Говорят, что в долине Фынхуан жила одна девушка. Была она очень красива, добра и скромна. Звали её Цинь-гунянь, что значит «прилежная девушка». Она любила трудиться. Где бы ни работала Цинь-гунянь, к ней всегда прилетали птички и пели свои песенки.
Цинь-гунянь жила со злой мачехой и её дочерью Цзяо-гунянь, что значит «своевольная девушка». Всё вкусное мачеха отдавала Цзяо-гунянь, а всю тяжёлую работу поручала Цинь-гунянь.
Однажды мачеха послала Цинь-гунянь в дальние горы за дровами. Долго шла Цинь-гунянь. Поднявшись высоко, она увидела красивые растения, что источали приятный аромат. Девушка остановилась и загляделась на них. Ей очень захотелось сорвать хоть один цветок, но рука не поднималась: жаль было губить такую красоту. «Я выберу самый маленький бутон и приколю его к волосам»,—
подумала Цинь-гунянь. Но только протянула она руку к цветку, как послышался шорох и неожиданно появился молодой человек.
— Кто ты? — спросил юноша. — Тебе понравились мои цветы?
Девушка не отвечала.
— Меня зовут Чай Лан. Не бойся, — ласково сказал незнакомец. — Я не думал, что так напугаю тебя.
Цинь-гунянь, не знавшая доброго обращения, улыбнулась.
— Как ты очутилась в такой глуши? Может, заблудилась?
Красавица покачала головой. Позабыв о страхе, она постепенно рассказала о своей жизни, о злой мачехе.
— Я помогу тебе.
Чай Лан повёл девушку с собой. Они шли легко и быстро, словно плыли по воздуху, и скоро пришли в густой лес.
— Ты отдохни, а я поработаю, — сказал юноша, вытащил топор и принялся рубить дрова. Не прошло и четверти часа, как всё было готово. Цинь-гунянь хотела поблагодарить, но слова не шли с уст.
Расставаясь с девушкой, Чай Лан сорвал цветок и, подавая его, сказал:
— Возьми его в знак нашей неувядающей дружбы. Цинь-гунянь воткнула цветок в волосы и стала ещё красивее.
Когда она вернулась домой, Цзяо-гунянь, увидев цветок, загорелась завистью и стала кричать:
— Отдай мне этот цветок, отдай!
Она стала топать ногами и так реветь, что мачеха прибежала на крик, отобрала у Цинь-гунянь цветок и пригрозила:
— Ступай снова в горы и принеси младшей сестре целый букет таких цветов! Если не принесёшь, я убью тебя!
Вытерев слёзы, Цинь-гунянь отправилась искать цветы для дочери мачехи. В горах она вновь повстречала Чай Лана. Со слезами на глазах она рассказала ему всё.
— Не печалься, Цинь-гунянь. Тебе не нужно возвращаться к ним. Оставайся в горах. Здесь много земли, на которой можно жить и работать. Я буду помогать тебе.
Цинь-гунянь осталась. Впервые с лица девушки целыми днями не сходила улыбка. Молодые люди поженились и трудились вместе.
Подходила весна. Чай Лан принёс косточки персиковых деревьев и сказал:
— Дорогая жена, настало время садить семена. Давай вырастим персиковый сад.
— Завтра же и приступим, — радостно ответила Цинь-гунянь.
Утром рано они стали копать землю. Работали весь день, но усталости не чувствовали. Неподалёку от будущего сада вырыли колодец и назвали его Юншень-цзинь*. Птицы прилетали и пели свои песни. Кругом распускались цветы.
Цинь-гунянь и Чай Лан неустанно поливали ростки персиковых деревьев прозрачной водой. С каждым днём ростков становилось всё больше и больше. Когда заканчивался трудовой день, молодая пара садилась отдохнуть под большое дерево. Цинь-гунянь пела песни, а Чай Лан слушал.
С той поры как Цинь-гунянь покинула Фынхуан, мачеха и её дочь прожили всё своё имущество, но ни та, ни другая работать не хотели.
