Давным-давно это было. Жил в одном городе искусный кузнец. Руки его могли сотворить всё, что в состоянии придумать человеческий разум, — не могли только добыть вдоволь хлеба для мастера и его жены. Беден был народ в том городе, а кузнец, нигде не находя работы, бедствовал больше всех. Никогда он не предавался унынию, всегда шутил с товарищами и пел песни, но сердце его от забот почернело, как уголь. Сам-то он готов был сносить любые невзгоды, да горько ему было смотреть, как бьётся в нужде молодая жена — такая красавица, какие рождаются раз в сто лет. Вот и запало кузнецу в голову отправиться на заработки в столицу хана, где богатым людям, быть может, понадобятся изделия его рук.
Прощаясь с женой, он сказал:
— Жизнь моя! Ухожу в чужой край на три года. Будешь ли ты помнить меня до встречи? Будешь ли верна мне в разлуке?
Наклонилась красавица к земле, сорвала голубой цветок и подала его мужу с такими словами:
— Возлюбленный мой! Возьми этот цветочек и храни его так, как я стану хранить свою супружескую честь. Где бы ты ни был, сколько бы ни странствовал, знай: пока не увянет цветок, не увянет моя любовь к тебе…
Придя в столицу, кузнец зашёл в чайхану, чтобы выпить с дороги чашку чая. Здесь среди множества посетителей увидел он трёх хорошо одетых мужчин, которые сидели в молчании, не притрагиваясь ни к еде, ни к питью, точно их тяготило какое-то горе. Заметив вошедшего незнакомца, люди эти стали разглядывать его так пристально, что кузнецу сделалось не по себе.
— Что вы так смотрите на меня, почтенные господа? — заговорил кузнец. — Я бедный, но честный человек. Пришёл в столицу из дальних мест поискать работы. Я мастер, кузнец, и кто поручит мне какое-либо дело, не пожалеет вовек, что связался со мною.
Трое мужчин переглянулись, и старший из них, подозвав кузнеца, сказал ему дружелюбно:
— Слушай, кузнец, внимательно каждое моё слово. Мы трое — визири хана, о чём не знает и не должен знать хозяин чайханы. Не праздность и любопытство, а важное дело заставляет нас бродить по базарам и караван-сараям, по чайханам и прочим людным местам. Хан повелел нам построить для него дворец из золота и серебра, обещая награду, если желание его будет исполнено, и угрожая смертью, если дворец не будет воздвигнут в срок. Мы находимся в большом затруднении, так как время течёт, а нам никак не удаётся отыскать во всей столице мастера, который решился бы взяться за столь необычную работу. Не поможешь ли ты нам, если не делом, то хоть советом?
Просияв от счастья, кузнец сказал:
— Мудрые визири, сама судьба открыла предо мной дверь в эту чайхану. Дайте мне сколько нужно золота и серебра, дайте семьдесят помощников, и я построю к сроку такой дворец, какого ещё не было ни у одного хана.
В тот же день кузнец приступил к работе. Запылали горны, зазвенел под молотом драгоценный металл, забегали туда-сюда проворные работники, выполняя распоряжения главного мастера. В назначенный день дворец был готов. И правда, никогда ещё ни одну столицу не украшало подобное здание: золото и серебро, из которых были возведены его стены и кровля, не стоили ничего в сравнении с его красотой.
Когда хан увидел новый дворец, он, как дитя, вскрикнул от восхищения и тут же утроил жалованье своим визирям. Потом он сказал:
— Хочу видеть мастера, создавшего на земле это неземное чудо!
Привели кузнеца. Хан обнял его нежней, чем сына, и произнёс слова, каких от него ещё никто не слышал:
— Отныне, — сказал хан, — ты будешь моим ближайшим советником и другом. Мне угодно, чтобы никто из моих подданных или чужеземных владык не воспользовался бы твоим дарованием и мастерством. Ты будешь жить со мной в этом прекрасном дворце и будешь работать только для меня.
С этой минуты визири, хотя они были обязаны теперь кузнецу жизнью и несметным богатством, затаили против великого мастера зависть и злобу и стали поодиночке и сообща думать о том, чтобы как-нибудь погубить его наветом и клеветой.
Кузнец поселился во дворце. Что ни день он подносил хану какую-нибудь диковинную вещь, причём всякий новый подарок затмевал изяществом и тонкостью работы предыдущий. Хан всё больше привязывался к кузнецу, а визири всё больше его ненавидели. Они следили за каждым шагом простодушного мастера и вскоре приметили, что время от времени он вынимает из-за пазухи какой-то голубой цветок, подолгу глядит на него, шевеля губами, нежно целует и вновь бережно прячет на груди.
Явившись к хану, визири доложили:
— Всесильный хан! Любимец твой, кузнец, — колдун и чародей. Он построил дворец и добился твоего расположения с помощью дьявольского цветка, который прячет от глаз людей. Нам кажется, что злодей нечто замышляет против тебя и твоей священной жизни.
