер указывал на тёмную фигурку в листве, высоко над сценой.

Трудно сказать, что там дальше происходило по ходу пьесы, поскольку каждая реплика сопровождалась шумом из зрительного зала, но постепенно суматоха улеглась. Тогда сверху посыпались листья: Паддингтон приступил к спуску.

Ветви раскачивались всё сильней и сильней, и Джуди в страхе закрыла глаза.

– Не могу на это смотреть, – проговорила она. – А вдруг он пуговицей за что-нибудь зацепится?

– Не стоит так волноваться, – успокоил её мистер Крубер. – Лазать по деревьям у медведей тоже неплохо получается. Полагаю, мистер Браун отлично наловчился, когда был совсем ещё маленьким медвежонком.

Ожидание несколько затянулось, но в конце концов Паддингтон появился из‑за деревьев, а в лапах у него был воздушный змей.

– Извините, что я так долго, – сказал он, вручая змея Джонатану, – но, похоже, я знаю, кто это сделал.

– Сделал что?! – хором воскликнули Джонатан и Джуди.

– Убил мистера Йорика, – ответил медвежонок. – Мне сверху отлично было видно всю сцену, и я хорошо разглядел того, кто положил на стол чей-то череп. Я позвонил в полицию и сообщил им приметы.

– Что-что ты сделал?! – переспросила Джуди.

– Ну, вообще-то, – признался Паддингтон, – не то чтобы позвонил, но я встретил того дяденьку-инспектора, который меня ругал за лапы в воде. Он, похоже, так всё время и шёл за нами. И он мне велел никуда не уходить, а он всё, что нужно, сделает. А потом другой дяденька, из театра, подошёл и попросил мой билет, а я сказал, что у меня нет билета, и он мне показал, где выход. Вот я и вышел.

Мистер Крубер украдкой взглянул на остальных. Нелегко переварить сразу столько информации. И тут вдруг поблизости завыли сирены, заглушив голоса на сцене.

– Правда сирены или мне послышалось? – спросил мистер Крубер. – Может быть, они вовсе и не сюда едут, но я предлагаю поскорее исчезнуть, просто на всякий случай. А бутерброды можно съесть и по дороге. – И когда вся компания поспешно двинулась прочь от Открытого театра, он добавил: – Идея с пикником, конечно, неплоха, но, как говорится, бережёного Бог бережёт. – И, повернувшись к Паддингтону, пояснил: – Такой уж сегодня день выдался. Что ж, случается.

– А жалко, что лазанье по деревьям не входит в программу Олимпийских игр, – сказал Джонатан. – Он же влез и слез – никто и глазом не успел моргнуть.

– Да уж, золотая медаль была бы обеспечена, – согласилась Джуди.

– Боюсь, я в такой форме, что на Играх меня даже в зрители не возьмут, – печально сказал Паддингтон. – А уж в участники и подавно.

– Да вам совсем и не нужно быть в хорошей форме, если вы просто зритель, – попытался утешить его мистер Крубер. – Ну а спортсмены-участники, конечно, совсем другой разговор.

– А я и не знал, – с удручённым видом пробормотал Паддингтон. – Могли бы и заранее всё подробно разъяснить, правда?

– Да какая разница! – вмешался Джонатан. – Можно просто сидеть дома и смотреть Игры по телевизору.

– Люди прямо-таки прилипают к экранам, – добавила Джуди.

– По-моему, это должно быть очень больно, – сказал медвежонок. – А я бы ещё бутерброд съел, мне уже гораздо лучше.

* * *

– Я жду не дождусь рецензий в завтрашних газетах, – сказал мистер Браун вечером, когда Джонатан и Джуди поведали домашним о приключениях в парке. – «Гамлета», как известно, ставили в самых разных трактовках, но такой, похоже, ещё не бывало.

– Боюсь, что всех, кто пойдёт смотреть спектакль, прочитав предварительно эти рецензии, ждёт большое разочарование, – заметила миссис Браун. – Ведь никаких «посторонних шумов» больше не будет.

А у миссис Бёрд были свои заботы. Что-то в поведении Паддингтона навело её на мысль, уж не приболел ли он. За ужином медвежонок вёл себя непривычно тихо и почти сразу по окончании трапезы ушёл к себе наверх. Он даже не остался проверить, не будет ли добавки.

