В некотором царстве, не в нашем государстве, на ровном месте, как на бороне, жил-был царь Гадим.
Было у него три сына: первый сын Иван Гадимович, другой — Алексей Гадимович, третий сын Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница. Гуляли царевичи в саду. Вздумалось их отцу свое царство проведать. Выходит он на парадное крыльцо и кричит громким голосом:
— Иван Гадимович!
Иван Гадимович к палатушкам прибегает, шапочку снимает:
— Что, государь-батюшка, прикажете?
— Сын мой милый, сын мой любимый, как бы наше царство проведать?
— Это можно!
Входит Иван Гадимович в палаты, надевает царские одежды и берет острое копье. Идет он в стойла-конюшни выбирать себе коня. Выбрав коня Лататая, Иван Гадимович со двора съезжает, отцу с матерью честь отдает. Поехал он за горы крутые, за реки большие. А за горами крутыми, за реками большими трава шелковая, роса жемчужная; стоят там кровати тесовые, перины пуховые, одеяла шелковые. Пустил он коня Лататая на траву, а сам лег на кровать и уснул. И увидел он сон дикий, сон страшный: наезжает на него Чудо-Юдо Беззаконный. Проснулся Иван Гадимович и испугался. Оседлал он своего коня Лататая, приехал домой. Коня поставил в конюшню, копье и одежду царскую в палаты отнес, а сам пошел к отцу с поклоном.
— Батюшка, Гадим Цимбалдович! И полпути не проехал, занемог: бросило меня в пот, по коже мороз пошел.
— Ну, сын мой, Иван Гадимович, я тебе прощаю. Ты еще нигде не бывал и людей не видал.
Выходит царь Гадим на парадное крыльцо и кричит громким голосом:
— Алексей Гадимович!
Алексей Гадимович к палатушкам подбегает, шапочку снимает:
— Что, государь-батюшка, прикажешь?
— Сын мой Алексей Гадимович, не можешь литы проведать, что в нашем царстве деется?
— Это, батюшка, можно.
Пошел Алексей Гадимович во дворец, надел царскую одежду, подпоясал золотую шпагу. Пошел он в стойла-конюшни и выбрал себе коня Ращея.
Алексей Гадимович со двора выезжал, отцу, матери честь отдавал. Поехал он за горы крутые, за реки большие. За горами крутыми, за реками большими трава шелковая, роса жемчужная; там стоят кровати тесовые, перины пуховые, одеяла шелковые. Пустил он Ращея на траву, а сам лег на кровать и уснул. Видит он сон дикий, сон страшный: наезжает на него Чудо-Юдо Беззаконный и хочет его убить. Пробудился Алексей Гадимович, испугался, оседлал своего рысистого Ращея и поехал назад. Поставил коня в конюшню, сбросил одежду царскую и целых три дня отцу на глаза не показывался. Пришел к нему отец, а он лежит на кровати.
— Милый мой сын Алексей Гадимович! Ну как, проведал ты мое царство?
Нет, батюшка, и половины не объехал, занемог.
— Ну, прощаю тебе, ты еще нигде не бывал и людей не видал.
Выходит Гадим ка парадное свое крыльцо и кричит громким голосом:
— Ставер Гадимович!
Ставер Гадимович к палатушкам подбегает, шапочку снимает:
— Что, государь-батюшка, прикажешь?
— Сын мой Ставер Гадимович, нельзя ли наше царстве проведать?
— Ах, батюшка! Куда уж мне, коли мои старшие братья не справились. Ну да попробую!
Пошел он в стойла-конюшни выбирать себе коня. Всех коней обошел: на которого руку положит, тот на колени упадет, а то и совсем пропадет. Закручинился Ставер Гадимович и думает: «Зайду-ка я к конюху Ивашке Серой Сермяжке Золотые Пуговицы». Приходит и говорит:
— Здравствуй, Ивашка!
