Жили дед с бабой, и не было у них детей. Вот однажды деду во сне приснилось: ступай, мол, в лес, насбирай птичьих яиц и выводи себе деток.
Рассказал дед свой сон старухе, а та ему говорит:
— Что ж, сходи, дед, в лес, насбирай яиц, положим их в решето, я сяду деток выведу. Начнут они щебетать в избе — нам веселей станет: мы подумаем, что это наши дети!
Дед бабы послушался, пошел в лес, взобрался на березу, глядь — в гнезде одно яйцо. Он на другую — там тоже одно. Так он облазил тридцать берез. А на последней, на тридцатой, нашел два яйца. Собрал он тридцать одно яйцо и больше лазить не стал. Принес он свою добычу домой, в решето уложил, и села баба на яйца, точь-в-точь курица. Недели этак через три вывелись дети, не птенцы, а настоящие дети, и все — мальчики. Баба и говорит:
— Гляди-ка, дед, не птенчики, а все сынки! Тридцать да еще один!
Дед обрадовался, что дал ему бог сыновей, созвал на радостях две пары кумовьев, поставил им с полчетверти вина, а сам запряг коня и поехал к попу — просить его окрестить детей.
Приехал поп. Всех окрестил, каждому имя дал. Только для меньшого, который был совсем плохенький, имени не подобрал, а сказал деду и бабе: так, мол, и так, имени я ему не нашел, как хотите, так и зовите. А коль скоро тот был меньше всех, его и прозвали: Мал-Малышок.
Стали сыновья расти не по дням, а по часам. Только год прошел, а уж они выросли.совсем большие. Вот пришли они к отцу:
— Тата! Что мы все гуляем да гуляем. Нам работать пора. Может, косить надо? Так мы пойдем косить! Съезди-ка в город да купи нам косы.
Поехал отец в город, купил тридцать кос, а меньшому сыну не нашел. Обошел все лавки, не нашел косы по его росту. Привез он косы домой:
— Берите, сынки, косы, кто какую хочет.
Подошли сыновья, разобрали косы. Пришел Мал-Малышок:
— А мне где коса?
— Нету, сынок, не нашел я тебе косы. Я старый, а ты малый,— останемся дома.
— Ну что ж, пусть будет так, как отец велит! — сказали братья и пошли косить.
Верст за пять от их села у отца был большой луг. Пришли они на этот луг, отмерили каждый себе по делянке, две таких же делянки оставили отцу и Мал-Малышку и стали косить.
А Мал-Малышок, сидя дома, говорит отцу:
— Пойду-ка я, тата, погляжу, как они там косят!
— Смотри, сынок, не заблудись!
— Может, и не заблужусь!
Пошел, да и заблудился. Забрел в лес, плутал в нем, плутал, а выйти не может.
Влез он тогда на дуб, огляделся кругом и видит: неподалеку братья в тридцать кос косят.
Ухватил он дуб за макушку да наклонился в ту сторону, где косят, дуб и переломился пополам. Пообломал Мал-Малышок сучья, взвалил дуб на плечи, да и пошел напрямки к покосу.
Пришел к братьям:
— Помогай вам бог, братцы! Только что же это вы две делянки покоса оставили? Косили бы уж все разом. Или, может быть, это чужое?
А братья отвечают:
— Это мы оставили тебе с отцом.
— Да как же мы будем косить? Я малый, а он старый!
— А хоть нанимайте.
— Ну, ладно! — Снял Мал-Малышок шапку, перекрестился — помоги, мол, мне бог — и давай косить!
И косит, и сгребает, и в стог складывает. И все этим дубом. Прежде братьев один скосил он обе делянки и стог сметал.
Братья свое докосили, и каждый сено в отдельный стог сложил.
Когда вернулись они домой с покоса, отец их спрашивает:
— Ну что, сынки, скосили луг?
— Весь скосили!
А Мал-Малышок говорит:
— Скосить-то скосили, а две делянки оставили.
— А на что?
— Мне делянку да тебе!
Отец говорит:
— Стар уж я, не могу косить.
— Не тужи, тата, я сам сено скосил и в стог сложил.
— А вы,— спрашивает отец у сыновей,— все в один стог сложили?
— Нет, мы накосили каждый для себя и тридцать стогов сметали..
Тогда отец и говорит:
— Нужно их стеречь, покуда не перевезем, а то покрадут, пожалуй!
Пошли братья вдесятером караулить сено. Всю ночь караулили, а один стог все-таки кто-то украл.
Когда пришли они домой, отец их спрашивает, цело ли сено.
— Да вот один стог кто-то украл.
Рассердился на них отец:
— Дураки вы! Вдесятером не укараулили!
