Маленькие рассказы о жизни двух хороших людей
Дед Данила
Десять лет не видел Лёха деда Данилу. И до этого тоже не видел, потому что тогда Лёхи еще на свете не было.
Дед Данила — младший брат Лёхиной бабушки, он живёт в деревне Архиповке, и бабушка частенько повторяла Лёхе:
— Ну что ты опять натворил, а?! Потерпи немного, отправлю тебя к деду Даниле — вот с ним и вытворяйте что хотите! Он такой же, как ты, ничуть не лучше! Там вы хоть всю деревню спалите или динамитом взорвите, мне-?? что!
И вот так десять лет. В конце концов Лёха поверил, что интереснее места, чем Архиповка, нет на всём белом свете и лучше человека, чем дед Данила, — тоже.
И когда Лёху наконец на всё лето решили отправить к деду Даниле, он сначала и не поверил своему счастью. Ехал в поезде один и сомневался.
И только разглядев на пустом дощатом перроне лошадку с телегой, а на телеге маленького бодрого старичка в кепке, очень похожего на Лёхину бабушку, — поверил наконец!
— Дед Данила! — первое, что спросил Лёха. — А правда, у вас тут можно, если мы захотим, всю деревню спалить или динамитом взорвать?
— Конечно, — ласково улыбаясь, подтвердил старичок.
Дед Данила бережно погладил огромный и по виду очень тяжёлый дерюжный мешок за своей спиной. Таких мешков на телеге было уложено пять или шесть.
— Я вот и пороху уже прикупил. Мне твоя бабушка письмо написала…
— Вот это да! — восхитился Лёха. И задумался: — А где же потом все люди жить будут… ну, деревенские?
— Странно, что ты об этом подумал… — дед Данила кнутовищем сдвинул себе кепку на затылок.
— Зачем же вы столько пороху закупили? — насупился Лёха. — Если сами понимаете, что взрывать деревни нельзя?
— Видишь ли, — старик тронул поводья, и лошадка неторопливо зацокала по толстым, чуть прогибающимся доскам перрона. — Если бы ты оказался очень глупым, тебя ведь таким пустяком не остановить, верно? Подумаешь, нет пороха! Всё равно бы достал где-нибудь! Ну, в крайнем случае, изобрёл… А если ты человек умный, то порох нам для какого-нибудь хорошего дела сгодится, так?
— Так, — согласился Лёха. — И вообще, чем больше пороха, тем больше хороших дел сделать можно!
Колеса телеги соскочили с перрона и сразу глубоко провалились в пыль просёлочной дороги.
— Я всё лето живу на Беляевской заимке, в Архиповке бываю редко, — дед отпустил поводья, и лошадка, чуть прибавив ходу, побежала сама, видимо, дорога эта была ей хорошо знакома. — Пчёлки у меня там, ручеёк журчит…
— Здорово! И я с вами! — подпрыгнул на телеге Лёха.
— А чего это мы с вами на «ты»? — изумился вдруг дед Данила. — То есть, почему это мы с тобой на «вы»?! Мы же родственники! Самые близкие!
Беляевская заимка
Пахло свежей малиной, ландышами и сосновыми шишками. Пёстрая бабочка с яркими оранжевыми крыльями села деду Даниле на рукав и так и пропутешествовала вместе с телегой всю дорогу.
— Кррасотища-то! — ахнул Лёха, когда они наконец въехали на Беляевскую заимку. — Одинокая избушка посреди дремучего леса! Гениально! Будем жить здесь, как древние люди!
— Ну, положим, я-то и есть древний человек, — соскочив с телеги, хмыкнул дед Данила. — А тебе куда торопиться? Успеешь ещё!
— А волки здесь водятся? — всё больше распалялся Лёха. — Крупнокалиберное оружие в доме есть?
— Чемоданчик свой в избу занесёшь — за порохом возвращайся, — дружелюбно скомандовал дед. И продолжил мысль:
— А древним людям удобнее в городе жить! Ясное дело! Тут тебе и лифт, и горячая вода, магазины все под боком… Вкусненького чего захотел — не надо за ружьё хвататься.
— Да, в магазин с ружьём не сунешься — отобрать могут, — попробовал съехидничать Лёха.
— Так что древним в городе лучше, — убеждённо закончил дед Данила. — Или в Архиповке…
— Давно хотел вас спросить… — начал Лёха, но тут же поправился: — Тебя хотел, дед Данила, спросить: а почему это мне бабушка никогда ни про какую Беляевскую заимку не рассказывала?
— Откуда же могла она знать про Беляевскую заимку, если никакой Беляевской заимки до сегодняшнего утра в природе не существовало? — вопросом на вопрос ответил дед Данила.
— Как, то есть, не существовало? — разинул рот Лёха. — Что, избушки этой не было, да? И огородика? Когда же ты всё успел?!
