1
Телефон зазвонил именно в тот момент, когда Миша наконец перестал плакать. Ольга замерла с ложкой детской каши в руке, боясь пошевелиться. Три часа борьбы с режущимися зубками, и вот он – долгожданный момент тишины. Телефон надрывался снова и снова. На экране высветилось «Свекровь».
«Если не возьму – будет хуже», – промелькнуло в голове у Ольги.
Солнце едва пробивалось сквозь занавески в маленькой кухне. Ольга пыталась одной рукой помешивать кашу, второй прижимая телефон к уху. Миша, почувствовав мамино напряжение, захныкал.
– Оленька, ты что, еще кашу варишь? – голос свекрови звучал привычно осуждающе. – В наше время все давно готовили с вечера. А у тебя вечно все в последний момент!
– Доброе утро, Тамара Ивановна, – Ольга постаралась, чтобы голос звучал спокойно. – Мы рано встали из-за зубок…
– Вот! – перебила свекровь. – Я же говорила – нужно было гель специальный купить. В аптеке вчера видела, хотела зайти к вам…
Ольга прикрыла глаза. Раньше, до рождения Миши, они неплохо ладили со свекровью. Тамара Ивановна, бывший директор школы, конечно, любила командовать, но в их жизнь особо не вмешивалась. Все изменилось после появления внука.
Она вспомнила тот день, когда они с Лешей рассказали родителям о беременности. Свекровь тогда просто светилась от счастья:
– Наконец-то! А то все карьера да карьера. Вот увидишь, материнство – это главное счастье женщины!
Кто же знал, что это «счастье» будет проходить под таким пристальным контролем…
– Ты меня слушаешь? – голос свекрови вернул в реальность. – Я говорю, собирайтесь, приезжайте к нам на ужин сегодня. Нам надо серьезно поговорить.
В животе у Ольги похолодело. «Серьезно поговорить» – это никогда не заканчивалось ничем хорошим.
– О чем? – осторожно спросила она.
– О твоем выходе на работу, конечно! Сколько можно дома сидеть? Алешеньке тяжело одному семью тянуть. А я могу с Мишенькой посидеть, ты же знаешь.
Миша, словно услышав свое имя, громко заплакал.
– Тамара Ивановна, давайте позже обсудим? Миша проснулся…
– Вот! – торжествующе воскликнула свекровь. – Я же говорю – избаловала ты его. У меня Алеша в его возрасте…
Договорить она не успела – каша на плите начала убегать. Ольга, пытаясь удержать и телефон, и ребенка, метнулась к плите. В этой суматохе она не заметила, как нажала «отбой».
Несколько минут она просто стояла, прижимая к себе хнычущего сына и глядя на испорченную кашу. На глаза навернулись слезы.
«Не реветь», – приказала она себе. – «Соберись. Это только начало дня».
Она и не подозревала, насколько пророческой окажется эта мысль…
Квартира свекрови встретила их запахом пирогов и безупречной чистотой.
Тамара Ивановна, как всегда, выглядела безукоризненно – строгое платье, уложенные волосы, неизменная нитка жемчуга на шее. Только морщинка между бровей выдавала внутреннее напряжение.
– Наконец-то! – всплеснула она руками. – А я уж думала, не дождусь вас. Давайте-ка Мишеньку сюда!
Она потянулась к внуку, но тот крепче вцепился в мамину шею.
– Ну вот, опять не идет ко мне, – в голосе свекрови зазвучала обида. – Это все потому, что ты его от семьи изолируешь, Оленька.
Алексей, разуваясь в прихожей, закатил глаза:
– Мам, ну начинается…
– А что начинается? – свекровь повысила голос. – Я правду говорю! Вон, Катя, моя коллега, с внуками каждый день видится, сама их из садика забирает. А я что, хуже?
Сергей Петрович выглянул из кухни:
– Тамара, дай людям хоть раздеться. Проходите, молодежь, чай стынет.
