Анекдоты Омирбека

Страница 1
Страница 2

В ауле, в юрте и возле нее
Глава первая

Лучшие свои дни Омирбек, как он сам говорил, провел не во дворце Хивинского хана и не в богатых юртах Сыкмар-бая, а в своем родном ауле, среди друзей и родных.

– Родная заплата дороже чужого халата, – любил повторять Омирбек.

И еще у него была одна любимая поговорка:

– Лучше пусть меня облает собака из родного аула, чем похвалит хивинский казараис!

Куда бы судьба ни забросила Омирбека – он всегда старался поскорее вернуться в свою юрту. В ней он родился, в ней он женился, в ней и умер.

Из этой юрты, из этого аула и пошла по миру слава Омирбека, а его друзья и соседи были первыми, к го слушал его шутки, кто сохранил их, передавая из поколения в поколение.

ПРО ОТЦА ОМИРБЕКА

Отец Омирбека считался бедняком даже среди бедняков, а никогда не унывал. Хоть он и не был таким остроумцем, каким стал впоследствии его сын, но тоже за словом в карман не лазил.

Как-то раз он поссорился с баем и тот приказал своим чабанам не брать единственную козу бедняка в стадо.

– Путь пасется возле его юрты, если он забыл, что такое почтительность! – сказал бай.

И коза пошла бродить без присмотра вокруг да около.

Залезла в поле бая, истоптала посевы, общипала ростки.

Когда бай увидел, во что превратилось его поле, то кровь бросилась ему в голову. Он подскакал к юрте отца Омирбека и закричал:

– Не хочу тебя больше видеть! Откочуй отсюда немедленно!

– И с места не тронусь, – спокойно отвечал бедняк.

Бай опешил:

– Почему?

– А на чем я буду откочевывать? У меня даже арбы кет, не говоря уже о лошади! – так же спокойно продолжил отец Омирбека. – А у тебя три арбы и много лошадей – так что прямой расчет откочевывать тебе, бай-ага, а не мне! И пусть аллах бережет тебя в пути, омин!

Уходя в поле, отец часто оставлял маленькому Омирбеку столько заданий, что он просто не в силах был их все выполнить.

Однажды поручений было так много, что Омирбек все их не смог даже запомнить.

– Чтобы все было сделано, когда я вернусь! – сказал в заключение отец.

Омирбек подумал-подумал и убежал играть с ребятами, да так весь день и проносился по полю да по дороге.

Отец вернулся, увидел, что ничего не сделано, и строго спросил:

– Чем же это ты весь день занимался? А?

Омирбек ответил:

– Вы, ага, столько дел мне дали! Я целый день не мог вспомнить, с чего же мне нужно было начинать… Может, вы сами вспомните, отец?

Но отец, как ни старался, не смог вспомнить – какое дело он назвал первым, какое вторым, а какое – десятым.

– Ну, вот, видите, – сказал Омирбек, – даже вам трудно все вспомнить, а мне же нужно было не только вспоминать, но еще и сделать…

С той поры отец никогда больше не поручал сыну непосильной работы.

Отец Омирбека любил рассказывать друзьям всякие необыкновенные истории, причем делал это так убежденно, что и сам начинал верить в свои слова. Из-за этого он часто попадал в трудные положения.

Однажды вечером в юрте собрались соседи и друзья, шутили, рассказывали о том о сем.

– А кто знает, почему возле старой кочевки Берген-бая теперь в земле большая дыра – словно оттуда вынули огромное блюдо? – спросил кто-то.

– Мне рассказывал один охотник, – ответил отец Омирбека, – что там было озеро, но оно унеслось на небо. И он сам это видел!

Все засмеялись.

– Ну, пойми, как озеро может улететь на небо? Это же сказка!

– Озера не летают!

– Наврал тебе охотник!

– Нет, я ему верю, – настаивал на своем отец Омирбека. – Это честный человек. Он никогда не врет.

Поднялся горячий спор, и старейший из присутствующих предложил отцу Омирбека:

– Если ты объяснишь нам, как улетело озеро, то мы тотчас же и зарежем барашка, устраиваем для тебя плов. Если не объяснишь – ты плов устраиваешь.

Омирбек давно не ел мяса и еще дольше – плова.

Он дернул отца за рукав и прошептал:

– Разреши, ага, я им объясню!

Отец обрадовался и сказал:

– Мой сын и я – одна кровь, одно целое. Поэтому я уступаю ему свое слово. Он объяснит собравшимся здесь почтенным гостям, как может улететь на небо целое озеро. Расскажи, как в нашей степи летают озера.

– Это случилось зимой, – храбро начал Омирбек. – Была оттепель. Откуда ни возьмись – летят утки. Их столько было, что все небо они закрыли!

– Не помню зимой такого утиного перелета – начал было возражать кто-то, но Омирбек продолжал как ни в чем не бывало:

– Утки устали, увидели озеро и опустились из него. А ночью, когда утки спали, неожиданно ударил мороз. Озеро было мелким, вода промерзла до дна, и утиные лапы вмерзли в лед. Утром утки просыпаются, а лететь им нельзя – лед не пускает! Они бы дождались, пока солнце растопит лед, но в это время появился охотник. Утки испугались, забили крыльями, а лететь не могут. Охотник решил их забрать живыми. Утки рвутся изо льда, хлопают крыльями… Рванулись раз, другой, третий – и взлетели все разом вместе со льдом! Так и полетела ледяная лепешка с утиными крыльями над степью! А вместо озера теперь большая дыра осталась

…В этот вечер Омирбеку достался лучший кусок баранины.

ЧЕМ ВЗРОСЛЕЕ, ТЕМ ГЛУПЕЕ…

Один старик, злой и вредный, очень огорчался, когда ему рассказывали про шутки маленького Омирбека.

– Подумаешь, радуются словам младенца, – ворчал он. – Да любой ребенок может говорить так!

– А вы поговорите с этим ребенком, тогда сами и решите – похож ли он на других! – посоветовали старику.

– С большой радостью посрамлю этого говорливого мальчишку, – согласился старик и вместе со своими друзьями пошел к юрте отца Омирбека.

Омирбек сидел на дороге, играл с товарищами в камешки.

– Почему все хвалят твой ум и твою сообразительность? – сердито спросил старик, даже не ответив на приветствие мальчиков. – Чем тут восхищаться? Что хвалить? Это закон жизни – чем умнее человек в молодости, тем глупее он в старости!

– Каким же тогда умным мальчиком вы были, господин мой! – восторженно воскликнул Омирбек. – Наверное, тогда никто с вами не мог сравниться!

НЕ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, ТАК ДЛЯ ТЕЛЕНКА

Как-то раз в соседней юрте варили карму – густую похлебку из кусков рыбы и кусков теста. Случилось так, что Омирбек, который играл со своим сверстником, оказался в юрте в тот момент, когда хозяйка внесла дымящуюся миску.

Хозяйка славилась своей скупостью и хотела поскорее выпроводить чужого мальчишку из юрты.

Поэтому она положила в протянутые ладони Омирбека кусочки с самого дна. Карма ожгла ладони, и Омирбек не выдержал, бросил ее, но так, чтобы попасть в нос лежащему возле выхода из юрты теленку.

Теленок вскочил, замычал, взбрыкнул.

Хозяйка, чтобы удержать животное от прыжков, ухватила его за хвост. Но теленок ловко ударил задними ногами по руке хозяйки.

Хозяйка от боли закричала. Теленок испугался ее писклявого голоса, заметался, ударил копытами по котлу с кармой.

Котел глухо загудел и начал валиться на бок.

Хозяйка бросилась спасать карму, но опоздала – котел упал и вся похлебка вылилась на пол.

В юрте стало жарко и дымно.

Теленок, наконец, вырвался на волю. Хозяйка, поскользнувшись, села прямо в лужу горячей кармы и закричала так, словно ее начали поджаривать.

Прибежали соседи. Из-за пара и дыма они долго не могли разобрать: кто кричит, почему?

…Когда к ночи все успокоилось, хозяйка спросила Омирбека:

– Растолкуй мне, ради аллаха, зачем ты залепил нос теленку?

– Я хотел его накормить, – ответил Омирбек.

– Да разве можно теленку давать такую горячую еду? – возмутилась хозяйка. – Он же мог умереть!

– Значит, я, по-вашему, хуже теленка? – удивился Омирбек. – Ведь меня-то вы хотели накормить кипящей кармой!

МАЛЬЧИШКИ – ТОЖЕ ЛЮДИ

Когда Омирбек был еще совсем маленьким и вместе со сверстниками играл возле юрты, на дороге Какой-то атлы-всадник остановил коня и, не поздоровавшись, грубо крикнул ребятам:

– Эй, вы, можно здесь напиться воды?

– Можно, – ответили мальчики.

– Ты, щенок! – приказал атлы Омирбеку. – Подержи-ка моего коня!

– А он не кусается? – не двигаясь с места, спросил Омирбек.

– Нет, не бойся.

– И не лягается?

– Нет, нет…

– А вдруг он вырвется и убежит?

– Да нет же! Иди сюда, наконец! Держи коня!

– Если ваш конь такой смирный, так зачем его держать? – крикнул Омирбек, отбегая за юрту. – Он и так никуда не уйдет!

Мальчишки засмеялись. Всадник разозлился, ударил камчой-плеткой по сапогу, вскочил в седло.

– Ой, Омирбек, – сказал один из мальчиков. – Разве можно так дерзить старшим?

– Это он, а не я, вел себя дерзко, – уточнил Омирбек. – Он нас принял, наверно, за баранов: не поздоровался, стал кричать. Словно с неба спустился!

– Давайте играть в коней и всадников! – предложил кто-то.

– Лучше пойдем воробьев гонять из джугары! – предложил Омирбек.

Всадник тронул коня и крикнул вслед Омирбеку:

– Эй, грязный щенок, если язык у тебя болтается, как тряпка на ветру, то скажи мне – почему у вашей джугары такие белые початки?

– Если бы вы съели все, что выливают на это поле, то тоже здорово побледнели бы! – крикнул Омирбек, бросился в зеленые заросли вместе с ребятами, и от их звонких криков стаи воробьев выпорхнули из джугары и, недовольно чирикая, полетели прочь.

НЕ МОГУ НАЙТИ МИСКУ

Мать Омирбека, отварив курицу, попросила сына отнести соседям миску куриного бульона.

– Никогда, Омеке, не забывай нашего народного обычая, – говорила мать, наливая в миску бульон, – что бы в юрте ни варилось, всегда нужно делиться едой с соседями…

– Значит, от этого обычая родилась поговорка! «Верьте – не верьте: зарезал целую курицу, и ее даже не хватило на весь аул!» – сказал Омирбек, принимая от матери дымящуюся миску.

– Наверное, – улыбнулась мать.

Омирбек старался идти очень осторожно, но, отойдя шага три от юрты, поскользнулся и грохнулся на землю. Миска с бульоном полетела в одну сторону, он – в другую.

Услышав шум, мать крикнула из юрты:

– Суп пролил, негодник!

– Что ты, мама! – поднимаясь с земли, ответил Омирбек. – Миска куда-то укатилась.

ЕСЛИ ХВАТИТ ГРЯЗИ…

Омирбек сидел возле дороги – дело было после дождя – и лепил что-то из грязи.

Шел мимо прохожий, остановился, спросил:

– Что ты делаешь, мальчик?

– Леплю мечеть.

– А мулла у тебя будет?

– Если хватит грязи, то слеплю и муллу! – ответил Омирбек.

КТО ХИТРЕЕ

Случилось так, что ребятишки, заигравшись, залезли в посевы джугары, которые принадлежали баю.

Один из байских родственников заметил Омирбека и решил примерно наказать его. Но не гоняться же жигиту за каким-то босоногим мальчишкой! И он решил действовать хитростью.

– Мальчик, иди сюда, дорогой! – поманил жигит Омирбека. – Я тебе расскажу очень интересную историю!

Омирбек сразу разгадал замысел жигита и ответил:

– Я бы очень хотел это услышать, но ребенок не должен знать того, что знают взрослые!

И убежал.

ПОЛОВИНА МОЛОКА

Однажды Омирбек вместе с отцом пришел к баю.

Отец отправился работать на байское поле, а Омирбек стал играть с младшим сыном бая, который очень скучал без товарищей.

Долго они играли вместе, а потом жена бая вынесла для сыночка большую миску молока.

– Если все не выпьешь, – сказала она сыну, – то пусть этот оборвыш допьет твое молоко.

Когда она ушла, Омирбек сказал:

– По правилам, это молоко нужно было бы разделить поровну. Но я понимаю, что молоко твое и ты можешь с ним делать что хочешь: хоть на дорогу вылить…

Байский сынок согласно кивнул головой.

– Но если ты его выльешь, то в него нельзя будет играть, – продолжал Омирбек.

– Разве в молоко тоже играют? – удивился байский сынок.

– Э-э, а ты не знаешь? Берут две сухих камышинки, изнутри прочищают их… Вот гляди, что получилось? Две тоненьких трубочки.

– А дальше что?

– Дальше начинается самое интересное! Ты всовываешь в молоко свою трубочку, я – свою. Каждый начинает сосать молоко. Кто скорее увидит дно миски – тот выиграл!

Омирбек нарочно так наклонялся над миской, что байскому сынку некуда было подсунуть голову, и он с трудом дотягивался своей трубочкой до молока.

– Нет, я не хочу так играть, – захныкал он, заметив, что молоко убыло наполовину.

– Ладно, – согласился Омирбек. – Можно сделать по-иному. Вот гляди внимательно: твою трубочку кладем поперек миски… Это – твоя половина молока, это – моя. Сначала я выпиваю свою половину, а потом ты – свою. И никто никому не будет мешать.

– А во что же мы играем?

– Как во что? – удивился Омирбек. – Кто скорее выпьет свое молоко! Пока я буду пить, ты перекладывай вот эти камешки – сколько успеешь переложить. А потом ты будешь пить – я перекладывать камешки. У кого будет больше камешков – тот выиграл.

Байский сынок начал перебрасывать камни из одной кучи в другую.

Омирбек тем временем быстро высосал все молоко и закричал:

– Я кончил! Теперь ты пей!

Но когда байский сынок наклонился над миской, он увидел, что она пуста.

– Где же молоко? – спросил он.

– Ну и ну! – всплеснул руками Омирбек. – Но чего ты сердишься? У вас в доме молока больше нет, что ли? Скажи матери, что тебе мало – сна обрадуется, еще столько же вынесет…

Байский сынок крикнул матери, чтобы она принесла еще молока.

– А я придумал еще одну игру, – улыбнулся Омирбек.

Байский сынок поглядел на него с некоторым испугом:

– Еще одну?

– Ну, что же делать, если ваше молоко мне очень нравится? – вздохнул Омирбек.

КТО ЧТО УМЕЕТ

Отец взял с собой в гости Омирбека.

Когда после угощения все гости пришли в благодушное настроение, то некоторые начали хвастаться: своим умением стрелять, умением бегать, конями…

– А что нам скажет наш маленький жигит? – спросил хозяин Омирбека. – Не стесняйся. Ты же лучше всех придумываешь всякие смешные вещи!

– Про что же вам рассказать? – спросил Омирбек.

– Ну, хотя бы про кривую дорогу, которая идет мимо вашей юрты!

– Разве это дорога? Я видел такую кривую дорогу, что на повороте лошади ломали себе шеи!

Все засмеялись и начали наперебой расспрашивать мальчика:

– Скажи, есть ли люди ростом с початок джугары?

– Есть и меньше, – отвечал, не задумываясь, Омирбек. – Я видел, как один человек перебирался через ослиную подкову – так он приставлял к ней лестницу!

– Хох-хо-хо!

– Вот молодец! А скажи, видел ли ты великанов.?

– Видел одного жигита, – ответил Омирбек, – который был выше, чем Каратау. Он стоял, опираясь на гору, а другой брил ему голову и к месту пореза прикладывал облака.

…С той поры Омирбека еще долго называли самым правдивым мальчиком во всем Чимбае.

ДОЛГИ НУЖНО ОТДАВАТЬ ПРИ ЖИЗНИ

Досназар-Левша был большим хвастуном.

– Я никого и ничего не боюсь, – любил повторять он. – Никто меня не сможет напугать!

– Я тебя напугаю, – сказал Омирбек.

– Никогда!

– Поспорим?

– На что угодно!

– Если я тебя напугаю, то ты встанешь на четвереньки и будешь лаять, – предложил Омирбек.

– А если не сумеешь напугать, то собакой будешь ты!

– Хорошо, – согласился Омирбек.

Прошло несколько дней, о споре все ребята уже позабыли. Все, кроме Омирбека.

Омирбек утащил у родичей из юрты старую шкуру коровы, раскрасил ее так, словно это была шкура тигра, и вместе с другими мальчишками забрался в густые заросли тугаев, через которые проходила дорога.

Ждать пришлось долго. Наконец послышался свист – это Досназар шел домой с реки.

Омирбеку накинули шкуру на плечи, и он на четвереньках двинулся к дороге.

Когда хвастун поравнялся с засадой, то Омирбек зарычал как можно грознее.

Досназар увидел среди тугаев полосатый бок тигра, взвизгнул, подскочил, хотел бежать, но от испуга его ноги подкосились, и он упал в дорожную пыль.

Ребята от восторга заулюлюкали, засвистели, выскочили из тугаев.

Открыв глаза, хвастун увидел Омирбека, размалеванную шкуру коровы и все понял.

– Ну, как? – спросил Омирбек. – Так ты ничего не боишься?

– Но разве я просил тебя так меня пугать? – сказал Досназар. – Я же умереть мог!

– Сначала полай по-собачьи, – сказал Омирбек, – а уж потом умирай. Долги нужно отдавать при жизни!

А ЕСЛИ ОН РАССЕРДИТСЯ?

Мать Омирбека так верила в могущество аллаха, что целые дни с утра до вечера только и делала, что взывала к нему.

Омирбек много раз пытался уговорить мать поменьше обращаться ко всемогущему, а побольше надеяться на себя. Но на нее это не производило никакого впечатления.

Долго думал Омирбек, как отбить у матери охоту к беспрестанному повторению «аллах, о аллах, э-э аллах, у аллах…». И наконец придумал.

