Сборник «Три апельсина»
Жил некогда в великом городе Риме ученый. В голове у него умещалось столько премудростей, что называли его не иначе, как «Грантэста», а это значит: «Большая голова». Три года он изучал медицину. Он знал названия всех болезней на свете, даже таких, которыми никто никогда не болел, и названия всех лечебных трав, даже таких, которые нигде не росли. Три года он изучал историю и мог без запинки сказать, что произошло в такой-то день, в такой-то час тысячу лет, пятьсот лет и триста лет тому назад. Но если кто-нибудь пробовал рассказать ему, что случилось вчера или сегодня в Риме, Грантэста затыкал уши.
— Какое мне дело до всех этих мелочей, — говорил он. — Это станет интересным через триста лет.
Три года он изучал астрологию и мог дать ответ, под какой звездой лучше родиться, чтобы быть удачливым, а с каким небесным светилом не стоит даже и связываться.
Потом Грантэста изучал географию и математику. Он постиг бы еще много других наук, если бы не случилось вот что.
Грантэста вспомнил однажды, что в далеком горном селении живет его старая мать и что он лет десять не видался с ней. Он нехотя оторвался от книг, велел оседлать мула и поехал.
Путь был не близким. Грантэста ехал не спеша и думал о том, что он постиг все тайны мира вещей и мира живых. Сердце его было преисполнено гордости, а ум — покоя. К вечеру мул поравнялся со стариком, медленно бредущим по дороге.
— Куда едешь, сынок? — спросил старик.
— Зачем тебе это знать? — неприветливо отозвался Грантэста.
— Видишь ли, я устал и хотел бы хоть часть дороги пройти, держась за стремя твоего мула.
— И ради этого ты прервал размышления великого Грантэсты? — надменно сказал ученый. — Не тревожь меня, ступай прочь.
Старик спокойно ответил:
— Пусть так. Я не буду больше тревожить тебя. Но пролетят годы, как быстрые птицы, ты станешь старым и немощным. Может, тогда ты поймешь, что мудрость и доброта ходят рука об руку. Но окажется поздно. Страшно тебе будет умирать, глупый Грантэста, считающий себя умным.
Грантэста проехал мимо старика и вдруг остановил мула.
— Что такое болтал этот нищий о смерти? — воскликнул он. — Он сказал: ты умрешь. И ведь это правда. Зачем же я столько учился? Я не хочу умирать.
Тут Грантэста повернул своего мула, хлестнул его и поехал назад, в Рим. О матери он даже не подумал.
С тех пор Грантэста забыл обо всех науках. Как крот, он рылся в пожелтевших рукописях, в полуистлевших пергаментах. И вот в одной старинной книге он прочел о долине бессмертия и об озере бессмертия. Грантэста выучил наизусть все, что там было написано, и отправился на поиски.
Он странствовал так долго, что потерял счет дорогам, неделям и месяцам. Мул его пал, сапоги истоптались, одежда обветшала. Но Грантэста все шел и шел вперед.
Наконец, одолев горный перевал, он спустился в долину. Она лежала среди диких скал, как в согнутой ладони, зеленая, веселая, прохладная. В ней пели птицы и ручьи.
— Э, — сказал Грантэста, — не это ли место я ищу? Может, здесь не умирают!
— Не умирают… — откликнулось ему в ответ.
Грантэста не знал — эхо это или голос гор. Так или иначе, но он остался в долине.
С каждым днем он убеждался, что это и впрямь та долина, о которой он прочел в старинной книге. Трава тут не увядала, листья не желтели и не падали, даже синий мотылек, чья жизнь измеряется часами, порхал и порхал над одним и тем же цветком.
Незаметно текли дни, месяцы, годы. Грантэста не скучал. Он вел с собой длинные беседы, задавал себе мудрые вопросы и придумывал мудрые ответы, — словом, был вполне доволен своим собеседником.
Но вот однажды, в жаркий день, когда солнце стояло в зените, на долину налетел черный вихрь. Небо потемнело и затянулось низкими сизыми тучами, апельсиновые деревья гнулись под натиском бури, вода в ручьях покрылась мутной пеной.
Грантэста в растерянности озирался кругом.
Ветер затих так же внезапно, как налетел. Тучи рассеялись в одно мгновение, и солнце снова ярко засияло на небе.
И тут Грантэста увидел что-то, что показалось ему страшнее бури. К долине приближалось чудовище, летевшее быстрее, чем луч света. У него были кожистые крылья, бородавчатый мягкий живот и огромная пасть с торчащими зубами.
