Жили старик со старухой. Однажды жена сказала старику:
– Возьми вот эту корчажку и принеси мне батман дахсар масла.
– Как ты сказала? – переспросил старик.
– Батман дахсар – сто пудов, – объяснила ему старуха.
Чтобы не забыть наказ жены, старик шел и всю дорогу повторял вслух:
– Батман дахсар – сто пудов, батман дахсар – сто пудов.
Услыхал эти слова дехканин, молотивший в поле на току пшеницу. Рассердился он на старика и крикнул:
– Эй, старик! Ты что это говоришь «батман дахсар – сто пудов», а? Я посеял столько пшеницы, а ты думаешь, что я получу всего-навсего сто пудов?! Чтоб ты помер! Говори: «Урожай – благодать! Собирать вам – не собрать!»
А старик все не унимался. Шел себе и повторял: «Батман дахсар! Батман дахсар!»
Подскочил дехканин к старику, схватил за шиворот и давай колотить. Бил-бил, чуть весь ум у него не выбил. С перепугу старик забыл, что сказала ему жена. Выскочили у него из головы ее слова. Думал он, думал и никак не мог вспомнить. Пошел он дальше по дороге и стал твердить:
– Урожай – благодать! Собирать вам – не собрать!
Смотрит, сидит женщина, расчесывает голову частым гребнем и вшей бьет. Услыхала женщина пожелание старика и напустилась на него:
– Ты совсем одурел! Зачем ты говоришь такие слова? Меня и так вши заели, не могу от них избавиться, а ты еще больше хочешь наворожить!
Схватила она кочергу и трахнула старика прямо по голове.
– Много тут вас ходит. Иди своей дорогой!
– А что мне надо говорить? – взмолился старик.
– Чтоб вы подохли, все до единого.
Пошел старик дальше. Шел он и приговаривал:
– Чтоб вы подохли, все до единого.
Попалась ему навстречу похоронная процессия. Впереди четверо дюжих дехканина несли покойника на носилках. Услыхали они слова старика, поставили носилки на землю, схватили его и давай дубасить. Били они его и приговаривали:
– Вот тебе! Вот тебе! Чтоб не говорил такие слова! На этой неделе в нашей махалле умерло семь человек. А ты еще тут каркаешь, чтобы подохли все до единого. Чем так проклинать, сказал бы уже лучше: «Все мы смертные, господи, дай успокоение твоим рабам!».
Отлупили они старика, подхватили носилки и ушли. Долго еще шел старик, почесывая бока, и случайно попал в махаллю, где справляли свадьбу. Шел он и все повторял:
– Все мы смертные, господи, дай успокоение твоим рабам!
Один из гостей, услыхав причитания старика, схватил его за шиворот и сказал:
– Здесь свадьбу празднуют, а ты что говоришь? С ума сошел, что ли? Вместо этого спел бы лучше веселенькую песню: «Тра-ля-ля! Тру-ля-ля!»
Старик пошел дальше и запел во все горло:
– Тра-ля-ля, тру-ля-ля!
Дошел он до леса и все пел не переставая. А в лесу охотник подстерегал дичь. Только он прицелился и хотел стрелять, как птица услышала пение старика, вспорхнула и улетела. Охотник разозлился и закричал:
– Эй, эй, нельзя ли потише? Иди, не кричи, не топай, когда идешь, потихоньку волочи ноги!
Пошел старик дальше, волоча ноги, как научил его охотник. Смотрит, у ворот дома стоит ткацкий станок и ткач натягивает основу. Старик зацепился ногами за основу и потащил ее по улице. Ткач до того разозлился, что из себя вышел.
– Ты когда идешь, так смотри под ноги, и прыгай, прыгай! – закричал он и надавал старику тумаков.
– Ладно, – ответил старик и пошел вприпрыжку. Подойдя к речке, он с разбегу прыгнул на мост. Мост заходил ходуном, застучали доски, посыпались камни в воду.
«Кажется, кто-то упал в воду и тонет», – подумал старик и бросился в речку. Искал-искал, нет никого. Какой-то прохожий, идя по мосту, увидел старика в воде и удивился: «Что это он там ищет?»
– Отец, вы что-нибудь уронили в воду? – спросил прохожий.
– Обронил, и очень ценную вещь, сынок! – ответил старик. – Помогите мне ее отыскать.
Прохожий тоже прыгнул в воду. Искал-искал, из сил выбился, но ничего не нашел и вылез из воды. Посмотрел он на свои ноги и засмеялся:
– Ого! Вот это здорово! Грязи-то на ногах сто пудов налипло! Целый батман дахсар.
Старик выскочил из воды и бросился бежать, как сумасшедший, приговаривая:
– Батман дахсар, батман дахсар!
«Что это с ним случилось? Уж не сошел ли с ума?» – подумал прохожий, разинув рот от удивления.
Но вот и старика уже не видно, а прохожий все еще стоял с открытым ртом.
Перевод С. Паластрова.