Утром он окликнул мать.

– Чего тебе? – спросила она.

Омирбек промолчал. Мать поворчала-поворчала – видно, решила, что ей послышалось – и занялась своими делами.

А он снова ее окликнул, уже погромче.

– Чего тебе? – снова спросила мать.

Омирбек молчал.

– Тьфу! – беззлобно сплюнула мать.

Тогда он опять позвал ее.

Мать рассердилась:

– Делать тебе нечего, безобразник! Зачем меня зовешь? Покоя моего не жалеешь!

– Вот, мама, как получается, – рассмеялся Омирбек. – Я тебя только три раза позвал, а ты уже ругаешься! А ведь ты зовешь аллаха целый день. Что если он на тебя в конце концов рассердится? А? И нашлет на нашу юрту беду?

Больше слово «аллах» с губ матери не слетало.

И ОДНОГО РАЗА ДОСТАТОЧНО

Омирбек поспорил со своим постоянным товарищем Досназаром, по прозвищу Левша.

– Ты влезешь на арбу, – сказал Омирбек, – я три раза топну ногой, и ты – хочешь не хочешь – слезешь на землю.

– Только потому, что ты будешь топать йогой? – рассмеялся Досназар. – Да ты себе ноги отобьешь, а я все буду сидеть на арбе!

– Так чего же ты боишься? – усмехнулся Омирбек. – Полезай!

Досназар-Левша быстро залез на арбу.

– Ну? – крикнул он. – Давай топай! Значит, топнешь всего три раза?

– Зачем три? – пожал плечами Омирбек. – Может, и одного раза хватит с тебя!

– Топай, топай!

Омирбек топнул ногой по земле. Досназар захохотал.

– Второй раз я топну по этому месту только завтра в это же время, – сказал Омирбек. – А третий раз – послезавтра… Если и тогда не слезешь – то ты выиграл!

Досназар-Левша махнул рукой и молча спустился с арбы.

– Ну вот, видишь, я же говорил, что с тебя и одного раза хватит! – рассмеялся Омирбек.

ЧТО В КРУГЕ РАСТЕТ

Когда умерли родители Омирбека, то парню пришлось очень тяжело. Он брался за любую работу, часто ничего, кроме еды, не получал за свой труд.

Однажды бай, который уже не раз обманывал Омирбека и не платил за работу, нанял его на прополку джугары.

– Я не знаю, как ее полоть, – сказал Омирбек, притворяясь несмышленым. – Покажи мне, что нужно делать.

Богатей очертил палкой вокруг стебля джугары круг и важно проговорил:

– Что в круге растет – не трогай. Все остальное – с корнем рви и выбрасывай.

– Понял, спасибо, господин, за науку, – поклонился Омирбек. – Значит, это не вырывать! – и он покрыл своим чапаном ту джугару, которую очерти к богатей.

Вечером, когда хозяин пришел на поле, Омирбек уже отдыхал возле арыка. Поле было пусто – на нем не осталось ни одного стебля джугары.

– Ой-бой! – слабым голосом проговорил богатей и протер на всякий случай глаза – а вдруг эта только сон? – Что случилось, Омирбек? Где моя джугара?

– Вот она! – стаскивая чапан с того растения, вокруг которого утром хозяин очертил круг, сказал Омирбек. – Ведь ты сказал – рвать с корнем и выбрасывать все остальное, а что в этом круге, то пусть растет… Разве я сделал что-нибудь не так?

ВОТ ПОТОМУ И БЕСПОКОЮСЬ

Омирбек, вспоминая родителей, каждый раз говорил:

– Хоть бы душа моей дорогой матери попала в рай!

Один из родственников спросил как-то:

– Омирбек, почему ты вспоминаешь только о матери? Разве ты не хочешь, чтоб душа твоего отца тоже была в раю?

– Конечно, хочу! – воскликнул Омирбек. – Но дело в том, что отец мой, как вы знаете, был человек сообразительный, кому хотите мог голову заморочить своими рассказами – он там, у входа в рай, не растеряется, прошмыгнет как-нибудь внутрь… А мать, как вы помните, была женщина очень добрая, простодушная, исполнительная… Ее там всякие райские баи и муллы легко обманут. Боюсь, что в рай ей трудновато будет попасть. Вот потому и беспокоюсь.

ФАЗАНЫ БЕЗ МЕТОК

Мороз ударил неожиданно, и все, у кого не было теплой одежды, забились в юрты. Те из бедняков, кому все-таки пришлось работать, обморозили себе кто нос, а кто палец – с холодом шутки плохи!

Омирбек отморозил себе ухо. Оно распухло, болело. Омирбек поохал-поохал, поругал зиму. Ну, а что поделаешь? Смазал ухо жиром, замотал тряпкой.

Ночью выпал густой снег. Любители охоты обрадовались – можно будет пойти на фазанов.

Один богатей из Чимбая выехал на охоту вместе со своими друзьями и родственниками.

Омирбек, взяв палку, тоже отправился за фазанами. Он шел, с трудом пробираясь по глубокому снегу, который толстым слоем покрыл степь.

– Если даже мне трудно идти, – говорил Омирбек, – то каково зайцу или фазану приходится? И зачем им от меня прятаться? На месте зайца я бы сам вылез навстречу охотнику. Куда деваться? Уж лучше попасть в руки бедняка, чем богача!

А чимбайский богатей скакал на добром коне, и ему сразу же повезло – он вспугнул большую стаю фазанов.

Жигиты начали гнать птиц, чтобы утомить их. Лошади по брюхо проваливались в снег, сбрасывали всадников, но погоня продолжалась.

Один из фазанов, еле передвигающийся от усталости, оказался напротив Омирбека.

– Я же говорил, что нужно идти в руки к бедняку, а не в лапы к баю, – засмеялся Омирбек и, поймав птицу, спрятал ее к себе в сумку.

Через некоторое время таким же образом попался Омирбеку второй фазан.

Кто-то из охотников заметил, как Омирбек подобрал фазанов, и сообщил об этом баю.

Тот вместе со своей свитой подъехал к Омирбеку, сказал:

– Отдай моих фазанов! Я уже долго гоняюсь за ними, это мой жигиты загнали их! A ты пришел на готовенькое и хочешь забрать то, что принадлежит мне!

Видя собравшихся всадников, к ним стали подходить пешие охотники, которые, как и Омирбек, вышли в степь в надежде хоть на какую-нибудь добычу.

Омирбек молчал, а бай распалялся все больше:

– Отдай сейчас же моих фазанов! – кричал он – Все видели, как ты их взял!

– Может, ты докажешь, что ухаживал за ними, когда они еще были цыплятами? – спросил Омирбек.

– При чем тут цыплята? – кричал бай. – Это мои фазаны!

– Если на них стоят твои метки, то я тебе отдам птиц, – сказал Омирбек. – Но если ты на них ничего не обнаружишь, то возьму у тебя коня. Согласен? – предложил Омирбек.

– Откуда на диких фазанах могут быть метки? – удивился богатей.

– Но раз они дикие, то они не твои! – усмехнулся Омирбек. – И принадлежат тому, кто их поймал. А поймал их я!

Бай надулся, покраснел, не зная, что ответить.

Охотники тихо пересмеивались.

В этот момент бай заметил прикрытое тряпкой ухо Омирбека и крикнул, чтобы всем было слышно:

– Ухо это тоже твое или ты взял его у ишака?

– А что мне было делать? – ответил Омирбек. – Когда я прибежал, то уже ничего, кроме уха, не осталось – все уже было роздано.

– Что же кому досталось? – спросил бай.

– Ты получил ишачий мозг, а что взяли остальные – не знаю, – усмехнулся Омирбек.

Затем, пригласив бедняков отведать фазаньего мяса, он пошел к себе.

УКРАЛИ ИШАКА

Когда у Омирбека украли ишака, то соседи и друзья собрались у него в юрте и стали обсуждать случившееся.

– Нужно было покрепче его привязывать, – советовал один.

– Надо спать так, чтобы можно было проснуться от любого шороха, а Омирбек спит как мертвый, – наставлял второй.

– Надо было держать ишака в юрте, – изрек третий.

– Кругом сам виноват! Странно, как еще не украли ишака месяц назад! – бубнил четвертый.

Омирбек молчал, но советы продолжали сыпаться со всех сторон.

– Надо завести хорошую собаку…

– У хорошего хозяина ишак должен кричать, если к нему ночью подходит посторонний…

– Веревку нужно привязывать к своей ноге – каждое движение ишака будешь чувствовать…

Наконец Омирбек не выдержал:

– Что же вы ругаете меня одного? Может, и о воре стоит сказать хоть слово? А то получается, что я во всем виноват.

ВОЛШЕБНАЯ КАМЧА

Банши – курильщик наркотиков, в основном терьяка, опиума. Для правоверного мусульманина курение опиума – грех. Понятно, что постоянное нарушение этой заповеди пророка Магомета могло даже самого уважаемого человека надолго сделать посмешищем, мишенью для злых шуток, песен.

И вполне понятно, что банши-курильщики старались не попадаться никому на глаза, а тихонечко отсыпались в своей юрте или в юртах ближайших родственников.

…Как-то раз утром вышел Омирбек из душной юрты и решил, чтобы прогнать остатки сна, пробежаться до реки и обратно.

Но, добежав до места, где дорога входила в тугаи, Омирбек остановился в изумлении: из тугаев торчали ноги!

«Может, разбойники кого-нибудь убили? – подумал Омирбек и сам себя успокоил: – Э-э, откуда у нас разбойники!».

Тем временем «убитый» всхрапнул так, что сидящие на деревьях воробьи вспорхнули и с испуганным чириканьем шарахнулись кто куда.

Схватив спящего за ноги, Омирбек вытащил его на дорогу. Вгляделся в лицо и ахнул – перед ним лежал накурившийся опиума бай из соседнего аула. Как он сюда попал? Ехал с друзьями, свалился с коня, и никто не заметил? Или кто-то нарочно напоил на тое жадного и злого бая да и уложил возле дороги, чтобы отомстить? А может…

– Разве сейчас важно, как это случилось? – сам себе сказал Омирбек. – Важно, что этот лицемер и обманщик попался в мои руки! Э-э, если бы он мог об этом знать заранее, то никогда, до самой бы смерти не взял в рот своей вонючей трубки!

Омирбек вновь втащил бая в тугаи и уложил его так, чтобы с дороги не было видно, а сам побежал назад, в юрту.

Дома Омирбек отыскал кусок синей краски, взял старую плетку-камчу, кувшин с водою и вернулся в тугаи.

Синей краской он натер баю лицо и руки.

Отошел, поглядел, самому страшно стало: мертвец лежит!

Потом Омирбек кувшин спрятал за деревьями, а синелицего бая уложил таким образом, чтобы с дороги был виден лежащий человек, а лица – не различишь.

Полюбовался на свою работу: понравилось.

– Молодец, Омеке! – сказал сам себе Омирбек и, помахивая камчой, прошел шагов двадцать вперед, к реке, и спрятался.

…Дорога долго была пуста. Утренний холодок уже забрался Омирбеку под халат, когда послышался мягкий топот копыт по дорожной пыли.

Первым заметил лежащего в тугаях человека всадник в большой черной шапке.

– Ой-бей, это же хозяин чимбайского постоялого двора! – обрадовался Омирбек. – Веселая будет потеха!

Всадник остановил коня, слез на землю. За ним спешились еще двое жигитов.

Все они с опаской подошли к деревьям, раздвинули их ветки и в страхе отступили.

– Наш бай!

– Вай-вай, совсем мертвый!

– И лежит несколько дней – синим стал!

– Поэтому его и не видел никто уже три дня!

– Э-э, три дня назад он поехал на той к другому баю! Его позавчера там видели!

– Не трогайте его! Нужно позвать людей! – сказал хозяин постоялого двора.

Они стали спорить, кому скакать в аул, а кто останется возле мертвого тела. И тогда на дороге, беззаботно помахивая камчой, появился Омирбек.

Всадники очень обрадовались, увидев Омирбека.

– Ты останешься здесь, – сказали ему. – А мы поедем в аул!

– Япырмай! – покачал головой Омирбек, глядя на синелицего бая. – Как же он предстанет перед очами аллаха такой синенький? Видно, давно умер…

– Стой тут, чтобы птицы его не исклевали, звери не тронули, – приказал хозяин постоялого двора. – А мы поскачем!

– Стоит ли так волноваться? – спокойно произнес Омирбек. – Зачем из-за такого маленького дела поднимать большой шум?

– Как? – удивились жигиты. – Смерть бая – маленькое дело?

– Ты не хочешь оказать ему последнего уважения?

– Омирбек – ты плохой мусульманин!

– Вы меня не поняли, – молвил Омирбек. – Я думаю так: не нужно поднимать шум из-за смерти бая, потому что его легко оживить! Я эго могу сделать тут же, на ваших глазах!

Жигиты онемели от удивления. А потом заговорили все сразу:

– На наших глазах?

– Сейчас? Здесь?

– Он встанет и заговорит?

– Не может быть!

Омирбек усмехнулся, помахал в воздухе камчой: она со свистом рассекла воздух.

– Вы видите эту камчу? Она – волшебная! Она может оживлять мертвых! Встаньте вон там» – Омирбек показал на поворот дороги, – и смотрите!

Жигиты послушно отъехали.

Омирбек размахнулся и ударил бая камчой изо всех сил. Но тот лишь икнул.

Еще удар, еще!.. На десятом ударе бай застонал, открыл глаза. Они у него были совсем белыми на темно-синем лице.

Омирбек ударил еще раз.

Глаза бая начали приобретать осмысленное выражение, в них появилась боль, затем испуг.

– Зачем ты хочешь убить меня? – наконец простонал бай.

– Тише, тише! – прошептал Омирбек. – Я не убиваю тебя, а спасаю от позора!

– Какого позора? – глаза бая испуганно заметались.

– Посмотри на свои руки, – сказал Омирбек.

– О аллах, почему они такие синие?

– Тебя нашли здесь пьяным, – продолжал шептать Омирбек, размахивая плеткой. – И кто-то выкрасил тебе руки и лицо…

И он рассказал, как ему пришлось выдумать сказку про волшебную камчу, чтобы спасти доброе имя бая.

– Если бы они поняли, что ты пьян, а? – закончил Омирбек.

– Аллах тебя не забудет! – ответил бай.

– Если аллах через тебя пошлет мне трех толстых барашков, то я спасу тебя, иначе…

– Пошлет, добрый Омирбек, пошлет, – согласился бай. – Клянусь!

– Тогда вот тебе вода и умойся… Но лежа, не приподнимая головы, – сказал Омирбек. – А я буду бить камчой по земле – пусть думают, что я тебя бью…

Пока Омирбек бил землю, бай умылся, и лицо его стало из синего бледно-голубым.

– Хватит! – сказал Омирбек. – Ты должен выглядеть только что вернувшимся с порога рая! И не дыши на людей, а то они поймут, в каком ты ран? был! За барашками я приду завтра. И не вздумай меня обмануть!

– Что ты, Омирбек, я же поклялся!

– Эй, жигиты! – крикнул Омирбек. – Ваш бай оживает! Скачите сюда!

Всадники подскакали, спешились, подбежали к баю.

– Ой-о-о, он уже не синий, а белый! – сказал хозяин постоялого двора.

Остальные молчали, раскрыв рты от удивления. Бай сел, оглядел стоящих вокруг него людей и спросил тихим голосом:

– Где я?

– На дороге, по пути в Чимбай, – ответил Омирбек.

– Я же вчера покинул грешную землю… – проговорил бай. – Я уже стоял на пороге рая, я уже видел мост, тонкий, как волос, который натянут над пропастью…

– Это он, Омирбек, вернул вас на землю, – почтительно сказал хозяин постоялого двора.

– Он, наверно, более могуч, чем аллах! – ответил бай.

– Но когда речь идет о таком праведнике, как вы, господин, – сказал Омирбек, – то желания аллаха и людей совпадают – ваше место на земле, вы должны своим примером учить праведников, как им нужно жить!

– Тогда другое дело, – светло-голубой рукой бай оперся о плечо Омирбека и поднялся.

Его немного шатало, ноги подкашивались, но он кое-как держался. И даже не забывал о том, что ему нельзя дышать в сторону людей.

– Аллах да вознаградит тебя за доброе дело, Омирбек, – сказал бай, с общей помощью взбираясь на коня.

Тот из жигитов, в седло которого сел бай, взял коня под уздцы и повел его по дороге к Чимбаю.

Остальные двинулись за ним.

Омирбек весело глядел вслед процессии.

Вдруг хозяин постоялого двора повернул коня и подскакал к Омирбеку.

– Продай мне свою волшебную камчу! – сказал он, соскакивая с седла. – Я хорошо заплачу за нее!

– Она мне и самому пригодится, – усмехнулся Омирбек.

– Сколько скажешь – столько заплачу!

– Это другое дело, – сказал Омирбек. – Плати десять золотых.

– Хорошо! Возьми! – хозяин постоялого двора развязал поясной платок, вынул оттуда золотые монеты, дважды пересчитал их. – Тут ровно! Давай камчу!

Омирбек отдал камчу, взял монеты.

Когда всадник ускакал, Омирбек, пересчитав монеты, засмеялся:

– Вот мошенник! Тьфу! Одной не хватает.

…А через несколько дней у одного ишана умерла любимая сестра и хозяин постоялого двора со своей волшебной камчой отправился туда.

Ишан был очень удивлен предложением оживить умершую, но согласился щедро наградить оживителя, если волшебство ему удастся.

Оживитель попросил выйти всех из юрты, где лежала покойница.

Голося «вай-вай», все покинули юрту.

Оставшись один, он начал хлестать мертвую старуху камчой и хлестал ее до тех пор, пока сам полумертвый от усталости не свалился на кошму.

Потом отдышался и снова взялся за плетку.

Ишан и родственники покойной терпеливо ждали. Потом ишан послал посмотреть, что там делает оживитель.

Один из жигитов заглянул в юрту и сразу же отскочил.

– Что там? – спросил ишан.

– Вай! Он сошел с ума! – сказал жигит. – Он бьет покойницу плеткой!