— Здравствуй, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница, что тебе надобно?
— Нет ли у тебя коня по мне, у тебя ведь большой табун.
— Нет, милый, у меня по тебе коня нет. Вот, выбирай сам!
Ставер Гадимович стал выбирать себе коня: на которого руку положит, тот на колени упадет, а то и совсем пропадет.
Пошел Ставер Гадимович в чистое поле. А конюх Ивашка Серая Сермяжка Золотые Пуговицы ему вслед кричит:
— Вернись назад в свой отцовский дом! Возле амбара погреб, а в погребе за двенадцатью дверями стоит конь твоего деда Цим-балды; он уже тридцать лет ест ярую пшеницу; вот этот конь по тебе.
Подошел Ставер Гадимович к погребу, а конь так заржал, что шесть дверей вышибло, а шесть вышиб Ставер Гадимович. Выскочил из погреба конь и взвился на дыбы: он тридцать лет свету не видал, взаперти стоял. Схватил Ставер Гадимович егоза повод, да как ударил по спине, так конь как вкопанный встал. Входит Ставер Гадимович в погреб и видит доспехи богатырские. Надел он панцирь, подвязал меч-кладенец и взял приметы богатырские: золотую чарку и колоду карт. Сел он на коня и крикнул богатырским голосом:
— Прощайте, батюшка и матушка!
Как прыгнул конь, только хвост в облаках метнулся. Едет Ставер Гадимович, радуется, сам с собой рассуждает: благодарю бога, хоть по свету погуляю немного. Подъезжает к Балканским горам, горы эти за облака заходят. Ходит по этим горам Горовик с лопатой: как черпанет гору, так и снесет ее долой.
— Бог помощь, Горовик!
— Спасибо, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница! Куда едешь?
— Еду свет поглядеть и себя показать!
— Возьми и меня с собой!
— Как же тебя взять, когда ты при должности?
— Эта должность плохая.
— Ну, когда так — пойдем!
Ставер Гадимович едет на коне, а Горовик за ним пешком поспевает. Подходят они к дубовой роще. Ходит в роще Дубовик, вырывает дубы и раскидывает их.
— Бог помощь, Дубовик!
— Спасибо, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница! Куда едешь, куда путь держишь?
— Еду белый свет поглядеть и себя показать.
— Возьми и меня с собой!
— Как же тебя взять, ведь ты при должности?
— А эта должность плохая: дубы сильно срослись, так я их прореживаю.
— Ну, когда так — пойдем!
Дубовик вырвал дуб в двенадцать обхватов, идет подпирается, за ним вслед управляется.
Подъезжает Ставер Гадимович со своими товарищами к реке Дон. Видит, сидит там Усыня. На одном усе пруд держит, а на другом — плотину.
— Здравствуй, Усыня! Бог помощь!
— Спасибо, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница. Куда едешь, куда путь держишь?
— Еду белый свет поглядеть и себя показать!
— Возьми, брат, и меня!
— А зачем же тебя брать, ты при должности.
— А ну, переезжайте-ка через мост, увидите, что будет.
Переехали они мост. Вот Усыня как крутнул своими усами,
то и плотина и мост долой с усов.
Стало их четверо. Вот заехали они в тридевятое царство, в тридесятое государство, на реку Малиновку, на Калинов мост. Стоит там избушка на курьих ножках, на бараньих рожках.
— Ну, братцы, давайте мы в этой избушке отдохнем суток двое,— говорит Ставер Гадимович.— Эта хатка сама топится, еда сама готовится. Столы там дубовые, скатерти шелковые.
Гуляли они до вечера, да делать нечего — надо в дозор идти. Ставер Гадимович говорит:
— Ты, Горовик, оставайся тут настороже, а я тебе дам приметы богатырские: чарку и колоду карт; как будет чарка полна крови, то спеши ко мне на подмогу; я пойду на реку Малиновку, на Калинов мост.