Однажды Цзяо-гунянь заявила матери:
— Пришла весна, и я хочу, чтобы ты принесла мне цветок с дальних гор.
— Хорошо, — покорно ответила мать.
Обливаясь потом, она кое-как поднялась в горы. Женщина искала цветок, какой принесла когда-то Цинь-гунянь.
Неожиданно она услышала голоса и, подняв голову, увидела молодую пару. «Это горные духи», — подумала мачеха. Спрятавшись за дерево, она стала наблюдать.
— Да ведь это Цинь-гунянь! — вырвалось у неё. Цинь-гунянь подбежала к дереву.
— Кто там прячется? — крикнула она. — Выходите, не бойтесь!
Мачеха вышла и притворно заплакала:
— Сердце моё, дитя моё! Я искала тебя повсюду, днями и ночами оплакивала тебя.
На устах мачехи был мёд, а на сердце — лёд.
— Я не успокоюсь, пока не смогу убедиться, что ты хорошо живёшь.
Цинь-гунянь провела мачеху к себе. Вот и дом, где она живёт. Не дом, а дворец.
Из уст мачехи лились потоки ласковых слов, но сердце её ожесточилось ещё больше.
Цинь-гунянь пригласила незваную гостью в отдельную комнату, переодела в новую одежду и принялась рассказывать о своей жизни. Мачеха завидовала её счастью.
Когда же Цинь-гунянь показала ещё и персиковый сад, мачеха подумала: «Мы с Цзяо-гунянь должны жить здесь!» И задумала извести Цинь-гунянь.
— Посмотрите ещё наш колодец Юншень-цзинь, — говорила Цинь-гунянь, снимая с колодца крышку. — Вода в нём прозрачная и холодная. Ею мы поливаем цветы и деревья. Если человек напьётся воды из этого колодца, то будет всегда молод.
И тут мачехе пришла страшная мысль. Она громко вскрикнула:
— В колодце змея!
Цинь-гунянь заглянула в колодец, и мачеха изо всех сил толкнула её и, притворно плача, побежала в дом.
— Несчастье, несчастье! — кричала мачеха. — Моя дочь упала в колодец! Она стала доставать воду и поскользнулась. Бедная моя Цинь-гунянь! О, несчастная
моя судьба!
Но Чай Лан подумал: «Презренная старуха, ты никогда не любила Цинь-гунянь». И в гневе стал прогонять её. Мачеха упала на колени и стала умолять:
— Не гони меня! Посмотри на мои израненные ноги. Я не дойду домой.
У Чай Лана было доброе сердце, и он позволил мачехе остаться.
Теперь Чай Лан постоянно думал о своей любимой жене. Целыми днями он почти ничего не ел и не пил, а ночами стоял у окна и смотрел на звёздное небо.
Мачеха видела всё это и втайне радовалась.
— Не грусти так, Чай Лан, — говорила она. — Хочешь, я приведу Цзяо-гунянь? Она заменит тебе Цинь-гунянь. Моя дочь такая же красивая, как Цинь-гунянь.
— Я не хочу ни о ком слышать. Никто не заменит мне Цинь-гунянь.
Очень часто Чай Лан бродил у колодца. Наклонившись над ним, он подолгу смотрел в воду, и слёзы капали из глаз. Однажды из колодца поднялся дым, вылетела золотая птичка и стала кружиться над головой Чай Лана.
— Маленькая золотая птичка, — сказал Чай Лан, —если ты знаешь мою жену, сядь мне на руку!
Птичка, покружившись, села ему на руку, и Чай Лан унёс её в дом. Позже он сделал для неё клетку и повесил перед окном в своей комнате.
Каждый день, когда Чай Лан возвращался, птичка начинала петь песни. С ней он забывал усталость, потому что её пение напоминало песни жены.
Мачеха невзлюбила птичку. Однажды, когда Чай Лана не было дома, она убила птичку, вырвала несколько перьев и, выпачкав их в грязи, разбросала по полу. А когда Чай Лан вернулся, мачеха со слезами на глазах стала рассказывать:
— Я задремала, а кошка подкралась и задушила золотую птичку.