— Избушка стояла, ей уже лет сто, наверное, — терпеливо объяснил дед Данила. — И огородик я с самой весны засадил. Только раньше вся эта красота называлась хутором Угрюм-Безымянным близ деревни Архиповки!
Старик, крякнув, взвалил себе на спину самый большой пороховой мешок и, уже согнувшись под тяжестью, закончил:
— А сегодня на зорьке я переименовал хутор в Беляевскую заимку. Вот в сельсовет только о своём решении сообщить не успел, виноват! Ну да ничего: повезу тебя осенью к поезду, забегу к властям…
— Классно! — восхитился Лёха. — Дед, так это ты в честь себя самого населённый пункт переименовал, да?! Ты ж у нас дед Данила Беляев!
— Родной ты мой! — пробухтел дед, поднимаясь по ступеням крыльца с ношей на спине. — Ну кто ж в честь самого себя хутора переименовывает?! А твоя-то фамилия как?
— Беляев тоже! — гордо ответил Лёха.
— У нас же вся семья — Беляевы! — подтвердил дед. — Вот в честь приезда внука и совершил переименование! Так что ты уж не подведи предка, внучок!
Меридиан
Меридиан проходил всего в нескольких шагах за избой, через огород и лужок; это было очень удобно.
Нужно, например, принести грабли, дед Данила и объясняет:
— Выйдешь за ворота, перепрыгивай через меридиан — сразу и увидишь сараюшку! Вот там у меня грабли и стоят.
Лёха деду поддакивал: мол, да, нужная вещь в хозяйстве меридиан, пока однажды об этот самый меридиан не споткнулся да чуть нос себе не расквасил.
Вот тут уж он закричал по-другому:
— Да кто это тут посреди дороги меридианов разных дурацких наустраивал, спрашивается, а?! Ну, какому тут балбесу ещё и меридиан понадобился?!
— Мне, — огорчённо сознался дед Данила. — Знаешь, тяжело одному в лесу жить, да без правильных географических координат… Больно ушибся, да?
— Да нет, ничего… — продолжал брюзжать Лёха. — Даже почти приятно! Ходи тут да за всякие меридианы запинайся! Надо меридиан — так нарисуй его белой краской или синей, если нравится, а зачем кирпичи-то в землю втыкать?!
Дед Данила тяжело опустился на меридиан рядом с Лёхой, устроился поудобнее, достал папироску, но закуривать не стал.
— Видишь ли, внучок… Краской — оно дело, конечно, хорошее… Да уж нестойкое больно… Ну, лет сто, пожалуй, продержится, а дальше что? Подновляй снова меридиан! И кто заниматься этим будет? Ладно, я доживу, подправлю… А коли не доживу?..
— Ну, ты даёшь! — задумался Лёха.
— Вот я и говорю, — дед Данила затолкал папироску обратно в пачку. — Кирпич же — дело надёжное! Я сначала печку хотел в хлевушке сложить, да потом решил: меридиан поважнее будет…
— Дед! — Лёха неожиданно сильно хлопнул себя по лбу. Человек он был всё-таки городской, учёный и образованный. — Дед! Да ведь меридиан-то — это воображаемая линия, ты понял?!
Это как горизонт! Ты бы ещё горизонт кирпичами выложил!
— Зачем — горизонт? — скромно пожал плечами дед Данила. — Бесполезная вещь — горизонт! Сколько иди — никогда не дойдёшь! Другое дело — меридиан: сразу ясно, где север, где юг! Видишь, стрелочка? Там, по-моему, север…
— Что значит, по-твоему? — насторожился Лёха. — Север — он по-любому север! Север — это направление к полюсу!
— Я ведь как понимаю, — не обратил внимания на Лёхино замечание дед Данила. — Тутошним и знать незачем, где, положим, восток, а где — запад. Заблудиться здесь негде. Да и заблудится кто — так мы с тобой здесь, у нас и спросят! Я не только где север, даже как до Архиповки добраться, покажу! А вот, к примеру, неземные какие люди прилетят, межпланетные… И что тогда?
— И что тогда? — заинтересовался Леха.
— А ничего, — пояснил дед Данила. — Летят они себе и видят сверху меридиан! И стрелочка аккурат на север показывает. Незнакомая планета, а всё честь по чести…
— Дед, что значит — север там «ПО-ТВОЕМУ»? — напрямик и очень серьёзно спросил Лёха.
— Да шут его знает, где он на самом деле, — тоже серьёзно ответил дед Данила. — Я ж там никогда не был, на полюсе этом…
— Постой! — Лёха вскочил на ноги. — Подожди немного, я сейчас!
Очень скоро Лёха вернулся с маленьким компасом, какой непременно должен быть в вещах любого путешественника.
— Я так и знал! — безнадёжно махнул рукой Лёха. — Не совпадают! Не совпадает твой меридиан с направлением стрелки!