Ближе к ночи, поднимаясь к себе в комнату, миссис Бёрд заметила полоску света под дверью Паддингтоновой спальни, постучалась и, когда ответа не последовало, на цыпочках вошла.

Похоже, всё в порядке. Пальтишко и шляпа висят на своём обычном месте у двери. Фотография тёти Люси в рамке, как всегда, стоит на тумбочке у кровати, но самого Паддингтона нигде не видно. Правда, подойдя поближе, миссис Бёрд разглядела под одеялом довольно странный холмик. Она тихонько покашляла, и тут же наружу вылезла знакомая фигурка.

– Миссис Бёрд, вы в призраков верите? – спросил Паддингтон.

– Ну, – осторожно ответила миссис Бёрд, – должна сказать, что я ни одного призрака в своей жизни не видела.

– Я тут подумал, – сонно проговорил медвежонок, – что я бы не хотел жить в этом Эльсиноре. Там, похоже, от призраков деваться некуда.

– Эльсинор находится в Дании, – твёрдо сказала миссис Бёрд. – А это очень далеко отсюда. Так что не стоит из‑за призраков переживать.

– Ну и хорошо. – И Паддингтон улёгся на подушку, натянув одеяло до самого подбородка.

– И вот ещё что, – продолжила миссис Бёрд. – Я уверена, что бывают плохие призраки, а бывают и хорошие. Есть такие существа в нашем мире, с которыми жизнь начинает идти совсем по-другому. И тогда кажется, что они навсегда останутся рядышком и будут за нами приглядывать. Они, конечно же, не совсем призраки, и всё-таки очень хорошо, что они есть.

Она не стала уточнять, что как раз такое существо перед ней и лежит, но Паддингтон к этому времени уже крепко спал, и поэтому, поправив простыни и подоткнув как следует одеяло, миссис Бёрд и сама отправилась на покой.

Утром наступит новый день, а если в доме живёт медвежонок, никогда не знаешь, чего ждать, так лучше уж хорошенько выспаться.

Глава седьмая
Фильм на все времена

Прошло несколько дней, и вот однажды утром миссис Браун выглянула в окно нижнего этажа их дома на улице Виндзорский Сад и с изумлением обнаружила в саду каких-то людей. Люди вели себя очень странно.

Двое, пыхтя, двигали цементную вазу, а третий соорудил из больших и указательных пальцев рамочку и таращился сквозь неё на своих товарищей. И очень при этом чему-то радовался.

Изначально миссис Браун всего лишь намеревалась взглянуть, какая на улице погода, – они собирались за покупками – теперь же она позвала миссис Бёрд.

– Скорее сюда! – воскликнула она. – Там какие-то люди двигают Генрины бегонии. Его старая цементная ваза уже треснула. Если она, не дай бог, и вообще расколется, жалобам конца-края не будет.

Тут блеснула вспышка – оказалось, что третий человек снимает сцену на цифровой фотоаппарат.

– Сейчас я с ними разберусь, – сурово объявила миссис Бёрд.

Вооружившись подходящим предметом из стойки в прихожей, она распахнула дверь и вышла к пришельцам.

Ей даже не пришлось кричать: «Стой! Смирно!» – само её появление со сложенным зонтиком наперевес произвело должное впечатление. Пришельцы замерли.

– Любезная моя, – произнёс, явно нервничая, тот, что держал фотоаппарат. – Прошу вас, не переживайте. Мы просто репетируем. – Он протянул миссис Бёрд руку. – Меня зовут Мервин. Я дизайнер. Видите ли, если режиссёру понравится ваш дом, придётся кое-что переставить, прежде чем начать съёмки.

– Съёмки? – повторила миссис Бёрд и ещё крепче стиснула ручку зонтика. – Какие такие съёмки?

– Как, неужели вас не предупредили? – вскричал Мервин. – Непростительное упущение! Минутку, я сейчас свяжусь с головным офисом.

– Всё бросили! – скомандовал он своим коллегам.

– Только попробуйте! – рявкнула на них миссис Бёрд. – Если пострадает хоть одна бегония, вы за это ответите.

Мервин выхватил из кармана мобильный телефон и принялся набирать какой-то номер.

