Звон упавшей вилки разрезал тишину кухни. Нина Михайловна неловко повела плечом:
– Прости, Галочка, что-то руки дрожат сегодня.
Галина Петровна привычным движением подняла вилку, протерла салфеткой:
– Мам, может к врачу сходим? Вера утром возила, что доктор сказал?
– А что врач… – Нина Михайловна махнула рукой. – Давление, возраст. Всё как обычно. Лучше расскажи, как внук поживает? Когда Сашенька из рейса вернется?
Уютно пахло куриным бульоном и свежей выпечкой. За окном догорал октябрьский вечер, бросая на стены причудливые тени. Обычный семейный ужин, каких было сотни. Никто не знал, что он станет последним.
Утром Нина Михайловна не проснулась.
«Вера, приезжай срочно! Мама… мамочка…» – голос свекрови в телефоне дрожал и срывался. Тот звонок в пять утра навсегда разделил жизнь Веры на «до» и «после».
Шесть месяцев назад
– Думаешь, я не вижу, как ты крутишься перед мужиками? – Галина Петровна стояла в дверях их съемной квартиры, сжимая в руках пакет с продуктами. – ДРЯНЬ ты, вот кто! Сашку моего окрутила, а теперь…
– Мама, прекрати! – Саша встал между женой и матерью. – Мы это уже обсуждали.
– Обсуждали? – Галина Петровна горько усмехнулась. – А что тут обсуждать? Я же вижу, как она на корпоративах своих…
Вера молча смотрела в окно. Светлая новостройка, четвертый этаж, ухоженный двор внизу. Их маленький рай, который свекровь считала своим долгом регулярно превращать в ад. Каждый визит, каждый звонок – как хождение по минному полю.
«Просто игнорируй», – говорил муж. Легко сказать. Особенно когда в каждом слове, в каждом взгляде свекрови читается осуждение…
Вера механически выполняла все необходимые действия: звонила в службы, договаривалась, поддерживала рыдающую свекровь. Саша смог вырваться с корабля только на девятый день – компания не отпустила раньше.
– Доченька, – Галина Петровна вцепилась в руку Веры, – не отходи от меня… пожалуйста.
Это «доченька» резануло слух. Впервые за пять лет их знакомства свекровь назвала её так. Вера крепче сжала холодную ладонь женщины, чувствуя, как та дрожит.
Моросил мелкий дождь, под ногами чавкала грязь. Вера вдруг с острой ясностью осознала – они единственные по-настоящему родные друг другу люди здесь. Остальные – дальние родственники, соседи – все чужие.
Девять дней
– А вот здесь мы с мамой на море, в Сочи, – Галина Петровна перебирала старые фотографии. – Мне четырнадцать было. Она меня тогда первый раз на море повезла, всю жизнь копила…
Стол был накрыт для поминок, но гости ещё не собрались. Вера расставляла тарелки, краем уха слушая бесконечные воспоминания свекрови.
– Знаешь, – голос Галины Петровны дрогнул, – я ведь только сейчас понимаю, как мало с ней говорила последние годы. Всё работа, работа… А она там одна сидела, телевизор смотрела.
Вера замерла с тарелкой в руках. В голосе свекрови звучала такая боль, такое раскаяние, что защемило сердце.
– Мам, – впервые это обращение вырвалось у неё непроизвольно, – вы сделали всё, что могли. Она знала, что вы её любите.
Галина Петровна подняла на неё заплаканные глаза:
– Правда? Ты правда так думаешь?
Непрошеная забота
Звонок в дверь раздался в восемь вечера. Вера только собиралась принять ванну после тяжёлого рабочего дня.
– Я тут пирожков напекла, – Галина Петровна протиснулась в прихожую с огромным контейнером. – И борщ сварила, знаю же, что ты с работы поздно приходишь…
Это повторялось уже третий вечер подряд. Свекровь приезжала с едой, с разговорами, с непрошеной заботой. Засиживалась допоздна, расспрашивала о работе, о планах, словно пытаясь заполнить пустоту в собственной жизни.
Вера посмотрела на часы – через полчаса должна была прийти Лена, лучшая подруга. Они договорились посмотреть новый сериал, посплетничать…
– Галина Петровна, спасибо большое, но…
– Я ненадолго, – свекровь уже разувалась. – Расскажу только, какой ремонт в маминой квартире можно сделать. Я тут планик набросала…
Вера прикрыла глаза. Их светлая просторная квартира в новостройке казалась единственным убежищем от навалившейся чужой скорби. Но теперь и сюда проникла тяжёлая тень прошлого, непрошеная близость, от которой некуда было деться.
Телефон тихо завибрировал – сообщение от Лены:
«Может, перенесём на завтра? У тебя там свекровь опять?»
«Да», – быстро набрала Вера. – «Прости».
