На улице около мечети сидели два приятеля. Мимо проезжал всадник. Поравнявшись с ними, он поздоровался. Оба они ответили ему на приветствие.
Когда всадник отъехал немного, приятели заспорили.
– Почему ты ответил на его приветствие? Ведь он со мной поздоровался! – сказал один другому. – Да нет же, он поздоровался со мной, – возразил ему другой. Спорили-спорили приятели и наконец решили спросить всадника, кому он поклонился, но тот отъехал уже далеко. Тогда приятели бросились вдогонку. Запыхавшись от быстрого бега, они остановили всадника среди дороги и, еле переводя дух, спросили в один голос:
– Скажите нам, с кем вы поздоровались?
«Вот дураки-то», – усмехнулся проезжий, а вслух сказал:
– Кто из вас дурак, с тем я и поздоровался. Тогда один из приятелей поспешно сказал;
– Я дурак.
– А вот я – дурак так дурак, совсем не такой, как он, – похвастался другой приятель.
Всадник, еле сдерживаясь от смеха, сказал:
– В таком случае расскажите мне, только по порядку, сначала один, что он за дурак, а потом другой.
И вот первый приятель начал рассказывать:
– Когда-то я был в школе учителем. Однажды дети, заглянув в корчагу с водой, увидели там свое отражение. Подбежав ко мне, они сказали: «Смотрите, господин учитель, какие-то мальчишки залезли в корчагу и испоганили воду». Я рассердился и пригрозил: «Вот я им сейчас задам. Пойду и отлуплю их, а вы караульте здесь. Если только кто-нибудь высунет голову из корчаги, налетайте на него и бейте». Подошел я к корчаге, посмотрел – сверху ничего не видно. Воды было мало, я засунул голову в отверстие, смотрел, смотрел – нет никого. Но как только я поднял голову, ребята налетели на меня и давай бить чем попало. Вот я все время теперь и думаю: «Дурак я, что не сказал тогда детям – «Ведь я же ваш учитель!»
Когда он закончил свой рассказ, проезжий обратился ко второму приятелю.
Тот сказал:
– Однажды я заболел. Пришел лекарь, осмотрел меня и сказал: «Вам нельзя есть ни мяса, ни яиц, воздержитесь. Сорок дней кушайте только легкую пищу». Тридцать девять дней я строго выполнял наказ лекаря, воздерживался, терпел. На сороковой день домашние сварили на завтрак яйца и уговорили меня поесть. «Один день ничего не значит», – говорили они мне. Я соблазнился, облупил яичко и только что положил его в рот как вдруг приходит к нам лекарь. Я с перепугу заложил яйцо за щеку и сижу, ни жив ни мертв. «Что это у вас щека распухла?» – спрашивает лекарь, а я испугался и подумал: «А вдруг лекарь узнает, что я нарушил сорокадневное воздержание, вот будет стыдно!» «У меня зуб разболелся, и от этого щека распухла», – ответил я ему. «Ай-ай-ай! Плохо дело!» – сказал лекарь, вынув из футляра острый ножик, и, не глядя уже в рот, он разрезал у меня десну так, что кровь брызнула. Теперь как вспомню, так и ругаю себя: «Какой я дурак! Почему я тогда не сказал лекарю, что у меня за щекой было яйцо?»
Выслушав обоих приятелей, всадник сказал:
– Оказывается, вы оба – и тот и другой – настоящие дураки!
Стегнул он плеткой коня и поехал прочь.
Перевод С. Паластрова.