– Похоже, произошло небольшое недоразумение, – бросил он через плечо. – Но вы уж мне поверьте, когда мы закончим, вы не узнаете свой дом – и ещё скажете нам спасибо. Мы тут такое наведём, что любопытные будут ломиться к вам днём и ночью. Попадаются очень настырные люди, это, знаете ли, крайне утомительно. Для начала мы перекрасим входную дверь, – продолжал он, – вот только…

Тут он осёкся, потому что на сцену выплыла ещё одна фигура, причём с ног до головы облачённая в белое: белый костюм, белая рубашка и галстук, белые туфли. Единственным цветовым пятном было синее павлинье перо, лихо торчавшее над широкополой белой шляпой.

– А! – обрадовался Мервин. – Вот и Фернандо. Он сейчас во всём разберётся.

Новоприбывший остановился чуть в стороне, сложил из пальцев ту же рамочку, что и Мервин, внимательно вгляделся, а потом описал грациозный полукруг на одной ноге, обозревая окрестности.

– Ну как будто специально! – воскликнул он, обращаясь к миссис Бёрд. – Я так и вижу вас в роли прекрасной принцессы. Она раскрывает зонтик и уплывает в сторону заката – совсем как Мэри Поппинс. Лёгкая, точно пёрышко, но, разумеется, гораздо красивее. Целую ручку в предвкушении, сеньорита.

– Сеньора, – твёрдо поправила его миссис Бёрд.

– Как мне не повезло! – огорчился Фернандо. Взяв свободную руку миссис Бёрд, он поднёс её к губам, а потом обернулся к дизайнеру: – Звони в отдел кастинга, да поживее.

– Полагаю, нам всем лучше пройти в дом, – слабым голосом произнесла миссис Бёрд.

– А горшок, мадам, нельзя ли поставить? – осведомился один из пришельцев.

– Только ставьте очень-очень аккуратно, – мечтательно проговорила миссис Бёрд.

Они с Фернандо и Мервином шагнули в прихожую в тот самый момент, когда из передней комнаты вышла миссис Браун.

– Что там происходит? – спросила она. – В любом случае оно очень некстати. Я собралась за покупками.

– Сейчас пойдёте, сеньора, – пропел Фернандо, сначала вглядевшись и обнаружив у неё на пальце обручальное кольцо. – Сейчас пойдёте. Мы ни на секундочку вас не задерживаем.

– Мы действительно не хотим причинять вам никаких неудобств, – подтвердил Мервин. – Можете входить и выходить сколько угодно – при условии, что вы будете пользоваться чёрным ходом. И ещё, будьте так любезны, не разговаривайте громко – вы очень нас этим обяжете.

– А тем временем… – Фернандо вытащил из внутреннего кармана свёрнутый лист бумаги и вручил его миссис Браун вместе с помятой вырезкой из газеты. – Вот, сеньора, кто мы такие.

– Дом для престарелых медведей… – прочитала миссис Браун начало газетного заголовка. Потом протянула газету миссис Бёрд. – Полагаю, это как-то связано с тётей Люси…

Но миссис Бёрд уже успела разглядеть в газетной вырезке знакомое лицо.

– Снова тот жуткий тип, Лучик Брег! – сказала она. – Судя по всему, это статья из «Вечернего флага». Помните, я тогда сказала, что мы ещё не раз про него услышим?

– Ну надо же, – изумилась миссис Браун. – Неужели наши новости дошли до самого Перу?

– Плохие вести не лежат на месте, – проворчала миссис Бёрд.

После этого она обернулась к Фернандо:

– Если вам нужен Паддингтон, то он наверху. Сейчас конец месяца, он, наверное, подсчитывает доходы и расходы. И в таком случае я бы на вашем месте его не отвлекала. Когда он что-то складывает и его прерывают на середине, ему приходится начинать всё сначала.

– Столь важная персона самолично подсчитывает доходы и расходы? – не поверил Фернандо. Судя по его виду, раньше он с таким не встречался. – Ну надо же! Тем более что это не требует выдающихся математических способностей.

– Требует, если вы медведь, – пояснила миссис Браун.

Миссис Бёрд глянула ей в лицо и прочитала её мысли.

– Отправляйтесь по магазинам, – сказала она. – Я тут сама разберусь.

– Я специально приехал издалека, – гнул своё Фернандо. – Слава об этом спортсмене распространилась по всему Перу со скоростью лесного пожара. Куда ни глянь, только о нём и говорят.

– В это я готова поверить, – усмехнулась миссис Бёрд. – Но не могли бы вы уточнить, зачем вам понадобилось его видеть?