Возмущенные родственники ворвались в юрту, вытолкали из нее незадачливого оживителя, разломали на мелкие кусочки его волшебную камчу, а жигиты отобрали у него коня, дали ему по шее и прогнали из аула.

…Омирбек сидел возле юрты и пил чай, когда заметил скачущего по дороге всадника.

– Ой, это мой друг! – угнал он всадника. – Сейчас будет много грома, но дождь так и не прольется!

Хозяин постоялого двора соскочил у юрты и начал ругать Омирбека и всех его родственников до седьмого колена.

Когда он устал и сел рядом, Омирбек протянул ему пиалу с чаем и сказал:

– Я знаю о твоих неудачах, но ты сам виноват в них.

– Как так? Почему?

– Потому что ты, поглядев на покойную, должен был сразу же понять, сколько времени ее нужно воскрешать. Таких праведников, как наш бай, можно поставить на ноги быстро – ты это сам видел. А есть такие греховодники, хотя их и считали при жизни чистыми, как алмаз, что нужно полдня выбивать из них грехи. Опыт приходит с годами, господин…

– Да, я поторопился, – признался хозяин постоялого двора. – Я думал, что это просто: ударил раз-другой и все.

– Даже волшебные дела требуют головы, – сказал Омирбек. – Глупому и волшебство не поможет… А где твоя камча?

– Погибла.

– Вот ее-то нужно было сохранить! – воскликнул Омирбек. – А что ж теперь делать? Видно, придется быть терпеливым: может, аллах пошлет нам еще какое-нибудь чудо!

МИМО ЮРТЫ ШЛА ДОРОГА…

Омирбек всегда ставил свою юрту возле дороги или поближе к дороге: так было интереснее жить.

Сидишь у юрты, а мимо тебя течет жизнь.

С арбакешем поговоришь, с жигитом перекинешься словом – и знаешь, что происходит в Бухаре, Хиве, даже в Коканде… Не говоря уже о местных новостях: в юрте чимбайского торговца было слово сказано, а его уже повторяют в Куня-Ургенче… Вот что такое дорога!

Омирбек любил точность в выражениях, в словах.

Как-то сидел он возле юрты, а какой-то путник спросил его:

– Уважаемый, куда идет эта дорога?

– Я провел здесь всю свою жизнь, – сказал Омирбек, – но ни разу не видел, чтобы дорога шла! Она все время лежит тут!

– Простите, уважаемый, я хотел спросить: куда ведет она?

– Это другое дело! – и Омирбек объяснил прохожему, как и куда можно пройти по этой дороге.

Омирбек сидел возле юрты и думал о том, как и где ему взять хотя бы лепешку, чтобы накормить семью.

По дороге ехало много всадников, и один из них, самый богатый, остановился возле юрты Омирбека и спросил:

– Скажи-ка, что ты думаешь о великом и могучем кази?

– Жулик он, наш кази, – грустно думая о голодной семье, сказал Омирбек. – От него вся Хива, как я слышал, плачет. Людей истязает, с бедняков по десять шкур дерет, а с богатеями пьянствует…

Чем больше говорил Омирбек, тем беспокойнее вели себя жигиты – они начали выкрикивать какие-то угрозы, но богатый всадник величественным жестом заставил их замолчать.

– Знаешь ли ты, кто я? – спросил всадник, терпеливо выслушав Омирбека.

– Нет.

– Я – кази.

У Омирбека потемнело в глазах, потому что кровожадность кази была известна далеко за пределами Хорезма. Необходимо было тотчас же найти выход, иначе жигиты могли просто изрубить его.

– А знаешь ли ты, кто я? – спросил Омирбек кази.

– Нет.

– Я – Омирбек, меня тут все знают, потому что три раза в месяц я схожу с ума. Сегодня – как раз един из этих дней!

Кази рассмеялся и поскакал дальше, за ним и его свита.

Два пьяных жигита ночью шли по дороге и, увидев вдали, на самом горизонте, яркую звезду, заспорили.

– Это солнце, – сказал один.

– Это луна, – сказал другой.

– Клянусь аллахом – это восходит солнце, – утверждал первый.

– Так может светить только луна! – упорствовал второй.

Они кричали все громче и громче, а поравнявшись с юртой Омирбека, даже начали замахиваться друг на друга.

Разбуженный их криками Омирбек вышел на дорогу.

Жигиты обрадовались и бросились к нему:

– Скажи, почтенный, вон там мерцает огонь – это ведь луна?

– Нет, это солнце!

Омирбек рассердился, что его разбудили из-за такого пустякового спора, и ответил им так:

– Прошу простить меня, достопочтенные, но я ничего не могу вам сказать – я не здешний!

И ушел в юрту.

По дороге шла толпа – старики, дети, А впереди шагал мулла.

– Куда вы направляетесь? – спросил Омирбек.

– Просить аллаха, чтобы он послал нам дождь! – ответили старики.

– А зачем тащите с собой детей? Или им на уроках, где они зубрят коран, мулла со своими священными книгами надоел, как слепень теленку?

– Мулла сказал, что дети безгрешны и их молитвы идут прямо в уши аллаху!

– А вы и поверили, аксакалы? Да ведь если бы их молитвы так легко доходили до аллаха, – произнес Омирбек, – то на земле давно бы не было ни одного муллы!

Мимо юрты на ишаке ехал толстый человек и стонал так жалобно, что у Омирбека даже зуб начал ныть.

– Ради аллаха, скажи мне, что с тобой? – спросил Омирбек, когда ишак и толстяк поравнялись с юртой.

– Был на тое… ох… вай… умираю… немножко поел… – простонал толстяк.

– Жалости у тебя кет! – сказал Омирбек.

Толстяк удивился, даже стонать перестал:

– А чего жалеть-то? Еда и питье были чужие!

– Еда чужая, а живот свой! Вот его и нужно было пожалеть!

Омирбек сидел возле юрты и глядел на дорогу.

На ней показался утомленный Досназар-Левша, старый друг Омирбека.

После приветствий, когда уже было выпито по пиале чая, Омирбек спросил:

– Почему у тебя такой усталый вид, Досиазар?

– Э-э, хожу по степи, ищу Досназаров. Мне скоро будет тридцать лет, так отец захотел, чтобы на тое было тридцать Досназаров, А без этого он и тоя устраивать не желает.

– И много Досназаров ты нашел? – спросил Омирбек.

– Вот уже два раза луна становилась старой, а я все хожу, – вздохнул Досназар. – Двадцать девять нашел, а тридцатого – не могу… Вот уже сколько дней хожу… одного осталось отыскать.

– Япырмай! – всплеснул руками Омирбек. – А тридцатого и искать не надо!

– Я тебе на тое самый лучший чапан подарю! – обрадовался Досназар. – Скажи, где он, тридцатый?!

– Так это же ты сам! – рассмеялся Омирбек. – Двадцать девять и один – ровно тридцать получается!

– Ой-бей, спасибо, Омирбек! Если бы я не зашел к тебе, – сказал Досназар, – то еще бы, наверное, долго ходил по степи из аула в аул.

КАК ОМИРБЕК ЖЕНИЛСЯ

Рассказывают, что Омирбек долго не мог найти себе жену по нраву, хотя многие девушки хотели, чтобы он стал их мужем.

Говорят также, что перед женитьбой Омирбек совершил большое путешествие.

В общем, как всегда, когда речь заходит об Омирбеке, говорят многое и разное.

Но вот рассказ, записанный со слов самого Досназара-Лев-ши, а значит, достоверный от первого до последнего слова.

Путешествие перед женитьбой Омирбек действительно совершил.

Когда он совсем уже было остановил свой выбор на одной из девушек, то вот что произошло.

Пришел Омирбек к невесте, а та сидит одна в юрте и плачет.

– Что с тобой? – удивился Омирбек. – Если я такой страшный, то не выходи за меня замуж, а плакать не надо, побереги слезы, в жизни еще может пригодиться каждая слезинка…

А она все плачет и плачет.

Стал ее Омирбек расспрашивать, и наконец она сказала:

– Как только я взгляну на нашу юрту, так и плачу!

– Почему?

– Э-э, разве трудно догадаться? А вдруг поднимется сильный ветер?

– Ну так что?

– И юрта упадет!

– Снова поставим!

– У-у, поздно уже будет! – невеста заплакала еще громче. – Она наших детей прибьет! До смерти!

Омирбек даже за голову схватился – неужели невеста так глупа?

И решил: не женится на ней до тех пор, пока не найдется хотя бы трех девушек, еще более глупых.

– Тогда никто не сможет надо мною смеяться, что, мол, взял себе в жены самую глупую из глупых! – объяснил Омирбек друзьям.

…Вот так он и отправился путешествовать, отложив свадьбу до своего возвращения.

Шел куда глаза глядят – пришел в один аул, удивился: юрты пустые стоят!

Оказалось – две сестры ссорятся, а остальные жители их рассудить пытаются.

А спор зашел из-за ичиг. Купили сестры одни ичиги на двоих. Были они бедные, на две пары денег не собрали. И договорились носить ичиги поровну. Старшая сестра уходила на целый день на работу к баю к одевала ичиги. Младшая – делать нечего! – весь день сидела босая дома и злилась.

Ночью, когда старшая сестра ложилась спать, младшая надевала ичиги – надо же износить свою долю! – и ходила вокруг юрты.

И вот, когда ичиги расползлись по всем швам, а подметки прохудились, старшая сестра опять предложила купить пару ичиг на двоих и снова носить их по очереди.

Младшая сестра стала обвинять старшую, что та на один день больше носила старые ичиги, и поэтому соглашалась купить новые, но платить за них меньше, чем половину цены.

– Пока у нас общие ичиги – я за все лето ни одной ночи не спала! – жаловалась она.

Спор разгорелся с новой силой, а Омирбек пошел дальше, довольный услышанным и увиденным.

– Да, эта гуляющая по ночам сестра глупее, чем моя невеста, – сказал он сам себе. – Теперь еще двух дур найти – и можно жениться.

…Сколько дней он шагал и где побывал – неизвестно. Но однажды возле какой-то юрты увидел красивую девушку.

Перед ней лежала широкая кошма, вся в дырках. А красавица продолжала вырезать в ней еще большие дыры.

– Что ты делаешь? – спросил изумленный Омирбек.

Красавица засмущалась, но потом ответила так:

– Разве ты не заметил, что кошма продырявилась? А я решила вернуть ей прежний вид и вот сижу вырезаю из нее дырки, чтоб она стала целой… Как еще можно избавиться от дыр?

– О аллах, когда ты хочешь сделать кого-то глупым, твоя мудрость становится беспредельной! – воскликнул Омирбек. – Пошли мне еще одну такую встречу – и я со спокойной совестью женюсь!

…И аллах услышал его призыв. Спустя некоторое время Омирбек повстречал на каком-то базаре девушку, которая купила семь больших лепешек и тут же начала их есть.

Она съела шесть, потом половину седьмой и, тяжело вздохнув, спрятала оставшийся кусок в сумку.

Сидящая рядом подруга была восхищена ее аппетитом.

– Я съела шесть, – сказала девушка-обжора, – и была такой же голодной, как перед едой. А вот съела половину седьмой – и сразу же аппетит пропал. Значит, первые шесть можно было и не покупать, зря только две монеты потратила…

– А что же нужно было делать? – спросила подружка.

– Надо было купить только седьмую лепешку и съесть половину, – ответила обжора. – Теперь я только так и буду делать!

– О аллах, – сказал Омирбек. – Спасибо тебе за то, что ты не оставил мою невесту без жениха!

И он поспешил домой.

…Досназар-Левша, который поклялся покоем своих родителей, что все вышеизложенное – чистая правда, сам три дня гулял на свадебном тое Омирбека.

Омирбек и его пир
Глава вторая

Сколько веселых историй связано с именем Омирбека? Тысяча? Две? Десять тысяч? А? Никто точно не знает. Говорят, один ученый качал считать их, но сбился: не то одну историю пропустил, не то засчитал ее дважды, и пришлось начинать сначала. Hо вскоре он снова запутался, а к тому времени уже стал серьезным доктором наук, не считать какие-то там шутки ему стало ни к чему.

История взаимоотношений Омирбека и его пира – одна из самых знаменитых.

Омирбек ведь одно время был супы, разве вы не знаете? Был!

Что? Ах, что такое супы? Это ученик и последователь пира.

Что такое пир? Кто этого не знает – минуточку терпения! – сейчас разберемся.

ПИР И СУПЫ

В старое время, в годы жизни Омирбека, проводники воли аллаха на земле – как любили назмват» себя мусульманские священнослужители – были довольно многочисленной прослойкой.

Если перечислять все титулы и звания, которые они имели, то на одно чтение этих анекдотов времени не хватит. Судите сами: шейхи, имамы, ишаны, кадии, хатибы, муфтии, муллы и прочее, и тому подобное…

Многие из них имели к тому же еще целые свиты учеников, последователей, прислужников.

Такие духовные наставники – ими могли быть муллы, ишаны, имамы – именовались пирами. Пиры всегда были окружены раболепствующими учениками. Ученики, как правило, сами мечтали со временем стать пирами, обзавестись учениками и тогда уж взять свое.

Так вот, ученик пира назывался супы.

Супы должен был во всем слушать своего пира. Любую глупость пира считать умной мыслью, каждый приказ выполнять беспрекословно. Впитывать, как песок влагу, те святые слова, которые пир изрекает.

Иной раз пир (сосуд святости, кладезь знаний, воплощение мудрости и аллах ведает чего еще) совершал путешествие со своими супы. Иногда бил их, заставлял работать на себя. Если супы жили в других аулах (а так, по большей части, и бывало), то он приезжал к ним в гости и, в доказательство своей большой любви к ним, захватывал с собой еще и родственников. Доверчивые бедняки считали пиров людьми святыми, несли им дары.

Хитрые богатеи поддерживали с пирами хорошие отношения, ибо, как говорит пословица, когда ешь с кем-нибудь из одной посуды, то не плюй в нее – неизвестно, в чью ложку угодишь.

Пир благоденствовал за счет подношений правоверных и труда своих супы. Каждый слуга аллаха хотел стать пиром – набрать как можно больше учеников-последователей.

Особенно много пожертвований получали слуги аллаха в неурожайные годы. Разоренные засухой бедняки считали, что спасти их может только чудо. А кто может сотворить чудо? Ответ на этот вопрос знал любой мальчишка: только аллах. А так как имам или ишан, имеющий многих супы, разумеется, более близкий к аллаху человек, чем какой-нибудь бедняк, то его молитву аллах и услышит скорее всего. Но разве ишан или имам будут молиться за кого-нибудь просто так? Нет. конечно.

Вот и тащили им все, что оставалось в юртах, – последнего барана, последнего петуха. Лишь бы только замолвил святой человек аллаху словечко!

Супы на дальних подступах к богатой юрте принимали подношения и тащили их в специальную пристройку.

Омирбек, наблюдая такой грабеж среди бела дня, просто с ума сходил от злости.

– Они несут этому жирному ишану все, что у них есть, а сами будут голодать! – глядя на тянущихся к богатой юрте бедняков, говорил Омирбек.

«А как сюда, к юрте ишана, попал Омирбек?» – можете спросить вы. Вот так.

ПРО ЮРТУ ОМИРБЕКА

Утром жена Омирбека собралась пойти к соседке, у которой в дальнем ауле умер какой-то родственник…

– Пойду поплачу с ней немножко, – сказала жена, – ей легче станет.

– А детям ты поесть чего-нибудь оставила? – спросил Омирбек.

– Чего же я им оставлю, когда у нас в юрте нет ничего? – ответила жена.

– И мне, значит, тоже есть нечего? – уточнил Омирбек.

– Даже одного початка джугары нет!

– Отчего же ты в таком случае идешь плакать к соседке? – удивился Омирбек. – Плакать надо здесь! Оглянись вокруг – сразу слезы польются.

В юрте Омирбека почти всегда было пусто – хоть шаром покати.

Недаром весь аул смеялся над ишаком Омирбека, который обычно отказывался идти домой, упирался, ложился в пыль.

– Что с ним? – спрашивали соседи Омирбека. – Обычно скотина сама домой бежит! А твой ишак не хочет. Почему?

– Так он же знает, что дома нет ни соломы, ни зерна. Чего ему спешить? – отвечал Омирбек.

Но шутку не положишь в казан, из нее не сваришь шурпу, ее не зажаришь на огне.

– Что же мы есть будем? – спросила жена.

– Пойду посмотрю на людей. Что-нибудь да придумаю! – как всегда в таких случаях, ответил Омирбек.

Вот так он оказался возле богатой юрты.

ПРО ЮРТУ ПИРА

Друзья Омирбека, такие же бедняки, как он, уже с утра сидели у юрты ишана и смотрели, как супы помогают пиру обирать бедняков.

– Зачем ты несешь свою последнюю курицу этому кабану? – ухватил Омирбек за руку проходившего мимо соседа. – Иль яйца ты теперь сам нести будешь? Сам сядешь в казан, и тебя будут варить? А о детях ты подумал? Может, им не понравится сваренная из тебя еда?

– Э-э, Омирбек! – обреченно махнул рукой сосед. – Может быть, моя курица разжалобит аллаха и он нам поможет…

– Как же, как же, жди! – усмехнулся Омирбек. – Я знаком с этим аллахом. Он меньше, чем за пять баранов, и пальцем не шевельнет – можешь мне поверить!

Друзья засмеялись, а сосед испуганно побежал дальше, придерживая рвущуюся из рук курицу.

Омирбек бессильно воздел руки к небу:

– Вот горе! Они все считают этого жирного скрягу святым! А в нем святости столько же, сколько в хвосте моего ишака! Но попробуй скажи им об этом!

Омирбек от огорчения закрыл глаза.

– Говори не говори – никто нас, бедняков, слушать не будет, – сказали друзья. – Нужно ждать, пока этот святой настолько разжиреет, что лопнет.

– Нет, – Омирбек открыл один глаз и хитро посмотрел на друзей. – Ждать нельзя.

– Что же делать?

– Вы умеете плакать? – Омирбек открыл второй глаз.

– Если тебе нужно – сумеем.

– Вы поведете меня к юрте пира и будете плакать, как на похоронах.

– Зачем?

– Я решил стать супы ишана.

Друзья растерянно смотрели на Омирбека.