На вторую ночь другие десятеро пошли. Всю ночь караулили, а один стог снова кто-то украл.
На третью ночь пошли остальные десятеро и тоже к утру одного стога не досчитались.
На четвертую ночь снова очередь идти первому десятку.
Стали тут братья спорить с Мал-Малышком: и у тебя, дескать, стог сена есть, так ты и ступай караулить.
— Ну что ж,— говорит Мал-Малышок,— идти так идти. Сходи-ка ты, отец, к кузнецу, пусть он выкует мне железную клюшку, пудов этак на тридцать!
Пошел отец к кузнецу, тот выковал клюшку в тридцать пудов.
Взял Мал-Малышок эту клюшку да так высоко закинул ее, что та с глаз пропала. Видит он, что назад летит, подставил лоб, та по лбу как ударила, так и раскололась на четыре части.
Тогда он просит снова:
— Батюшка, пусть кузнец выкует другую, пудов этак на сорок, да помягче, а то эта уж больно тверда!
Кузнец выковал Другую.
Взял Мал-Малышок новую клюшку, кинул ее вверх, а она с глаз не пропала, вернулась назад. Он снова подставил лоб, та ударила, да не раскололась, только вмятинка осталась.
— Ну, эта еще туда-сюда! — сказал Мал-Малышок, взял клюшку и пошел караулить сено.
Пришел к своему стогу, влез на верхушку и сидит себе, караулит. Вдруг слышит: что-то стучит да так сильно, что даже земля дрожит. Вскочил он и видит: бежит к нему кобыла, а следом за ней — тридцать один жеребенок.
Прибежали к стогу, где Мал-Малышок сидит, и давай его кругом объедать. Когда сена в стогу не больше как на сажень осталось, Мал-Малышок изловчился и схватил кобылу не за гриву, за хребет и сел задом наперед. Понесла она его по полям, по лугам, по высоким лесам! А он ее еще клюшкой погоняет.
До тех пор она его носила, покуда совсем не уморилась. Тогда она стала просить:
— Отпусти ты меня, Мал-Малышок, на волю, я тебе дам за то все, что ты захочешь!
— Ничего я не хочу,— отвечает Мал-Малышок,— отдай мне только своих жеребят.
— Бери их себе, только отпусти меня!
— А ты не обманешь?
— Нет,— говорит кобыла,.— не обману!
Привезла она его к стогу, а жеребята уже остатки доедают.
— Садись,— велит ему кобыла,— на самого большого, а эти все вслед пойдут.
А Мал-Малышок думает себе: «Если эти убегут, и одного будет довольно за сено»..
Сел он на жеребенка и поехал потихоньку, а остальные все следом пошли.
Приехал он домой, а жеребята на дворе не умещаются: двор-то слишком тесный был, повернуться негде. Зовет Мал-Малышок братьев:
— Идите сюда, братцы, берите себе по коню. Я словил их, когда они наше сено ели.
Взяли себе братья каждый по хорошему коню, а Мал-Малышку не осталось. Один конек, плохенький да хроменький, приплелся после всех.
— А вот и мой пришел,— говорит Мал-Малышок, а братья над ним насмехаются: дескать, сам коней ловил, а себе такую клячу оставил.
— Ну, что ж с вами, дураками, поделаешь? Лучших коней себе позабрали да еще и смеетесь! Ну, да ничего, для меня и этот хорош будет.
Стали они своих жеребят выхаживать. Справили хомуты и телеги. Все стали работать, в лес за дровами ездить, землю пахать.
Выстроили просторный двор. Стали, словом, так ладно жить, что лучше и не надо.
Прожили они так года три или четыре, и прискучила им эта жизнь. Вот и решили они поездить по белу свету, а там как случится: может, посчастливится жениться, а может, на службу определиться.
А Мал-Малышок говорит:
— Вы, братцы, поезжайте, а я останусь: отец с матерью старые, кто их без нас похоронит?
— Ну, оставайся! Только ведь ты нас тогда уж не догонишь!
— Дорогу найду и догоню!
Собрались братья и уехали, а Мал-Малышок остался дома.
Через год помер отец. Похоронил его Мал-Малышок не хуже, чем люди.
На другой год померла мать. Ее Мал-Малышок похоронил еще богаче, справил, как водится, по отцу и матери достойные поминки, а потом собрал мужиков и спрашивает: не найдется ли охотник взять в аренду его хозяйство. Дескать, если вернусь, так опять мое будет, а не вернусь, так и не надо мне ничего.
А хозяйство их было большое, пожалуй что получше панского, так что ни один мужик не взялся его арендовать.
Тогда позвал он пана, отдал ему двор и все угодья под расписку, без всякой аренды, лишь бы все было цело.