За столом воцарилась неловкая тишина. Миша, устроившийся на коленях у Ольги, с интересом тянулся к вазочке с конфетами.
– Нельзя конфеты, – тут же среагировала свекровь. – Вот я специально детское печенье купила. В наше время…
– Мам, – мягко перебил Алексей, – давай без лекций? Мы же просто поужинать пришли.
– Ах, без лекций? – свекровь поджала губы. – Тогда давайте поговорим о деле. Оленька, я узнавала – в твоей конторе место освободилось. Марья Степановна говорила…
Ольга почувствовала, как напряглись плечи:
– Тамара Ивановна, мы же обсуждали. Я хочу побыть с Мишей, пока он маленький.
– Маленький? – свекровь фыркнула. – Да уже год скоро! Я в его возрасте Алешу в ясли отдала и работала. И ничего, вырос нормальным человеком.
– Времена были другие, – тихо заметила Ольга. – Сейчас у нас есть возможность…
– Возможность сесть мужу на шею? – перебила свекровь. – Алеша на двух работах пашет, а ты дома прохлаждаешься!
– Мам! – Алексей стукнул ладонью по столу. Миша, испугавшись резкого звука, заплакал.
– Вот видите, – всплеснула руками свекровь, – ребенок нервный какой! В садике бы с детьми общался, развивался, а не сидел целыми днями с мамой…
Ольга встала из-за стола:
– Извините, нам пора. Мише спать давно пора.
– Садись! – в голосе Тамары Ивановны зазвучали привычные директорские нотки. – Никуда вы не пойдете, пока не решим этот вопрос. Алеша, скажи ей! Ты же видишь, что я права!
Алексей переводил растерянный взгляд с матери на жену. Ольга смотрела на мужа, чувствуя, как предательски дрожит нижняя губа. Неужели он поддержит мать?
В этот момент неожиданно кашлянул молчавший до этого свёкор:
– Помнишь, Тамара, как ты плакала, когда Алешку в ясли первый раз повела? Все повторяла: «Рано ему еще, маленький совсем…»
Свекровь осеклась на полуслове. В комнате повисла звенящая тишина, нарушаемая только хныканьем Миши.
После того памятного ужина прошла неделя. Слова свекра словно открыли какую-то старую рану – свекровь тогда расплакалась прямо за столом. Правда, быстро взяла себя в руки и перевела разговор на другую тему. Но Ольге показалось, что это может стать переломным моментом в их отношениях.
Как же она ошибалась.
Вторник начался как обычно: Миша проснулся рано, капризничал из-за зубов. Ольга едва успела наскоро умыться, когда в дверь позвонили.
– Я тут мимо проходила, – свекровь решительно шагнула в квартиру, держа в руках внушительный пакет. – Боже, что у вас за беспорядок? И почему Миша до сих пор в пижаме?
– Мы еще не успели – начала было Ольга, но свекровь уже двигалась по квартире, как комиссия санэпидемстанции.
– Так, немедленно переодевай ребенка, я кашу варить буду. И что это за игрушки везде? В наше время…
– Тамара Ивановна, – Ольга постаралась, чтобы голос звучал твердо. – Мы только проснулись. У нас свой режим.
– Режим? – свекровь фыркнула, гремя кастрюлями на кухне. – Какой может быть режим, когда ребенок в десять утра не одет? Вот я Алеше всегда…
– А где Алеша сейчас? – вырвалось у Ольги. – На работе? Потому что кто-то должен обеспечивать семью?
В кухне повисла тяжелая тишина. Миша, почувствовав напряжение, захныкал.
– Вот! – торжествующе воскликнула свекровь. – Ребенок же все чувствует! Ты его нервной мамашей вырастишь, а потом удивляешься будешь…
Звонок телефона прервал набирающий обороты монолог. Ольга с облегчением схватила трубку.
– Привет, родная, – голос мужа звучал устало. – Как вы там?