Дед Данила был совершенно удручён и раздавлен. С несчастным видом он уселся на крыльцо и, шмыгнув носом, развёл руками: мол, надо же было так опростоволоситься!
— В самом деле — не совпадает! — вдруг очень обрадовался Лёха. — Ну и славненько, ну и замечательно! А то я уж опасаться начал: а как совпадёт!
— Чему ты радуешься-то? — хмуро осведомился дед Данила.
— Темнота! Тундра ты у нас! — объяснил счастливый Лёха. — Ты, дед, не знаешь разве, что магнитный полюс Земли и настоящий, географический то есть, — не одно и то же? Нет? Я в школе проходил — совсем разные вещи, магнитный — он так, сбоку припёка! Хорошо — не совпало: это ж весь твой кирпичный меридиан заново бы перекладывать пришлось!..
Чай с мёдом
Припозднился Лёха в лесу — ходил смотреть, как там шишки на кедрах поспевают, да и чуть заплутал. Вернулся на заимку — на дворе темно, в избе керосиновая лампа горит.
Вошел Лёха в светёлку — на столе самовар, а за самоваром — дед Данила и… и медведь какой-то сидит!
Оба разомлевшие, дед Данила красный весь, по лицу пот ручьём течёт. Медведь, может, тоже красный или даже вовсе бордовый, да под шерстью не видно. Каждый, наверное, уже не меньше десяти стаканов чаю выпил. А медведь ещё лапой из глубокой чашки мёд цепляет.
— Эге, — сказал Лёха с порога. — Ну и дела!
— А здороваться кто будет? — возмутился дед Данила.
— Мы ж с тобой, дедуля, утром виделись! — отмахнулся Лёха. — Может, мне ещё медведю этому лапу пожать?
Медведь чашку с мёдом отодвинул, на Лёху уставился.
— Ах, здрасьте-пожалуйста! — усмехнулся Лёха.
— Вот теперь садись с нами, внук, почаёвничаем, — миролюбиво предложил дед.
— А чего, и сяду! — сразу же согласился Лёха. — Я ещё с медведями чай никогда не пил. Дрессированный, что ли?
Тут медведь громко хрюкнул совсем не по-медвежьи, вскочил из-за стола, опрокинув скамейку, на которой сидел, и стремглав выскочил из избы.
— Сосед! Соседушка, ты куда? — закричал вслед медведю дед Данила, да поздно.
Только в ответ слышен был треск бурелома, через который проламывался медведь.
— Ну и чего ты добился? — без укора спросил дед Данила.
— А чего я такого сказал?! Спросить ничего нельзя, да?!
— Спросить, спросить! — передразнил Лёху дед. — Он к нам по-соседски пришёл! Чайку попить! Мёду с собой принёс, гостинец!
— А то у нас мёда с тобой нет, — разозлился Лёха, потому что был не прав. — Сколько хочешь мёду на пасеке! А он-то где взял?
— Да у нас с тобой один улей, поди, и разворотил…
— Ну?!
Лёхе вдруг стало жалко убежавшего медведя. Он представил злобных дедовых пчёл, которым ничего не стоило и мамонту шкуру прокусить, представил тёмный лес, где бродит сейчас не допивший горячего чаю обиженный гость.
— То-то что и ну! — вздохнул дед. — Душа у зверя есть: вот и о подарочке позаботился…
— Да не хотел же я, дед! — жалобно взмолился Лёха. — Честное слово!
— Не о тебе речь… — дед Данила пожевал губами. — Городские, что с вас взять-то?! А он, соседушка, крутой! Ой крутой. Да отходчивый…
Песня
Косили дед Данила с Лёхой лужок, и так здорово это было: солнце печёт, шмели гудят, коса звенит, трава ровными рядками ложится — ш-ших, ших, ш-ших, ших, а воздух горячий и тяжёлый, да вверх струится: отпусти косу — плавно всплывёт она к верхушкам сосен.
И неожиданно для себя Лёха вдруг запел:
— Го-во-рят, мы бяки-буки, ка-ак выносит нас земля!.
Дед Данила послушал, послушал да и говорит, не прекращая работы:
— Да разве так поют?! Ты ж орёшь, а не поёшь!
— Это песня такая! — обиделся Лёха.
— Не в песне дело, ты петь не умеешь, — продолжал рассуждать дед. — Вот странное дело, косить ты только сегодня научился, и хорошо ведь косишь! А поёшь, поди, всю жизнь — и ведь не умеешь! Орёшь просто!
— Ха! — Лёха поднажал и догнал деда, ушедшего немного вперёд за время разговора. — Сравнил тоже! Чтобы петь, талант нужен, понял?! У одних талант есть, у других — нету, вот!
Дед остановился и повернулся к Лёхе, опершись на косу.