Фернандо снова схватил её руку и крепко стиснул в ладонях.

– Моя миссия, сеньора, – произнёс он напыщенно, – заключается в том, чтобы снять фильм о его достижениях. Они должны остаться в памяти грядущих поколений. Если сеньор Паддингтон в данный момент занят, может быть, я позвоню его менеджеру и договорюсь о встрече?

Миссис Браун выронила хозяйственную сумку.

– Кажется, мне всё-таки лучше остаться дома, – пролепетала она.

– А я пойду сварю кофе, – нашлась миссис Бёрд. – Вам молоко к нему подать?

Миссис Браун и миссис Бёрд до самой глубины души поразила мысль о том, что Паддингтону предстоит стать кинозвездой – и это ещё мягко сказано.

Фернандо некоторое время проторчал на кухне, объясняя подробности своего плана миссис Бёрд, а Мервин остался с миссис Браун, Джонатаном и Джуди; через некоторое время к ним присоединился и сам Паддингтон – он пришёл разобраться, что происходит.

Фернандо с Мервином уже удалились искать подходящее место для какого-то там «оживляжа», а Паддингтон отправился наверх писать открытку тёте Люси, – остальные же продолжали обсуждать сложившееся положение.

– И что нам теперь делать? – недоумевала миссис Браун.

– Если этому медведю предстоит сниматься в кино, нужно срочно отдать в химчистку его пальтишко, – рассудила миссис Бёрд. – Отнесу завтра с утра пораньше, к вечеру будет готово.

– Паддингтон не обрадуется, – заметила Джуди. – Он так трепетно относится к своим пятнам. За каждым стоит отдельная история.

– Ничем не могу помочь, – отрезала миссис Бёрд. – Надо – значит надо.

Разговоры продолжились за обедом и не утихали до самого вечера, когда пришёл с работы мистер Браун.

– А кто-нибудь сообразил, как в этой истории оказался замешан дом для престарелых медведей? – спросила миссис Бёрд.

– Не так уж сложно догадаться, – отозвался мистер Браун. – Я всегда подозревал, что он как-то связан с городским советом Лимы.

– Это очень интересная история, – заметила миссис Бёрд. – Мне сеньор Фернандо её рассказал. Началось всё, как я понимаю, в те времена, когда перуанцы решили построить на озере Титикака большое-большое судно.

– Да, «Явари»! – подхватил Джонатан. – Мы это в школе проходили. Все двести десять тонн доставили в Перу в разобранном виде. Почти все части корабля производили в Бирмингеме, а некоторые детали киля – в Лондоне, и делала их судостроительная компания, которая называется «Темза Айронворкс» – она же основала футбольный клуб «Вест Хам». Именно поэтому игроков его прозвали «хаммерами»^[7] – из‑за молотов, которыми в компании колотили по листам железа.

– А я‑то гадаю, с какой радости ты запомнил эту историю, – подколола его Джуди. – Могла бы сразу додуматься, что она как-то связана с футболом.

Джонатан бросил на сестру обиженный взгляд.

– Вот и не только, – пробурчал он. – Учитель географии показывал нам картинки – сколько у них было проблем с транспортировкой этих деталей. Озеро Титикака расположено на высоте четырёх километров над уровнем моря; последние триста пятьдесят километров до места грузы доставляли на мулах. Причём грузить можно было совсем понемногу.

– Я вообще не понимаю, зачем им понадобилось такое огромное судно, – заметила Джуди.

– Ну, вспомни старую шутку, – сказал Джонатан. – «Зачем курица переходила дорогу?» – «Чтобы оказаться на другой стороне». Озеро Титикака – самое большое озеро Южной Америки. По сути, это море, окружённое сушей, и никак иначе на другой его конец в те дни попасть было нельзя.

– Ладно, – перебила его миссис Бёрд, не в силах больше сдерживаться, – вернёмся к дому для престарелых медведей. Насколько я понимаю, на всю эту историю ушли даже не месяцы, а годы, и один богатый английский промышленник, который как раз путешествовал по Перу, так расстроился, увидев, что медведей сгоняют с их привычных мест обитания, что решил им помочь и учредил специальный фонд. Одновременно он приобрёл в Лиме большой участок земли и построил дом для медведей-стариков, которым больше некуда деваться.

– Какое доброе дело! – порадовалась миссис Браун. – А он ещё жив?