– Твоя мама пришла, – одними губами произнесла Ольга, но Тамара Ивановна уже взяла ситуацию в свои руки:
– Алешенька! – закричала она, перегнувшись через плечо невестки. – А я тут к вам зашла, так у них такой беспорядок! И Мишенька не одет, и…
– Мам, – в голосе Алексея зазвучало раздражение. – Мы же договаривались – никаких внезапных визитов.
– Ах вот как? – свекровь отступила на шаг. – Значит, родной матери уже и зайти нельзя? Это все ты, – она ткнула пальцем в сторону Ольги. – Настраиваешь сына против меня!
Миша, испуганный громким голосом бабушки, разразился громким плачем. Ольга механически прижала его к себе, чувствуя, как внутри все дрожит от напряжения.
– Я просто хотела помочь, – голос свекрови дрогнул. – Думала, может, погуляю с Мишенькой, пока ты уберешься… или по магазинам сходишь… А ты…
– Тамара Ивановна, – Ольга глубоко вздохнула. – Я очень ценю вашу заботу. Но давайте договариваться заранее? И… может быть, вы дадите нам возможность самим решать, как строить свой день?
– Конечно-конечно, – свекровь начала торопливо собираться. – Я же как лучше хотела… Только вот что я тебе скажу, – она вдруг остановилась в дверях.
– Если не научишься правильно организовывать свое время – так и будешь сидеть в декрете, пока Алеша надрывается. А он, между прочим, вчера про новую работу говорил.
Дверь захлопнулась. Ольга медленно опустилась на диван, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Новая работа? Почему Алексей ничего ей не сказал?
Вечером предстоял непростой разговор с мужем.
2
Когда Алексей вернулся с работы, было уже почти десять. Ольга сидела на кухне, механически помешивая давно остывший чай. Миша наконец уснул после тяжелого дня.
– Прости, задержался, – Алексей устало опустился на стул. – Много работы навалилось.
– На какой из работ? – тихо спросила Ольга, не поднимая глаз.
В кухне повисла тяжелая тишина. Только тикали часы на стене – свадебный подарок Тамары Ивановны.
– Мама рассказала? – наконец произнес Алексей.
– Значит, правда? – Ольга подняла глаза на мужа. – Почему ты мне не сказал?
Алексей провел рукой по лицу:
– Не хотел тебя волновать. Ты и так с Мишкой целыми днями…
– Не хотел волновать? – голос Ольги дрогнул. – А то, что твоя мама использует это как аргумент против меня – это нормально?
– Оля…
– Нет, подожди. – Она встала, прошлась по кухне. – Я целый день думаю о том, что ты где-то там надрываешься, а я… а я что? Сижу дома, да? Прохлаждаюсь?
– Никто так не говорит.
– Правда? А твоя мама сегодня утром? А неделю назад за ужином? – Ольга почувствовала, как предательски задрожал голос. – Я же вижу, как ты устаешь. Но я думала, мы вместе решаем, что для нашей семьи лучше. А ты…
– А я что? – в голосе Алексея появилось раздражение. – Пытаюсь обеспечить семью? Да, я взял дополнительную работу. Потому что ипотека, потому что памперсы, потому что…
– Потому что твоя жена – никчемная домоседка? – перебила Ольга. – Знаешь, что твоя мама еще сказала? Что я тебя против нее настраиваю. Но, кажется, это она прекрасно справляется с тем, чтобы настроить тебя против меня.
Из детской донесся тихий плач. Они оба замерли.
– Разбудили, – вздохнула Ольга. – Я пойду…
– Подожди. – Алексей поймал ее за руку. – Давай договорим. Я не против тебя настроен. Просто… может, мама в чем-то права? Может, если ты выйдешь на работу…
– А Миша? – Ольга высвободила руку. – Ему год, Леш. Один год. Неужели ты правда считаешь, что сейчас ему лучше быть с бабушкой, чем с мамой?
– Я не это имел в виду…
– А что ты имел в виду? – Плач из детской стал громче. – Знаешь что? Давай завтра поговорим. Когда ты отдохнешь и вспомнишь, что мы вообще-то одна семья. И что решения нужно принимать вместе.