– Это самая неудачная из твоих шуток, – сказали они.

– Это не шутка. Я хочу совершить два угодных аллаху дела.

– Каких?

– Сохранить жизнь себе – ни один супы еще не умер от голода, а в юрте у меня есть нечего. Разве аллах не будет рад, что сохранится семья такого бедняка, как я?

– Ну, а второе дело?

– Только бы он согласился сделать меня своим супы! – мечтательно произнес Омирбек. – Я бы показал землякам, кого они принимают за святого! Я бы так вывернул этого кабана наизнанку, что все бы увидели, сколько в нем святости и знаний! А вы к тому же увидели бы, сколько баранов, на которых уже накинули веревку, чтобы тащить их к ишану, останется в юртах! Только бы он сделал меня своим супы!

– Но зачем нам громко плакать, Омирбек?

– Э-э, друзья, что с вами? Разве ветер здесь дует со стороны богатой юрты?

– При чем здесь ветер?

– Вы полдня посидели тут и заразились самой страшной болезнью – глупостью! Даже сообразить не можете, почему вам нужно плакать! Вы теряете друга, который отныне посвящает себя служению пира! Нет прежнего Омирбека – есть супы Омирбек! «На кого ты нас покинул, Омирбек!» – вот что вы должны кричать, да так, чтобы вся степь это слышала. И чтобы мой будущий пир вам поверил. Поверит вам – поверит мне. А я обязательно должен стать его супы!

– Мы будем кричать и плакать изо всех сил! – поклялись друзья.

И над юртами взвился такой горестный вопль, что все, кто шел к ишану, остановились и поглядели в небо: не с высот ли аллаха прозвучал этот скорбный глас? А из рук вздрогнувших супы вырвались две дарственные курицы и ринулись прочь – спасать свои головы.

Сам ишан замер с открытым ртом, так и не донеся до губ пиалу с кумысом.

А друзья Омирбека вновь завопили, и крики их были еще горестнее, еще печальнее.

– Хорошо, хорошо! – сказал Омирбек. – Но глотки у вас работают лучше, чем глаза, – столько крика И не одной слезинки! Плачьте, плачьте! Неужели мне придется кидать вам в глаза пыль?

И он медленно пошел к юрте пира, а друзья, спотыкаясь от еле сдерживаемого смеха, который вполне мог издали сойти за рыдания, поплелись за ним, вздымая руки и голося:

– Вернись… Остановись… Подумай, на кого ты нас бросаешь… Аллах везде аллах – и в богатой юрте, и в бедной…

…Ишан хорошо знал Омирбека. Никто не доставлял ему столько неприятностей, как этот смекалистый шутник. Часто после того как гнев, вызванный очередной проделкой Омирбека, стихал, ишан с сожалением произносил:

– Если бы Омирбек славил аллаха вместо того, чтобы издеваться над его слугами, то сколько мы бы даров еще получили!

Но ишан понимал, что привлечь Омирбека к служению аллаху невозможно. И от этого вздыхал еще тяжелее.

И тут вдруг сам Омирбек просит взять его в супы! Что он задумал? Неужели его сердце открылось для святой мудрости и он решил начать новую жизнь?

Голос Омирбека был почтителен и печален: в его юрте скоро наступит голод, и это – не иначе! – как наказание аллаха за все проделки и шутки, пора уже замаливать грехи, познавать священную премудрость…

– Слава аллаху, который вразумил тебя, – сказал ишан, вздрагивая от очередного вопля омирбековских дружков, которые, не входя в юрту, продолжали громогласно горевать. – Ты станешь хорошим мусульманином, если будешь слушаться меня…

Так Омирбек стал супы. А ишан отныне стал пиром Омирбека.

И каждый, кто узнавал об этой новости, удивленно цокал языком и произносил:

– Тут дело не простое! Ох, теперь нужно повнимательнее смотреть, что Омирбек будет делать, слушать, что он будет говорить…

КАК ОМИРБЕКА УЧИЛИ ТВОРИТЬ НАМАЗ

Когда наступило время намаза, Омирбек сказал своему пиру:

– Таксыр, я ведь не знаю, как по-настоящему и намаз-то делается! Научите меня!

Ишан подозрительно взглянул на своего нового супы. Но взгляд Омирбека был ясен и почтителен.

– Делай то, что будем делать мы все, – сказал ишан. – Повторяй все за нами!

Приступили к намазу.

Омирбек опустился на колени позади ишана. А племянник ишана – молодой парень – пристроился сзади Омирбека.

Когда ишан поднимал голову, то и Омирбек поднимал голову, когда ишан ее опускал, то и Омирбек опускал.

Потом Омирбеку надоело качаться, как былинка на ветру, и он решил пропустить очередной поклон.

Племянник ишана ущипнул Омирбека сзади – дескать, делай как все.

Омирбек, не долго думая, ущипнул ишана.

Ишан, не прерывая молитвы, наотмашь ударил рукой и чуть не попал Омирбеку в нос.

Омирбек повторил движение ишана, но постарался быть более метким и попал племяннику ишана по носу. Удар был таким сильным, что племянник слетел с коврика, растянулся на полу, закричал нехорошим голосом.

– Что такое? – спросил ишан злобно. – Кто посмел прервать молитву?!

Племянник, утирая кровь, капающую из носа, указал на Омирбека.

Омирбек, не поднимаясь с колен, низко поклонился и сказал:

– Господин, вы сами приказали повторять все движения. Вы ударили меня, я – его!

– Но ты же меня ущипнул! – крикнул ишан.

– Господин мой, но ваш уважаемый племянник ущипнул меня, а я – вас! Я только повторял…

Остальные супы хихикнули, но грозный взгляд пира стер улыбки с их лиц.

Ишан пригрозил племяннику и сказал:

– Начнем намаз сначала… А ты, Омирбек, становись поодаль, чтобы тебе никто не мешал…

– Твое счастье, что юрта у тебя большая, – бормотал Омирбек, оттаскивая коврик в сторону, – а то бы мы этот намаз и до утра не закончили…

– Что ты сказал? – не расслышав, спросил ишан.

– Ничего, мой господин, – поклонился Омирбек. – Просто благодарю аллаха за то, что у меня такой мудрый пир…

КАК ИШАН УЧИЛ ОМИРБЕКА КРАСИВО ГОВОРИТЬ

Ишан говорил Омирбеку:

– Ты и разговаривать-то красиво не умеешь! Кричишь, слова из тебя летят, как брызги, – все сразу. Нужно научиться говорить нараспев, тогда тебя приятно будет слушать.

Так как Омирбек не старался угождать своему пиру, то тот все время отыскивал различные поводы, чтобы лишний раз заставить Омирбека говорить нараспев.

Как-то раз ишан и его супы сидели у костра. Потом супы разошлись собирать саксаул, а Омирбека ишан оставил с собой у огня.

– Ты понимаешь, что говоришь некрасиво? – в который уж раз допытывался ишан.

– Да, мой пир, – послушно ответил Омирбек и подбросил в костер саксаула.

– Скажи мне что-нибудь нараспев, как я тебя учил, – предложил ишан.

В это время из костра выскочила искра и попала ишану на чалму. Грязная, пропитанная жиром чалма быстро начала тлеть.

А Омирбек, с трудом удерживая улыбку, принялся произносить нараспев:

– На-а-а-а-ш г-о-о-о~о-о-о-спо-о-о-о-ди-и-и-н п – у-и ир, вы не-е-е-е-о-о-о-осто-о-о-ро-о-о-жно-о-о-о с-е-е-ли-и-и в-о-с-о-зле-е-е-е о-о-о-гня и ва-а-а-а-аша-а-а-а свята-а-а-а-а-я ч-а-а-а-лм-а-а-а на-а-а-а-а-хо-о-о-одится в бз-е-е е-еде-е-е-е…

– Что? – принюхиваясь к запаху горелой материи, вскричал ишан. – О чем ты говоришь?

– О-о-о т-о-о-м, мо-о-о-ой п-и-и-ир, что-о-о-о ва-а-а-аш-а-а до-о-о-остопо-о-о-о-чте-е-е-е-енн-а-а-а-я ч-а-а-а-алма-а-а да-а-а-авн-о-о-о г-о-о-ор-и-и-т!

Ишан схватился за чалму, обжег пальцы.

– Ты что же, просто не мог сказать, что я горю? – дуя на пальцы, закричал ишан на Омирбека.

– Простите, мой пир, – поклонился Омирбек. – но вы ведь сами приказали мне говорить нараспев!

– Э-э, понимать надо: чалма дороже красивого разговора! – плаксиво произнес ишан.

ВЕЛИКИЙ ПОСТ – УРАЗА

Омирбек плохо запоминал числа и цифры.

Во время уразы – великого поста – он постоянно путался в счете дней: сколько осталось до конца уразы?

Зная эту слабость Омирбека, ишан приказал ему следить за тем, сколько дней уразы прошло, и утром, после намаза, провозглашать это число.

Чтобы не сбиться со счета, Омирбек вечером клал в карман по маленькому камешку. Каждый раз пересчитывая их, он определял, сколько дней поста миновало.

Племянник ив!ана все время искал повода подшутить, поиздеваться над Омирбеком. Узнав о его секрете, он незаметно всыпал Омирбеку в карман сразу целую пригоршню камней.

На следующее утро ишан спросил:

– Омирбек, скажи нам, сколько дней уразы прошло?

Омирбек, засунув руку в карман, сосредоточенно пересчитывал камешки пальцами.

– Почему ты молчишь? – спросил ишан.

– Пятьдесят пять дней прошло, мой пир, – промолвил, наконец, Омирбек.

– О аллах! – удивился ишан. – Вся ураза длится тридцать дней, откуда же взялось пятьдесят пять?

Супы хором воскликнули:

– Ой-бой!

А племянник ишана радостно хихикнул.

Омирбек как ни в чем не бывало продолжал:

– Чего же тут удивительного? Бедняки считают качало великого поста с того дня, когда им в последний раз удалось поесть досыта. Вот и получается, что у меня ураза длится уже пятьдесят пять дней. Многие постятся и целыми годами…

ЧЕЙ БЫЧОК?

Однажды Омирбек вышел вечером из юрты ишана и увидел, что неподалеку сидит какой-то человек.

Через некоторое время Омирбек снова вышел из юрты – человек все еще сидел.

– Почему ты не заходишь в юрту? – после обмена приветствиями спросил Омирбек пришельца.

– Боюсь, – ответил пришелец.

– Чего?

– Гнева ишана. Мой бычок сегодня забодал его бычка. Как ему об этом сказать? Ишан меня в пыль обратит.

– А для чего же я здесь? – воскликнул Омирбек и сам ответил: – Для того, чтобы помогать таким боязливым, как ты! Я все улажу.

Омирбек вошел к ишану и почтительно сказал ему:

– Мой пир, ваш бычок забодал другого бычка, соседского. А сосед обижается, хочет из вашего стада взять себе нового бычка взамен погибшего…

Ишан полистал Коран, будто он отыскивал нужное место, и сказал многозначительно:

– Вот тут так написано: «Если один бычок забодает другого до смерти, то владелец погибшего бычка ничего не получает»…

И все супы, бывшие тут же, вознесли хвалу аллаху за его беспредельную мудрость.

– Так я и передам хозяину! – Омирбек поклонился и вышел из юрты.

Затем тотчас же вернулся и произнес со вздохом:

– Япырмай! Ну и ну!

Все супы уставились на Омирбека с удивлением и любопытством, ишан спросил:

– Что случилось?

– О таксыр, мы ошиблись! – произнес Омирбек. – Оказалось, что чужой бычок забодал вашего бычка.

Ишан сплюнул со злости.

– Но ты еще не успел сказать хозяину того, что я прочел в святой книге?

– В том-то и беда, что передал, таксыр, передал все до последнего слова!

Супы запричитали, заохали.

– Такова была, видно, воля аллаха! – сказал Омирбек покорно. – Пойду попрошу хозяина, может, хоть шкуру нам отдаст… Он вроде человек хороший… Я его уговорю.

И он вышел из юрты.

МЕТКАЯ ПРАЩА

Молодые бездельники из богатых юрт часто метали камни с помощью пращи – сакпана. Они любили устраивать состязания: кто самый меткий?

Однажды Омирбек шел из своего аула напрямик через степь к аулу, где жил его пир.

Вдруг над ним просвистел камень. Один, другой, третий.

Омирбек огляделся – возле холма толпились бездельники, а у племянника ишана в руках была праща-сакпан.

Невдалеке от Омирбека стоял шест, на шесте висел телпек. В него-то и пытался попасть племянник ишана.

Омирбек быстро подбежал к шесту и прислонился к нему спиной.

– Эй, берегись! – закричал племянник ишана. – Ведь я буду целиться прямо в телпек, могу в тебя попасть!

– Поэтому я сюда и встал! – ответил Омирбек. – Раз ты сюда целишься, то именно тут я в наибольшей безопасности!

ЧТО ЛУЧШЕ?

Племянник ишана с каждым днем все больше ненавидел веселого Омирбека. Он говорил ишану об Омирбеке много нехорошего, но ишан только головой качал:

– Да-да, я все понимаю, но Омирбек не дает мне прямого повода выгнать его… Будем ждать… Аллах покарает Омирбека за нечестивые мысли. Правда, и аллаху иногда нужно помогать…

С этой минуты племянник начал следить за каждым шагом Омирбека, подмечать малейшую его оплошность.

Однако Омирбек предугадывал все проделки бездельника, и они не заставали его врасплох.

Так, например, Омирбек узнал, что племянник ишана решил во время намаза украсть у него обувь.

Тогда Омирбек стал творить намаз в обуви, что было большим нарушением молитвенных правил и обычаев.

– Как же ты смеешь совершать намаз, не разуваясь? – спросил его племянник ишана, разозлившийся, что очередная задумка срывается. – Разве ты не знаешь, что такой намаз в счет не идет?

– Пусть лучше намаз не идет в счет, зато Омирбек домой пойдет обутым! – ответил шутник.

КАК ДВОРНЯЖКУ ПРЕВРАТИТЬ В БОРЗУЮ?

Жадный ишан старался кормить своих супы как можно хуже: лепешки были из старой муки, шурпа, отличалась от чая разве только тем, что была более мутной, мясо – соленым.

– Такую еду я и у себя дома заработаю, если вместо молитв буду работать на бахче, – бормотал Омирбек.

Омирбек каждую ночь уходил в аул, к семье. На бахче у него было много дел. Днем ишан не соглашался отпускать никого из супы, они ему самому были нужны для работы в хозяйстве.

И так и этак просил Омирбек ишана, но тот не отпускал его. Наконец Омирбек сказал:

– Таксыр, отпусти меня на три дня в аул, я тебе подарок привезу.

– Ой-бой, я вижу, что ты поумнел, Омирбек! – радостно промолвил ишан. – Аллах внушает тебе праведные мысли! А что ты мне подаришь?

– Что хочешь, таксыр.

Ишан подумал, почмокал губами и проговорил:

– Приведи мне борзую собаку. Чтобы она была легка, как ветер, и тело ее было тонкое, как стрела. Пусть будет она худой и злой. А то у всех ишанов есть борзые, а у меня нет…

– Хорошо, мой таксыр, я приведу тебе борзую, – поклонился Омирбек и поспешил домой.

Там он работал на бахче, помогал семье во всяких домашних делах, а когда подошел срок возвращения к ишану, Омирбек задумался: где взять борзую? Ближайшая борзая, насколько ему было известно, находилась в четырех днях караванного пути, во дворце Хивинского хана!

Не долго думая, Омирбек привязал за веревку первого попавшегося пса и повел его к ишану.

Ишан сидел возле юрты среди супы и читал коран. Супы качали головами в такт его чтению.

Увидев Омирбека с собакой, ишан отложил священную книгу в сторону и принялся рассматривать подарок. Тощая борода его задрожала от возмущения:

– Э-э, Омирбек, разве это борзая? Это же обычная дворняжка! Она больше похожа на свинью, чем на собаку! Толстая, неповоротливая, спокойная!

– Мой пир, вам нечего беспокоиться, – низко поклонился Омирбек, косясь взглядом на тощих супы, – если эта дворняжка поживет возле вас хотя бы месяц, то она сама по себе превратится в борзую – станет, как и все мы, тощей и злой!

ТРИДЦАТЬ БАРАНОВ

Однажды Омирбек без позволения своего пира ушел домой и провел в своей юрте пять дней.

Племянник ишана прискакал за ним и передал приказ явиться немедленно.

А от себя, ехидно улыбаясь, племянник добавил:

– Эх, и получишь ты плеткой от нашего господина! Где ж это видано – удирать без спроса и делать что вздумается!

– Ладно, посмотрим, – выпроваживая незваного гостя из юрты, сказал Омирбек. – Скажи дяде: завтра приду!

– Что ж ты теперь будешь делать? – спросила жена Омирбека.

– Э-э, всю бы жизнь мне отвечать на такие легкие вопросы! Я сделаю так, что этот дурак, мой пир, не только меня словом не упрекнет за нарушение правил, но еще будет за мною ухаживать, как за ханом!

…Когда Омирбек вернулся, лицо пира было мрачнее тучи.

Не дав раскрыть пиру рот, Омирбек поклонился и сказал:

– Ваш недостойный ученик изволил пять дней провести дома потому, что спорил с женой…

– О чем? – спросил кто-то из супы.

– Мы с женой спорили, как распределить сто баранов, которые достались мне в наследство от дальнего родственника, – продолжал Омирбек.

На лице пира раздражение сменилось любопытством и жадностью.

– И как же вы решили поступить? – спросил он.

– Мы бедняки, мой господин, – поклонился Омирбек. – Сто баранов для нас – большое богатство! Пятьдесят мы решили взять себе… десять – отдать младшей сестре жены, которая осталась после смерти мужа одна с детьми… еще десять – на возвращение долгов…

– А остальные тридцать? – нетерпеливо перебил пир.

– Я хотел бы подарить их вам, мой господин, – «поклонился Омирбек.

– Что ты, разве я могу принять такой большой подарок от тебя, верного моего супы? – радостно воскликнул ишан. – Аллах свидетель – я человек скромный, мне ничего не надо…

– Слово Омирбека – это твердое слово, – произнес Омирбек. – Хотите вы того или не хотите, мой господин, но тридцать баранов я решил пригнать вам!