А жеребенка своего Мал-Малышок к тому времени выходил, выкормил на диво. Что сам ел, то и ему давал, выучил era даже разговаривать и вырастил его лучше братниных.
Вот продал он хлеб, взял деньги и поехал вдогонку за братьями.
Братья ехали три года, а Мал-Малышок догнал их в три месяца.
— Здорово, братцы!
— Здорово, Мал-Малышок!
— Ну, как там у нас дома? — спрашивают братья.— Как здоровы отец с матерью?
— Отца с матерью бог прибрал, а вам дай бог здоровья!.. Расскажите лучше, как вам ездилось, худо ли, хорошо ли?
— Худа невидали, а хорошего было довольно. Ну, теперь ты поезжай впереди! — говорят братья.
Вот поехал Мал-Малышок впереди, целый день ехали, никакой деревни не встретили. Все только леса да поля.
А как зашло солнце, подъехали к лесу и видят: стоит избушка на курьей ножке и знай себе крутится.
— Стой, избушка, не крутись, ко мне дверью повернись! — велит Мал-Малышок.
Избушка остановилась. Мал-Малышок вошел в нее и видит: лежит Баба-Яга Костяная Нога, сама на полу, голова в углу, рот на шестке, нос на чердаке.
— Здравствуй, Баба-Яга,— говорит Мал-Малышок.
— Добрый день, Мал-Малышок! За тем едешь? Куда путь держишь?
— Ездим по белу свету, а там — как случится: может, жениться, а может, на службу определиться.
— А много ли вас?
— А вот я сам да тридцать братьев со мною.
— Эх, жалко! У меня только двадцать девять дочек, а то поженились бы. Ну да ладно, поезжайте дальше, к моей сестре.
Вышел Мал-Малышок из избушки, и поехали они дальше.
Ехали-ехали, проехали часов десять и приехали к другой избушке; тоже стоит избушка на курьей ножке и крутится.
— Стой, избушка, не крутись, ко мне дверью .повернись!
Она повернулась, а Мал-Малышок вошел в нее и видит: лежит
Баба-Яга Костяная Нога, сама на полу, голова в углу, рот на шестке, нос на чердаке.
— Здравствуй, Баба-Яга Костяная Нога!
— Доброго здоровья, Мал-Малышок! За чем едешь? Куда путь держишь?
— Ездим по белу свету,—отвечает Мал-Малышок,— а там как случится: может, жениться, а может, на службу определиться.
— А много ли вас?
— А вот, кроме меня, еще тридцать.
— Эх, жалко! У меня только тридцать дочек, одной не хватает, а то поженились бы. Ну, делать нечего, поезжайте дальше, к моей сестре!
Поехали они дальше.
Вскоре приехали к избушке; стоит избушка на курьей ножке и вокруг себя крутится.
— Стой, избушка, не крутись, ко мне дверью повернись!
Она остановилась. Мал-Малышок вошел в избушку и видит:
лежит Баба-Яга Костяная Нога, сама на полу, голова в углу, рот на шестке, нос на чердаке.
— Здравствуй, Баба-Яга Костяная Нога!
— Добрый вечер, Мал-Малышок! За чем едешь? Куда путь держишь?
— Ездим по свету, а там как случится: может, жениться, а может, на службу определиться.
— Вот хорошо, что вас бог послал. У меня как раз тридцать одна дочка, будем свадьбу играть. Заезжайте во двор, распрягайте коней, а я велю им овса да сена задать!
Заехали они во двор, распрягли коней, а там уж овса да сена наготовлено вдоволь.
После все зашли в избушку. Баба-Яга поднесла им выпить и закусить, а потом позвала своих дочек. Дочки пришли, да все писаные красавицы, одна другой краше.
— Ну, зятьки,— приказывает Баба-Яга,— выбирайте каждый себе по сердцу!
Выбрали они себе по красавице.
— Ну,— говорит Баба-Яга,— теперь ложитесь спать, а завтра будем свадьбу играть!
Легли братья спать, а Мал-Малышок вышел к своему коньку. Тот ему и говорит:
— Мал-Малышок! Ты думаешь жениться, а приходится жизни решиться.
— За что так?
— Эта ведьма вас зарежет! Слушай меня: как станешь
ложиться спать, возьми да надень ее дочкам на головы ваши шапки, а братьям ихние платки повяжи, да и о себе не забудь! У Бабы-Яги есть меч-самосеч. Она в полночь встанет и напустит его на головы, которые в шапках. А ты не спи и гляди, откуда она будет меч-самосеч брать. Чуть только меч пройдется по головам, вы тут же и убегайте!