Чудовище облетело долину и опустилось на скалу. Оно подобрало своей пастью одну-единственную песчинку и снова взмыло вверх.
Грантэста закричал вслед:
— Что тебе нужно было здесь, мерзкая тварь? Ты напугала меня. Стоило ли поднимать такой шум из-за ничтожной песчинки!
Но чудовище уже улетело. А на вопрос Грантэсты медленным гулким голосом ответила самая высокая гора.
— Все идет своим чередом. Раз в тысячу лет прилетает посланец времени и уносит с собой одну песчинку. Когда все горы, что вздымаются выше облаков, по песчинке будут рассеяны во все четыре конца света, погибнет эта цветущая долина.
— Как?! Значит, здесь нет бессмертия? — воскликнул Грантэста.
— Не тревожься, человек. Миллионы миллионов лет протекут, прежде чем ты увидишь, как посланец времени уносит последнюю песчинку. Только тогда твои глаза закроются навеки.
— Нет, — сказал Грантэста, — мысль о смерти — уже смерть. Мне нужно настоящее бессмертие. В книге было написано еще про озеро, пойду его искать.
Как он его искал, — долго рассказывать. По пути он видел много озер. Но все это были обыкновенные озера, только на то и годились, чтобы рыбу в них ловить. Наконец он подошел к озеру, огромному, как море. Три реки катили в него воды, и каждая из них принимала по пути тысячу притоков. На берегу озера рос старый дуб, тень которого могла бы покрыть целое селение. Под этим дубом Грантэста сел отдохнуть.
Вдруг дуб заговорил скрипучим голосом:
— Эй, ты, человек внизу, уходи отсюда. Смертным здесь нечего делать. На этих берегах не умирают!
Ох, как обрадовался Грантэста! От радости он даже расцеловал шершавую кору.
— Не ворчи, старик! — сказал Грантэста дубу. — Мы тут с тобой заживем превесело. Я ведь это озеро давно ищу!
Едва он успел договорить, как небо разом потемнело. Озеро вздыбилось, словно спина дикого зверя, а дуб затрясся всеми ветками и всеми листьями.
И вот Грантэста увидел, как в нескольких шагах от него село страшное чудовище — посланец времени. Оно взяло в свою пасть одну-единственную каплю воды, из озера и, взмахнув крыльями, устремилось ввысь.
Грантэста сжал кулаки и погрозил дубу.
— Отвечай, деревянный чурбан, зачем прилетало чудовище? Ты сказал, что здесь не умирают. Значит, ты обманул меня?
— Миллионы миллионов лет протекут, прежде чем посланец времени унесет последнюю каплю воды и жизнь замрет на этих берегах. Это ли не бессмертие, смертный?
— Нет! — закричал Грантэста. — Оставайся здесь со своей жалкой вечностью, которой рано или поздно придет конец. А я ухожу отсюда искать настоящее бессмертие.
И Грантэста снова отправился в путь.
Он спускался в глубокие ущелья, поднимался на вершины гор, пересекал пустыни. Вот он добрел до берега моря. Дальше идти было некуда. Грантэсту охватило отчаяние и злоба. Он сорвал с пальца золотое кольцо и швырнул его в волны, воскликнув:
— Говорят, за морем живут феи. Уж они-то наверно бессмертны. Пусть та фея, которая найдет мое кольцо, покажет мне дорогу в свою страну.
Грантэста сидел на берегу до самого вечера. Когда сумерки уже сгустились, мимо него прошла женщина с вязанкой хвороста. Она сказала:
— Ты, видно, идешь издалека. Если хочешь, можешь переночевать в моей хижине. Я бедная вдова рыбака, но клок соломы, чтоб не так жестко было спать на полу, у меня найдется.
Грантэста отправился за женщиной в ее жалкую хижину, где она жила со своим маленьким сыном.
Усталый Грантэста быстро уснул. Ночью ему приснилась фея. Она молча показала орлиное перо и исчезла.
Скоро Грантэста проснулся и услышал плач. Это плакала вдова рыбака.
— Ах, добрый прохожий, — сказала она, увидев, что Грантэста уже не спит, — заболел мой сыночек. Не знаешь ли какого-нибудь снадобья против злой болезни?
— Я знаю все снадобья на свете, женщина, — ответил Грантэста. — Сейчас я посмотрю твоего сына.
Он хотел подойти к мальчику, как вдруг взгляд его упал на орлиное перо, лежавшее возле него на полу.