— Буду стараться, Ставер Гадимович, храни тебя бог!
Поехал он на реку Малиновку, на Калинов мост. Сел под мост
и дожидается. В самую глухую полночь едет Чудо-Юдо Беззаконный о трех головах полонить силу безвинную. Только на мост въехал, конь его споткнулся, соболь забрехал, сокол заклекотал, Чудо-Юдо и говорит:
— Ты, лошадиное мясо, чего спотыкаешься? А ты, песье мясо, чего брешешь? А ты, ястребиные перья, чего клекочешь? Неужто вы супротивника чуете? У меня есть супротивник Ставер Гадимо-вич, да сюда и ворон костей его не занесет!
Ставер Гадимович выскочил из-под моста и говорит:
— Не ворон кости богатыря заносит, добрый молодец сам заходит!
Бросились они врозь на три версты, да как сшиблись, словно гром грянул.
Ставер Гадимович срубил ему три головы и бросил в реку, а коня, соболя и сокола с собой забрал. Подъехал к хатке и говорит:
— Вот, Горовик, тебе конь, соболь и сокол!
— Спасибо тебе, Ставер Гадимович!
Пили-гуляли они до вечера, да делать нечего, надо в дозор идти. Ставер Гадимович говорит:
— Ну, Дубовик, становись на стражу. Вот тебе приметы богатырские: чарка и колода карт; как будет чарка полна крови — спеши тогда мне на подмогу!
— Слушаю, Ставер Гадимович, буду стоять!
Поехал Ставер Гадимович на реку Малиновку, на Калинов мост. В самую полночь едет Чудо-Юдо о шести головах. Конь его на мосту споткнулся, соболь забрехал, сокол заклекотал.
— Ты, лошадиное мясо, чего спотыкаешься? А ты, песье мясо, чего брешешь? А ты, ястребиные перья, чего клекочешь? Неужто вы супротивника чуете? У меня есть супротивник Ставер Гадимович, да сюда и ворон его костей не занесет.
Ставер Гадимович выскочил и говорит:
— Не ворон кости богатыря заносит, добрый молодец заходит!
Бросились они врозь на шесть верст, да как сшиблись, словно Гром грянул. Ставер Гадимович срубил ему шесть голов и бросил в реку, а коня, соболя да сокола привез домой и отдал Дубовику.
На третью ночь ставит он на стражу Усыню и приказывает ему: когда чарка будет набегать кровью, чтобы спешил он к нему на подмогу. А сам поехал под Калинов мост.
В самую полночь едет Чудо-Юдо о девяти головах. Только он въехал на мост, его конь споткнулся, соболь забрехал, сокол заклекотал.
— Ты, лошадиное мясо, чего спотыкаешься? А ты, песье мясо, чего брешешь? А ты, ястребиные перья, чего клекочешь? Неужто вы супротивника чуете? У меня есть супротивник Ставер Гадимович. Да сюда и ворон костей его не занесет!
Ставер Гадимович выскочил и говорит:
— Не ворон кости богатыря заносит, добрый молодец сам заходит!
Бросились они врозь на девять верст, да как сшиблись, словно гром грянул. Ставер Гадимович срубил ему девять голов и бросил в реку, а коня, соболя и сокола забрал с собой и отдал Усыне.
Гуляли они день до вечера, да делать нечего: надо в дозор идти. Ставер Гадимович говорит:
— Ну, братцы, сегодня вы все не спите! Вот вам колода карт, играйте, а вот вам чарка: когда будет она набегать кровью, спешите ко мне на подмогу.
Поехал он на реку Малиновку, под Калинов мост. А богатыри, Горовик, Дубовик и Усыня, играли-играли в карты, да и говорят:
— С ним никогда ничего не случалось, давайте спать.
Взяли да и заснули. В самую глухую полночь едет к Калинову мосту Чудо-Юдо о двенадцати головах. Въехал он на мост, конь его споткнулся, соболь забрехал, сокол заклекотал.