— Талант, говоришь?! — дед зачем-то сморщил нос, и тот стал у него походить на сапожок. — А ты соловья слышал когда-нибудь?
— Я ворону слышал! Два раза! — Лёха почувствовал подвох и на всякий случай съехидничал.
— Чего ж тогда соловьи-то все до одного талантливые, а? Не бывает неталантливых Соловьёв! Почему, я тебя спрашиваю?
Лёха задумался.
— Ты бы, дед, у Соловьёв и спросил, ты ж здесь постоянно живёшь!
— А-а-а! — дед Данила вдруг ткнул скрюченным пальцем в Лёхину грудь. — Сейчас ты у меня запоёшь!
— Чего это? — насторожился Лёха.
— А ну полезай на сосну! — сурово скомандовал старик. — Вот на эту, на самую высоченную!
— Зачем это? — ещё раз на всякий случай поинтересовался Лёха, но на сосну безропотно полез.
Дед Данила, кряхтя, начал карабкаться следом.
— Талант, талант! — бурчал он. — Тут в другом дело! Ты ведь, Лёха, по земле топаешь, ползаешь почти! А он-то, соловей, наверху сидит! Тут во взгляде дело!
Лёха добрался почти до верхушки сосны, которая легонько, но страшновато раскачивалась из стороны в сторону.
Дед Данила затих рядом, огляделся.
— Елки-моталки! — наконец выдохнул он. — Красотища-то, а! Вот всю жизнь тут прожил, а хоть бы раз догадаться на сосну взгромоздиться! Ого-го!
— Ну, петь уже, что ли? — робко спросил с ветки присмиревший Лёха. И не дожидаясь ответа, тихонечко затянул:
— От улыбки солнечной одной перестанет плакать самый грустный дождик…
Дед Данила слушал, закрыв глаза.
— Ну что, лучше? Получается? — спросил Лёха, закончив песню.
— Лучше… немного… — помолчав, сконфуженно отозвался дед Данила. — Только я, кажись, всё теперь понял… Соловей… он ведь ещё и летает…
Водопад
Дед разбудил Лёху чуть свет.
— Пошевеливайся давай! — тормошил он внука. — Одевайся побыстрее да бери лопату!
— Какую ещё лопату? — сладко зевал спросонья Лёха. — Зачем мне лопата?
— Ну пошли, пошли! — торопил дед Данила.
— Да куда хоть? — Лёха подхватил небольшую удобную лопатку и, поёживаясь от утреннего холодка, вышел за дедом на крыльцо.
— Я проснулся и неожиданно понял, как можно этот мир сделать лучше! — гордо сообщил дед.
— А что, после завтрака этого уже не получится? — недовольно буркнул Лёха.
— Зачем откладывать?! — стрекотал дед Данила, пока они шли по тропинке в сторону ручья. — Я всё размышлял: чего нам с тобой здесь не хватает!
— Телевизора, — предположил Лёха.
— Водопада! — сделав паузу, торжественно провозгласил дед Данила.
Сонливость разом слетела с Лёхи. Он остановился и воткнул лопату в землю.
— Всё! Я иду досматривать сны! Нам, дед, ещё с тобой косить сегодня!
— Не руби сплеча! — мудро посоветовал дед Данила. — А вот своей головой хоть маленько подумай! Ну подумай, подумай!
— А ещё нам не хватает пустыни Сахары и Чёрного моря! — подумав, ехидно подсказал Лёха.
— Чудак, — прищурился дед Данила. — Ну, зачем нам здесь твоё Чёрное море? У нас ручей есть под названием Безымянный! Хочешь, переименуем его в твою честь? Будет Лёхин ручей… А вот водопада у нас нет! В мире вообще заметно ощущается нехватка водопадов!
— Ладно, пошли… — Лёха забросил лопату на плечо и покорно поплёлся за дедом. — А я бы всё-таки сначала выкопал яму под Чёрное море…
Строительство водопада оказалось делом несложным. Часа за два дед с внуком управились. Они чуть углубили русло ручья в подходящем месте, а потом перекатили в углубление здоровенный камень, который без дела лежал на берегу.
Образовалась небольшая запрудка, в которой быстро накопилось достаточное количество воды. Волны с шумом весело начали перепрыгивать через камень, внизу вода сплющивалась — и сразу же снова превращалась в ручей.
— Ну вот, — сказал довольный дед Данила. — А ты говорил!..
— А что я? — любуясь водопадом, отозвался Лёха. — Здорово получилось! Дед, а ты что думаешь, вот от этого мир лучше стал? Весь мир, да?
— Конечно, — серьёзно ответил дед Данила. — Ты же сам видишь, в этом самом месте, недалеко от Беляевской заимки, — лучше!
— А вон оттуда мы камень утянули, — возразил Лёха. — Может, там без камня — хуже?