Ишан на радостях приказал принести угощение, усадил Омирбека возле себя и подавал ему пиалу с чаем из своих рук.

Всем остальным супы ишан приказал уйти и заниматься хозяйственными делами.

Угощение затянулось дотемна.

– А когда же ты пригонишь мне баранов? – спросил как бы между прочим ишан.

– Как только мой сон станет явью, мой господин, – смиренно ответил Омирбек.

– Не понимаю тебя… – вытаращил глаза ишан. – Какой с он?

– Спорили мы с женой на самом деле, – сказал Омирбек, – но делили мой сон: мне приснилось, что я получил наследство в сто баранов! Но тридцать из них будут ваши! Слово Омирбека!

– Тьфу! – выругался ишан. – Опять ты меня обманул!

– Почему, мой господин? Я же не говорил, что-эти бараны стоят у меня возле юрты!

Ишану было неудобно признаваться, что Омирбек его так одурачил, и поэтому он сказал:

– Аллах пошлет тебе исполнение желаний; мой супы! Хорошо, что ты даже тогда, когда речь идет о сне, не забываешь о своем пире! Иди к другим супы, но о снах им ни слова!.. Ой-бой, за какие грехи ты послал мне, аллах, этого Омирбека?

ТАКОГО ПИРА НУЖНО ПЛЕТКОЙ ПОРОТЬ!

Ишан уезжал к своим родным и на время своего отсутствия отпустил всех супы домой.

А когда вернулся, то решил, прежде чем созвать супы, проведать их.

«Почему не пожить денек-другой у своих верных супы? – думал ишан. – Заодно посмотрим, как они любят своего пира!».

Он сел па коня и в сопровождении племянника и нескольких его друзей поехал сначала к тому супы, который жил ближе остальных.

Племянника он послал вперед – предупредить о почетных гостях.

Бедняк супы забеспокоился, засуетился, вся семья всполошилась.

Когда ишан подъехал к его юрте, то увидел, что супы гоняется за курицей. Племянник ишана стоял тут же, уперев руки в бока, и его шатало от хохота, как от сильного ветра.

Курица почему-то не хотела расставаться с жизнью и весьма резво бегала вокруг юрты.

– Стой! Стой, все равно шею сверну! – кричал супы.

Но она отвечала ему лишь насмешливым кудахтаньем.

– А-а, будь он трижды проклят, этот пир! – выбиваясь из сил, закричал супы. – Нашел себе дело – ездить по гостям!

Племянник ишана захохотал еще пуще.

И тут супы увидел остановившихся в некотором отдалении от юрты всадников и среди них – ишана, своего пира!

– О таксыр… – начал было супы, бухаясь на колени в пыль.

Но ишан повернул коня и поскакал прочь.

…Второй супы принял своего пира и его друзей с. должной почтительностью.

Когда гости расселись в юрте, все еще кипящий от возмущения ишан рассказал, как его обидели.

– Смотри, мой верный супы, – обратился ишан к хозяину юрты, – как я похудел во время своего путешествия, а этот неблагодарный для меня курицу пожалел… Обругал…

– Вы похудели, стали тощий, как борзая, мой пир, – сказал супы, – но это не беда. Главное – здоровье, мой господин. Будете здоровым – снова растолстеете, будете жирным, как кабан.

При слове «кабан» все замерли.

Супы готов был проглотить свой язык! Что поделаешь – привычка, ведь за глаза все называли ишана не иначе, как жирным кабаном!

– Мой дядя – кабан? Твой пир, твой господин – свинья? – закричал племянник ишана. – Я тебе язык отрежу!

– Не трогай его, – устало молвил ишан. – Мы ни мгновения больше не останемся здесь!

…Третьим супы, к которому в этот злополучный день попал ишан, был Омирбек.

Усталый пир, его племянник и друзья слезли о коней и едва вошли в юрту, как, словно мешки, попадали на пол.

Немного придя в себя, ишан начал рассказывать Омирбеку о происшествиях. Но так как ишану было стыдно сознаться, что все это произошло с ним самим, он пытался убедить Омирбека, будто это истории одного пира, с которым ишан давно был знаком.

…И от второго своего супы пир тоже уехал, не вынеся оскорблений, – закончил ишан. – Что ты скажешь, Омирбек, обо всем этом? Как бы ты поступил на месте пира? Как наказал бы этих супы?

Омирбек сразу же смекнул, кто является настоящим героем рассказов, и сказал так:

– Мой пир! У этих супы, про которых вы говорили, только обличье человечье, на самом же деле они настоящие свиньи! Но их наказывать не нужно…

– Почему? – удивился пир.

– Лучше плеткой выпороть того пира, что он держит у себя таких супы! Да сбрить пиру бороду за то, что он своих супы не научил даже почитать самого себя! Не достоин уважения тот глупый пир, про которого вы рассказывали, мой господин. И потому не будем о нем говорить!

Кто-то из друзей племянника засмеялся, но тотчас осекся.

– Я себя плохо чувствую, даже аппетит пропал, – вскоре сказал ишан и встал. – Поеду к себе а юрту, позову лекаря…

Гости, хотя и недовольные тем, что им приходится снова отправляться в путь, вынуждены были тоже встать и уехать вместе с ишаном.

– Ты еще поплатишься за эти оскорбления, – садясь на коня, сказал Омирбеку племянник ишана.

– Э-э, зачем так говорить? Что я сделал? – Омирбек настолько искренне разыграл удивление, что племянник даже засомневался: а вдруг Омирбек действительно не хотел оскорбить ишана и весь его рассказ принял за чистую монету?

ПРО ДВУХ АЛЛАХОВ

Когда у Омирбека умер его горячо любимый единственный ишак, то горю его не было конца. Ишан сказал:

– Мой супы, ты горюешь так, словно умер я, твой пир, а не какой-то там ишак!

– Э-э, мой пир, – ответил Омирбек, – этот ишан любил вас не меньше меня. Как он на вас смотрел, хотя вы никогда не дали ему ни крошки, ни травинки… Его любовь к вам была бескорыстна.

Ишан нахмурился и сказал:

– Если аллах забрал сегодня к себе твоего ишака, то завтра он, может быть, даст тебе вместо него другого ишака или даже двух. Или верблюда – аллах всесилен!

– Как? – удивился Омирбек. – Разве на свете два аллаха?

– Тьфу, что ты говоришь? – ужаснулся ишан. – Откуда у тебя эти глупые мысли?

– Простите, мой пир! – поклонился Омирбек. – Но если это все тот же аллах, которого я уже давно знаю, то от него без денег ничего не добьешься. Он даром не только ишака, грязной песчинки не даст! Вот я и решил, что вы говорили о каком-то другом аллахе!

НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!

Ишан кормил своих супы впроголодь и приговаривал:

– Чем больше испытаете на этом свете мук голода, тем сытнее вас будут кормить в раю… Зачем здесь есть сухие крошки, когда в раю вместо них будет перед вами стоять блюдо с пловом?

Супы превозносили мудрость пира и давились сухими лепешками. Сам же ишан любил напрашиваться на приглашение в гости – каждый из супы уже несколько раз принимал у себя своего пира. Все, кроме Омирбека. Но наконец и Омирбеку ишан надоел своим напрашиванием.

– Мой пир, приезжайте завтра ко мне в юрту, – сказал Омирбек, – не пожалеете об этом.

…На следующий день ишан с племянником и его друзьями приехали к Омирбеку.

Возле юрты и в самой юрте гости не заметили никаких приготовлений к пиршеству.

Омирбек затеял разговоры про то про се, а еды tee не подавали.

Наконец ишан не выдержал и спросил!

– Где же твое угощение?

– Разве я говорил что-нибудь об угощении? – удивился Омирбек. – Я сказал, что если вы ко мне приедете, то не пожалеете об этом. Вот мы и сидим, терпим голод, то есть зарабатываем себе роскошный пир в раю. Вы же сами учите нас: чем больше голодаешь на этом свете, тем больше сытной еды будет на том свете. Ух, какой плов мы съедим на том свете из-за того, что сегодня ничего есть не будем! Вы об 0том не пожалеете, мой пир!

НЕБЫВАЛОЕ УГОЩЕНИЕ

Племянник ишана все время подзуживал дядю:

– Омирбек ни разу вас не принял как гостя. Об этом уже все говорят, над вами смеются…

– Гнев аллаха да падет на его голову! – мрачно ответил ишан.

– Пока еще этот гнев падет, – продолжал племянник, – а меня уже из-за этого стали меньше приглашать на той. Вы – пир, вы должны своего супы держать в узде! Нельзя, чтобы о вас и об Омирбеке рассказывали по всей степи всякие шутки…

– Хорошо, – сказал ишан. – Мы еще попируем у этого Омирбека. Для нас он зарежет последнего барана и свою последнюю курицу! Я приглашу его в гости первым, и он будет вынужден ответить мне приглашением!

– Супы – в гости к пиру? | – удивился племянник. – Что скажут люди?

– Многое скажут, – хитро улыбнулся ишан. – Потому что мое угощение будет небывалым!

И действительно, такого угощения, которое предложил ишан Омирбеку, вероятно, никто на свете не видал: оно все состояло из… одного зернышка джугары!

– Цени мою щедрость, – сказал ишан Омирбеку. – Помни: из этого зернышка, если бы я его посадил в землю, вырос бы початок. В початке – сколько зерен, а? И опять из каждого мог бы вырасти початок! Целое поле! А зернами из этих початков уже можно было бы засеять всю степь! Так что на самом деле я тебя угощаю горой початков, цени мою щедрость!

Омирбек тут же пригласил своего пира на ответное угощение.

А когда тот явился, Омирбек поставил перед ним пустое блюдо. Ишан приготовился обидеться, но Омирбек указал на лежащее в блюде маковое зернышко.

– Угощайтесь, таксыр, и помните, – сказал Омирбек, – что, хотя я и не могу тягаться с вашим гостеприимством, но и я ничего не пожалел… Из этого макового зернышка мог бы вырасти цветок, а потом цветок превратился бы в тьму маковых зерен, которых бы хватило, чтобы засеять то самое поле, которое вы засеяли джугарой, мой пир. А сколько мака собрал бы я, если бы высеял все зерна с того поля? И сколько денег получил? Считайте, мой господин, что мое угощение стоит груды золота!

– Да, ты почти так же щедр, как я, мой супы, – грустно сказал ишан.

КАК ОМИРБЕК СОЗДАВАЛ ШЕЙХОВ

– Я хочу стать шейхом, – сказал бедняк, который принес ишану в дар всего одну лепешку.

– Почему же ты хочешь стать шейхом? – спросил ишан, улыбаясь.

– Мне надоело голодать, – простодушно ответил бедняк. – Если ты можешь, то научи меня какой-нибудь хитрости, и я буду почитать тебя за святого.

– Пусть Омирбек научит его, как стать шейхом, – со смехом сказал племянник ишана.

– Как? Омирбек здесь? – удивился бедняк и ловко выхватил свою лепешку из рук худого супы. – Если бы я знал, что он здесь, я бы сразу пошел к нему! Он сделает меня шейхом! Где он?

Омирбек отвел бедняка подальше от юрты и спросил:

– Плохо тебе живется?

– Погибаю, – ответил бедняк. – Если ты не придумаешь чего-нибудь, сам умру и семья умрет…

– Ладно, – сказал Омирбек. – Я тебя научу одной хитрости. Вырежь из бараньей кожи след ладони с растопыренными пальцами. Вот так – пятерню. Только пусть она будет большого размера. Прилепи эту кожу себе на грудь и лежи на солнце каждый день по нескольку раз, но понемногу. Через, месяц все твое тело станет черным, а под вырезанной пятерней будет белая кожа. Словно на твоей груди отпечатался след чьей-то большой руки! Тогда смело отправляйся в какой-нибудь дальний аул, поселись там в самой бедной юрте, живи один, не ешь, нс. пей четверо суток. И молись так громко, чтобы твои молитвы все слышали, чтобы все поверили в твою любовь к аллаху. На исходе четвертой ночи, когда все начнут готовиться к утреннему намазу, ты выбеги из юрты и закричи во все горло: «О правоверные! Мне явился пророк Хизр, да пребудет его благословение над нами! Святой Хизр вперил в меня свой благородный взор и возложил мне на грудь свою святую руку! «Оставайся здесь, – сказал святой Хизр, – и славь имя аллаха!» И когда тебя обступят люди, сбрось с себя халат и рубаху и покажи им след на груди. Оки увидят белую ладонь и поверят в твое видение, и в Хизра, и во все, что ты им наплетешь. И станут твоими рабами, а ты – их повелителем и шейхом! Понял? От тебя зависит, как это все произойдет!..

Бедняк оставил лепешку Омирбеку и ушел.

А через два месяца до ишана дошел слух, что где-то в степи появился новый шейх, у которого на теле есть след руки самого пророка Хизра, и что у шейха теперь тысяча учеников и ему несут дары со всех аулов.

– Я же только пошутил! – горевал Омирбек. – А шутка обернулась бедой: на шею беднякам сел еще один шейх! Как осторожно нужно шутить в наше время!

КАК АЛЛАХ СВОДИЛ СЧЕТЫ С ОМИРБЕКОМ

– Почему вы никогда ничего мне не привозите в подарок? – однажды спросил своих супы ишан. – Знайте, что аллах очень гневается, когда супы забывают своего пира! Пусть дома ничего не останется, но у вашего пира должно быть в юрте все, что нужно…

– Слово таксыра – воля аллаха! – поклонились супы.

…Омирбек собрал в подарок пиру тюк соломы и вязанку дров. Взял у соседа ишака, нагрузил его, отправился в путь.

– О аллах, аллах, – сам с собой разговаривал Омирбек, сидя на ишаке, – все на свете принадлежит тебе. Тогда какая же разница: лежит это у меня в юрте или в юрте ишана? Зачем зря ездить туда-сюда, сюда-туда? Если бы аллах явился мне, то я бы ему все эти дары сам передал – пусть везет их к ишану…

Солнце уже катилось по краю степи, длинные тени легли на землю.

От бормотания Омирбека проснулись спящие в джугаре бездельники – племянник ишана и его друзья.

Они услышали слова Омирбека об аллахе, и племянник ишана решил подшутить над Омирбеком:

– Я закрою лицо и явлюсь перед этими ишаками – четырехногим и двуногим. Скажу, что я аллах. Пусть Омирбек мне отдает все подарки, которые везет, – он же обещал! Наконец-то я рассчитаюсь в этим шутником!

Друзья поддержали племянника, и тот, закрыв лицо платком, выскочил на дорогу прямо перед Омирбеком. От испуга ишак чуть не сбросил седока.

– Я – аллах! – сказал племянник ишана. – Ты меня звал, Омирбек?

– Ты – аллах? – радостно воскликнул Омирбек и соскочил с ишака. – Наконец-то я с тобой встретился!

Он так ловко ударил палкой по ногам «аллаха», что тот сразу же свалился в дорожную пыль. Омирбек начал избивать его и приговаривать:

– Вот тебе, аллах, за все то зло, которое ты сделал мне и другим беднякам1 Вот тебе за засуху, вот тебе за налоги, вот тебе за любовь к богатым… Вот тебе… Вот тебе…

Племянник закричал. Натянутый на лицо платок слепил его, мешал уворачиваться от ударов.

– Вай-вай, я не аллах! – вопил он. – Я пошутил… Разве ты меня не узнаешь?… Какой я аллах!..

– Нет, ты самый настоящий аллах! – продолжая орудовать палкой, говорил Омирбек. – Просто хочешь обмануть меня… удрать от наказания…

Было уже совсем темно, когда дружки племянника выскочили на дорогу и избавили «аллаха» от омирбековской палки.

– Э-э, аллах, ты вызвал на помощь своих пророков! – рассмеялся Омирбек. – Может, мне заодно и С ними рассчитаться?

«Пророки» побежали так прытко, что тотчас же скрылись в густеющей вечерней темноте.

Омирбек добрался, наконец, до юрты ишана.

– Что привез? – спросил ишан.

– Двух баранов и мешок риса, – сказал Омирбек.

– О, ты самый лучший из супы, Омирбек! – довольно произнес ишан. И приказал другим супы: – Разгрузите ишака!

Когда супы вернулись в юрту, ишан поинтересовался:

– Куда вы положили рис, а куда – мясо?

– Мой пир, – поклонился один из супы, – там не было ни мяса, ни риса. Мешок соломы да вязанка дров…

– Как же так, Омирбек? – удивился ишан. – Ты обманул меня?

– Что вы, господин! – еще более удивленно ответил Омирбек. – Все было как я сказал! А-а-а! – вдруг воскликнул он. – Это меня аллах покарал за то, что я с ним сегодня подрался! Он превратил мясо в дрова, а рис – в солому!

И Омирбек рассказал о том, что произошло на дороге.

Ишан только раскрыл рот, чтобы уличить Омирбека во лжи, как в юрту, поддерживаемый друзьями, вошел избитый племянник.

– Вот мой свидетель! – сказал Омирбек. – Скажи, о прекрасный юноша, ты ведь видел сегодня на дороге, как я разговаривал и немножко поссорился с самим аллахом?

– Видел, – подтвердил племянник.

– Ну вот, а мой пир не верит, – спокойно промолвил Омирбек, – Хорошо еще, что аллах не превратил ишака в собаку. Видимо, он знал, что это не мой ишак, а чужой… А он, справедливый из справедливейших, хотел свести счеты именно со мною…

ОМИРБЕК-НАСЕДКА

Ишану принесли целую корзину яиц, и он приказал найти курицу, которая могла бы их высидеть.

– Зачем вам курица? – спросил Омирбек. – Сколько она может высидеть цыплят? Десять? А я высижу всю корзину!

– Э-э, выгодно, кажется, – смекнул пир.

И приказал Омирбеку высидеть цыплят из всех яиц.

Омирбек сказал:

– Но я не могу сидеть в общей юрте! Мне нужно тихое отдельное место!

Ишан приказал построить шалаш из тростника и не мешать «наседке»-Омирбеку.