— Ты, лошадиное мясо, чего спотыкаешься? А ты, песье мясо, чего брешешь? Аты, ястребиные перья, чего клекочешь? Неужто вы супротивника чуете? У меня есть супротивник Ставер Гадимович, да сюда и ворон костей его не занесет!
Ставер Гадимович выскочил и говорит:
— Не ворон кости богатыря заносит, добрый молодец сам заходит!
Разъехались они врозь на двенадцать верст, да как сшиблись, словно гром грянул.
Вот Чудо-Юдо как ударил Ставера Гадимовича, так и вогнал его по колена в землю, а Ставер Гадимович снес ему три головы. Говорит Ставер Гадимович:
— Ах, Чудо-Юдо, дай мне отдохнуть, отца с матерью помянуть!
— Ну, поминай!
Ставер Гадимович выбрался из земли, снял сапог, как ударил им по хатке, так и сшиб крышу, а богатырей не разбудил. Опять разъехались они врозь на двенадцать верст. Сшиблись, словно гром грянул. Как ударил Чудо-Юдо Ставера Гадимовича — по пояс в землю вогнал, а Ставер Гадимович ему шесть голов снял.
— Ах, Чудо-Юдо, дай мне отдохнуть, отца с матерью помянуть!
— Ну, отдыхай!
Вот Ставер Гадимович выбрался из земли, снял с левой ноги сапог, как ударил по хатке — по самые окна ее снес.
Пробудились тут богатыри, глядят: уже полная чарка крови набежала. Схватили они свои доспехи, бросились на Чудо-Юдо и порубили его в куски, порубили и коня его, соболя и сокола и все в реку бросили.
Ставер Гадимович говорит:
— Ну, братцы, чуть было не прозевали!
— Прости, Ставер Гадимович!
— Да ладно, садитзсь на коней, поедем!
Много ли, мало они ехали, вот Ставер Гадимович говорит:
— Ну, братцы, поезжайте тихим шагом, а я вернусь назад: я позабыл приметы богатырские.
А богатыри отвечают:
— Не стоит возвращаться за богатырскими приметами, доедем до города — купим!
— Нет, братцы, старые лучше новых.
Поскакал он назад, а Горовик, Дубовик и Усыня поехали дальше тихим шагом.
Ставер Гадимович прискакал в тридевятое царство, в тридесятое государство, где стоял Чудо-Юдин дом, вспрыгнул он на третий этаж, на балкон, стал под окном и слушает, что будут говорить.
Свекровь Змея-Шкурупея говорит:
— Ну, мои невестушки, нет ваших мужей, а моих сыновей, их убил Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница.
Младшая невестка говорит:
— Я думаю вот что сделать: напущу на них дремоту, забегу вперед и обернусь четырьмя шатрами, а в каждом шатре по кровати. Захотят они спать, лягут на эти кровати, а их и разорвет на мелкие части.
Средняя говорит:
— А я на них жару нагоню, они захотят пить, я забегу вперед и обернусь колодцем. Как они напьются, так их и разорвет на мелкие куски.
Старшая невестка говорит:
— Я на них напущу голод: как захотят они есть, я забегу вперед и обернусь яблоней с золотыми и серебряными яблочками. Как поедят они яблочек, так и разорвет их на мелкие кусочки.
А свекровь говорит:
— Ну, а я не по-вашему: кого догоню, того и съем.
Ставер Гадимович думает: «Ладно, посмотрим!» Поехал он догонять своих товарищей, в три часа догнал их, спрашивает:
— Ну, братцы, кто из нас будет старший?
— А будь ты, Ставер Гадимович.
— Раз так, то и слушайтесь меня во всем!