— Камень там без толку валялся, вид только портил. Значит, и в другом месте мир чуть лучше стал, без камня… Ну, не хуже по крайней мере!
— Вроде бы… — вынужден был согласиться Лёха.
— А наш мир — он что, он весь из таких вот крошечных местечек и состоит, — дед Данила зачерпнул в ладошку прозрачной воды из ручья, глотнул, крякнул от удовольствия. — Ну что, пошли завтракать, да на покос?
В ночное
Ночевали дед Данила с Лёхой всегда на сеновале.
Дед Данила нору себе специальную в сене вырыл, так что туда сначала заползти надо было, а уж потом только — засыпать. Зато тепло, объяснял дед.
А Лёха просто хлопался где попало, даже одеялом не укрывался, и сквозь щели в навесе на звёзды смотрел.
— Ты чего это не спишь? — спросил как-то дед Данила. — О чём призадумался?
— О лошади размышляю, — отозвался Лёха. — О нашей лошади Шурке.
— Ёлки-моталки! — зашуршал в сене дед Данила. — Как это я сам-?? о ней не подумал?!
— Вот уже пять дней я здесь, а до сих пор не научился ездить верхом, — закончил свою горькую мысль Лёха. — И ты, дед Данила, тоже об этом же, да?
Невдалеке от Лёхи из сена вылезло что-то мохнатое и круглое. Это была голова деда Данилы. Голова сказала:
— Нет, ты только подумай! Заслуженная лошадь, можно сказать, наша Шурка, но если кто о ней думать начинает, так ведь только как бы на неё сверху взгромоздиться!
— Возьми да сам придумай что-нибудь другое, — обиделся Лёха и повернулся на бок, чтобы побыстрее заснуть.
— А я придумал! — сено клочками полетело во все стороны: дед Данила энергично выбирался из своей норы. — Это у нас с тобой не жизнь — малина! А у лошади — и-и-эх!..
— У всех у нас жизнь не сахар, — не поворачиваясь, соврал Лёха. — Я вот тоже, может, косить научился, картошку сажать ещё научусь, а то и ещё чего… Подниму тебе на заимке сельское хозяйство!
— Я вот с детства помню, — гнул свою линию дед Данила. — Какое для лошади самолучшее удовольствие? А? Не знаешь?
— Я же не лошадь, — уклончиво ответил Лёха.
— Вот! — обрадовался дед Данила. — Ты не лошадь! А я точно знаю! Самолучшее удовольствие для коней — отправиться в ночное!
— Ну?! — заинтересовался Лёха.
— И мы отправимся в ночное с нашей Шуркой! — дед Данила сгрёб охапку сена и сунул Лёхе.
— Прямо сейчас, что ли?! — поразился внук.
— Держи, держи! — строго скомандовал дед Данила. — А то когда же ёще! Эх, красота! Ночь кругом, понимаешь ли, лошади на свободе пасутся — куда хотят, туда идут, травку щиплют… Невдалеке ручеёк журчит или речка там, за кустом медведь прячется!..
— Это ещё зачем?
— Для пущего интересу! — объяснил дед Данила. — Медведь же знакомый. В общем, благодать! Посиживаешь себе у костерка, в темноту пялишься. А то бросишь сенца под кустик да спишь потихоньку! А ну, слазь с сеновала!
Лёха прыгнул вниз, крепко прижимая к груди охапку сена.
— А под каким кустом стелить?
— Да под каким захочешь! — беспечно отозвался дед. — Ночное — это дело такое, где уж понравится!
— Дед, — задумчиво продолжал Лёха. — Ну ладно, мы с тобой под кустом спать будем… Или у костра погреемся… А Шурка ведь у нас и так гуляет, где захочет, ты ж её в загоне не запираешь. И ручеёк у нас журчит, и медведь знакомый по кустам шастает. Объясни мне, пожалуйста, что для лошади-то нашей изменится, если мы с тобой не на сеновале по-человечески уснём, а на земле мёрзнуть станем?!
Дед Данила вздохнул, аккуратно разбрасывая под кустом сенную подстилку.
— Да нешто ж она не оценит, Шурка наша, что всё это для неё делается, для её лошадиного удовольствия?!..
Куда прячется солнышко
Как-то вечером дед Данила загадочно улыбнулся Лёхе, подмигнул и поманил за собой:
— Айда, чего покажу!
— Чего? — заинтересовался Лёха.
— Знаешь, где солнышко на ночь прячется? — дед Данила легко взбежал на невысокий пригорок. И сам же ответил:
— Да где ж вам, городским, такое знать!
— Ясно, знаю! — обиделся Лёха. — За горизонтом, где же ещё!
— Сам ты — горизонт! — необидно ругнулся дед Данила. — А вот, гляди сюда! Да не сюда, а во-он туда!