Она вышла из кухни, оставив Алексея в одиночестве. Уже в детской, укачивая сына, Ольга смотрела в темное окно и думала о том, как быстро можно разрушить то, что строилось годами. И как слова иногда ранят больнее поступков.
А в кухне Алексей сидел над остывшим чаем и впервые за долгое время чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он достал телефон, открыл список пропущенных – три звонка от матери. Палец завис над кнопкой вызова.
Завтра будет новый день. И новый разговор с матерью – совсем не тот, которого она ждет.
Утром следующего дня Алексей впервые за долгое время опоздал на работу. Он приехал к родителям с утра, — знал, что отец уже уйдет, а мать будет дома одна.
Тамара Ивановна открыла дверь и просияла:
– Алешенька! Как хорошо, что заехал! А я как раз пирожки…
– Мам, нам надо поговорить, – перебил он, проходя в квартиру.
Что-то в его голосе заставило ее насторожиться:
– Что-то случилось? С Мишенькой все в порядке?
– С Мишей все хорошо. – Алексей прошел на кухню, сел за стол. – Я о другом хотел поговорить. О том, что происходит между тобой и Олей.
Тамара Ивановна моментально подобралась:
– А что происходит? Я просто пытаюсь помочь молодой семье. Или уже и это нельзя?
– Мам, – Алексей посмотрел ей прямо в глаза. – Давай начистоту. Ты не помогаешь. Ты пытаешься контролировать нашу жизнь.
– Что? – она опустилась на стул. – Как ты можешь… Я же все для вас! Я же…
– Подожди. – Он поднял руку. – Дай мне договорить. Вчера мы с Олей первый раз за три года по-настоящему поссорились. Знаешь, из-за чего?
Тамара Ивановна молчала, теребя край фартука.
– Из-за того, что ты рассказала ей про мою подработку. Использовала это как оружие. Чтобы что? Заставить ее чувствовать себя виноватой?
– Я просто хотела…
– Чего ты хотела, мам? – Алексей впервые позволил себе повысить голос на мать. – Чтобы она чувствовала себя плохой женой? Плохой матерью? Чтобы ушла на работу, а тебе отдала внука?
– А что в этом плохого? – Тамара Ивановна вскинулась. – Я вырастила тебя…
– Да, вырастила. И знаешь, что я помню из детства больше всего? Как ты плакала по ночам, когда думала, что я сплю. Потому что целыми днями была на работе, а со мной сидела соседка.
В кухне повисла тяжелая тишина. Только тикали часы – такие же, как те, что они подарили Ольге с Алексеем на свадьбу.
– Я не хотела, чтобы ты это помнил, – наконец тихо произнесла Тамара Ивановна.
– А я помню. – Алексей помолчал. – И знаешь, что еще я помню? Как ты говорила папе: «Вот выйду на пенсию – все время будет для внуков». А теперь что? Ты не даешь Оле просто быть мамой.
– Я думала… – голос Тамары Ивановны дрогнул. – Я думала, так будет правильно. Как у всех.
– А что такое «правильно», мам? – Алексей встал, подошел к окну. – Правильно – это когда мой сын в год уже без матери? Или правильно – это когда моя жена плачет по ночам, как когда-то плакала ты?
Тамара Ивановна закрыла лицо руками. Ее плечи задрожали.
– Мам, – Алексей опустился перед ней на корточки, взял за руки. – Я знаю, что ты любишь Мишу. И нас любишь. Но нельзя любить через силу. Через принуждение.
– Я так боюсь, – прошептала она. – Боюсь, что вы отдалитесь. Что я стану не нужна.
– Глупости, – он крепче сжал ее руки. – Ты всегда будем нам нужна. Но как мама и бабушка – а не как директор школы. Понимаешь?
Она кивнула, утирая слезы:
– Прости меня. И Олю… Олю попроси прощения. Я сама не могу. Стыдно.