Ехали они, ехали, сильно им захотелось спать: чуть с коней не падают. Вдруг видят стоят шатры, бросились богатыри коней стреножить, хотели спать ложиться, а Ставер Гадимович говорит:
— Подождите, братцы, сначала я себе кровать облюбую!
Выхватил он свой меч-кладенец и давай рубить шатры да кровати: не стало ни шатров, ни кроватей, только кровь полилась.
Поехали они дальше. Стало им жарко, захотелось пить. Увидели они колодец, бросились к нему. Ставер Гадимович им вслед:
— Стой, братцы, сначала я напьюсь!
Выхватил он свой меч и давай рубить колодец: не стало колодца, только кровь полилась.
Поехали они дальше, очень им захотелось есть. Видят они — стоит яблонька: золотые яблочки и серебряные. Бросились богатыри к яблоне, а Ставер Гадимович говорит:
— Стой, братцы, сначала я попробую!
Выхватил он меч, как начал рубить яблоню — не стало яблони, только кровь полилась.
— Ну, братцы, а теперь кто уйдет, того и бог спасет.
Поскакали они во всю прыть. Догоняет их свекровь Змея-Шкурупея, схватила Дубовика и проглотила его вместе с конем, с соболем, с соколом и с дубом. Потом проглотила Горовика с лопатою и всеми его доспехами и с охотою. Покуда она справлялась с ним, Ставер Гадимович и Усыня за тысячу верст умчались.
Догнала их свекровь Змея-Шкурупея, схватила Усыню и проглотила его с усами и всеми его доспехами. А Ставер Гадимович в эту пору прискакал к железной кузнице, где работал кузнец Кузьма-Демьян:
— Святой Кузьма-Демьян, избавь от нечистой силы!
Кузьма-Демьян впустил его в кузницу и запер дверь. Прилетела Змея-Шкурупея к кузнице и говорит:
— Кузьма-Демьян! Подай мне Ставера Гадимовича, а то я тебя съем!
— Пролижи за три раза стену в кузнице, тогда я тебе его посажу на язык!
Стала Змея лизать за три раза стену, пролизала, просунула язык до самой наковальни:
— Ну, сажай его!
Кузьма-Демьян раскалил клещи в двенадцать пудов, схватил ее за язык клещами, взял молот в сто пудов, да как начал дубасить по языку, а Ставер Гадимович ему помогает. Били, били и говорят:
— Подавай нашего Усыню!
Харкнула Змея, выплюнула живого Усыню со всеми его доспехами. Стали бить ее втроем:
— Подавай Дубовика!
Она и его выплюнула вместе с дубом. Дубовик как начал ее молотить дубом:
— Подавай Горовика!
Она выплюнула и Горовика со всеми его доспехами. Стал Горовик бить ее лопатой.
Стоял около кузницы волоколамский плуг, взяли богатыри железные цепи и запрягли Змею в этот плуг. Поехали на ней к морю, пропахали ров в двенадцать аршин глубины и ширины. Подошла она к морю, начала пить. Пила, пила, покуда не лопнула. Богатыри ее сожгли на огне, а золу рассыпали по полю, зола тут же ожила и обернулась мошкарой.
Отпустил богатырей Кузьма-Демьян и наказал:
— Поедете дорогою, станет кланяться лес лесу, дорога дороге, трава траве — смотрите не смейтесь!
Поехали они, увидели все это, но не засмеялись, а две чурочки под пнем кувыркнулись, они и усмехнулись. Откуда ни возьмись явился царь Кокоть, борода с локоть, семьдесят аршин железный кнут, из семидесяти воловьих шкур сумка. Обмотал он богатырей железным кнутом, посадил их в сумку, принес домой, бросил в острог и говорит:
— Ну, Ставер Гадимович, есть в тридесятом царстве, в тридесятом государстве царь Ирод, а у него есть дочка Алена Прекрасная; если не достанешь мне ее, то навеки отсюда не выпущу.
— Отдай мне моих дружков, тогда достану.