Омирбек стал жить в шалаше – ему туда носили еду, чай. Понятно, что Омирбек зря времени не терял и не только кормил яйцами всех супы, но и передавал яйца через ребятишек в свою юрту.

Через две недели ночью – как раз Омирбек съел последнее яйцо – шалаш загорелся.

Ишана разбудили тогда, когда сухой камыш шипел и трещал в огне, словно кипящие в жиру потроха.

Все бегали вокруг, а что делать – никто не знал. Чем тушить? Как?

Омирбек тоже бегал вокруг шалаша и кричал, как курица:

– Кудах-тах-тах! Каждому своего жалко! Каждому своего жалко!

И притворялся, что хочет броситься в огонь выручать цыплят.

А друзья его хватали, держали.

Досназар-Левша сказал:

– Где ж это видано, чтобы из-за цыплят погибал человек! Ишан еще яиц даст, только перестань кудахтать, сердце разрывается!

КОНЕЦ СВЕТА

«Это тот самый ишан, который у Омирбека съел маковое зерно», – вот как вас называют! – племянник с сожалением смотрел на своего дядю. – А вы должны молчать, потому что Омирбек хитрее вас…

– Я сказал тебе, – недовольно промолвил ишан, – что мы еще посмеемся над Омирбеком.

– Э-э, вам его не перехитрить! – махнул рукой племянник.

– Да, пока ему удается каждый раз сделать так, что я ухожу из его юрты голодным! – вздохнул ишан.

– Омирбек говорит всем, что у него для детей еды не хватает, а у жирного… то есть у вас, у самих найдется, что поесть!

– Но где же святой обычай гостеприимства? – простонал ишан.

– С бедняками Омирбек делит последнюю лепешку, – сказал племянник. – А с нами… Кажется, я придумал! Э-э, я знаю, что нам нужно делать!

– Что? Что? – заинтересовался ишан.

– Ведь супы должен верить своему пиру во всем?

– Конечно.

– Тогда все в порядке! Мы приедем к Омирбеку и вы, таксыр, скажете, что завтра наступит конец света! Все погибнет! Сгорит! И его единственный барашек сгорит! И юрта! И он сам, Омирбек, сгорит! Так лучше провести последние часы, угощая друзей! Мы заставим его зажарить нам, последнего барашка и съедим все, что есть у него в юрте!

– А если конец света не наступит? – спросил ишан, теребя бородку. – Как нам тогда быть? Меня объявят лжецом!

– Мы скажем, что это была шутка, что вы решили посмеяться над Омирбеком!

– Ты у меня умный! – довольно произнес ишан, глядя на племянника. – Я тоже был таким в твои годы…

…Гости нагрянули к Омирбеку неожиданно. Юрта Омирбека стояла недалеко от реки, и из-за шума воды хозяин даже не слышал конской поступи.

– Знаешь ли ты, Омирбек, что завтра наступит конец света? – спросил ишан.

– Если ты так говоришь, мой пир, то, значит, наступит, – согласился Омирбек. – Что же нам теперь делать?

– Давай пировать! – сказал племянник ишана. – Последний день на земле должен быть веселым!

– Готовь угощение, Омирбек, – приказал ишан. – Ведь ты не сумеешь захватить с собой на небо ни своего барашка, ни своей курицы…

– Пока я буду разводить огонь, разделывать барана, – сказал Омирбек, – вы можете выкупаться в реке, мой пир. Будем пировать на берегу!

Предложение Омирбека понравилось – вода манила прохладой.

Омирбек остался возле юрты, а гости пошли купаться.

Посмеиваясь – как ловко они провели Омирбека! – все разделись и вошли в воду. Купались долго, с удовольствием перекрикивались, пели.

А когда вышли на берег, то обнаружили пропажу одежды.

– Здесь на берегу никого не было. Кроме самого Омирбека, никто ее взять не мог! – сказал племянник ишана. – Я пойду к нему, все узнаю, а вы сидите тут, в воде…

Племянник ползком добрался до юрты Омирбека.

Омирбек сидел перед дымным костром, в котором горела одежда гостей. Племянник даже узнал свой сапог – его лизал красный язык пламени. Над костром висел котел с водой. Омирбек помешивал одежду палкой, чтобы лучше горела.

– Омирбек, Омирбек! – тоненьким голоском, чтобы не обратили внимания ребятишки, играющие возле юрты, закричал племянник.

– Баран блеет, что ли? – огляделся Омирбек.

– Иди сюда, это я! – заорал племянник.

– Ой-бой! – воскликнул Омирбек, подходя. – Чего же ты крадешься? Кого боишься?

– Так я же голый!

– Ну и что? Раз конец света завтра, так чего стесняться? Никто о тебе не успеет плохого слова сказать! Я так и подумал: «Зачем одежда? Завтра все будем на небе, а сегодня пусть от нее еще будет польза». Горит она хорошо, вон уже котел с водой закипает…

– Э-э, шуток не понимаешь! – заскрипел зубами племянник. – Какой конец света? Никто не знает, когда он будет! Пир пошутил! А ты сразу – все в костер! Как мы будем теперь до своего аула добираться? А?

– Шутка? Значит, барана резать не надо? – обрадовался Омирбек. – Правильно я сделал, что не поторопился. Тот, кто торопится, чаще всего оказывается в дураках!

– Вот ты тоже поторопился с нашей одеждой, – «сказал зло племянник.

– Да, – вздохнул Омирбек. – Впрочем, подождем до завтра.

– А что будет завтра?

– Завтра все аулы будут знать о вашей шутке. И тогда будет видно, кто поторопился и кто оказался в дураках, – подмигнул Омирбек голому племяннику. – А пока я сяду на твоего коня и поеду в аул за одеждой!

– Лучше ты дай мне свою одежду, я сам поскачу, – предложил племянник.

– Нет, ты должен быть рядом с моим пиром, – сказал Омирбек, вскакивая на коня. – Как бы с ним чего не случилось еще… Ведь когда аллах отнимает разум, то и чалма не помогает… Тем более, что она уже горела!

КАК РАССТАЛСЯ ОМИРБЕК СО СВОИМ ПИРОМ

С каждым днем ишану становилось все труднее: поток даров почти совсем прекратился. Какой же он святой, если все время с ним случается что-нибудь смешное?! Кому такой святой нужен?

– Это все из-за проклятого Омирбека, – стонал ишан. – Как от него отвязаться?

– Выгоните его, – в который уж раз предлагал племянник.

– Тогда будут говорить, что я его испугался! – отмахивался ишан. – Нет, лучше возьму-ка я его с собой в путешествие. И там, в дороге, найду способ от него избавиться. В крайнем случае, обвиню его в краже и его посадят в зиндан. А оттуда он уже не выберется… Или еще что-нибудь придумаю… Только быть мне и ему вместе больше нельзя.

– А если Омирбек не захочет идти с вами? – спросил племянник.

– Тогда он признает свое поражение и последнее слово останется за мной. Он же сам себя опозорит!

Но Омирбек сразу согласился идти со своим пиром куда угодно.

Друзья предупреждали Омирбека: нужно быть осторожным, ведь не зря ишан изо всех своих супы берет с собой только его одного – видимо, толстяк что-то придумал злое.

– Я это понимаю, – ответил Омирбек. – И потому даю вам слово: мы с ним далеко не уйдем. Просто мне хочется, чтобы все еще разок посмеялись над этим «святым».

…Утром, когда ишан и Омирбек отправлялись в путешествие, их провожало много народа. Друзья, соседи шутника. Приехал и племянник ишана со своими бездельниками.

Конь ишана и ишак Омирбека (как и обычно – «одолженный у соседа) стояли на другом берегу широкого арыка – их туда привели заранее, чтобы хоть немного сократить дорогу путникам.

Через арык было положено бревно, по нему ишан и Омирбек должны были перейти на тот берег. Ишан сделал знак, предложив Омирбеку идти первым.

– Господин, да поразит меня аллах, если я осмелюсь идти впереди вас! – воздел руки к небу Омирбек.

– Супы не должен идти впереди пира!

Ишану ничего не оставалось, как идти по бревну первым.

Омирбек пошел за ним – шаг в шаг. На середине Омирбек схватился за идущего впереди ишана и закричал:

– Вай, таксыр, я падаю!

Прыгая в арык, он стащил с бревна и своего пира.

– Тону! – закричал Омирбек, окуная ишана в воду. – Таксыр, я тону!

Когда ишан нахлебался вдоволь грязной арычной воды, Омирбек вытащил его на берег. Ишан, выплевывая воду, сказал:

– Да будет проклят тысячекратно отец такого супы, как ты! Мне не нужен такой супы, которому грош цена!

– А зачем мне такой пир, как ты? – сказал Омирбек, вытряхивая воду из рукавов. – Я стал твоим супы, почитая тебя за святого человека. Я думал, что ты, когда мы попадем на тот свет, переведешь меня через бездонную пропасть по мосту, который тоньше человеческого волоса! А ты по толстому бревну меня провести не смог! Кому нужен такой пир, правоверные? Дешево уступлю!

…Так и расстались навсегда жирный ишан и Омирбек.

Знаменитый чимбайский базар
Глава третья

Прежде, лет сто назад, каракалпаки как жили? Газет не читали, журналов не видели, книг очень мало было – да и кому читать, когда не в каждом ауле грамотного найдешь!

Теперь – не хочешь в кино идти, телевизор смотри, не хочешь телевизор – радио слушай… Новость стала быстрой – сегодня в Африке слово сказали, а его уже на Аральском море знают.

А раньше? И кино, и театр, и радио, и телевидение, и газету, и журналы – все заменял базар.

На базаре все новости, все слухи, народ со всех концов, даже из дальних стран.

Денег нет – ничего не покупай, ходи, слушай, разговаривай: умней станешь, все знать будешь.

Нужда заставляла Омирбека в трудные времена, как шутили друзья, «торговать своей выдумкой». Много раз говорено уже, что Омирбек, если бы захотел, мог крупно наживаться на купле-продаже и перепродаже. Но торгашество он считал нечестным трудом и никогда не перехитрил, не обвел вокруг пальца ни одного дехканина, ни одного бедняка.

Однако богачи часто пользовались хитростью, острым умом Омирбека, его изобретательностью и поручали ему свои мелкие дела.

Обычно Омирбек отказывался от них, но иной раз семье так туго приходилось, что он соглашался быть посредником в какой-то мелкой торговой сделке или помогал продать ишака, козу, корову.

– Один ишак поручил другому ишаку продать третьего ишака, – невесело шутил в таких случаях Омирбек.

Но если Омирбек имел возможность помочь такому же бедняку, как он сам, то не было на базаре счастливее человека, чем Омирбек.

– Дружба – это самое дорогое в мире, – говорил он.

Знаменитый чимбайский базар был недалеко от аула, в котором жил Омирбек, и понятно, что с этим базаром связано много историй из жизни знаменитого шутника.

Вот некоторые из них.

БЫСТРАЯ ЛОШАДЬ

Один из дехкан решил продать свою лошадь – она стала стара и немощна, толку от нее уже никакого в хозяйстве не было.

– Помоги, дорогой, – попросил он Омирбека. – Ведь если ее я выведу на базар, то никто к ней даже и не приценится.

Омирбек согласился и долго объяснял владельцу лошади, как и что он должен будет делать.

На базаре, улучив момент, когда возле лошади остановилась группа богатых покупателей, Омирбек подошел к продавцу и, незаметно подмигнув ему, сказал громко:

– Давай помогу тебе продать твою клячу подороже… Я ее буду хвалить, ты набивай цену – кто-нибудь из этих баев попадется на нашу удочку, а барыш поделим пополам. Хорошо?

– Э-э, обманщик Омирбек, отойди от меня! – так же громко сказал продавец. – Не желаю иметь с тобой никакого дела!

– За что ты меня обижаешь? – удивился Омирбек, заметив, что богатые покупатели, стоявшие невдалеке, уже заинтересовались их ссорой. – Разве я тебе сделал что-нибудь плохое? Обидел тебя или твоих родичей?

– Коротка же память твоя! – воскликнул продавец. – А как ты обманул меня десять дней назад, когда выпал снег? А? Ты взял эту мою лошадь и поскакал за зайцами. Обещал: вся добыча – пополам! Так сказал, а? Ты лошадь целых полдня гонял, семь зайцев она догнала, копытами убила, а сколько ты мне отдал? Одного! Шесть себе оставил! Не хочу с тобой, обманщиком, дела иметь!

Богатеи насторожились: лошадь, которая могла загнать семь зайцев, – это хорошая покупка.

И хотя Омирбек отговаривал их, говоря, что она загнала не семь зайцев, а только шесть, – лошадь была тотчас же куплена по хорошей цене.

ПОТЕРЯННЫЙ ХУРЖУН

Хуржун – переметная сума. На базаре без хуржуна – как без рук. Купишь что-нибудь, а куда положить?

Дала жена Омирбеку две монетки и просила купить всякой мелочи для домашнего хозяйства.

Отправился Омирбек на чимбайский базар. То да се – то с одним другом встретился, то с другим. В один спор ввязался, другой спор решил, третий сам заварил. А когда дело до покупок дошло – глядь, а хуржуна-то и нет!

Потерялся хуржун! Разве отыщешь, когда кругом базар шумит-бурлит! Хорошо еще, что пустой хуржун пропал, без покупок!

Поохал Омирбек, поругал сам себя и – делать нечего – поплелся домой. Шел и представлял себе гнев жены. Уже в ушах звенели ее слова. Бр-р-р! Омирбек заранее ежился.

Войдя в юрту, он сказал как бы между прочим:

– Знаешь, жена, сегодня на базаре все теряли свои хуржуны! Столько людей, оставшихся без хуржунов, я никогда не видел!

– Э-э, не потерял ли и ты наш хуржун тоже? – догадалась жена.

– Что ж мне, отставать от всех? – спросил Омирбек. – Раз столько народа теряет, я подумал, может, так и нужно?

– Хорошо, что не ты один такой растеряха оказался, – молвила жена. – Если бы ты один был таким растеряхой – над тобой все бы смеялись, а если все теряли – это ничего… Деньги-то хоть у тебя?

И узнав, что ничего, кроме хуржуна, не потеряно, успокоилась.

НЕ БУДЬ ИШАКОМ

Один из байских племянников попросил Омирбека продать подороже старого ишака. Как обычно, он рассчитывал на красноречие знаменитого шутника.

– Ты поговоришь-покричишь и продашь. Если цену возьмешь хорошую, я тебе дам две монеты – тебе будет хорошо и мне будет хорошо, – говорил племянник, отхлебывая чай из пиалы. – На две монеты купишь себе чего пожелаешь… Я добрый…

– Ладно, – согласился Омирбек. – Пригони сегодня своего ишака. И приходи послезавтра на базар после полудня… Твой ишак уже будет продан…

Ишак представлял собой жалкое зрелище: он был грязен, шелудив, худ. Шерсть свалялась, глаза смотрели грустно, бока впали.

– Четыре монеты, за две и торговать им не стану, – сказал Омирбек.

– Хорошо, – согласился племянник бая. – Только не продешеви, когда будешь набивать цену.

Два дня Омирбек мыл ишака, расчесывал, по пять раз в день кормил до отвала. Глаза у ишака заблестели, шерсть залоснилась, живот слегка округлился.

– Да, ты еще не совсем ишак, но уже пол-ишака, – сказал Омирбек, рассматривая животное. – Во всяком случае, торговать тобою уже можно. Теперь тебя нужно немного приукрасить – как невесту, когда ее ведут к жениху…

Он накинул на спину ишака узорчатую попону, сходил к родственникам за серебряной уздечкой.

– Серебро всех красит! – говорил Омирбек, важно ведя на базар степенно выступающего ишака.

Базарные завсегдатаи сразу догадались: кто-то из богатеев решил воспользоваться посредничеством Омирбека и сбыть скотину.

– Видно, что ишак из богатой семьи, – говорили базарные сплетники. – Разве у бедняка ишак таким бывает? Одна уздечка из старого серебра сколько стоит!

– Уздечка и попона не продаются, – предупредил Омирбек.

Он так рьяно взялся за дело, что покупатели все время толпились вокруг ишака.

Омирбек так расхваливал его достоинства, что собравшиеся купцы были согласны на любую цену.

После полудня подошел к Омирбеку племянник бая, перемигнулся заговорщически: мол, дела идут хорошо.

Но Омирбек подозвал его и прошептал:

– Твоего ишака я уже давно продал. Это другой ишак, его дал мне для продажи мулла…

– А за сколько ты продал моего? – спросил племянник.

– Как мы и договаривались… так что готовь четыре монеты!

«Надо заставить этого бездельника купить своего собственного ишака за двойную цену», – подумал Омирбек.

И он начал так нахваливать длинноухого, что среди покупателей разгорелись страсти: каждый набавлял цену, каждый хотел приобрести это сокровище!

– Только без попоны и без уздечки! – все время предупреждал Омирбек. – Вещи дороги мне как память о деде – да озолоти его аллах! – они не продаются.

Племянник бая, который взамен проданного рассчитывал приобрести нового ишака, подумал, что он выпускает из рук выгодную покупку, и тоже принял участие в торге.

Омирбек подозвал его и сказал тихо:

– Если ты мне дашь еще четыре монеты, то я устрою так, что ишак будет твой. Надбавь сейчас цену последний раз, и я прекращу торг.

Племянник так и сделал: он добавил еще одну тилла и, хотя другие покупатели хотели продолжать торг, Омирбек сказал:

– Продано! Хозяин просил меня не только следить за ценой, но и за тем, чтобы его любимое животное попало в хорошие руки! Ишак продан!

Завершив все денежные расчеты, сняв попону и уздечку, Омирбек пошел побродить по базару, а племянник бая, довольный выгодной покупкой, поехал восвояси.

«Молодец, Омирбек», – думал племянник под мерный топот ишачьих копыт. – «Он сделал так, что я, добавив совсем небольшую сумму, купил отличного, чудесного ишака взамен своего тощего урода…»

ГЛУПЕЦ-ХАДЖИ

Хадж – это паломничество в Мекку, священный город мусульман. Того, кто совершил такое паломничество, зовут «хаджи». Хаджи почитался верующими, имел право носить чалму, и к его словам прислушивались во время споров, которые возникали «мечети или на базаре.