Мал-Малышок так и сделал: когда все заснули, он надел на головы девушкам шапки, а себе и братьям повязал платки. Сам лежит, ждет. Встала Баба-Яга, принюхалась, прислушалась — спят все!
Тогда достала она с полатей меч-самосеч и тихонько приказывает ему:
— Секи, мой меч, те головы с плеч, которые в шапках!
Меч и поотсекал головы ее дочкам. А баба думает: «Днем их приберу», улеглась и заснула.
Мал-Малышок разбудил братьев, все выбрались тихонько из избушки, а он говорит:
— Поедем отсюда да поживей!
— Как? А свадьба?
— Благодарите бога, что на тот свет не отправились из-за этих невест. Какая уж там свадьба! —отвечает им Мал-Малышок.
Поехали дальше. Когда отъехали они верст триста, проснулась Баба-Яга. Огляделась, увидала, что дочки посечены: «Ну, Мал-Малышок, хоть ты и хитер, да от меня не уйдешь, все равно догоню!»
Было у нее на конюшне три козла. Взяла она одного, села верхом и стала его железным толкачом погонять, Мал-Малышка догонять.
За три часа догнала.
— Что, Мал-Малышок,— говорит она ему,— не убежал от меня?
И давай с ним биться. Три часа бились, и Мал-Малышок убил ее козла. Баба-Яга стала грозиться:
— Погоди, попадешься еще ко мне в руки!
— Ну, тогда поглядим еще, что будет!
Пошла Баба-Яга домой пешком, а братья дальше поехали.
Вот объехали они весь свет, не назад же ворочаться, и определились они в одном царстве на службу солдатами. Рассказали царю, откуда они да кто такие, и стали служить ему верой и правдой.
А Мал-Малышка царь назначил ефрейтором, стал он братьями командовать. Обидным показалось братьям, что меньшой старшими командует. Пошли они к царю и рассказали, что за тридевять земель, в тридесятом царстве, живет Баба-Яга Костяная Нога, а у этой бабы есть меч-самосеч, он сам рубит, сам сечет, сам головы в одно место складывает, и что достать этот меч может один Мал-Малышок.
Царь призывает Мал-Малышка к себе:
— Правда ли, что за тридевять земель, в тридесятом царстве, живет Баба-Яга Костяная Нога, а у этой бабы есть меч-самосеч? Вот ты бы мне его добыл!
— Есть-то он есть,— отвечает Мал-Малышок,— да достать его нельзя.
— А ты не отказывайся,— рассердился царь,— не то сейчас Еелю отрубить тебе голову!
— Дай часа три сроку подумать, как приступить,— говорит Мал-Малышок.
Пошел он на конюшню к своему коню и стал жаловаться, что плохо ему на свете жить. А конь спрашивает:
— Чего ты, Мал-Малышок, пригорюнился?
— Да вот царь службу задал.
— А что за служба?
— Чтобы я ему меч-самосеч добыл.
— Ну, это,— говорит конь,— не служба, а службишка, служба еще впереди! Молись богу да ложись спать. Утро вечера мудренее!
Мал-Малышок так и сделал, пошел к царю, обещал, что привезет меч. Помолился и лег спать. А назавтра встал чуть свет, умылся, богу помолился, сел на своего конька и поехал к Бабе-Яге.
Прискакал в самую полночь. Конь его спрашивает:
— Ты видал, где меч-самосеч лежит?
— Видал!
— Иди бери его, да тихонько, чтобы Баба-Яга не услыхала. Она теперь спит. Да смотри не мешкай!
Пошел Мал-Малышок в избушку, достал с полатей меч-самосеч, тихонько выбрался за дверь и поскакал назад.
Когда рассвело, проснулась Баба-Яга и сразу почуяла, что у нее кто-то был. Огляделась, а меча-то и нет. Догадалась она, что это Мал-Малышок меч унес, толкач взяла, села на козла, толкачом погоняет, Мал-Малышка догоняет. Вот завидела его и кричит:
— Уж теперь ты от меня не уйдешь!
Стали они биться. Бились, бились, Мал-Малышок снова убил козла, и пришлось Бабе-Яге назад пешей идти. Идет и приговаривает:
— Погоди, попадешься еще ко мне в руки! Ну, тогда поглядим еще, что будет!
Привез Мал-Малышок меч-самосеч царю. Обрадовался царь и наградил его за это чином унтер-офицера.
Еще пуще стало завидно старшим братьям. Пошли они снова к царю и рассказали, что за тридевять земель, в тридесятом царстве, у той самой Бабы-Яги Костяной Ноги есть гусли-самогуды. Сами играют, сами пляшут, сами и песни поют. И может достать эти гусли только Мал-Малышок.