— Ну нет, я тебе их не отдам.
— Ладно, я их у тебя оставлю, только ты их не мучь.
Отправился Ставер Гадимович в тридесятое царство, в тридесятое государство, к царю Ироду. Едет он по крутым горам, а по горам ходит старик с метлой.
— Здравствуй, Ставер Гадимович Сам-Малолетек-Пьяница. Куда едешь?
— Еду к царю Ироду за Аленой Прекрасной.
— Возьми и меня с собой.
— А как же мне брать тебя, ты при должности!
— Да эта должность плохая, я сгоняю звезды в кучу, чтобы они светили.
— Ну поедем!
Ехали они вдоль речки. Сидит там рыболов.
— Здравствуй, Ставер Гадимович, куда едешь?
— Еду к царю Ироду за Аленой Прекрасной.
— Возьми и меня с собой!
— Поедем! Да только как мы через реку переедем: моста нет.
— А погодите!
Рыболов нагнулся, выпил всю реку, а когда они переехали, опять ее выпустил. Шли они шли, видят: два парня лес жгут, и огонь у них до самого неба.
— Ставер Гадимович, возьми и нас с собой!
— Нет, молодцы, не возьму, ваш огонь опасен: где-нибудь вы все царство сожжете.
Тогда один парень зашел с одной стороны, другой — с другой стороны; один дунул, другой плюнул — не осталось ни одной искорки, даже трубки нельзя закурить. Так собралось их пять человек. Приходят они ко дворцу царя Ирода. Дом его огромный, вокруг двора железный частокол, а на каждом колу по человеческой голове. Только на пяти кольях голов нет. Испугался Ставер Гадимович и говорит:
— Ну, ребята, знать на этих кольях будут сидеть наши головы!
А рыболов в ответ:
— Ах, Ставер Гадимович, какой же ты богатырь: сразу же испугался? Бог милостив! Ты не робей, а иди прямо к царю, а когда он будет спрашивать, сколько нас человек, говори, что пять. Он скажет: «Я приготовлю к свадьбе пятьсот быков, съедите вы их?» А ты отвечай: «Попробуем». Он скажет: «Я приготовлю пятьсот караваев, пятьсот пирогов, пятьсот бочек пива, вы это съедите, выпьете?» А ты отвечай: «Попробуем».
Пришел Ставер Гадимович в дом: царь Ирод обедает вместе с крысами, мышами, лягушками и всякой тварью. Увидел Ставер Гадимович эту нечисть, рассмеялся, а Ирод рассердился.
— Что ж ты, смеяться надо мной пришел?
— Нет, ваше царское величество, я пришел сватать Алену Прекрасную.
— Ну, как говорится: придет девке пора, не удержишь у двора. Пора выдавать. Сколько же с тобой людей, чтобы знать, сколько чего приготовить?
— Пятеро нас.
— Тогда я приготовлю пятьсот быков жареных; съедите ли?
— Попробуем.
— Приготовлю пятьсот пирогов и пятьсот караваев хлеба; съедите вы все?
— Попробуем.
— Наварю пятьсот бочек пива; выпьете вы все?
— Попробуем.
— Ну, когда так, то отдам Алену Прекрасную. А теперь хочу я вам баню истопить, чтобы вы помылись с дороги.
— Что ж, это хорошо.
А баня у царя Ирода была железная, сжигали в ней сто сажен дров. Посреди бани стоял железный чан, и влезало в тот чан пятьсот ушатов воды. А в чане были железные прутья парить гостей. Был у Ирода несгораемый человек, он-то и топил баню.
Истопил он баню, они и пошли туда, а к ней за сто сажен нельзя приступиться. Тогда зашли с двух сторон парни, которые жгли лес: один дунул, другой плюнул —в котле горячая вода замерзла на аршин и приморозила несгораемому человеку бороду. Пришли богатыри к Ироду и говорят:
— Что же ты смеешься над нами? В холодную баню посылаешь мыться?