Так вот. Одного торговца по кличке «Глупец» одолевало навязчивое желание, чтобы его все звали «хаджи». Но как это сделать? Не отправляться же из-за этого в Мекку! Да и зачем ходить за тридевять земель, когда рядом есть Омирбек!

– Пойди и попроси его хорошенько, – сказали Глупцу товарищи. – Он что-нибудь придумает… А уж если Омирбек тебе не поможет – то и сам хивинский хан ничего сделать не сумеет!

Торговец отыскал на базаре Омирбека и рассказал ему о своем давнем желании.

– Хоть сто монет отдам тому, кто поможет мне стать хаджи! – пообещал Глупец.

– Мне хватит и пятидесяти монет, – усмехнулся Омирбек. – Если ты их мне дашь, то тебя будут звать хаджи всю жизнь. И даже если это тебе надоест, ты не сможешь избавиться от своей клички!

– Она мне никогда не надоест! – отсчитывая деньги, воскликнул Глупец. – Никогда! О, я буду хаджи! О аллах! О Омирбек!

– Теперь слушай, что тебе нужно сделать, – сказал Омирбек. – Стой, как обычно, на своем месте в мясном ряду. И как только кто-нибудь назовет тебя «хаджи» – кидайся на обидчика с кулаками.

– За что? Он же назовет меня сладостным словом «хаджи»… – закатив глаза от удовольствия, проговорил Глупец.

– Делай как тебе говорят, иначе ничего не выйдет! – рассердился Омирбек. – И дерись по-настоящему! Потом придет другой, скажет тебе «хаджи» – и на него кидайся! Лови, бей, кричи!

– И долго мне так придется драться?

– Я скажу, когда можно будет прекратить.

– И тогда все меня будут звать?…

– Да. да, да – все до последнего мальчишки! – закричал Омирбек. – Где бы ты ни жил и что бы ты ни делал! А сейчас иди и поступай, как уговорено!

Глупец пошел на свое место в мясном ряду.

А Омирбек подговорил базарных мальчишек дразнить Глупца словом «хаджи».

– Вы увидите, как будет весело! – объяснял он ребятам. – Глупец бросится за вами, вы – врассыпную, а он – то за одним, то за другим… Не забывайте кричать «хаджи», поняли?

Разве мальчишек нужно долго упрашивать, чтобы они подразнили кого-нибудь? Уже через минуту возле Глупца появился маленький оборвыш и закричала.

– Эй ты, хаджи!

Глупец погнался за мальчишкой.

Тогда все базарные оборванцы дружно закричали: хаджи!

Торговец, подобрав полы халата и ругаясь, бегал за ними, пытаясь поймать хоть одного.

И чем больше торговец сердился, тем больше его дразнили.

На следующий день уже весь рынок – и дети и взрослые – начали называеть его «хаджи».

Всем было интересно – чем кончится дело?

Глупец несколько раз вступал в драки, а утомившись, принимался ругаться.

Так прошла неделя, другая, наконец Глупец пришел к Омирбеку и сказал:

– Больше не могу драться и бегать! Я устал, торговля приходит в упадок.

– Ты уже можешь спокойно заниматься своим делом, – сказал Омирбек. – Торгуй мясом и улыбайся, когда тебя будут называть «хаджи» – эта кличка теперь за тобою останется навсегда. Она так крепко прилипнет к твоему имени, что и дети твои не смогут ее отодрать. Ты доволен?…

С той поры кличка «хаджи» действительно навсегда сопутствовала торговцу. Правда, его называли «Глупец-хаджи».

ОБМАНУТЬ КАЖДЫЙ МОЖЕТ

Омирбек не любил торговцев, которые свою куплю-продажу строили на обмане и ловкости рук.

– Одно дело, когда бай обманул бедного человека и бедный человек должен защищать себя, – : любил повторять Омирбек, – но если бедняк начинает сам обманывать всех подряд – он уже становится торгашом-мошенником.

Кое-кто из торговцев-ловкачей отвечал Омирбеку:

– Ты сам не умеешь торговать, как мы, вот и ругаешь нас от зависти!

– Хорошо, – сказал Омирбек, – я докажу, что умею обманывать лучше вас. Что нужно продать?

– Вот эту дыню! – предложил один из купцов. – Только возьми за нее цену ягненка!

– И вот этого зайца, – предложил другой купец, вытаскивая за уши из мешка живого зайчишку. – А за него возьми цену двух баранов.

– Дыню и зайца отдать почти даром? За цену ягненка и двух баранов? – удивился Омирбек. – Нет, я продам их вместе и выручу за них цену коровы!

Купцы долго смеялись над простодушием Омирбека, но он настаивал на своем, и те, кто следил за этим спором – а на базаре любопытных всегда вдоволь, – закричали:

– Пусть продает дыню и зайца по цене коровы! Не мешайте ему!

– Кто хочет стать посмешищем для всех – пусть им становится, – сказал появившийся среди толпы мулла, и спор затих. Но Омирбек молча спрятал зайца в мешок, а дыню бережно понес в чайхану.

Там он взял синюю краску и нарисовал на желто-серых баках дыни круги, квадраты, треугольники…

Потом понес дыню к воротам рынка, бережно уложил ее на разостланный на земле платок, а сам сел рядом и закрыл глаза – словно погрузился в молитву.

В это время один молодой парень, приехавший издалека, выручил хорошую цену за свою корову и теперь бродил по базару, чтобы купить родным какие-нибудь подарки.

В конце концов он наткнулся на дыню Омирбека и раскрыл от удивления рот – таких дынь он никогда не видел!

– Почтеннейший, что это такое? – наконец, спросил он.

– У тебя денег не хватит на эту покупку, – ответил, не открывая глаз, Омирбек.

– Деньги у меня есть, я продал корову… Скажи, чем же ты торгуешь?

– Это яйцо, которое рождает коня.

– Коня?

– Маленького жеребеночка, который вырастает в крылатого коня, – подтвердил Омирбек. – Это яйцо нужно держать в тепле два дня и две ночи, оно лопнет, и из него выйдет жеребеночек. Жеребенка нужно кормить только дынями целый месяц… Он начнет расти-расти…

– Я покупаю коня… то есть жеребенка…

– Ты хотел сказать – это яйцо? – Омирбек открыл оба глаза и в упор взглянул на простодушного покупателя. – Давай деньги!

Всю выручку за корову парень отдал Омирбеку, завернул дыню-яйцо в платок и унес.

– Э-э, Омирбек, – сказали купцы, – это же самый бессовестный обман! Попал на простака и обобрал его! Он узнает про обман, вернется из своего аула, убьет тебя. И правильно сделает!

– Могу с вами поспорить, что он завтра же будет здесь, на базаре, и захочет купить еще одну такую дыню! – сказал Омирбек.

Купцы радостно поспорили – ведь ясно, что из дыни нельзя вывести коня! И тут уж никто, кроме аллаха, не поможет!

А Омирбек с зайцем в мешке пошел и отыскал повозку, в которой уже собрался ехать домой купивший дыню парень.

– Подвези меня немного, – попросил Омирбек.

– Садитесь, почтеннейший, – обрадовался такому счастливому случаю парень: уж очень ему не терпелось поговорить о будущем крылатом коне.

Они поехали по пыльной дороге, и Омирбек рассказывал ему различные чудеса – одно пуще другого. Парень так заслушался, что не заметил, как Омирбек скатил на дорогу разрисованную дыню и она треснула.

– Вай! – испуганно закричал парень, соскакивая на землю. – Яйцо разбилось!

В этот момент Омирбек вытащил из мешка зайца и бросил его прямо к ногам парня.

Сквозь пыль парень не рассмотрел, откуда появился заяц, и решил, что он выскочил из дыни-яйца.

– Это же мой жеребенок! – закричал парень и помчался за зайцем.

А Омирбек пошел назад, на базар.

…На следующий день купцы прислали за Омирбеком мальчишку, который сказал:

– Просили передать вам, что вы выиграли спор.

– А-а! – засмеялся Омирбек. – Значит, парень пришел на базар снова и хочет купить еще одно яйцо крылатого коня?

– Да, – сказал мальчишка, – какой-то парень ходит по базару и ищет дыню-яйцо…

Омирбек поспешил на базар, отдал парню все деньги, которые тот накануне заплатил за дыню, объяснил ему, в чем было дело.

– Теперь вы убедились, что жить обманом на базаре не так уж трудно и каждый может этим заняться! – сказал Омирбек торговцам-мошенникам.

– Почему же ты, Омирбек, этого не делаешь? – удивились они. – Ты бы давно был богаче всех нас!

– Когда приходится выбирать, кем быть – богачом или честным человеком, я остаюсь человеком! – сказал Омирбек.

ТОРГОВАЯ СКОРОГОВОРКА

Как-то однажды друзья попросили Омирбека показать уловки купцов. А нравы Чимбайского базара были Омирбеку хорошо известны, и он любил их высмеивать.

– Хорошо, – сказал Омирбек. – Представьте себе, что Досназар-Левша – баран, это вообразить нетрудно, и я его продаю. Ну, торгуйте его!

– Сколько стоит это животное? – спросили друзья, дружно хлопая Досназара по спине и ощупывая его уши.

– Я сам купил его за пять монет, – затараторил Омирбек, – думаю продать за шесть, если не пожелаете – отдам за семь, но настоящая цена ему – восемь, а если хотите купить – то платите девять монет, но за десять я вам его отдам…

КАЖДОМУ СВОЕ

Один из байских сынков похвалялся умением стрелять из лука.

Действительно, все свое свободное время – а его у богатого парня было сколько угодно – он тратил на стрельбу.

Стрелял он так метко, что люди собирались смотреть, как его стрелы поражают любую цель.

Как-то раз стрелок и его дружки затеяли стрельбу рядом с базаром.

Собрались любопытные. Они криками поощряли стрелков.

Подошел и старый торговец хлопковым маслом.

С кувшином на плече он скромно стоял в некотором отдалении и молча наблюдал за забавами богатых бездельников.

Байский сын был в ударе: он одну стрелу пустил высоко в небо, а второй стрелой расщепил ее пополам.

Зрители восторженно закричали.

А старик – торговец маслом – молчал.

Байский сынок подошел к нему и спросил:

– Почему ты не радуешься? Разве я плохо стреляю? Или, может, ты стреляешь лучше? Тогда возьми лук и покажи свою меткость!

– Нет, я не умею стрелять, – ответил торговец маслом.

Друзья богатого бездельника засмеялись.

– И считаю, что особой заслуги в меткой стрельбе нет, – продолжал торговец маслом. – Каждый должен иметь сноровку в своем деле. Один стреляет из лука, другой – снимает шкуру с барана, третий – варит плов. Каждому свое!

– А какая у тебя сноровка? – со смехом спросил байский сынок у старого торговца. – Чем ты можешь нас удивить? Маслом?

Торговец растерялся – действительно, что он может показать окружающей его толпе? Тогда к нему протолкался Омирбек. На ладони шутника поблескивало маленькое – сухую травинку едва можно просунуть – кольцо от старой женской серьги.

– Вот как вы, отец, можете удивить всех, – сказал Омирбек торговцу.

– Ну и ну! – засмеялись стрелки. – Чего же удивительного в обломке серьги?

Омирбек что-то тихо сказал старику торговцу, и тот, радостно закивав головой, снял с плеча свои кувшин.

Омирбек над горлышком кувшина держал в пальцах кольцо от серьги, а старик взял черпак и начал лить из него масло в кувшин.

Масло лилось сквозь кольцо тонкой, как нитка, струйкой.

Когда торговец опорожнил черпак, Омирбек с торжеством показал кольцо: оно даже не замаслилось! Вот такой тонкой и точной была струя!

– А это разве не удивительно? – сказал Омирбек замершей от удивления и восхищения толпе.

Потом обратился к стрелкам и произнес:

– Вы так сделать можете? Нет! Никогда нельзя зазнаваться, если ты что-нибудь делаешь лучше других. Всегда найдется человек, который что-нибудь делает лучше тебя! Каждому свое!

ВОТ ДО ЧЕГО ДОВОДИТ ЖАДНОСТЬ

Однажды Омирбек продавал на базаре петуха.

И хотя он употребил все свое красноречие, чтобы сбыть петуха с рук повыгоднее, – никто не давал за него больше одной монеты.

– Если бы у меня хватило наглости объявить его говорящим попугаем, – сказал Омирбек соседям, – то я бы, наверное, продал его в десять раз скорее и в сто раз дороже… Просто удивительно, как невыгодно торговать честно!

Так и не продав петуха, Омирбек после заката солнца отправился на постоялый двор, заночевал там.

И приснился ему сон.

Будто какой-то покупатель сначала давал за петуха одну монету, потом – две, потом – три. Омирбек торговался изо всех сил и довел цену до девяти монет…

Видимо, во сне Омирбек так кричал, что его разбудил сосед и сказал!

– Хватит, успокойся…

– Хватит, так хватит, – сказал Омирбек, снова закрыл глаза, но сон так больше и не повторился.

– Вот до чего доводит жадность, – сказал Омирбек соседу, – нужно было отдавать петуха за девять монет…

ДЕЛЬНЫЙ СОВЕТ

Говорят, что одно время у Чимбайского базара были ворота – не большие, не маленькие, так себе, средние.

Как-то утром Омирбек сидел возле ворот и разговаривал со знакомыми, а с базара хотел выйти один из родственников бая, человек тупой, но очень самоуверенный. В руках у него был длинный шест, который он только что купил.

– Сейчас мы позабавимся, – сказал Омирбек. – Этот тупица даже не сообразит, как ему пронести шест. Смотрите…

И действительно, как только ни пытался родственник бая пронести шест – и стоймя, и поперек, И наискосок, – ничего не получалось.

Вконец измучившись, он бросил шест на землю и присел рядом с Омирбеком. – Вот ты, Омирбек, – тяжело дыша, произнес родственник бая, – слывешь умным, сообразительным человеком. Тогда скажи мне: как пронести через ворота этот шест?

Омирбек подмигнул приятелям и с важным видом проговорил:

– Нет ничего легче. Тут и ребенку ясно, что нужно делать! Распили шест пополам и неси.

Глупец так и сделал, а потом еще долго удивлялся: почему над ним все смеются?

ПРОКЛЯТЫЕ ИЧИГИ

Жена уши Омирбеку прожужжала:

– У меня ичиги развалились, надо их починить, ходишь на рынок, так зайди к сапожнику.

Но Омирбек, уходя на базар, забывал ичиги дома, и жена снова начинала:

– У тебя только шутки в голове, а за домом не смотришь, в чем твоя жена ходит – тебе все равно… Опять мои ичиги забыл взять?

Омирбек все время помнил об этих проклятых ичигах, но, как на зло, каждый раз, когда ему приходилось идти на базар, что-то такое случалось и он в суете забывал о них.

Спохватывался только тогда, когда встречал на базаре знакомого сапожника.

– Э-э, снова забыл ичиги! – вздыхал Омирбек.

Сапожник и сам уже стал подсмеиваться над Омирбеком. Только завидит его, кричит:

– Опять ичиги дома оставил?

А в юрте жена снова пилила Омирбека:

– Где твоя голова? Что у тебя в ней? Столько времени я тебя прошу…

В одно прекрасное утро Омирбек, отправляясь на базар, сказал жене:

– Давай-ка твои ичиги! Видишь, ты тоже забыта мне о них напомнить, а я уже их во сне вижу.

Жена обрадовалась, стала давать Омирбеку наставления:

– Смотри за сапожником, когда он будет работать! Знаю я твоих дружков-сапожников – им бы – только деньги получить, этим обманщикам, а работают они шаляй-валяй, и кожа у них плохая, и носок они не умеют заделывать. Ты проверь, а то и носить ичиги нельзя будет… Да кожу посмотри внимательно. Прощупай ее всю. Да какой дратвой будут шить – вощеной или простой? Если простой – не отдавай…

И так она говорила до тех пор, пока Омирбек не скрылся вдали.

Когда Омирбек пришел на рынок, сапожник приветствовал его обычной шуткой:

– Опять ичиги забыл?

– Нет, на этот раз они со мной, – усмехнулся Омирбек. – Вот они…

Но ичиги пропали. Их не было ни в мешке, ни за поясом.

Омирбек только удивлялся: куда же они делись?

– Обронил ты их по дороге, не иначе, – сказал сапожник. – Теперь уж не найдешь… Сколько народа прошло по ней после тебя!

Весь день Омирбек был мрачен и неразговорчив, чем весьма удивлял многочисленных своих друзей и приятелей.

Вернулся он домой раньше обычного и сразу же сказал жене:

– Потерял я твои ичиги! Сам не знаю, как это вышло: пришел к сапожнику – нет их…

Жена рассмеялась:

– Ой, какая я разиня! Заболталась с тобой утром, все советы тебе дала, а ичиги-то дать забыла – вон они лежат!

– О аллах, благодарю тебя за то, что ты не создал меня женщиной! – сказал Омирбек, облегченно вздохнув. – Ну, а ичиги эти выброси – купим новые. Видно, такая у них судьба – не быть починенными…

ТОРГИ ОТМЕНЯЮТСЯ!

Как-то случилось, что Омирбек охрип и торговать на рынке не мог. А именно в этот день ему нужно было приложить все усилия, чтобы сбыть какому-нибудь баю свою собственную корову, которая вдруг перестала доиться.

– Аллах покарал меня за что-то, – шептал Омирбек друзьям. – Когда мне нужно продать собственную корову, так он лишил меня голоса… Придется просить кого-нибудь из торговцев – пусть помогут!

Так он и поступил: отвел корову к одному из самых звонкоголосых торговцев.

– Продай мою корову подороже, а я тебя отблагодарю! – пообещал Омирбек.

И торговец взялся за дело.

Он начал гак превозносить корову, что сам Омирбек даже рот открыл от удивления.

Оказалось, что корова эта дает молока больше всех коров в ауле, что из этого молока можно сделать столько масла, как ни из какого другого молока, что каждый год эта корова приносит великолепных телят, даже не одного, а двоих сразу…

И чего еще только ни говорил торговец! Омирбек, позабыв о том, что корова перестала давать молоко, подумал: «Зачем же такое полезное животное продавать? Как я мог сделать такую глупость?».