Миссис Бёрд покачала головой.

– Дело давнее, всё это случилось сто пятьдесят лет назад. Однако перед смертью этот промышленник обо всём позаботился. Медведи ничего не платят за проживание в доме, однако предполагается, что они будут трудиться, – они рукодельничают и очень неплохо на этом зарабатывают. Всю зиму они заняты делом. Варят мармелад, вяжут свитера и шарфы, изготавливают всевозможные сувениры. А летом, когда наезжают туристы, ставят лоток на рынке. И, как мне сказали, никогда не упускают собственной выгоды.

– Это мне кое-кого напоминает, – вставила миссис Браун.

– Фернандо сказал, что профинансировать фильм им не составило труда – при условии, что режиссёр уложится в бюджет.

– Ну надо же! – воскликнула миссис Браун. – А я‑то не могла понять, как это всё вышло.

– Он такой очаровательный! – добавила миссис Бёрд и, закончив разговор, отправилась на кухню. – Разговаривать с ним – одно удовольствие.

– Похоже, она в него втрескалась, – прошептала Джуди.

– Какое грубое выражение! – осадила её миссис Браун.

– Но ты же не думаешь, Мэри… – начал мистер Браун. – Я хочу сказать, из одного может выйти другое…

– Нас всех иногда тянет на перемены, – сказала миссис Браун. – Ты и сам, Генри, это прекрасно знаешь, а уж миссис Бёрд и подавно.

Мысль о том, что и Паддингтон, и миссис Бёрд могут их покинуть, выглядела настолько ужасной, что они поскорее сменили тему.

– Но это большие неудобства, – заметил мистер Браун. – И вся история может растянуться на несколько недель. Надеюсь, нам что-то заплатят.

– Сеньор Фернандо сказал миссис Бёрд, что сам работает из любви к искусству, – вставил Джонатан. – Ему оплачивают только накладные расходы.

– И мы тоже из любви к искусству, правда, Генри? – подхватила миссис Браун.

– Я… э‑э… – Мистер Браун хотел было сказать: «Пока в этом не уверен», однако не столько заметил, сколько почувствовал, что все глаза в комнате обратились на него, и быстренько передумал.

– Как скажешь, Мэри, – проговорил он покорно.

По счастью, тут к ним спустился Паддингтон.

– Я дописал открытку тёте Люси, – сообщил он, – и хотел пойти её отправить, но нигде не могу найти своё пальтишко. Наверное, нужно позвонить в полицию?

Брауны озабоченно переглянулись.

– Не переживай, мишка-медведь, – успокоила его миссис Браун. – Оно обязательно найдётся. А сегодня отправлять письмо всё равно уже поздно.

– Я знаешь что думаю? – пришёл ей на выручку Джонатан, – раз уж тебе предстоит стать знаменитостью, тебе не мешало бы взять псевдоним.

– Никогда про таких не слышал, – признался Паддингтон. – Но звучит интересно. А где их берут?

– «Псевдоним» значит «второе имя», – пояснила Джуди. – Ими пользуются, например, писатели, если не хотят раскрывать читателям своё настоящее имя.

– Почти у каждой кинозвезды есть псевдоним, – добавила миссис Браун. – Только у них это называется сценическим именем. Например, настоящее имя Майкла Кейна^[8] – Морис Миклуайт. Я как раз на днях слышала, как он рассказывал об этом по телевизору.

– А Фреда Астера^[9] в детстве звали Фредерик Аустерлиц, – сообщил Джонатан. – Так называется знаменитый вокзал во Франции.

– Лично я не удивляюсь, что он решил сменить имя, – сказал Паддингтон. – Я бы, например, не хотел, чтобы меня звали Аустерлиц.

– Строго говоря, – уточнила миссис Бёрд, – у тебя уже есть псевдоним. Ведь когда ты сюда приехал, у тебя, если помнишь, было перуанское имя, которым ты не очень хотел пользоваться, вот тебя и назвали Паддингтоном, потому что мистер и миссис Браун нашли тебя на Паддингтонском вокзале.

– Если придётся часто раздавать автографы, лучше сократи его до «Пад», – порекомендовал Джонатан, припомнив, сколько у медвежонка уходит времени на то, чтобы написать одну открытку. – Дело пойдёт быстрее.

Но Паддингтон явно уже думал о чём-то другом; он направился в кухню.