Солнышко висело низко-низко над землёй, едва не касаясь краем верхушки круглой, похожей на перевёрнутый горшок горы.
— Сейчас на горушку солнце опустится да и покатится по склону вниз, я такое дело не раз уже научно пронаблюдал, — довольный, сообщил дед Данила.
Словно услышав деда, — солнце тяжело плюхнулось на пологий склон горы, так что земля под ним слегка просела.
— Гы-ы! — поддержал разговор Лёха. — Ну ты, дед, даёшь! Солнце гору-то не раздавит совсем, как думаешь? Гы-ы!
— Не раздавит, — серьёзно ответил дед Данила. — Оно медленно покатится, осторожно… Ровно пятнадцать минут на спуск, факт установленный… А там, под горушкой, болото… посреди болота — дыра здоровенная…
Солнце медленно-медленно, едва заметно катилось вниз по склону, и гора, освобождаясь от тяжёлой ноши, постепенно приобретала прежние очертания.
— Всё, утопло, — прошептал дед Данила.
— Дед, да ты что это — серьёзно? — встревожился вдруг Лёха. — Ты что, в самом деле думаешь, будто солнце в болото провалилось, да?!
— А мы сюда не шутки шутить приставлены! — едко заметил старик.
Лёха смолчал. Он смотрел туда, где под горой только что исчезло солнце. Дальние поляны постепенно начало заволакивать негустым молочным туманом.
— Туман, дед, — сказал наконец Лёха.
— Ага! Понял теперь, понял! — неожиданно очень обрадовался дед Данила. — Ну что скажешь?! А то — горизонт, горизонт ему!
— О чём ты? — не понял Лёха.
— Туман — это что? Вода это, пар! Откуда пар берётся, знаешь? А вот раскали в костре какую железяку докрасна да затолкай в ведро с водой — вот и будет тебе пар!
Туман у подножья горы и над болотом становился всё более плотным и непрозрачным.
— А солнце — оно горяченное какое, ого-го! Да как в болотину плюхнется! Вот тебе и туман!
— Ну ты даёшь! — на этот раз с восхищением заметил Леха. — Хорошо, я согласен, солнце в болото провалилось, в дыру какую-то под этой горой залезло…
— Я чего тебе и толкую, — мотнул головой дед Данила.
— Объясни-ка ты мне тогда, пожалуйста, дедуля, — сладеньким голоском попросил Лёха, — как же солнце тогда завтра на небе вон с той стороны появится, а не с этой? Ему ж надо из ямы обратно выбраться, верно?
Дед Данила часто-часто и почему-то виновато заморгал своими добрыми глазами. А потом расстроенно почесал в затылке и горестно вздохнул:
— Уел! Не знаю! Ну уел же ты меня! Э-эх!
Дед был очень расстроен и всю обратную дорогу до заимки только вздыхал и бормотал себе под нос:
— Уел! Ну уел! А я-то, старый осёл!..
— Дед! — заорал вдруг Лёха. — Слышишь, дед!
И тут же сбился почти на шёпот:
— Слушай, а может, там какой подземный ход есть, а? Ну от дыры этой — и на другую сторону земли…
Письмо
— Дед, — сказал однажды Лёха. — Напишу-ка я письмо домой. А то, может, бабушка волнуется…
— И то, — согласился дед Данила. — Ясное дело, волнуется: ты уж почти два месяца тут со мной живёшь. Да и родители, наверное, тоже волнуются.
— Нет, родители не волнуются, — успокоил старика Лёха. — Они же понимают, что я у деда живу. Ты для них — авторитет!
— Вот это правильно, — немного засмущался дед Данила. — Давай тогда бабушку успокаивать будем!
И достал Лёхе бумагу и карандаш.
«Здравствуй, бабушка!» — уверенно вывел Лёха.
— А дальше чего писать?
— Пиши, как есть! — сурово потребовал дед Данила.
«У меня всё хорошо, спим мы с дедом на сеновале…» — написал Лёха и призадумался:
— Слушай, дед, да так бабушка ещё больше волноваться станет! Давай-ка я лучше так напишу: «На сеновале мы с дедом не спим, а спим в кроватях…»
— Неправда это будет! — по-петушиному выкрикнул дед Данила, но тут же осёкся: — Конечно, чтобы бабушка не волновалась… Эх, не люблю я неправды…
— Да ты, дед, не волнуйся, как приеду, я ей всё расскажу, как было, — а там уж чего зря волноваться, если я живым вернулся! — здраво рассудил Лёха.
«На стене у деда висит ружьё, а я научился ездить верхом на лошади Шурке…»
— Ещё не лучше! — схватился за голову дед. — И как это я сразу-?? не сообразил, чего мальцу можно позволить, а чего нельзя?
— Ладно, исправлю, — пообещал Лёха.