Хан был мнителен и горяч. Он приказал немедленно позвать кузнеца, и когда тот прибыл, в гневе воскликнул:
— Что это за цветок ты таишь от меня на своей груди? Признавайся, если хочешь пощады.
Кузнец сразу сообразил, кто выдал его тайну, и тогда, вынув неувядающий цветок, он чистосердечно рассказал хану о своей красавице жене, о её напутственных словах.
— Этот наглец осмеливается говорить ложь своему повелителю! — прервал кузнеца старший визирь. — Нам хорошо известно, что жена давно его забыла и рада выйти замуж за первого встречного. Нет женщины, которая не польстилась бы на деньги и на подарки. Если великий хан позволит, я докажу ему это.
Хан сказал:
— Хорошо.
А кузнеца он велел до возвращения с доказательствами первого визиря взять под стражу, не чиня ему вреда.
И вот первый визирь поскакал в город, где жила жена кузнеца, свёл здесь знакомство с каким-то тёмным человеком и, подкупив его, открыл перед ним свои замыслы.
Тот сказал:
— Нет ни в городе, ни в целом свете женщины более непорочной и любящей, чем жена кузнеца. Одна только Жалмауыз-Кемпир может помочь тебе. — И, не откладывая до завтра, он привёл к визирю зловредную старуху.
Жалмауыз-Кемпир прогнусавила:
— Если у тебя, пришелец, найдётся тысяча червонцев, я употреблю всю свою хитрость, чтобы познакомить тебя с этой женщиной.
Получив тысячу червонцев, Жалмауыз-Кемпир половину денег забрала себе, а другую — принесла жене кузнеца, говоря:
— Дочь моя, муж твой скитается по чужим городам и, видно, совсем не думает про тебя. Эти деньги посылает тебе на мелкие расходы один достойный человек, который горячо тебя любит. Он знатен и богат, и если ты будешь ласкова с ним, он тебя озолотит и осчастливит.
Молодая женщина отвечала:
— Добрая старушка! Приведи этого человека ко мне в гости. Я оставлю открытой калитку. Укажи ему вход, а сама отправляйся домой. Я приму его так, как он того заслуживает.
Старуха встретилась с визирем и сказала:
— Жена кузнеца так и ухватилась за деньги. Она на всё согласна. Нынче вечером ты будешь у неё. Заплати же теперь мне за труды.
Визирь сунул старухе пригоршню золотых, так он был доволен удачей.
Когда стемнело, визирь уже был в доме кузнеца. Красавица с улыбками и шутками приняла гостя, усадила его у очага и поставила перед ним кумыс, мясо и сладости. Но только визирь, разнежась, протянул руку к угощеньям, как вдруг раздался резкий стук в калитку.
— Что это? — в страхе спросил визирь.
Жена кузнеца хорошо знала причину стука: она ещё днём подвесила у калитки молоток мужа, а теперь ночной ветер раскачал его, и молоток забарабанил по дереву. Но женщина сделала вид, что и сама она тоже ужасно перепугана, и, всплеснув руками, быстро заговорила:
— Драгоценный гость, должно быть, это стучится мой брат. Он не задержится долго. Спрячься, прошу тебя, на минутку в соседней комнате.
И открыла перед гостем дверь.
Едва визирь ступил на порог, женщина подтолкнула его сзади, и он полетел вниз головой в глубокую тёмную яму. А жена кузнеца хохотала наверху.
В эту минуту, сидя под стражей в ханском дворце, кузнец достал голубой цветок и поглядел на него: цветок был свеж и пахуч, как в день разлуки с любимой. И кузнец нежно поцеловал его.
На другой день жена кузнеца кинула в яму ворох овечьей шерсти и приказала своему пленнику расчёсывать её.
— Да смотри, работай усердно, не то в полдень не получишь просяной лепёшки!
Много дней провёл визирь в яме за работой, получая на обед просяную лепёшку, а хан всё ждал его, и наконец ожидание наскучило ему.
Однажды он говорит второму визирю:
— Видно, твой старший приятель ничего не добился, раз он не смеет показаться мне на глаза. Горе вам, если вы оклеветали мастера!
Визир помертвел от страха.
— Великий хан, — сказал он, — мы говорили тебе чистую правду. Прикажи — и я докажу тебе это.
Хан сказал:
— Хорошо!
Миновало какое-то время, и со вторым визирем произошло всё точь-в-точь так же, как и с первым. Потратив напрасно деньги, и он угодил в тёмную яму. Очутившись на дне, он разглядел человека, расчёсывавшего овечью шерсть.
— Кто ты? — спросил второй визирь.
— А ты кто? — спросил у него первый визирь.
Тут они узнали друг друга и принялись ругаться, упрекая один другого в своей нежданной беде. А жена кузнеца хохотала, слушая ссору. Потом она опустила в яму прялку и приказала второму визирю прясть овечью шерсть.
— Да смотри у меня, будешь работать плохо — не получишь в обед просяную лепёшку!