– Может, тебе лучше туда не ходить… – начала было миссис Бёрд, но опоздала.

– Всё в порядке, миссис Бёрд! – воскликнул Паддингтон. – Я нашёл своё пальтишко! Под кухонным полотенцем! Интересно, как оно туда попало?

– Паддингтона на мякине не проведёшь, – заметила Джуди.

– Да, у этого медведя есть голова на плечах, – согласилась миссис Бёрд.

– Голова на плечах? – воскликнул Паддингтон, вбегая обратно в комнату. – А я думал, она у меня на шее!

– Не переживай, дорогой, – успокоила его миссис Браун. – Она в любом случае не отвалится.

– Всё равно без шеи было бы очень неудобно, – стоял на своём медвежонок. – Как же тогда крутить головой? Например, мне приснится страшный сон, – сам я перевернусь, а голова – нет? – прибавил он мрачно. – Вот вчера ночью мне приснилось, что за мной погнался шмель, и мне пришлось бегать от него по всему дому, пока он по ошибке не вылетел в окно.

– Давайте сменим тему, – предложил Джонатан. – Мы вот тут думали – допустим, фильм окажется очень успешным и ты возьмёшь и прославишься, и тогда, ну… тогда мы, наверное, очень редко будем тебя видеть, разве что на экране.

– Будете редко меня видеть? – встревоженно воскликнул медвежонок. – Да мне такое себе даже не представить…

– В том-то всё и дело, мишка-медведь, – произнесла миссис Браун, причём она говорила от лица всех. – Нам тоже…

Тут все вдруг вспомнили, что уже пора спать; впрочем, надо сказать, уснуть им удалось далеко не сразу – ни в эту, ни в следующие ночи; напряжение в доме только росло.

Брауны плохо представляли, что происходит, но это было не самое неприятное. Гораздо хуже было то, что Паддингтон каждое утро куда-то уезжал на специальной машине с шофёром и возвращался только поздно вечером такой уставший, что ему было не до разговоров. В доме воцарился непривычный покой.

Общие опасения высказала Джуди.

– У меня такое чувство, будто нас отодвинули в сторону, – заявила она. – Между прочим, даже не попросив разрешения.

– Вздор! – в обычной своей манере отрезала миссис Бёрд. – Паддингтон имеет право на собственную жизнь. Пусть поступает, как считает нужным.

При этом ни от кого не укрылось, что по утрам миссис Бёрд с особым тщанием готовит Паддингтону в дорогу булку с мармеладом и даже зачастую добавляет к обычной порции лишний кусок.

Впрочем, съёмки завершились раньше, чем кто-либо предполагал, – хотя всё равно Браунам показалось, что они тянулись целую вечность.

Однажды вечером Паддингтона привезли не так поздно, а с ним приехал Фернандо. В руке у него была небольшая коробочка.

– Оле^[10], – объявил он. – У меня тут всё на диске, можете посмотреть дома по телевизору. Проигрыватель, как я вижу, у вас есть.

Джонатан в мгновение ока вставил диск в проигрыватель, все уселись поближе, шторы задёрнули, и он нажал на кнопку.

Когда на экране появились первые кадры – пустая садовая дорожка, поверх которой плыли титры, – мистер Браун так и подскочил.

– Кто передвинул мои бегонии?! – завопил он. – Что с ними случилось?

– Ш‑ш‑ш, Генри, – успокоила его миссис Браун. – Они давно стоят на старом месте.

– А это я! – возбуждённо воскликнул медвежонок, когда на экране возникла какая-то лондонская лужайка. Камера показала в приближении штук десять барьеров, выстроенных в ряд, и продолжала наплыв, пока в конце не появилась знакомая фигурка.

Последовала пауза – Паддингтону дали возможность приподнять шляпу и поприветствовать небольшую группу зрителей. После этого план сменился на панораму, раздался выстрел из стартового пистолета, и медвежонок немедленно ожил. Прошло лишь несколько секунд – и вот уже фигурка заполнила весь экран. После этого Паддингтон, отдуваясь, снова приподнял шляпу: на сей раз в камеру.

Секунду-другую Брауны сидели молча.

– Должна сказать, бежал он действительно очень быстро, – неуверенно произнесла Джуди. – Надеюсь, он не будет так носиться по ходу всего фильма.

– Поскорее бы увидеть фильм целиком! – подхватил Джонатан.

