В старые времена близ Чиназа жила бедная вдова. Была она уже преклонных лет, а три сына ее — Ярмат, Ша-рип и Алдар — только подросли и еще никакому ремеслу не обучались.
Трудно приходилось старушке. Порой дома даже и куска хлеба нельзя было найти, хотя она от восхода до восхода солнца, не разгибала спины, пряла пряжу из хлопка и продавала в базарные дни ткачам бязь.
Стала плохо видеть вдова, не могла больше прясть. Позвала тогда она старшего сына Ярмата и сказала ему:
— Сын мой, я слепну, а ты уже почти взрослый. Теперь твой черед кормить семью. Иди-ка поработай.
Отвела старушка на следующее утро своего сына к чиназскому богатею Саттарбаю и договорилась е ним, чтобы он взял Ярмата в услужение.
— Э, бай Саттарбай, вот мой сынок,— сказала старушка.— Стал он крепким парнем, научите его пахать, сеять, урожай собирать и всему, что пожелаете. Будьте ему и отцом, и дядей, и хозяином. Мясо — ваше, кости —наши. А платить будете по справедливости.
— Попрощалась вдова, поклонилась пониже и пошла себе домой, опираясь на свой старушечий посох.
— Ну, черная кость,— заговорил бай Саттарбай,— посмотрим, что ты можешь и чего не можешь?
Дал он Ярмату большое сито, в нем муку просеивают, и приказал:
— Сходи, наноси из реки воды.
Побежал Ярмат на реку, зачерпнул ситом воды, а она, конечно, в сите и не держится. Черпал, так воды не зачерпнул и пришел домой ни с чем.
— Где вода?— закричал бай.
— Разве тем, что вы мне дали, воду зачерпнешь? — сказал Ярмат.
— Ты что, еще спорить со мной, черная кость, смеешь!— разозлился бай Саттарбай, схватил кетмень и ударил Ярмата так, что тот тут же скончался.
Ничего не стоила в те страшные времена жизнь ничтожного бедняка, потому бай Саттарбай даже особенно не огорчился. Отвез он на арбе тело несчастного Ярмата к его матери-вдове и сказал:
— Никуда не годный был работник твой сын. Поучил я его немного, да вот, видно, пришел его час. Как договорились, так я и сделал… Забирай, старуха, его кости.
Зарыдала безутешная вдова, закричала, застонала.
— Пойду к самому шаху жаловаться!
— Станет шах тебя, нищую старуху, слушать,— сказал бай Саттарбай.— Погонят тебя в три шеи из дворца, да еще о твою спину все палки переломают за назойливость. Лучше миром покончим, а из милости я возьму в услужение другого твоего сына.
Поплакала-поплакала старушка, ну что поделаешь — с «господами богатства» разве поспоришь?— и согласилась отдать среднего сына Шарипа баю в услужение.
Посадил бай Саттарбай Шарипа на арбу и отвез к себе. Только приехали, бай и приказывает Шарипу:
— Принеси сейчас же воды!— и дал ему вместо ведра такое же сито, как раньше Ярмату.
Только Шарип не пошел на реку, а заявил бак»: — Ты что надо мной издеваешься? Какой глупец воду в сите носит?— сказал так и швырнул сито под ноги баю.
Рассвирепел бай Саттарбай:
— Ах вот как, черная кость, ты еще спорить!— ударил кетменем беднягу Шарипа и убил.
Отвез убитого Шарипа бай Саттарбай и говорит безутешной старушке вдове:
— Кричи не кричи, плачь не плачь, старая, горю не поможешь. Давай третьего сына.
Старушка-вдова плачет, слезами заливается.
— Нет, бай Саттарбай,— говорит,— у меня Алдар — последний сынок остался, лучше с голоду помру, а тебе, злодей, его на верную гибель не отдам.
Но тут вдруг заговорил младший сын вдовы Алдар:
— Отпусти меня, мать, к баю Саттарбаю. Надо же нам с ним рассчитаться за все его милости, что оказал он нашей семье.
— Молодец,— сказал бай,— вот ты, Алдар, словно поумнее будешь своих братьев.
Сели они на арбу и поехали.
По приезде домой бай Саттарбай первым же делом приказал Алдару:
— А ну, пошевеливайся, черная кость, притащи сейчас же воды да поживей!
Сунул бай Алдару в руки то самое сито, из-за которого братья его жизнь потеряли, и вытолкал взашей из дому. Алдар и спорить не стал. Забежал по пути на базар, попросил у жестянщика на подержание обыкновенный таз, положил в него сито, да так и принес баю Саттарбаю воды.
— Эге,— сказал бай,— да из тебя, черная кость, человек выйдет!