Кузнец же в ту пору вынул голубой цветок и увидел, что он всё так же свеж, всё так же пахуч, как и прежде.
Хан же, не дождавшись второго визиря, посылает к жене кузнеца третьего.
— Если ты не явишься назад через три недели, то тебе и тем двум негодяям не уйти от виселицы.
В тоске и смятении, предвидя недоброе, двинулся в путь третий визирь, и вскоре он встретился, хоть и без радости, со своими приятелями на дне сырой ямы. Все трое винили друг друга в случившемся. А жена кузнеца хохотала, стоя над ямой.
Новый узник получил от женщины ткацкий станок и такое наставление:
— Ты должен соткать мне за три недели красивый ковёр. Берись-ка живей за работу да не ленись: от тебя самого будет зависеть, достанется ли тебе в полдень просяная лепёшка…
В один из дней хан приказал привести кузнеца.
— Три моих визиря до сих пор не вернулись ко мне от твоей жены. Я подозреваю, что она погубила их колдовством. Если это так, я снесу голову и ей и тебе. Но если визири напрасно очернили тебя, ещё более суровая кара постигнет их. Еду сам в твой город. Ты будешь сопровождать меня в пути.
Через некоторое время пышный ханский караван уже входил в город кузнеца. Приблизившись к своему дому, кузнец попросил у хана позволения предупредить жену о приезде такого высокого гостя. Хан дал согласие, и кузнец вошёл в калитку.
Увидев мужа, красавица бросилась к нему на грудь, и они в одну минуту рассказали друг другу всё, что случилось с ними после разлуки. Затем кузнец с почётом ввёл в дом хана, сопровождаемого телохранителями.
Поклонами и приветствиями встретила женщина могущественного гостя. И была она так прекрасна собой, движения её отличались таким достоинством, а речь — таким умом, что хан сразу смягчился сердцем и милостиво принял угощенье из рук простой горожанки.
Сидя с чашкой кумыса на красивом ковре, хан спросил:
— Женщина, не являлись ли к тебе в отсутствие мужа — один за другим — три моих визиря?
— Да будет долог твой век, великий хан! Место визирей подле своего повелителя. Какие намерения могли бы привести их в жилище бедной и одинокой женщины?
Хан смолчал и, чтобы скрыть своё смущенье, стал разглядывать затейливый узор на ковре.
— Откуда, женщина, у тебя этот богатый ковёр?
— Великий хан, этот ковёр соткали мои служанки.
Хан сдвинул брови.
— Служанки? Но твой муж говорил мне, что покинул тебя в жестокой бедности. Где же ты взяла деньги, чтобы содержать служанок?
— Мои служанки не требуют платы, они выполняют всё, что я им прикажу, за просяную лепёшку в день.
— Этому невозможно поверить, — нахмурился хан.
— Властитель, сейчас ты увидишь моих служанок собственными глазами, и они подтвердят мои слова, — проговорила женщина и скрылась за дверью.
Выпустив из ямы трёх визирей, она сказала им шёпотом:
— Беда — вернулся мой муж! Стоит ему увидеть вас в моём доме — и вы пропали. Я наказала вас за дерзость, но не желаю вашей смерти. Вот вам бритва — сбрейте поскорей усы и бороды, вот вам мои старые платья — переоденьтесь в них не мешкая, и я выведу вас из дома под видом своих подруг.
Визири беспрекословно выполнили всё, что потребовала женщина. Тогда она приказала им взяться за руки и ввела их в комнату, где восседал хан, окружённый телохранителями.
Увидев перед собой своего грозного владыку, визири остолбенели, хан же долго смотрел на них в недоумении и наконец сказал:
— Какие странные служанки! Ростом и обликом это мужчины, а по одежде — женщины. Мне кажутся знакомыми их лица. Кто эти оборотни?
— Это те, — сказал кузнец за жену, — что оклеветали перед тобой меня и порочили мою верную супругу. Такова истина, мой хан.
Тут визири пали на колени и повинились во всех своих чёрных делах.
В гневе слушал их хан вначале, но когда визири дошли до своих злоключений в доме кузнеца, губы его дрогнули, плечи затряслись, и он так рассмеялся, что расплескал на свой шёлковый халат весь кумыс из чаши. Насмеявшись до слёз, хан приосанился и сказал:
— Давно у меня не было такого весёлого дня! Пусть же с этих пор три глупца, которых провела женщина и которых я прежде называл своими визирями, служат при мне презренными шутами. Ты же, мой славный мастер, — обратился он к кузнецу, — вместе со своей верной женой поедешь в столицу как мой дорогой гость, и я награжу тебя по заслугам и достоинству.
* * *
Миновали годы и столетия. Давно уже истлели кости хана, коварных визирей, ставших шутами, кузнеца и его красавицы жены. Но дворец, построенный великим мастером, и поныне стоит на месте, сияя дивной красотой.
Всё проходит. Бессмертны в веках лишь создания мысли и рук человеческих.