«Но я к ружью этому даже близко не подхожу, хотя завтра открывается охотничий сезон, а Шурку вообще один раз только видел, когда меня дед со станции вёз…»
— Так-то лучше, враньё одно, — согласился дед Данила. — Да только не люблю я неправды, ох, не люблю…
— Сказал же, как приеду — сразу всё, как было, бабушке расскажу, она ещё тебе и благодарна будет: здоровье в порядке, спасибо зарядке!
— Какой зарядке? — не понял дед.
— Напишу, что зарядку каждое утро на пару с тобой делаем! А по вечерам телевизор смотрим для культурного роста.
— У меня нет телевизора! — стукнул кулаком по столу дед Данила. — А вранья не люблю!
Лёха тем временем перечитал написанное и вдруг всхлипнул.
— Ты чего это? — всполошился дед.
— А ничего! — совсем скуксился Лёха. — Ну что это за жизнь: к ружью не притрагивайся, к лошади не подходи, косу в руки не возьми, спать на сеновале нельзя!.. А что можно? Телевизор целыми днями смотреть, да?! Так это и в городе запросто! Зачем, спрашивается, я к тебе сюда приехал?!
— Лёха! Ляксей! — тихо позвал дед Данила. — Лёха, слушай, чего я тебе скажу! А ты не посылай такое дурацкое письмо! Вот приедешь — всё бабушке сам и расскажешь, как было!
— Так она ж волнуется!
— Не-е, — успокоил Лёху дед. — Не волнуется! Я ей ещё со станции, когда тебя встречал, телеграмму дал, чтобы писем не ждала! В Архиповке почта всё лето не работает!
На охоту!
Уже часов пять или восемь дед и внук брели по лесу.
Впереди шёл усталый Лёха с ружьём наизготовку, за ним бодренько плёлся дед Данила.
— Вот чего я никак понять не могу, — не оборачиваясь, прошептал Лёха, — куда они все подевались, а?
Дед Данила на ходу сорвал ромашку, глубоко вдохнул нежный её запах и ничего не ответил Лёхе.
— Просто удивительно, — шипящим шёпотом продолжал Лёха, пристально вглядываясь в чащу. — Вот когда не надо, зайцы просто табунами шастают… или стадами, как правильно?
— Отарами, — подсказал дед Данила.
— Вот именно! — буркнул Лёха.
— Что ж ты, милок, — смиренно поинтересовался старик, — и в зайца бы пальнул? Зайцы — они ж сейчас серые ещё, на зайца охота — зимой…
— Я не о том! — отмахнулся Лёха и вдруг замер: среди кустов как будто что-то мелькнуло. — A-а, почудилось… Я про другое: вот почему вчера кругом всё летало, по кустам шастало, чирикало, кричало, а сегодня…
— Сегодня в шесть утра охотничий сезон открылся, — по-своему объяснил ситуацию дед Данила. — Ты ж сам в лес с ружьём вышел…
— Вот это меня и бесит! — по-взрослому выразился Лёха. — Закон пакости какой-то!
— Почему это — пакости? — не согласился с внуком дед. — Таких законов в лесу не бывает! Тут завсегда так, не первый год охочусь…
— Да как — так? — взвился Лёха. — Они-?? зверьё, дичь боровая и водоплавающая, каркающая и чирикающая, они-то откуда про начало сезона знать могут?! Ты им всем, что ли, сказал?
— Чего это — я?! — даже обиделся дед Данила. — Мне, по-твоему, за каждой пичугой бегать? Я медведю только одному и сказал, Михал Михалычу…
— Что?! — ружьё дрогнуло в Лёхиных руках. — Что ты ему, дед, сказал, твоему медведю?!
— Да ничего такого особенного, — успокоил Лёху дед Данила. — Мол, выходим завтра с внучком на охоту, мол, кто не спрячется, я не виноват…
— Дед! — с досадой закричал Лёха. — Да ты ж мне всю охоту испортил!
На глаза Лёхе вдруг попался огромный пятнистый мухомор, и Лёха, почти не целясь, по-казачьи, влепил в ненавистный гриб заряд мелкой дроби.
Мухомор разлетелся на мелкие крошки.
— Ого! Метко! — похвалил дед Данила.
И почти тут же невдалеке от охотников опустился на брусничную поляну огромный красавец тетерев.
— Дед! Патрон! — у Лёхи перехватило дыхание от небывалой удачи. — Патрон! — кровожадно повторил он.
— Да откуда? — тепло улыбнулся в ответ дед Данила. — У меня ж всего один только патрон и был, в стволе…
Встреча
К встрече с представителями других миров дед Данила и Лёха были, в принципе, оба готовы, хотя некоторые разногласия в этом вопросе у них нет-нет да возникали.
— Дед, а дед, — начинал вдруг сомневаться Лёха. — А если они, как прилетят, не у нас здесь сядут, не на Беляевской заимке, а где-нибудь в другом месте, а?