Призывает царь Мал-Малышка:
— Правда ли, что у той самой Бабы-Яги есть гусли-самогуды, которые сами играют, сами пляшут, сами и песни поют?
— Не знаю, ваше царское величество!
— Не отказывайся, а не то велю отрубить тебе голову. Лучше разузнай все да поскорей!
Делать нечего, снова пошел Мёл-Малышок к своему коню и стал тужить, что плохо ему на свете жить.
— С чего ты закручинился? — спрашивает его конь.
— Царь службу задал.
— А что за служба?
— Да чтобы у той самой Бабы-Яги добыл я гусли-самогуды, которые сами играют, сами пляшут, сами и песни поют. А я не знаю даже, есть ли такие.
— Есть,— говорит конек,— достанем! Поскорей садись да покрепче держись: как прыгнем, так и Яги достигнем.
Прискакали они к Бабе-Яге. Конек и говорит Мал-Малышку:
— Как зайдешь в дом, по правой руке, на полатях, лежат эти гусли. Только ты их тихонько бери, гляди, как бы они не заиграли. Коли Баба-Яга услышит — убьет тебя. Она сейчас отлучилась куда-то неподалеку.
Вошел Мал-Малышок в избушку, залез на полати, забрал гусли-самогуды, вышел, на коня сел, да и запел.
Осерчал конь:
— Молчи, Баба-Яга убьет!.. — и поскакал прочь.
Отъехали они ни много, ни мало, триста верст, покуда Баба-
Яга хватилась гуслей. А как увидала, что гуслей нет, села скорехонько на третьего козла и ну погонять его железным толкачом!
Догнала она Мал-Малышка, и опять начали они биться. Бились они день, бились ночь. Убил Мал-Малышок ее козла. Тогда заплакала со злости Баба-Яга: «Эх, Мал-Малышок, обидел ты меня навеки!»
A-Мал-Малышок вернулся во дворец и отдал царю гусли-самогуды.
Взял царь гусли в руки, нажал на них, и стали они играть, плясать и песни петь, да так, что во всем царстве было слышно. За эту службу наградил царь Мал-Малышка чином фельдфебеля, и стал он пуще прежнего своих братьев службой донимать за то, что они его царю выдавали.
В это время случилось как-то, что солнце простояло три часа на одном месте. Пошли тут братья к царю и сказали, что Мал-Малышок может разузнать, почему с солнцем такое приключилось.
Тогда призывает царь Мал-Малышка и задает ему новую службу: чтобы разузнал он, почему солнце на одном месте три часа простояло.
Тот отказывается: никак, мол, невозможно!
— А ты узнай, не то за отказ отрублю голову враз!
— Ну, ладно, дайте мне часа три сроку!
Вот опять идет он к своему коню й давай тужить: не придется, мол, мне больше на свете жить.
А конь спрашивает:
— О чем ты, Мал-Малышок, тужишь?
— Царь службу задал!
— А что за служба?
— Разузнать, отчего солнце на одном месте три часа простояло.
— Ну, это не служба,— говорит,— а всего только службишка. Садись-ка да поедем.
Вот едут они сутки, едут другие и приехали к морю. Видят: лежит поперек моря Чудо-Юдо рыба-кит, а по ней народ ходит-ездит. Поехали и они, а рыба спрашивает:
— Куда, Мал-Малышок, едешь?
— Да вот хочу у солнца спросить, почему оно простояло три часа на одном месте!
— Не забудь спросить й про меня, за что я три года мучаюсь. Лежу на одном боку, и нельзя мне перевернуться: все по мне ходят и ездят. Я тебе за это отслужу!
— Ладно, спрошу.
Переехали они через рыбу и приехали туда, куда солнце садится. Видят — стоит землянка. Вошел Мал-Малышок в землянку, глядь — а в ней месяц сидит, солнца дожидается.
Поздоровался Мал-Малышок, а месяц у него спрашивает:
— Зачем ты, Мал-Малышок, сюда забрался?
— Да вот хочу у солнца спросить, отчего оно три часа на одном месте простояло.
— Ну, коли так, Мал-Малышок, то на-ка тебе шубу,— говорит месяц,— выверни ее поскорей, надевай да за печь полезай. Сейчас солнышко придет — может сжечь тебя. Ты сиди за печкой и слушай, а я буду говорить с ним, покуда оно не поостынет.
Так он и сделал.
Вот пришло солнышко, вся землянка осветилась, и стало так жарко, что неминуче сгорел бы Мал-Малышок, кабы не косматая шуба.
Говорит месяц солнцу:
— К тебе, братец, человек приехал, и хочет узнать, почему ты три часа простояло на одном месте.