И, распихав покупателей, которые уже начали набавлять цену, Омирбек забрал свою корову из рук удивленного торговца.

– Торги отменяются, – сказал он сиплым шепотом. – Мне самому такая корова нужна!

И гордо повел ее обратно домой.

КРАЖА

Говорят, было время, когда Чимбайский базар никакому другому базару не уступал – ни Бухарскому, ни Самаркандскому, ни Хивинскому. И караваны в Чимбай приходили из дальних стран, и многие именитые купцы на нем держали своих приказчиков, и большие кряжи на нем случались. Все как на других известных базарах.

Одну такую кражу хитро и умело распутал Омирбек.

Вот как дело было: ночью на постоялом дворе у одного уйгурского торговца украли кошель с деньгами. К тому времени, когда пропажа обнаружилась, из постоялого двора еще никто не успел выйти.

– Значит, вор находится здесь, среди нас, – сказал хозяин двора. – Вай, какой позор! Мой двор был самым спокойным местом от Муйнака до Чарджоу!

Все сошлись на том, что только Омирбек может указать вора.

И так как сам Омирбек не отказывался от этого, его упросили взяться за дело.

Рассвет еще не наступил, только молодой месяц лодочкой плыл высоко в небе.

Омирбек приказал принести живого петуха и большой казан, в котором обычно варили мясо. Он перевернул казан вверх дном, а внутрь, под него, посадил петуха. Затем предложил всем выйти со двора и возвращаться в него по одному.

– Каждый из вас будет подходить к казану и дотрагиваться пальцем до его макушки. Когда вор коснется казана – петух закричит!

Ежась от ночного холода, постояльцы топтались на дворе. По очереди возвращались в теплый полумрак и прикасались к казану.

Петух молчал.

Когда на улице никого не осталось, Омирбек приказал хозяину зажечь все плошки и лампы:

– Пусть будет светло, как днем!

И когда ото распоряжение было выполнено, Омирбек сказал:

– А теперь все поднимите свои руки вверх!

Он огляделся и показал пальцем на скромно стоящего возле самого выхода толстого жигита:

– Вот вор! Держите его!

Жигита схватили:

– Будь ты проклят, Омирбек, за то, что позоришь честного человека! – кричал толстяк. – Отпустите меня, я ни в чем не виноват!

– Почему же ты тогда не прикоснулся пальцем к казану, а только сделал вид, будто прикасаешься? – спросил Омирбек. – У тебя все пальцы белые, а у всех остальных – посмотри! – черные от сажи и копоти!

У жигита нашли украденные деньги, и уйгурский купец щедро наградил Омирбека – отсыпал ему целых три пригоршни урюка.

ЖЕЛАНИЕ ИШАКА

Старый ишак Омирбека умер, и пришлось покупать нового.

На базаре Омирбек нашел себе уже немолодого, но сильного ишака и быстро сторговался с его хозяином.

– Только учти, Омирбек, – сказал торговец, передавая ишака, – это животное привыкло с базара ездить в мой аул, дорогу хорошо знает, так что смотри за ним, чтобы он не свернул на старый путь…

– Ладно, – сказал Омирбек. – Но это зависит от того, кто из нас окажется сильнее – я или ишак.

Ишак оказался сильнее: как Омирбек его ни поворачивал в сторону своего аула, он продолжал бежать в привычном направлении.

Омирбек махнул рукой и больше не сопротивлялся.

– Омирбек, куда ты едешь? – спрашивали попадавшиеся по пути знакомые. – Ведь твой аул в Другой стороне?

– Мой ишак хочет проститься со своими родственниками, – отвечал Омирбек. – Не могу же я отказать ему в такой пустяковой просьбе.

БОЛЬШАЯ УДАЧА

А когда однажды новый ишак Омирбека удрал куда-то с базара и его долго не могли найти, Омирбек, вместо того, чтобы волноваться и расстраиваться, как это всегда случалось с хозяевами сбежавших ишаков, радостно улыбался.

– Чему ты радуешься? – спрашивали его.

– Как же мне не радоваться? – отвечал Омирбек. – Ведь это просто большая удача, что я сам не сидел на этом ишаке. Ведь тогда бы потерялся не только ишак, но и я. И вам бы пришлось искать, кроме ишака, и меня тоже!

ПРОКЛЯТЫЙ АЛЛАХОМ ИШАК

Омирбек попросил перекупщика продать ишака.

Через несколько часов туда, где сидел с друзьями Омирбек, подошел измученный перекупщик. Он тянул за собою упирающегося ишака.

– Ты его не продал? – удивился Омирбек.

– Он проклят аллахом, твой ишак! – закричал перекупщик. – Когда хотят посмотреть его зубы, он кусается! Когда хотят пощупать его ноги, он лягается! Когда хотят погладить его по спине, он подскакивает, а когда просто стоишь рядом с ним, он орет! Я не буду его продавать! Лучше день потерять, чем с таким ишаком связываться! Сам продавай!

– А я и не собирался его продавать, – спокойно сказал Омирбек.

– Зачем же ты дал его мне? – удивился перекупщик.

– Мне захотелось, чтобы люди меня пожалели, – промолвил Омирбек со вздохом. – Если эта скотина за несколько часов тебя так измучила, то каково мне с ней приходится каждый день!

ЧУДЕСНАЯ ПАЛКА

Шел Омирбек по базару, видит: продает какой-то приезжий торговец обыкновенную палку.

– Сколько стоит? – поинтересовался Омирбек.

– Сто монет.

– Вам не нужна целая арба таких палок? – заинтересовался Омирбек. – Я возьму по монете за штуку, а вы будете продавать их по сто, а?

Торговец снисходительно усмехнулся:

– Таких палок, как эта, – одна на весь свет. Она волшебная. Во время драки она сама по себе становится вдвое длиннее!

– Э-э, тогда у меня дома все палки волшебные! – рассмеялся Омирбек.

– Быть не может! – испугался торговец.

– Может, может! Когда жена встречает меня ночью после пирушки с приятелями, у нее в руках любая палка вырастает вдвое! А я-то думал: почему она меня достает, куда бы я от нее ни прятался? Теперь-то понятно – у нее волшебные палки!

И Омирбек, посмеиваясь, пошел дальше.

ПЛОВ С МЯСОМ

Омирбек продавал барана.

Покупатели попались придирчивые и глупые. Они замучили Омирбека вопросами. Их интересовало все: из какой отары был взят этот баран, как баран спит, какой у него в молодости был курдюк, почему рога такие толстые…

Сначала Омирбек отвечал вежливо и подробно.

Потом его ответы стали укорачиваться.

Наконец он уже едва сдерживал себя, чтобы не обругать покупателей.

А те все продолжали задавать свои вопросы.

– Сколько ему лет? – спрашивали покупатели, ощупывая пузо барана.

– Он уже в годах, наверно, ваш ровесник, – сердито отвечал Омирбек.

– Как он ест?

– С аппетитом.

– А что он ест?

– О аллах! Только плов с мясом, – закричал Омирбек. – Поэтому и продаю его!

ХИТРЕЦА ДАЖЕ ТИГР БОИТСЯ

Какой-то охотник привез на базар клетку с только что пойманным в Аральских камышах свирепым тигром.

– Кто войдет в эту клетку, – кричал охотник, – тому я плачу сто монет!

Все стояли вокруг, перешептываясь, дразнили зверя, но смельчака не находилось.

– У вас в Чимбае одни трусы! – рассердился тигролов. – Никто не может войти в клетку!

Омирбек очень обиделся.

– У нас хватит храбрецов, – сказал он. – Я хотя бы… Я войду в клетку.

Друзья восторженно приветствовали Омирбека.

– Но мой тигр таких, как ты, растерзал уже десяток, знай об этом, – сказал тигролов.

– Ничего, я войду, – усмехнулся Омирбек.

– Ну, входи, – взялся за дверцу тигролов.

– Только выведи сперва оттуда своего тигра, – сказал Омирбек. – Ты же все время говорил только о клетке, а не о тигре в клетке. Нужно было бы говорить: сто монет тому, кто войдет к тигру в клетку, а не просто в клетку…

Тигролову было очень жалко сто монет. Но что поделаешь?

– Да, у вас нет храбрецов, зато есть хитрецы, – сказал он. – А хитреца даже тигр боится!

МОЛИТЕСЬ, ПРАВОВЕРНЫЕ!

Один мулла все время приговаривал:

– Чтобы ваши души попали в рай, день и ночь молитесь, правоверные!

– А что нужно делать, чтобы на этом свете жилось как в раю? – спросил Досназар-Левша.

Мулла растерялся, а Омирбек за него ответил:

– Надо день и ночь молиться на том свете!

ИНОЙ РАЗ СЛУЧАЕТСЯ…

Этот же мулла в конце каждой своей молитвы непременно добавлял:

– Никогда не надо делать так, как советует женщина!

Омирбек встретил его на базаре и сказал:

– Целый день я думаю: как быть? Прислушиваться мне к советам моей жены или нет?

– Нет, нет и нет! – мулла даже затряс бородой. – Разве ты не слышал, что я говорю?

– Слышал. Но все дело в том, что моя жена очень упряма, – продолжал Омирбек. – У нас два барана: худой и жирный. Я говорю жене: оставим жирного себе, а худого подарим мулле. А она уперлась и ничего знать не хочет: жирного, говорит, сведи к мулле, а худого оставим, выкормим его со временем. Так как же мне быть?

– Вообще-то, – почесав бородку, сказал мулла, – иной раз случается, что и женщины дают дельные советы!

В СЧЕТ ДОЛГА

Омирбеку очень понравилась шапка в лавке хорезмийского купца, но денег на покупку не было.

Купец когда-то был должен несколько монет Омирбеку, но по жадности своей изображал, что ничего не помнит.

– Ладно, – сказал Омирбек, – раз так, то я заберу у него шапку в счет своего долга!

Он вошел в лавку, примерил красивый халат – хорошо!

– Халат я беру, – сказал Омирбек, – но хотелось бы примерить и вот эту шапку… Э-э, как хороню! Бери мой халат, давай эту шапку…

Надев шапку, он пошел к выходу из лавки.

Купец бросился за ним, крича:

– Эй, Омирбек, отдавай деньги! Кто будет платить за тебя?

– Я же отдал тебе халат? – удивился Омирбек взамен взял шапку! Мы обменялись! А о деньгах и разговора не было: какие деньги при обмене?

Начался спор, в котором принял участие весь базар.

– Давай деньги за шапку! – кричал купец.

– Я тебе дал вместо нее свой халат! – кричал Омирбек.

– А где деньги за халат? – кричал купен.

– Так я же взял не халат, а шапку!

– Так давай деньги за шапку!

– Я же отдал тебе за нее халат!

Купец в конце концов так одурел от крика, что махнул рукой и, пошатываясь, пошел к себе в лавку.

– В другой раз не будешь забывать о долге! – сказал вслед ему Омирбек.

НАВЕС

На следующий день Омирбек появился на базаре в огромной новой бараньей шапке. Друзья смеялись:

– Омирбек, на нее пошел, наверное, целый баран!

– Твоя голова стала как навес от солнца.

А некоторые даже подбегали к Омирбеку поближе и говорили:

– Посидим немного в тени от шапки!

И сколько Омирбек ни старался избавиться от этих любителей тени – это ему не удавалось. Отделываясь шутками, они преследовали его, не отпуская ни на шаг.

Они надоели ему. И когда кто-то в тысячный раз повторил: «Побудем немного в тени этого навеса!», Омирбек обоими кулаками сильно ударил по лбам проказников, которые притиснулись к нему ближе других.

– Вай! – закричали они. – За что ты бьешь нас?

– При чем тут я? – усмехнулся Омирбек. – Это просто упали подпорки навеса!

КАК ПЫТАЛИСЬ ПОСРАМИТЬ ОМИРБЕКА

На базаре много находилось приезжих, которые считали себя умнее Омирбека и всячески пытались победить его в словесных спорах и различных коварных вопросах.

Однажды какой-то мулла долго хвастался тем, что у него есть ученик, который умеет отвечать на всякие вопросы.

– Я ему задал однажды три вопроса, а он ответил на них двумя словами! И правильно ответил!

– Можно и на сто вопросов ответить одними и теми же двумя словами, – сказал Омирбек.

– Какими? – удивился мулла.

– Не знаю. Ровно два слова – «не» и «знаю».

Окружающие засмеялись.

– Я не щучу, – обиделся мулла, – а если ты, Омирбек, такой находчивый, то попробуй ответить на три вопроса двумя словами, как это сделал мой ученик!

– Какие же это вопросы? – поинтересовался Омирбек.

– Первый: почему кошма сопрела? Второй: почему ишак остановился? Третий: почему мясо подгорело?

– Не знаю, как ответил, почтенный мулла, твой ученик, но я отвечу просто…

– Ну-ну, говори!

– Не повернули. Два слова!

– Объясни толком!

– Тут и объяснять нечего, – рассмеялся Омирбек. – Если кошму долго не поворачивать, то она начнет преть с одной стороны и может совсем сопреть. Если ишак остановился – значит его следует повернуть в нужную сторону. Если мясо не повернуть – оно сгорит. Вот и все.

Бывали и другие случаи.

Например, один из бухарцев решил поймать Омирбека на каком-нибудь пустом вопросе.

Он рассуждал так:

– Скажу Омирбеку какую-нибудь глупость – пусть он находит на нее ответ.

Так и сделал. Встретив Омирбека в чайхане, он при всех спросил его:

– Скажи, не видел ли ты тут козу и двух волков?

– Видел, конечно, – ответил Омирбек.

– Где же они сейчас?

– Они съели козу и убежали за барханы.

Поймать Омирбека врасплох было почти невозможно.

Один из богатеев решил поиздеваться над шутником и спросил, кивая на старые омирбековские сапоги, сплошь покрытые заплатками:

– Когда ты латал сапоги?

– Здесь ровно сорок заплат, – ответил Омирбек. – О какой ты спрашиваешь, покажи ее пальцем!

По каракалпакскому обычаю принято, что племянники или племянницы при встрече с родными или двоюродными дядями слегка подшучивают над ними. Даже поговорка есть такая: «Что ты смеешься над ним, словно он – твой дядя?».

Однажды, когда Омирбек привел продавать на базар свою единственную козу, кое-кто из торговцев решил сорвать ему продажу.

Они встали рядом с Омирбеком и начали всем, кто приценивался к козе, так ее охаивать, что сразу пресекали все попытки Омирбека наладить торговлю.

Козу ругали как только могли. И что она не приносит козлят, и что ее молоко пить нельзя, и что она бодает детей, и что лягается – чего только они ни придумывали!

– Не обращайте на них внимания, – сказал Омирбек покупателям, – это ее племянники!

Был и такой случай, когда один хивинец расхвастался о чудесах, которые он якобы видел у себя в Хорезме.

Он говорил, что приехавший из Персии звездочет оживлял камни и деревья.

– На камнях вырастала шерсть, а деревья начинали петь, как женщины!

– Ладно, – сказал Омирбек, которому надоело хвастовство хивинца. – У нас в Чимбае умеют оживлять даже землю.

– Кто же это? – спросил хивинец. – Не ты ли?

– Могу и я! – усмехнулся Омирбек. – Ты видел когда-нибудь жир земли и ее внутренности?

– Нет, – сознался хивинец.

– Так я тебе их покажу сегодня! – сказал Омирбек. – Только перед этим я должен помолиться аллаху, а вы не мешайте моей молитве!

Он быстро ушел, взял моток веревок, обмазал их жирным пловом. Потом уложил в шапку десяток яиц и, вернувшись с другой стороны, тотчас направился к ближайшему бархану.

С одной стороны бархана он закопал веревки, с другой – яйца. Присыпал их песком так, чтобы посторонний глаз их не приметил.

Затем вышел навстречу ожидающему его хивинцу.

– Что ж, пойдемте, – сказал он ему и всем любопытным. – Аллах открыл мне место, где я смогу сотворить чудо!

Он повел их к бархану, долго смотрел на землю, потом топнул по ней ногой в том месте, где были зарыты яйца, и из земли прыснули белок и желток.

– Вот тебе жир земли! – сказал Омирбек.

Потом обошел бархан и с другой его стороны вытащил обмазанные пловом веревки:

– А вот кишки земли!

Хивинец только руками развел:

– Ой-бой!

– Я же говорил тебе, что у нас в Чимбае тоже умеют делать чудеса! – рассмеялся Омирбек.

Если в спор вступали между собою чимбайцы, то можно было подумать, что ссорятся два заклятых врага.

Например, Омирбек мог так ссориться со своими друзьями, особенно с Досназаром-Левшой, что постороннему казалось: эта ссора сейчас закончится по меньшей мере убийством!

Но, закончив спор, друзья мирно продолжали беседовать.

Если же кто-то из чужих, приезжих, пытался высмеять Омирбека, то друзья сразу становились на его защиту.

Один раз произошел такой случай: Омирбеку надоели всякие вопросы торговцев и приезжих, и когда кто-то из только что прибывших спросил его: «Что нового на базаре?», он ответил, не подумав, чтобы избавиться от назойливых торгашей:

– Ничего… Вот разве только озеро сгорело – то, что зарастает камышом.

Торговцы, которые только что проехали мимо озера и видели его целехоньким, обрадовались: еще бы, им предоставилась возможность уличить во лжи самого Омирбека!

Они тотчас же начали расспрашивать других завсегдатаев базара о пожаре на озере.

– А Омирбек сказал, что озеро сгорело! – заявили они. – Значит, он нам наврал?

Но кто из чимбайцев мог допустить, чтобы приезжие уличили Омирбека?

И первый же, кого спросили торговцы о пожаре, сказал так:

– Не знаю, был ли там пожар или не был… Только утром сегодня на базаре у рыбы были жабры обожжены.

Уверенности у торговцев поубавилось, но они попытались еще раз узнать правду о пожаре и спросили у хозяина постоялого двора.

– Пожар? Э-э… Омирбек сказал? – хозяин задумчиво погладил живот. – Может быть… Утром дым шел оттуда… Здесь его полно было… У меня возле мангала еще кусок этого дыма стоит – можете понюхать…

Так чимбайцы не дали Омирбека в обиду, и к концу дня гости уже были уверены, что пожар на озере действительно был.