«Конечно, это то самое перо, что держала в руках фея!» — подумал Грантэста и спросил у женщины:
— Скажи, нет ли у вас в окрестностях орлиного гнезда?
— Есть, синьор, — ответила вдова рыбака, — направо от двери вьется тропинка. Если пойти по ней, придешь к утесу. На утесе и живет орел. А что, синьор, орел может помочь моему мальчику?
— Не приставай ко мне с пустяками. Мне не до тебя.
— Но мой бедный сыночек! Он горит, словно в огне…
Однако Грантэста ничего уже не хотел слушать. Он зажал в руке перо и выбежал из хижины. Свернув по тропинке направо, Грантэста дошел до утеса и принялся карабкаться вверх, цепляясь за выступы и расселины. На вершине он и вправду увидел орлиное гнездо. Сейчас гнездо было пусто. Грантэста сел на камень и стал ждать.
Орел прилетел в полдень. Еще издали он приметил непрошеного гостя и грозно заклекотал. Он растопырил когтистые лапы, чтобы расправиться с человеком, осмелившимся приблизиться к его одинокому жилищу. Но Грантэста поднял высоко над головой подарок феи — орлиное перо. И орел смирился.
— Друг феи — мой друг, — сказал он. — Что тебе надо от меня?
— Я хочу в страну фей, — ответил Грантэста.
— Хорошо, я отнесу тебя туда, — согласился орел. — Садись ко мне на спину.
Грантэста сел на спину птицы, крепко уцепился за перья на ее шее, и они поднялись в воздух.
Путь их был долог. Они пронеслись над морем, пролетали над высокими горами и широкими равнинами, над реками и озерами. Потом Грантэста снова увидел под собой море. Орел замедлил полет и опустил свою ношу на цветущем острове посреди океана Грантэсту встретила фея, та самая, что приходила к нему во сне. На пальце у нее блестело кольцо, которое Грантэста бросил в море. Так Грантэста попал, наконец, в страну бессмертия.
Что за чудесный это был край! Цветы пели здесь, как птицы, а нежное оперение птиц напоминало лепестки цветов. На тиграх ездили верхом, с волками и медведями играли в прятки. Фея и ее сестры жили превесело. С утра до ночи они распевали песенки и плясали, а в лунные вечера водили хороводы.
Сколько прошло так времени, Грантэста не знал, потому что в краю бессмертия незачем считать минуты, часы и дни.
Но вот, хотя все кругом было полно безмятежности и покой, в душу Грантэсты запала тревога. Может, ее принесло ветром с земли людей, которых он покинул, может, она родилась в нем самом. Грантэста вдруг вспомнил о матери, ради которой пустился в путь из великого города Рима. Он захотел увидеть ее.
Фея долго отговаривала его, но он стоял на своем. Тогда фея подвела к нему крылатого коня и сказала:
— Конь отнесет тебя, куда ты пожелаешь. Но помни, что твоя нога не должна касаться земли.
Грантэста, радостный, — вскочил на коня, и они помчались.
С трудом узнал родную деревню Грантэста, так она изменилась. Подъехав к первому дому, он спросил, где живет старая Джованна, его мать. Но крестьянин ответил:
— Что? Старая Джованна? У нас в селе такой нет. Но что-то, помнится, я о ней слышал. Спроси кого-нибудь из стариков, может, они знают.
Привели самого древнего старца.
Грантэста повторил свой вопрос.
Старик долго припоминал, потом кивнул головой.
— Я слышал о ней от своего деда. Хорошая она была, говорят, женщина, добрая и сердечная. Вырастила она сына, а тот уехал и, видно, позабыл о ней. Так она, бедная, и умерла в слезах и горе.
— А как звали ее сына? — спросил Грантэста.
— К чему помнить имя дурного человека, — ответил старик.
— Но ведь он великий ученый.
— А что он сделал доброго для людей?
— Он искал и обрел бессмертие.
— Для одного себя? Мудрено ли, что люди не помнят его имени, если он не думал о них. Он ничтожнее мухи.
— Глупый старик! — закричал ученый. — Меня, Грантэсту, ты осмелился сравнить с ничтожной мухой!
Не помня себя от гнева, он спрыгнул с коня, чтобы проучить обидчика.
Но в тот же миг крылатый конь исчез, а Грантэста рассыпался в прах, стал горсткой пыли. Налетел легкий ветерок и развеял пыль. Не осталось и следа от бессмертного Грантэсты.