Чай Лан рассердился и велел мачехе уходить из дому. Но та не ушла, а спряталась в саду.
Чай Лан похоронил золотую птичку. Вдруг на том месте, где он её закопал, выросло маленькое персиковое деревцó. Каждый день Чай Лан приносил воду и поливал
растение. Очень скоро деревцо выросло, созрели крупные персики. Если Чай Лан съедал персик, то этого хватало на целый день, и ни пить, ни есть больше не хотелось.
Мачеха всеми силами возненавидела чудесное дерево и во время сильного дождя и ветра сломала его.
Утром, когда Чай Лан пришёл в сад, он увидел сломанное дерево и загоревал. «Видно, буря сломала», — с грустью подумал Чай Лан. Взял он дерево на плечи, принёс домой и сделал из него цитру, тонкую и звучную. И вновь, подобно птичке, звуки цитры напоминали ему голос Цинь-гунянь. Инструмент успокаивал, с ним забывалось горе. Мачеха во что бы то ни стало решила выдать свою дочь за Чай Лана. Она тайком следила за ним и, слушая, как он каждый день играет на цитре, злилась на полюбившийся ему инструмент.
Мачеха решила уничтожить цитру. Печально зазвучали в последний раз струны, когда она со злостью бросила инструмент в печку. Как только цитра загорелась, старуха спряталась. Вернулся Чай Лан домой и захотел поиграть на цитре, но её нигде не оказалось. Он перерыл всё в доме, но инструмента не нашёл. И тут Чай Лан глянул в горящую печь и увидел дотлевающие куски цитры. От горя он упал и потерял сознание.
«Сейчас самое время сходить за Цзяо-гунянь», — решила мачеха и отправилась домой.
Долго не приходил в себя Чай Лан. Ночью, когда он очнулся, угли в печке сверкали золотыми лучами, которые с каждой минутой становились всё ярче. В комнате скоро стало светло, как днём, а в воздухе стоял приятный аромат, словно весной.
Вдруг в открытое окно влетела сорока.
— Возьми поскорее струны цитры и опусти их в колодец, принеси одним духом сто вёдер воды и вылей на раскалённые угли — и твоя жена оживёт.
Чай Лан не поверил своим ушам, но схватил вёдра и начал носить из колодца воду. Когда он принёс двадцать вёдер, тело его одеревенело, голова кружилась, в глазах
стало двоиться. Но Чай Лан всё носил и носил воду. Наконец он принёс сотое ведро. Всё поплыло у него перед глазами. Чай Лай вылил последнее ведро и упал.
Утром, когда огонь в печке совсем погас, оттуда взвилась тонкая струйка дыма, на глазах превратилась в лёгкое облачко, и из него появилась Цинь-гунянь. Она бросилась к мужу, и словно весенний ветерок пахнул на него. Чай Лан почувстовал, как чьи-то тёплые руки ласково гладили его, и открыл глаза. Перед ним склонилась его любимая Цинь-гунянь, такая же прекрасная, как прежде. Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Глаза Цинь-гунянь наполнились слезами. Чай Лан обнял её, и оба заплакали.
Тут появилась мачеха с Цзяо-гунянь. Старуха не могла поверить своим глазам. А потом стала пятиться и вдруг бросилась бежать. Бежала, бежала и сорвалась в пропасть. Цзяо-гунянь не знала, куда деваться от стыда. Она начала плакать.
— Успокойся, — сказала Цинь-гунянь, — никто тебя ни в чём не винит. Запомни, счастье не в алчности.
А на следующий день Цинь-гунянь позвала мужа в сад, где они набрали полный мешок персиков, а потом в сопровождении сороки спустились с гор.
В родной деревне жители радостно приветствовали их. Цинь-гунянь рассказала всё, что с ней произошло, была со всеми ласкова и каждому дарила свои персики.
С тех пор в долине Фынхуан у каждой фанзы растут персиковые деревья.
Читать
Слушать
Если вам понравилось, пожалуйста, поделитесь ссылкой с друзьями.