— Ах ты, девочка чумазая,
где ты руки так измазала?
Чёрные
ладошки;
на локтях —
дорожки.
— Я на солнышке
лежала,
руки кверху
держала.
ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.
— Ах ты, девочка чумазая,
где ты носик так измазала?
Кончик носа чёрный,
будто закопчённый.
— Я на солнышке
лежала,
нос я кверху
держала.
ВОТ ОН И ЗАГОРЕЛ.
— Ах ты, девочка чумазая
ноги в полосы
измазала,
не девочка,
а зебра,
ноги —
как у негра.
— Я на солнышке
лежала,
пятки кверху
держала.
ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.
— Ой ли, так ли?
Так ли дело было?
Отмоем всё до капли
Ну-ка, дайте мыло.
МЫ ЕЁ ОТОТРЁМ.
Громко девочка кричала,
как увидела мочалу,
цапалась,
как кошка:
— Не трогайте
ладошки!
Они не будут белые:
они же загорелые. —
А ЛАДОШКИ-ТО ОТМЫЛИСЬ.
Оттирали губкой нос —
разобиделась до слёз:
— Ой, мой бедный
носик!
Он мыла
не выносит!
Он не будет белый:
он же загорелый. —
А НОС ТОЖЕ ОТМЫЛСЯ.
Отмывали полосы —
кричала громким
голосом:
— Ой, боюсь щекотки!
Уберите щётки!
Не будут пятки белые,
они же загорелые. —
А ПЯТКИ ТОЖЕ ОТМЫЛИСЬ.
— Вот теперь ты белая,
Ничуть не загорелая.
ЭТО БЫЛА ГРЯЗЬ.