— А где ж он?
— За печкой.
— Вылезай сюда!
Вылез Мал-Малышок из-за печи, низко поклонился солнцу. Стало оно выспрашивать, кто он такой да из какого царства.
Тот все рассказал; тогда солнце ему говорит:
— Живет на море девица, по имени Волынка, она в золотом челне плывет, золотым веслом гребет, сама правит. Такой красавицы на всем свете не сыскать. Вот на нее я загляделось да три часа и простояло!
Подивился Мал-Малышок, а потом про рыбу спрашивает: за что, дескать, она три года мучается, на одном боку лежит, и скоро ли отмучается?
— Пусть выплюнет она сорок кораблей, которые проглотила, тогда опять пойдет гулять по морю. Да чтоб больше так не делала!— отвечает солнце.— Только не говори ей, покуда не переедешь, а то она перевернется и тебя утопит.
Мал-Малышок солнцу низко поклонился и в свое царство воротился. ,
Приехал он к рыбе, а она говорит:
— Спрашивал ли ты про меня, Мал-Малышок?
— Вот перееду, тогда и скажу.
Переехал Мал-Малышок и говорит ей:
— Выплюнь сорок кораблей со всем тем, что проглотила, тогда снова пойдешь гулять по морю!
Тогда велит ему рыба, чтобы скорей отъезжал он подальше от моря, а не то, мол, как перевернусь да встряхнусь, так и захлестну тебя волной.
Искупила рыба свои грехи, как велело солнце, и пошла гулять по синему морю.
А Мал-Малышок воротился к царю и рассказал ему про де-вицу-красавицу, по имени Волынка, как она в золотом челне плывет да сама веслом гребет, сама правит. Такой красавицы на всем свете нет. Вот на нее-то и загляделось солнце и три часа простояло на одном месте.
За эту службу наградил царь Мал-Малышка чином офицера. Много ли, мало ли прошло времени, а только стал царь думать-гадать, как бы ему девицу Волынку увидать. И приказывает он Мал-Малышку отыскать ее. Вспомнил тут Мал-Малышок, что рыба обещалась ему отслужить, и отвечает:
— Подумаю. Может, достану.
Пошел Мал-Малышок к своему коньку и стал плакать, а тот спрашивает:
— Что ты, Мал-Малышок, опять закручинился?
— Да как же мне не кручиниться, когда царь новую службу задал!
— А что за служба?
— Да вот велит достать девицу-красавицу Волынку, которая по морю в золотом челне плывет, золотым веслом гребет, сама правит.
— Ну, это не служба, а службишка! Ступай к царю, попроси у него разных фруктов заморских, напитков и заедков, и поедем!
Пошел Мал-Малышок к царю:
— Ваше царское величество, не велите казнить, позвольте речь держать: дайте мне разных напитков и заедков да фруктов заморских рублей на триста!
Царь все выдал, что Мал-Малышок просил. Забрал все это Мал-Малышок и пошел к коню.
— Все царь дал, что ты велел.
А конь ему говорит:
— Бери теперь шатер, и поедем к морю.
Приехали к морю.
— Пусти меня теперь,— приказывает конь,— на зеленые луга, а сам разбей шатер и будь в нем за шинкаря. Когда поедет Волынка мимо, ты вина-то поменьше пей, а больше чаркой постукивай: она услышит, подъедет к шатру и станет выспрашивать, давно ли ты тут живешь и чем занимаешься. А когда она вина попросит, ты лей не жалей да старайся как можно лучше ей угодить.
Разбил Мал-Малышок шатер у самого моря, разложил все, что с собой привез, настоящий шинок устроил. Сам сидит, ждет.
Вдруг видит он — что-то на море поблескивает. То плывет в золотом челне девица-красавица Волынка, золотым веслом гребет, сама правит да на шатер поглядывает. Подъехала поближе:
— Что это тут такое? Сколько раз проезжала, ни разу не видала.
— А я здесь недавно,— отвечает ей Мал-Малышок,— есть у меня и выпить и закусить — все, чего душа хочет. Всего довольно: и дешевого, и сладкого, и приятного!
— Ну, дай-ка мне стаканчик сладкого!
Налил он ей полный стаканчик такого, чтобы ее поживей разобрало. Подала она ему весло; он на весло стакан поставил, девица выпила и заплатила. Потом поехала прочь, но самую малость отъехала, как зашумело у нее в голове, и надумала она еще выпить.
Подъехала снова к шатру и таким же манером второй стаканчик выпила, да только покрепче первого. Еще пуще зашумело у цее в голове, и захотелось ей выпить еще стаканчик:
— Нет ли у тебя покрепче?
— Есть и покрепче, да только и стоит подороже.