— Да где ж им ещё садиться?! — успокаивал внука дед Данила. — Посуди сам, ну не посреди Москвы же или там, скажем, Санкт-Петербурга! Там народищу-то сколько, этак недоглядишь да помнёшь кого космическим кораблём! А то здание повредишь — тоже не больно приятно для первого разу!
— Это верно, — соглашался Лёха.
— Опять же, красота у нас какая! — развивал свою мысль дед Данила. — Что зимой, что летом! Летом — грибочки, ягоды… Думаешь, у них там, в космосе, на каждой звёздочке грузди растут? Ошибаешься, друг ты мой ситный! А зимой на охоту сходим, с ружьишком побалуемся…
— Пойдут они тебе на охоту, как же! — запальчиво возражал Лёха. — У них же уровень цивилизации какой! Они из ружья по зверям стрелять не станут! Совесть у них!
— Ничего! — не унимался дед Данила. — У меня «тулочка» знаешь какая! Только заяц появится — без посторонней помощи бабахнет!
Дедову двуствольную «тулку» Лёха зная и поэтому на всякий случай тут же выглядывал в окно — не прилетел ли уже кто-нибудь?
— Дед, а что мы им скажем, как прилетят?
— Мы, мы! — передразнил Лёху дед. — Ты вообще молчать должен до поры до времени, пока тебя не спросили! Небось солидные люди прибудут, по важным делам!
— Ну хорошо, — слегка обидевшись, сдавался Лёха. — Ну а ты, дед, ты им что скажешь?
— Известное дело, что… — дед задумчиво тёр небритую щёку. — Здравствуйте, скажу, гости дорогие, проходите в дом, всегда рады… Ну угощайтесь, скажу, не побрезгуйте нашим угощеньем…
— Ну ты даёшь! — всякий раз взвивался от смеха Лёха. — Вот, скажут, деревня, куда мы попали!
— У нас не деревня, а заимка, — дед и сам понимал, что допустил промашку, нужно бы поизящнее, но признавать этого вслух не хотел.
— И они же русского-то языка не знают, чего ж ты им про гостей дорогих впустую говорить будешь?
— Это верно, — вздыхал дед Данила. — Но всё равно с гостями поласковее надо, поприветливее… Что же, по-твоему, хоть ругательные слова им говори, всё равно не поймут, что ли?
— Поймут, только не слова, — терпеливо объяснял Лёха. — А мысли твои разберут! У них телепатия развита — чтение чужих мыслей на расстоянии!..
Лёха в городской своей жизни перечитал все фантастические книжки, какие смог достать его отец, то есть — фактически всё. Дед же Данила фантастику и прочие глупые выдумки не читал вообще. Но космические проблемы его очень волновали.
— Они, дед, сразу поймут, как ты к ним относишься, вот что! Чувства твои уловят!
— Так что же, если я их назову болванами неотёсанными, а сам в душе ласку при этом иметь буду, им очень понравится, да? — упорствовал дед.
— Ну если болванами, то не знаю… — снова начинал сомневаться Лёха. — Болванов-то, они, может, с русского языка и переведут…
— Вот, а ты говоришь! — поднимал вверх жёлтый корявый палец дед Данила. — Ничего, встретим!
Они были хорошо готовы к встрече инопланетных пришельцев. И, тем не менее, произошло всё неожиданно.
Дед с внуком пошли колоть дрова и… За огородом, возле забора невысоким столбом уже торчал только что бесшумно приземлившийся неопознанный объект, из которого не спеша выбирались люди.
— Дед! — толкнул деда Данилу локтем Лёха. — Ну что же ты! Приветствуй их!
В голове у деда Данилы всё разом перепуталось. Но он шагнул вперёд, помахал над головой рукавицей и громким голосом уверенно произнёс:
— Эй вы, чурбаны неотёсанные!..
— Чего ругаешься-?? дед Данила? — ответил главный из космонавтов удивлённым голосом и сдёрнул гермошлем.
У командира было молодое лицо, нос в конопушках и курчавая сиреневая борода.
— Ёлки-моталки, — сконфузился дед Данила. — Да что это я?!
— Проходите в дом, гости дорогие! — нашёлся Леха. — Угощайтесь, не побрезгуйте нашим угощеньем!
— С удовольствием нашим! — космонавт крепко пожал дедову руку, потом протянул ладонь Лёхе. — Наслышаны в далёком космосе про грибочки здешние!
— А охотничий сезон уже открыт? — застенчиво поинтересовался другой космонавт, низенький здоровяк.
В общем, неплохой народ эти пришельцы оказались.
Да вот только истории наши на этом заканчиваются. Потому что хотелось поговорить о жизни только двоих: деда и внука.
А теперь на Беляевской заимке хороших людей и не сосчитать!
Но об этом — в другой раз…