Сеньор Фернандо, судя по всему, опешил.

– Как это так «фильм целиком»? – выпалил он. – Вы и так видели его целиком. Целый фильм. Законченный. Совсем.

– Мы сняли около тридцати дублей, – добавил Паддингтон. – Я в конце даже со счёта сбился.

– Э‑э… не подумайте, что я пытаюсь раскритиковать вашу работу, – деликатно начал мистер Браун, – но…

– Не понравилось? – спросил Фернандо. – Вы расстроились из‑за бегоний?

– Да нет, не в этом дело, – успокоил его мистер Браун. – Фильм хоть и не очень длинный, но снят замечательно, просто я, как мне кажется, заметил там одну сценарную ошибку.

– В моём фильме? Сценарную ошибку? – не поверил Фернандо. – Вы это о чём, сеньор? Какая такая сценарная ошибка?

– Ну, – отважился мистер Браун, набрав в грудь побольше воздуха, – вам не кажется, что Паддингтон должен был прыгать через барьеры, а не пробегать под ними?

– А! – воскликнул Фернандо. – Вы, англичане, все такие. Я как вас впервые увидел, сеньор Браун, сразу понял: вы – перфекционист до мозга костей.

– Я ни разу не ударился головой, мистер Браун, – похвастался медвежонок. – Потому что на всякий случай не снимал шляпу.

– Ну, – сказал мистер Браун, – мне, по большому счёту, всё равно, но, боюсь, другие это тоже заметят.

– Мне бы очень хотелось знать: почему вы выбрали именно барьеры? – поинтересовалась Джуди.

– Мистер Крубер сказал, что очень хорошо через них прыгал в молодости, – ответил Паддингтон. – Вот я и решил тоже попробовать.

– Каков вопрос – таков и ответ, – пробормотал Джонатан.

– И всё равно мы ждали несколько большего, – призналась миссис Браун.

– Фильм не предназначен для широкого показа, – сообщил Фернандо.

– И на том спасибо, – пробурчал мистер Браун.

– Он снят специально для обитателей дома для престарелых медведей в Лиме, – пояснил Фернандо. – Большинство из них понятия не имеют, как выглядит бег с барьерами, да и фильмов они отродясь не видели. Над барьерами… под барьерами… какая разница? Одна малина. И вообще, мы ведь снимали на их деньги. Они получат незабываемое впечатление, которое останется с ними до конца их дней.

После этого он повернулся к миссис Браун.

– Сеньора, вы же помните, что произошло, когда в Париже впервые показали кино? Зрители, сидевшие ближе к экрану, бросились врассыпную, когда появился поезд и поехал прямо на них. Решили, что им конец.

– Боюсь, что не помню, – созналась миссис Браун. – Я тогда ещё не родилась.

– Дело было в 1895 году, – не оплошал Джонатан. – Показывали фильм братьев Люмьер.

Фернандо посмотрел на него.

– Ты далеко пойдёшь, – сказал он.

– Знаешь, Паддингтон, я всё никак не могу понять одну вещь, – вмешался в разговор мистер Браун. – Не хочу тебя обидеть, но почему Лучик Брег вообще вообразил, что ты – спортсмен? Ну, понимаю, каждый может неверно истолковать чужие слова, но когда кто-то говорит, что преодолевает полторы мили за четыре минуты, хочется получить подтверждение.

– Я собирался ему объяснить, что мы тогда ехали на вашей машине, мистер Браун, – сказал медвежонок. – Помните, на вокзал, встречать Джонатана? А потом подумал – вдруг вас накажут за превышение скорости? Вдруг арестуют? Вот я и промолчал.

– А сто метров за пять секунд? – спросил Джонатан.

– Ну, если булочки только что вытащили из духовки, – простодушно объявил медвежонок, – так тут любой побежит со всех ног. А уж тем более – со всех лап.

– Я вам вот что скажу, – произнёс Фернандо, прервав последовавшее молчание. – У этого медведя отличная голова на плечах. Работать с ним было одно удовольствие.

– Вот видишь, Паддингтон, – сказала миссис Бёрд. – Что я тебе говорила?

– Мне, конечно, жаль, что фильм получился такой короткий, – продолжал Фернандо. – Но как тут у вас говорят, «хорошенького понемножку».

– Может, вам он и кажется небольшим, – заметил мистер Браун, – но знали бы вы, какой большой груз свалился у нас с души.