— Ничего, у меня денег хватит!
Налил Мал-Малышок целый стакан, а она опять из челна весло протягивает, чтобы он стакан поставил.
А он ей говорит:
— Не прогневаетесь, ваша милость, но мы с вами малость захмелели, уроните стакан, он разобьется, вино разольется, а стоит оно недешево! Так уж я прошу вас его из моих рук принять!
Подплыла она поближе, протянула руку за стаканом, а Мал-Малышок хвать ее за руку!
— Ага, красавица, попалась!
Свистнул он своего конька, а тот уж тут как тут. Забрал он все свое с собой, посадил ее и поехал.
Привез девицу Волынку к царю.
Царь как увидел ее красоту, не мог усидеть на месте.
Наградил царь на радостях Мал-Малышка капитанским чином. А самому уж невтерпеж — торопится со свадьбой.
А девица ему говорит:
— Не годится мне в таком платье под венец идти. Есть у меня железный сундук в триста пудов, с приданым, да только он на дне моря лежит. Достань ты этот сундук, я разоденусь как подобает, тогда и свадьбу сыграем.
Делать нечего, призывает царь Мал-Малышка и приказывает ему:
— Лежит на дне моря сундук железный в триста пудов, так вот чтоб ты мне его достал.
— Никак невозможно.
— А ты не отказывайся, а не то голову тебе отрублю!
— Дайте срок, подумаю.
— Думай, сколько хочешь, а сундук достань!
Снова пошел Мал-Малышок к своему коньку и стал тужить, что плохо ему на свете жить.
— Что ты, Мал-Малышок, опять затужил?—спрашивает конь.
— Да вот царь новую службу задал: чтобы достал я ему со дна морского железный сундук в триста пудов.
— Ну, это,— говорит конь,— не служба, а службишка! Ступай к царю да попроси у него меч-самосеч.
Пошел Мал-Малышок к царю, получил меч-самосеч. Поехали к морю.
Приехали к морю, конь и говорит:
— Пусти ты меч-самосеч по малой рыбе, по головам!
Пустил Мал-Малышок меч-самосеч в море и велит ему:
— Всей мелкой рыбешке головы отсекай да в одно место собирай!
Тут меч и давай рыбьи головы сечь!
Приплыло к нему Чудо-Юдо:
— Мал-Малышок! Перестань ты губить мое племя! Что захочешь — все тебе сделаю!
— Лежит в море сундук железный в триста пудов, так вот мне надо его достать!
Послало Чудо-Юдо рыб за сундуком, достали рыбы сундук со дна морского, и говорит Чудо-Юдо Мал-Малышку:
— Отъезжай поскорее отсюда за триста верст, я кину тебе сундук, а ты постарайся поймать его. А коли не поймаешь — он в землю упадет и совсем пропадет. Никто уж его не достанет.
Взял Мал-Малышок меч-самосеч, отъехал поскорей за триста верст и слышит: гремит, стучит — сундук к нему летит. Он сундук поймал и оглянуться не успел, как очутился перед царем.
За эту службу наградил его царь чином ротного, а сам опять просит девицу-красавицу Волынку скорее свадьбу сыграть.
А та отвечает:
— А чем же сундук отпереть? Лежат на дне морском ключи золотые в пятьсот пудов, надо их достать!
Снова призывает царь Мал-Малышка и задает ему эту службу.
На этот раз согласился Мал-Малышок без спора. Взял меч-самосеч и поехал к морю. Пустил он там его по средней рыбе, по головам.
Приплыло к нему Чудо-Юдо:
— Что тебе надо, Мал-Малышок?
— Лежат в море ключи золотые в пятьсот пудов. Надо их достать!
— Уйми ты свой меч-самосеч, достанем! — И посылает Чудо-Юдо рыб искать ключи.
Искали-искали — не нашли. И воротились с таким ответом: дескать, нет ключей!
Снова Мал-Малышок пустил в море меч-самосеч. Стал меч теперь уж большим рыбам отсекать головы. А Чудо-Юдо просит его:
— Уйми ты, Мал-Малышок, свой меч-самосеч, разыщем тебе ключи! —
И созвало Чудо-Юдо всех, кто в море плавает и по дну ползает: жаб, раков и прочую тварь — и послало их искать ключи.
Искали они, искали — не нашли, опять так пришли.
Стало Чудо-Юдо тогда окликать всех, кто искал. Все есть, одного рака нет! Видит наконец: ползет и тот рак.
— Нашел,— говорит,— ключи, затянуло их песком!
Тогда велит Чудо-Юдо Мал-Малышку:
— Отъезжай за пятьсот верст, я кину тебе ключи!