Не поверил царь Ирод, побежал сам в баню.
— Что же ты, несгораемый человек, наделал: я тебе приказал жарко баню натопить, а ты даже себе бороду приморозил.
Схватил несгораемого человека за бороду и оторвал ее.
Приказал тогда Ирод поставить посреди двора стол, зовет богатырей обедать. Сначала подали им пятьсот бочек пива. Рыболов взял да и выпил все и еще попросил. Подали пятьсот пирогов, пятьсот караваев и пятьсот быков жареных.
Съели богатыри по кусочку, а рыболов разинул рот и говорит:
— А ну, братцы, кидайте!
Побросали они ему всю закуску, он проглотил и еще попросил. Богатыри думали, что Ирод скачет, а он в хоромах сидит да плачет. Потом рыболов и говорит:
— Братцы, стройте помост, я на двор хочу!
Выстроили ему помост в три аршина высотой, влез он наверх, так напакостил, что пять дней вывозили на лошадях.
Делать нечего, усадил царь Ирод Алену Прекрасную в золотую карету и говорит:
— Ну, везите, выиграли!
Поехали богатыри обратно. Вот приехали они к тому месту, где два парня жгли лес.
Парни и говорят:
— Ну, Ставер Гадимович, спасибо тебе, что напоил и накормил ты нас!
Один дунул, другой плюнул: снова огонь до неба, стали они вновь жечь лес.
Подъехали богатыри к реке; стала тут Алена Прекрасная плакать и жаловаться, попросила воды напиться. Подали они ей воды в стакане, а она говорит:
— Нет, вы меня пустите, я сама из реки напьюсь.
Выпустили они ее из кареты, а она обернулась рыбой-щукою и ушла в воду.
Испугался Ставер Гадимович, а рыболов выпил всю реку, нашел рыбу-щуку и отдает Ставеру Гадимовичу.
— Спасибо, Ставер Гадимович, что ты меня напоил и накормил.
И сел опять возле реки.
Подъехал Ставер Гадимович со стариком к горам Балканским. Царевна просит:
— Ах, Ставер Гадимович, выпусти меня из кареты: мне тошно.
Выпустил он ее, а она обернулась звездочкой и побежала по
небу.
Тогда старик схватил свою метлу и поймал ее, подает ее Ставеру Гадимовичу.
— Спасибо, Ставер Гадимович, что ты меня напоил и накормил.
Посадил он Алену Прекрасную в карету и говорит:
— Ну, теперь не бойся: она твоя будет.
Подъезжают они к царю Кокотю, а царевна и говорит:
— Ну, Ставер Гадимович, я буду твоя.
Только вышла Алена Прекрасная из кареты, так царь Кокоть сразу в нее и влюбился. Приказал царь Кокоть вырыть яму в двенадцать сажен ширины, в двенадцать сажен глубины, перетянуть через нее горячую проволоку, а на дно всыпать горячих углей. Говорит царь Кокоть:
— Ну, Ставер Гадимович, ехали вы с царевной вдвоем, кто знает, что у вас было. А если ты честен, то пробеги по этой проволоке через яму.
А сам стал говорить с царевной. А она отвернулась и тихонько сказала, чтобы перекинули богатыри через яму тесину.
Только Ставер Гадимович перебежал яму, тесина и сгорела.
Ставер Гадимович кричит:
— А ну-ка, царь Кокоть, может и ты моих ребят мучил: перебеги-ка и ты.
Захотел царь Кокоть перебежать, да свалился в яму и сгорел.
Ставер Гадимович забрал своих богатырей: Горовика, Дубовика и Усыню, взял Алену Прекрасную, поехал домой. Усыня остался опять у речи, Дубовик стал рассаживать дубы, а Горовик скапывать горы. Женился Ставер Гадимович на Алене Прекрасной и стал царем.