– Сможешь, – Алексей улыбнулся. – Просто дай нам немного времени. И себе тоже.
Тамара Ивановна смотрела в окно, как сын садится в машину. На душе было горько и одновременно легко. Словно где-то внутри наконец отпустила тугая пружина, которая сжималась все эти месяцы.
Она подошла к телефону и набрала номер невестки.
Телефонный звонок от свекрови застал Ольгу врасплох. После утреннего ухода Алексея она не находила себе места, машинально перебирала игрушки Миши, пыталась читать ему книжку, но мысли все время возвращались к вчерашнему разговору.
– Оленька… – голос Тамары Ивановны звучал непривычно тихо. – Ты не могла бы… не могла бы зайти ко мне? Прямо сейчас?
Что-то в этом голосе заставило Ольгу согласиться.
Через час она уже поднималась по знакомой лестнице, держа сонного Мишу на руках. В этот раз дверь открылась не сразу – словно Тамара Ивановна собиралась с силами.
Свекровь выглядела непривычно: домашний халат вместо строгого платья, волосы чуть растрепаны, глаза красные.
– Проходи, – она посторонилась. – Я чай заварила.
В кухне все было по-другому. Вместо идеального порядка – открытые шкафчики, на столе – старый фотоальбом.
– Я тут смотрела фотографии, – Тамара Ивановна присела на краешек стула. – Нашла эту…
Она протянула снимок: молодая женщина с маленьким мальчиком на руках. Оба смеются, за спиной – качели.
– Это мы с Алешей. Ему тут год, как сейчас Мише, – она помолчала. – Знаешь, я тогда работала в две смены. Думала – так надо, так правильно. А по ночам плакала, потому что все самое важное проходило мимо меня.
Ольга молчала, глядя, как Миша тянется к печенью на столе.
– Дай ему, – неожиданно мягко сказала свекровь. – Ничего страшного, если накрошит.
Они пили чай в тишине. Миша, получив печенье, увлеченно изучал крошки на столе.
– Прости меня, – наконец произнесла Тамара Ивановна. – Я… я все делала неправильно. Думала, что знаю, как лучше. А на самом деле просто боялась.
– Боялись? – Ольга подняла глаза. – Чего?
– Что стану не нужна. Что вы будете жить своей жизнью, а я… – она запнулась. – Знаешь, когда выходишь на пенсию, кажется, что жизнь заканчивается. Особенно если привыкла всегда быть главной, всем руководить.
– Тамара Ивановна…
– Нет, дай договорить. – Свекровь вытерла набежавшую слезу. – Я хотела быть хорошей бабушкой. Но вместо этого чуть не разрушила вашу семью своими советами и требованиями. Алеша сегодня… он многое мне объяснил.
Миша вдруг потянулся к бабушке, улыбаясь своей беззубой улыбкой. Тамара Ивановна замерла:
– Можно?.. Можно я возьму его?
Ольга кивнула. Свекровь осторожно приняла внука, и он тут же схватил ее за жемчужные бусы.
– Ой, сейчас порвет! – она рассмеялась сквозь слезы.
– Ничего, – улыбнулась Ольга. – Это же просто бусы.
Они посмотрели друг на друга – и вдруг обе поняли: что-то изменилось. Словно треснула невидимая стена, которая все это время стояла между ними.
– Знаете, – медленно произнесла Ольга. – Мише скоро в садик. Может быть… может быть, вы могли бы иногда забирать его? Когда мы с Лешей задерживаемся на работе?
Тамара Ивановна просияла:
– Правда? Ты правда доверишь его мне?
– Конечно. Вы же его бабушка.
И в этот момент, глядя на свекровь, которая осторожно кормила Мишу с ложечки, Ольга поняла: иногда нужно просто дать друг другу время. Время быть матерью. Время быть бабушкой. Время быть собой.
А часы на стене все так же отсчитывали секунды – теперь уже новой истории, которую им предстояло написать вместе.