Отъехал он за пятьсот верст, слышит: шумит, звенит — летят
к нему ключи. Поймал он их и снова очутился перед царем.
Обрадовался царь и за эту службу наградил его чином полковника, а сам опять стал девицу Волынку просить скорее свадьбу сыграть.
А та отвечает:
— Я в твоей церкви венчаться не стану! Построй ты мне за одну ночь собор за рекой, да такой, чтоб одна кирпичина была золотая, другая серебряная. И мост чтоб был такой: одна доска золотая, другая серебряная. А по сторонам чтобы был посажен сад-виноград. Да чтоб, когда будем в собор идти, он цвел, а когда обратно пойдем — поспел бы. Да чтоб вокруг собора был вырыт ров в двенадцать сажен глубиной и в двенадцать шириной. А в соборе чтобы свечи горели и певчие пели. А напротив собора чтоб костер горел, во рву над огнем чтоб котел висел, а в котле бы смола кипела. Вот тогда будем венчаться!
Что тут делать? Опять призывает к себе царь Мал-Малышка и задает ему новую службу.
А Мал-Малышок отказывается:
— Никак не могу я этой службы сослужить!
Тогда говорит ему царь:
— Хоть положу я голову на плаху, а ты готовь себе смертную рубаху!
Запечалился Мал-Малышок и просит царя:
— Дайте,— говорит,— мне дня два подумать, как это дело сделать.
Пошел он к своему коньку и стал горько плакать.
А конь его спрашивает:
— Что так горько плачешь, Мал-Малышок?,
— Да как же мне не плакать, когда приходится с белым светом расставаться и с тобой распрощаться.
— Почему так?
— Царь снова службу задал.
— Какую? .
— А чтоб за ,одну ночь построить собор за рекой, да чтоб одна кирпичина была золотая, другая серебряная. Да чтоб был посажен сад-виноград, да чтоб был вырыт ров в двенадцать сажен глубиной, в двенадцать шириной. А в соборе чтобы свечи горели, певчие бы пели. Напротив собора чтоб костер горел, во рву над огнем чтоб котел висел, а в котле бы смола кипела.
— Вот это уже служба, а не службишка. Здесь и я не помогу. Только вот тебе мой совет: иди ты к девице Волынке, проси ее, может, она и смилуется над тобой!
Делать нечего, пошел Мал-Малышок к девице Волынке, стал ее упрашивать-уговаривать, низко кланяться, чтоб помогла она ему сослужить царю эту службу.
Пожалела девица-красавица Мал-Малышка и говорит ему:
— Ну да уж ладно, не тужи, Мал-Малышок, помолись-ка лучше богу да спать ложись. За ночь все будет сделано. А утром свяжи хорошую метелку, мост подмети да пойди к царю и доложи, что все готово.
Поблагодарил Мал-Малышок девицу Волынку и пошел к себе.
Помолился богу от чистого сердца и лег спать. Только какой уж тут сон? Не спалось Мал-Малышку, все думалось. А рано утром встал он, вышёл на речку, глядит — все как есть сделано. Можно в собор дти.
Пошел к царю и докладывает:
— Ваше царское величество, службу я вам сослужил, ваш приказ выполнил. Можно в собор идти.
Обрадовался царь и пожаловал ему за верную службу княжеское звание.
Мал-Малышок взял метелочку и пошел на мост — где подметет, где почистит, где веточку на дереве расправит.
Разоделись царь с девицей Волынкой и пошли в собор. Вокруг деревья цветут, в соборе свечи горят, певчие поют. Перед собором огонь горит, а над огнем, в котле, смола кипит.
Подошли они к .огню, к кипящему котлу. Говорит царю девица-красавица:
— Вам вперед идти, а мне за вами: гусак всегда впереди идет, а за собой гусыню ведет.
А царь зовет Мал-Малышка и приказывает ему впереди идти.
Мал-Малышок пошел впереди и перешел ров. За ним царь пошел да в котел и свалился и в смоле сварился.
А девица-красавица Волынка ров перешла, Мал-Малышка за руку взяла и в собор повела. Тут они обвенчались и пошли в царский дворец.
Туда шли — все деревья цвели, а оттуда идут — виноград рвут. И задал Мал-Малышок пир на весь православный христианский мир. И стали они жить-поживать да добра наживать. И я там был, мед-пиво пил — по бороде текло, а в рот не попало.
А как стал я домой отъезжать, дали мне смоляную кобылу, из репья седло да гороховый кнут.
Только поехал, глядь — у мужика ток горит. Стал я тушить, а кобыла от огня и растаяла, седло свиньи съели, а кнут вороны склевали. Тогда стал я торговать кирпичом и остался ни при чем.