Она посмотрела на суетящуюся на кухне Галину Петровну и вдруг поняла – это только начало.
– Я всё решила, – Галина Петровна постучала ложечкой по чашке с чаем. – Вы с Сашей переедете в мамину квартиру. Там и метраж почти такой же, и район хороший…
Они сидели в маленькой кухне бабушкиной квартиры. Тяжёлые шторы на окнах пропускали совсем мало света, создавая полумрак даже в яркий день. На подоконнике умирал старый фикус, который Нина Михайловна выхаживала много лет.
Вера молчала, разглядывая потрескавшийся кафель на стенах, пожелтевшие обои, решётки на окнах первого этажа. Всё здесь дышало прошлым – чужим, тяжёлым, неуютным.
– Ремонт сделаем, – продолжала свекровь, не замечая её молчания. – Мебель поменяем. Будете под боком, я помогать стану…
«Контролировать начнёшь», – мысленно поправила Вера. Перед глазами встала их светлая квартира с большими окнами, молодые соседи, детская площадка во дворе…
– Галина Петровна, – осторожно начала она, – может быть, лучше сдать квартиру? Вам бы не пришлось на двух работах…
Договорить она не успела. Лицо свекрови исказилось, словно от боли:
– Что ты такое говоришь? Здесь же мама… здесь всё…
Она расплакалась, и Вера почувствовала себя последней тварью. Но отступать было нельзя — нужно расставить точки над i сейчас, иначе потом будет только сложнее.
– Мам, ну ты чего придумала? – Саша говорил по громкой связи, голос звучал устало. – У нас нормальная квартира, зачем переезжать?
– Сынок, – в голосе Галины Петровны зазвучали знакомые манипулятивные нотки. – Ты же понимаешь, я одна не справлюсь. Квартиру надо в порядок привести, да и вообще…
Вера сидела рядом с телефоном, машинально перебирая бахрому на диванной подушке. Саша вернётся через неделю, и придётся решать этот вопрос.
– А что вообще? – в голосе мужа появилось напряжение.
– Ну как же… Это же наша память, наше всё. Бабушка бы хотела…
– Мам, давай не будем решать за бабушку, – оборвал её Саша. – Слушай, у меня связь пропадает. Вернусь – обсудим.
Звонок прервался. Вера подняла глаза на свекровь:
– Галина Петровна…
– Нет, ты послушай! – свекровь вдруг встала, нависая над столом. – Я же вижу, это ты его настраиваешь! Ты всегда была против нашей семьи!
Старые обиды, копившиеся годами, прорвались как гнойник. В глазах свекрови плескалась боль пополам с яростью.
Звонок раздался в полночь. Вера не спала – работала над срочным проектом.
– Верочка… – голос свекрови звучал странно. – Ты не могла бы приехать? Мне… мне плохо.
Такси домчало за пятнадцать минут. Галина Петровна сидела в старом кресле, сжимая в руках фотоальбом.
– Я тут убиралась… нашла мамины дневники.
На столе лежала потрёпанная тетрадь в коленкоровом переплёте.
«Галочка опять не пришла, – читала Вера знакомым почерком Нины Михайловны. – Третью неделю только по телефону… Говорит, работа. Всё работа и работа. А годы идут…»
Галина Петровна всхлипнула:
– Я ведь правда думала, что успею. Что ещё будет время… А теперь – вот, только фотографии остались. И квартира эта… Понимаешь?
И Вера вдруг поняла. Поняла всё – и эту отчаянную попытку удержать последнюю связь с матерью через старую квартиру, и это желание быть ближе к ним с Сашей, и этот страх снова не успеть, упустить, потерять.
– Давайте так, – Вера разливала чай по чашкам. Они сидели на светлой кухне их съёмной квартиры. – Мы с Сашей остаёмся здесь, но каждые выходные будем приезжать к вам. И вместе решим, что делать с бабушкиной квартирой.
Галина Петровна держала чашку обеими руками, грея озябшие пальцы:
– А ремонт?
– Сделаем. Но не для нас – для вас. Чтобы вы могли там бывать, вспоминать. И гостей принимать – нас, например.
Свекровь подняла глаза:
– Правда приедете?
– Правда, – Вера улыбнулась. – Только давайте договоримся: никаких внезапных визитов. Никакого контроля. Мы взрослые люди, верно?
За окном падал первый снег. Белые хлопья кружились в свете фонарей, укрывая город белым покрывалом. Старое уходило, уступая место новому – робкому, неустойчивому, но настоящему.
– Знаешь, – Галина Петровна вдруг улыбнулась сквозь слёзы, – а ведь мама бы одобрила.
Вера молча накрыла её руку своей. Иногда смерть действительно не только забирает, но и даёт. Главное – суметь этим правильно распорядиться.