Стал работать Алдар в доме бая Саттарбая: двор прибирать, скотину кормить, землю пахать, поля поливать, да еще по ночам дом караулить. Не знал Алдар отдыха ни днем ни ночью. А бай Саттарбай только ходит да приказывает: «Эй, черная кость, опять лодырничаешь!»
Вот раз собрался бай Саттарбай с женой, чадами и домочадцами в гости в Ташкент. Оставил дома он Алдара и строго наказал ему:
— Эй, черная кость, сторожи дом! Да смотри, чтобы все было в порядке: двор прибери, подмети, чтобы блестел, скаковой конь чтобы из кормушки голову не поднимал, ворота чтобы наглухо были заперты, в комнате для гостей пылинки на штукатурке не осталось.
— Ладно,— сказал Алдар,— все сделаю, как приказываете, будьте спокойны!
Вернулся бай с семейством из гостей домой, хотел открыть ворота, ничего не получается. Стучался бай, стучался. Алдар выглянул из-за забора и смотрит.
— Эй, черная кость!— крикнул бай.— Почему ворота не открываешь, не видишь, кто приехал?
— Как не видеть,— отвечает Алдар.— Да только ворот теперь не открыть и через десять лет.
— Что ты болтаешь, дурак? Почему нельзя ворота открыть?
— Да вы же приказали их наглухо закрыть, чтобы никто не прошел. Вот я позади ворот новую стенку из кирпича и сложил.
Никуда не денешься — пришлось баю смолчать.
Вошел бай Саттарбай во двор через калитку и ахнул — земля вся была полита льняным маслом. Сколько было у бая в кладовой глиняных хумов с маслом, все до последней капли Алдар вылил во двор.
— Вай, какой убыток!—закричал бай.— Только сумасшедший мог погубить столько добра.
— Я исполнил только ваше поручение, господин бай. Вы же приказали мне, чтобы двор блестел. Вот он и блестит.
Ничего не поделаешь, пришлось баю смолчать. Вдруг видит он, что его любимый скаковой конь обезглавлен, а голова лежит в кормушке. Взвыл бай Саттарбай от яроссти:
— Что ты наделал!
— Господин бай, вы же приказали, чтобы конь не поднимал голову из кормушки.
Никуда не денешься — пришлось снова баю промолчать.
Зашел он в комнату для гостей и от огорчения чуть не лишился разума. Оказывается, Алдар, чтобы не осталось на стенах пылинки, обломал всю дорогую алебастровую штукатурку с тонкой резьбой.
Застонал бай Саттарбай, схватился за голову и, не сказав Алдару ни слова, убежал на женскую половину дома.
Пришел бай к жене и говорит:
— Дело плохо, жена, этот батрак, черная кость, настоящий сумасшедший. Складывай вещи, придется убегать, а то как бы он нас всех не загубил.
Раскрыли, они большие кожаные яхтаны и уложили в них все, что было поценнее, а затем вышли крадучись во двор, чтобы запрячь лошадь в арбу.
Алдару только этого и надо было. Потихоньку забрался он в самый большой яхтан и притаился в нем.
Погрузили вещи бай и жена, сели на арбу и уехали, думая, что Алдар спит.
Бай Саттарбай все погонял лошадь и похвалялся:
— Хитрый Алдар, а я хитрее!
Всю ночь и день бай гнал лошадь и только к вечеру остановился на ночлег на самом берегу реки. Стала тут байская жена охать и стонать:
— Хоть бы какого-нибудь слугу взяли, а то и костер разжигай, и ужин готовь.
— Пожалуйста, пожалуйста, хозяева дорогие,— сказал Алдар, вылезая из яхтана, и давай хлопотать по хозяйству. Бай и его жена только рот разинули. Сидят, молчат.
После ужина бай и его жена притворились спящими. В полночь они начали сговариваться:
— Как только Алдар, черная кость, заснет, столкнем его в воду.
Все слышал Алдар, и едва только бай и его жена задремали, тихонько встал, надел на себя байский халат, повязал голову байской чалмой и осторожно разбудил жену бая.
— Пора топить Алдара,— байским голосом прошептал Алдар.
Спросонья жена бая ничего не разобрала и помогла Алдару столкнуть в воду своего мужа.
Наутро жена проснулась, видит — Алдар ходит около арбы, и поразилась.
— Эй, черная кость, ты что, со дна реки выбрался? Мы же тебя утопили!
Тогда Алдар сказал:
— Вы, госпожа, не меня бросили в реку, а своими руками утопили мужа своего, бая Саттарбая. Теперь я с ним за все его милости и мне и моим братьям рассчитался.
Повернулся Алдар и пошел своей дорогой.
Перевод М. Шевердина