Всемирные следопыты Хома и Суслик
Вот ведь какая история. Появился в их роще один голубь-голубок. Почти весь белый, с сереньким отливом.
Звали его — Орлик. Когда-то всех диких голубей орликами называли. Об этом старина Ёж от древнего Ворона слышал.
Орлик был особенным голубем. Соберет, созовет малых зверьков на поляне. И говорит им кротко: чтобы не обижали друг друга, в беде помогали и обиды прощали. Уж больно зла много!
— А как со злом бороться? — спрашивали у него.
— Чем больше будет доброго, тем меньше будет злого, — чистым голосом отвечал Орлик. — И тогда для недоброго и места не останется. Злое — не главное. Поглядите на орешник. И тень в жару дает, и плоды-орехи. Все вокруг милое: и солнце, и роща, и ручей… И вы станьте добрыми, добрые звери. Учитесь у детей, зверюшек ваших. Всякое дыхание да славит Благое!..
По-разному все к Орлику отнеслись. Белки и мышки — сочувственно. Волк и Лиса — насмешливо. А Коршун — раздраженно.
Хома и его друзья тоже по-своему приняли Орлика. Им нравилось то, что он говорил. Они и сами вроде бы так жили. Старались не обижать друг дружку, помогать и прощать.
Но они считали, что это пока лишь с друзьями возможно. А со всеми как?..
Любопытно себя Медведь повел. По-медвежьи. Как самый главный.
Прослышал он о задушевных беседах Орлика. И к себе его вызвал.
— Будешь загодя к моей берлоге прилетать и докладывать, о чем со зверями говорить собираешься. Слово в слово!
Он, верно, боялся, что Орлик обидно его затронет. Властителя.
А впрочем, какая там власть? Всякий жил как хотел. Вернее, как мог. Но все-таки!..
Вскоре Медведь устал каждое утро выслушивать Орлика. Почувствовал вдруг, что сам от этого как-то меняется. Добрее становится, мягче. А потому, какая-никакая, а власть слабеет. Нельзя без строгости со здешним зверьем. Да и с любым нездешним.
— Ну тебя! — наконец сказал он кроткому Орлику. — Больше ко мне не прилетай, — и чуть не всплакнул. — А то я управлять не смогу. Жалко теперь мне всех. А затем сурово добавил:
— Можешь говорить что хочешь. Разрешаю. Но если что скажешь не так, связать тебя прикажу. И на земле, и в воздухе, — выразительно взглянул он на Лису под сосной и на Коршуна на сосне.
— Ничего злого я никогда не скажу, — своим чистым голосом ответил Орлик. — А что до меня… Меня ты можешь связать, а доброе слово ни за что не свяжешь.
И полетел себе дальше, в другие края, неся с небес доброе слово с добром.
Не раз потом вспоминали Орлика Хома с друзьями.
— Долго ему придется летать, — сокрушался однажды Суслик, — и убеждать нас, бесчувственных.
— Тебя! — не удержался Хома.
— Все хорошее, доброе долго делается, — сказал им старина Ёж, — только злое — быстро.
— Доброе долго делается, — задумчиво согласился Хома, — зато надолго остается.
— Навечно, — застенчиво улыбнулся Заяц-толстун. — Сами подумайте: сделал что-то плохо, взял и переделал. А когда оно хорошо, оно и вечно. Доброе переделывать не надо.
— Как орешник, — прислушалась к их разговору Белка с дерева. — Всем свои орешки дает. Его никак не приукрасишь!
И ускакала, раскачивая ветки.
— Как орешник… — проворчал Суслик. — Как я! — И посмотрел на Хому. С тобой.
Добрый он, Суслик. Не забыл и про Хому.
— Ну, что такое — злое? — внезапно сказал рассудительный Ёж. — Проверь наоборот и будет — незлое. Еще не значит, что доброе. Выходит, никакое. Ненастоящее.
— И чего?.. — навострил уши Заяц.
— Теперь проверь доброе. Получишь — недоброе. Значит, злое! Доброе самое главное. Основное. Настоящее!
— А помнишь, Хома, как ты Коршуна из капкана спас? — встрепенулся Суслик. — Хоть он и злой, зато жив остался, по-доброму!
Так они говорили. И Орлик был незримо с ними.
Непросто понять… Все на Земле временно. Было и прошло. Есть и проходит. Будет и пройдет.
А все доброе останется. Доброе сильнее всего.
Если вам понравилось, пожалуйста, поделитесь ссылкой с друзьями.