– Я вам подарю диск на память, – пообещал Фернандо.

Решительно отказавшись от угощения, он вышел так же непринуждённо, как и вошёл. Сперва потянулся к руке миссис Бёрд и запечатлел на ней поцелуй, потом поклонился остальным.

Миссис Бёрд отдёрнула шторы, и Брауны столпились у окна – посмотреть, как Паддингтон провожает Фернандо до ворот. На прощание оба помахали друг другу шляпами. После этого Фернандо подарил медвежонку свое павлинье перо, ещё раз махнул напоследок и зашагал прочь.

Паддингтон тоже махнул, а потом, вместо того чтобы войти в дом через парадную дверь, устремился куда-то вбок.

– Это он куда? – всполошился мистер Браун.

– В погоню, живо! – скомандовала Джуди.

Все они выскочили через кухонную дверь в сад – Джонатан первым, – но медвежонок их опередил. Он сидел на камешке посреди своей альпийской горки и рассматривал подсолнухи.

– Ну, – выпалил Джонатан, – будешь ещё сниматься в кино?

– Не знаю, – ответил медвежонок. – Мистер Фернандо сказал, чтобы я ему не звонил, он сам позвонит.

– Но… – начал было мистер Браун.

Он хотел пояснить, что именно так говорят все продюсеры, если решили кому-то отказать, но медвежонок его опередил.

– Я, пожалуй, не хочу быть кинозвездой, – объявил он. – Не хочу уезжать с улицы Виндзорский Сад. Мне кажется, это самое лучшее место на всём свете.

При этих словах все Брауны испустили дружный вздох облегчения, а миссис Бёрд потянулась за носовым платком.

– Люблю я фильмы со счастливым концом, – сказала она, промокая глаза. – Пойдёмте-ка в дом и посмотрим этот шедевр ещё раз.

Паддингтон тут же вскочил.

– Давайте я его запущу, миссис Бёрд! – вызвался он. – Медведи хорошо нажимают на кнопки.

Брауны переглянулись.

– Ну уж и не знаю, что мы сейчас увидим, – пожал плечами мистер Браун. – Всем известно, каков Паддингтон с кнопками.

Миссис Браун сжала его руку.

– Честно говоря, Генри, – сказала она, – у меня так полегчало на душе, что мне совершенно всё равно, что смотреть.

Примечания

1. Это у нас 1 апреля можно надувать друзей и знакомых с утра до ночи, а в Англии не так. Там до полудня разрешается оставить в дураках кого вам заблагорассудится, а вот тот, кто проделал это после полудня, сам становится дураком!
2. Бейсуотер-роуд – это широкая улица, которая проходит вдоль границы большого лондонского парка, он называется Гайд-парк. На этой улице много деревьев, и, видимо, Паддингтон имеет в виду, что в дождливый день там даже мокрее, чем на других улицах.
3. Англичане до сих пор не пользуются привычными нам единицами измерения длины (сантиметрами, метрами и километрами), и во многих их единицах недолго запутаться, но вот с ярдом всё просто: он почти равен одному метру.
4. По виду йоркширский пудинг немножко похож на пышку, только без дырки в середине. Правда, подают его не на десерт, а вместе с мясом, обычно с бараниной. Блюдо это, как и многие народные блюда, придумали для того, чтобы при готовке ничего не пропадало: пока тушилось мясо, на стекавшем с него жире и зажаривали «пышки», которые потом ели вместо гарнира.
5. Укулеле – это такой народный гавайский инструмент, по виду похож на маленькую гитару.
6. Ист-Эктон – это район на западе Лондона. Рио-де‑Жанейро – большой город в Бразилии. Из того, что мисс Бримстон ставит их на одну линейку, сразу видно, что у неё нелады с географией.
7. Не спешите приходить к выводу, что все футболисты из этой команды – хамы. Слово «хам» из названия команды – это сокращённое слово «хаммер», которое означает «молот». Кроме того, мы узнали (если вдруг не знали раньше), что молоты используют в судостроении.
8. Майкл Кейн (он родился в 1933 году) – очень известный английский актёр.
9. Фред Астер (1899–1987) – американский актёр, танцор и певец, одна из самых знаменитых звёзд Голливуда.
10. Так говорят испанцы (или латиноамериканцы, в том числе и перуанцы), когда мы сказали бы «ура» или «браво».